Английский язык с Марком Твеном. Принц и нищий / Mark Twain. The Prince and the Pauper

CHAPTER XV (Глава пятнадцатая)

THE next day the foreign ambassadors came (на следующий день иностранные послы пришли), with their gorgeous trains (со своей великолепной свитой); and Tom, throned (и Том, усаженный на трон) in awful state (в ужасном состоянии), received them (принял их). The splendors of the scene delighted his eye (роскошь этого зрелища услаждала его взор) and fired his imagination at first (и воспламеняла его фантазию поначалу), but the audience was long and dreary (но аудиенция была длинной и скучной), and so were most of the addresses (и такими же было большинство речей: «обращений») — wherefore (по каковой причине), what began as a pleasure (что началось как удовольствие), grew into weariness and homesickness by and by (выросло в изнеможение и тоску по дому постепенно). Tom said the words which Hertford put into his mouth from time to time (Том произносил слова, которые Хартфорд вкладывал в его уста время от времени), and tried hard (и старался упорно) to acquit himself satisfactorily (вести себя удовлетворительно), but he was too new to such things (но он был слишком новым = неопытным в этих вещах), and too ill at ease (и слишком неловок) to accomplish more than a tolerable success (чтобы достичь более, чем сносный успех). He looked sufficiently like a king (он выглядел достаточно как король), but he was ill able (но он был плохо = мало способен) to feel like one (чувствовать себя как таковой = как король). He was cordially glad when the ceremony was ended (он был сердечно рад, когда церемония была закончена).

The larger part of his day (большая часть его дня) was 'wasted' (была «потрачена впустую») — as he termed it (как он назвал это), in his own mind (в своих собственных мыслях) — in labors pertaining to his royal office (на труды, относящиеся к его королевской службе). Even the two hours (даже два часа) devoted to certain princely pastimes and recreations (посвященные определенным княжеским развлечениям и отдыху) were rather a burden to him (были скорее бременем для него) than otherwise (чем наоборот), they were so fettered by restrictions and ceremonious observances (они были так опутаны ограничениями и церемониальными ритуалами). However, he had a private hour (однако он имел личный час) with his whipping-boy (со своим мальчиком для битья) which he counted clear gain (который он счел чистой прибылью), since he got both entertainment and needful information out of it (так как он получил и развлечения, и нужные сведения из него; both — оба).

The third day of Tom Canty's kingship (третий день царствования Тома Кэнти) came and went (пришел и ушел; to come — приходить; to go — идти, уходить, исчезать) much as the others had done (точно как другие: «как другие сделали»), but there was a lifting of his cloud (но тучи рассеялись: «но было поднятие его облака») in one way (в одном отношении) — he felt less uncomfortable (он чувствовал себя менее неудобно) than at first (чем поначалу); he was getting a little used (он понемногу привыкал: «становился немного привыкшим») to his circumstances and surroundings (к своим обстоятельствам и окружению); his chains still galled (его цепи все еще раздражали его), but not all the time (но не все время); he found that the presence and homage of the great (он обнаружил, что присутствие и почет от великих) afflicted and embarrassed him less and less sharply (огорчали и смущали его все менее и менее остро) with every hour that drifted over his head (с каждым часом, который протекал над его головой).

But for one single dread (если бы не один единственный ужас), he could have seen the fourth day approach (он мог бы видеть, как приближается четвертый день; to approach — приближаться) without serious distress (без серьезных страданий) — the dining in public (обед на публике); it was to begin that day (это должно было начаться в тот день). There were greater matters in the program (были и бóльшие дела в программе) — for on that day (ибо в тот день) he would have to preside (ему предстояло председательствовать) at a council (на совете) which would take his views and commands (который бы принял его мнения и приказы) concerning the policy to be pursued (относительно политики, которой нужно следовать) toward various foreign nations scattered far and near over the great globe (в отношении разных чужих народов, разбросанных далеко и близко по огромному глобусу); on that day, too (в тот день также), Hertford would be formally chosen to the grand office of Lord Protector (Хартфорд был бы формально избран на великую службу Лорда Протектора; to choose — выбирать); other things of note (иные дела, достойные замечания) were appointed for that fourth day also (были назначены на этот четвертый день также), but to Tom they were all insignificant (но для Тома они были все несущественны) compared with the ordeal of dining (по сравнению с испытанием в виде обеда; to compare — сравнивать) all by himself (совершенно самостоятельно) with a multitude of curious eyes fastened upon him (со множеством глаз, устремленных на него; to fasten — прикреплять) and a multitude of mouths whispering comments upon his performance (и множеством ртов, шепчущих комментарии о его поведении; performance — исполнение, выполнение) — and upon his mistakes (и о его ошибках), if he should be so unlucky as to make any (если бы он был столь неудачлив, чтобы сделать какие-либо).

weariness [`wıərınəs], waste [weıst], appoint [ə`pOınt]

THE next day the foreign ambassadors came, with their gorgeous trains; and Tom, throned in awful state, received them. The splendors of the scene delighted his eye and fired his imagination at first, but the audience was long and dreary, and so were most of the addresses — wherefore, what began as a pleasure, grew into weariness and homesickness by and by. Tom said the words which Hertford put into his mouth from time to time, and tried hard to acquit himself satisfactorily, but he was too new to such things, and too ill at ease to accomplish more than a tolerable success. He looked sufficiently like a king, but he was ill able to feel like one. He was cordially glad when the ceremony was ended.

The larger part of his day was 'wasted' — as he termed it, in his own mind — in labors pertaining to his royal office. Even the two hours devoted to certain princely pastimes and recreations were rather a burden to him than otherwise, they were so fettered by restrictions and ceremonious observances. However, he had a private hour with his whipping-boy which he counted clear gain, since he got both entertainment and needful information out of it.

The third day of Tom Canty's kingship came and went much as the others had done, but there was a lifting of his cloud in one way — he felt less uncomfortable than at first; he was getting a little used to his circumstances and surroundings; his chains still galled, but not all the time; he found that the presence and homage of the great afflicted and embarrassed him less and less sharply with every hour that drifted over his head.

But for one single dread, he could have seen the fourth day approach without serious distress — the dining in public; it was to begin that day. There were greater matters in the program — for on that day he would have to preside at a council which would take his views and commands concerning the policy to be pursued toward various foreign nations scattered far and near over the great globe; on that day, too, Hertford would be formally chosen to the grand office of Lord Protector; other things of note were appointed for that fourth day also, but to Tom they were all insignificant compared with the ordeal of dining all by himself with a multitude of curious eyes fastened upon him and a multitude of mouths whispering comments upon his performance- and upon his mistakes, if he should be so unlucky as to make any.

Still (все же), nothing could stop that fourth day (ничто не могло остановить этот четвертый день), and so it came (и вот он пришел). It found poor Tom low-spirited (он нашел Тома подавленным; low spirit — подавленность: «низкий дух») and absent-minded (рассеянным; absent — отсутствующий; mind — разум), and this mood continued (и это настроение продолжалось); he could not shake it off (он не мог стряхнуть его; off — прочь). The ordinary duties of the morning (обычные обязанности утра) dragged upon his hands (тяготили его руки), and wearied him (и утомили его). Once more (снова: «один раз больше») he felt the sense of captivity (он ощутил чувство плена) heavy upon him (тяжело на себе).

Late in the forenoon (поздно утром) he was in a large audience chamber (он был в большой комнате для аудиенций), conversing with the Earl of Hertford (разговаривая с графом Хартфордом) and duly awaiting (и должным образом ожидая) the striking of the hour (часа; to strike — ударять; hour — час) appointed (назначенного) for a visit of ceremony (для церемониального визита) from a considerable number of great officials and courtiers (от значительного числа высокопоставленных чиновников и придворных).

After a little while (спустя некоторое время) Tom, who had wandered to a window (Том, который подошел к окну; to wander — бродить) and become interested (и заинтересовался: «стал заинтересованным») in the life and movement (жизнью и движением) of the great highway (большой дороги) beyond the palace gates (за дворцовыми воротами) — and not idly interested (и не праздно заинтересовался), but longing with all his heart (но стремясь всем своим сердцем) to take part in person (принять участие самому; person — личность) in its stir and freedom (в ее шевелении и свободе) — saw the van of a hooting and shouting mob (увидел улюлюкающую и кричащую толпу; van — фургон) of disorderly (беспорядочных = беспорядочно двигавшихся) men, women, and children of the lowest and poorest degree (мужчин, женщин и детей самого низкого и бедного звания) approaching from up the road (приближающихся по дороге).

'I would I knew (я бы хотел знать: «я хотел бы, чтобы я знал») what 'tis about (о чем это = что это такое; ‘tis = it is)!' he exclaimed (он воскликнул), with all a boy's curiosity in such happenings (со всем мальчишеским любопытством к таким происшествиям).

'Thou art the king (ты король)!' solemnly responded the earl (торжественно ответствовал граф), with a reverence (с поклоном). 'Have I your grace's leave to act (имею ли я позволение вашего величества действовать = узнать, в чем дело; leave — позволение)?'

'Oh, blithely, yes (о, с радостью, да)! Oh, gladly, yes (о, с удовольствием, да)!' exclaimed Tom, excitedly (воскликнул Том возбужденно), adding to himself with a lively sense of satisfaction (добавляя про себя с живым чувством удовлетворения), 'In truth (по правде говоря), being a king is not all dreariness (быть королем — это не только скука = не так уж плохо; dreariness — тусклость; скука) — it hath its compensations and conveniences (это имеет свои вознаграждения и удобства; compensation — компенсация).'

The earl called a page (граф позвал пажа), and sent him to the captain of the guard (и послал его к капитану гвардии; to send — посылать, отправлять) with the order (с приказом):

'Let the mob be halted (пусть толпа будет задержана), and inquiry made (и (пусть будет) расследование проведено), concerning the occasion of its movement (касательно причины этого движения). By the king's command (по приказу короля)!'

A few seconds later (несколькими секундами позже) a long rank of the royal guards (длинный строй королевских гвардейцев), cased in flashing steel (закованных в сверкающую сталь; to case — упаковывать, обшивать, оправлять в оправу), filed out at the gates (вышли шеренгой у ворот) and formed across the highway (и построились поперек дороги) in front of the multitude (перед толпой). A messenger returned (посланник вернулся), to report that the crowd were following a man, a woman, and a young girl (чтобы сообщить, что толпа следовала за мужчиной, женщиной и молодой девушкой) to execution for crimes (до (места) казни за преступления) committed against the peace and dignity of the realm (совершенные против мира и достоинства королевства).

duly [`dju:lı], curiosity [kjuərı`Osıtı], realm [relm]

Still, nothing could stop that fourth day, and so it came. It found poor Tom low-spirited and absent-minded, and this mood continued; he could not shake it off. The ordinary duties of the morning dragged upon his hands, and wearied him. Once more he felt the sense of captivity heavy upon him.

Late in the forenoon he was in a large audience chamber, conversing with the Earl of Hertford and duly awaiting the striking of the hour appointed for a visit of ceremony from a considerable number of great officials and courtiers.

After a little while Tom, who had wandered to a window and become interested in the life and movement of the great highway beyond the palace gates — and not idly interested, but longing with all his heart to take part in person in its stir and freedom — saw the van of a hooting and shouting mob of disorderly men, women, and children of the lowest and poorest degree approaching from up the road.

'I would I knew what 'tis about!' he exclaimed, with all a boy's curiosity in such happenings.

'Thou art the king!' solemnly responded the earl, with a reverence. 'Have I your grace's leave to act?'

'Oh, blithely, yes! Oh, gladly, yes!' exclaimed Tom, excitedly, adding to himself with a lively sense of satisfaction, 'In truth, being a king is not all dreariness — it hath its compensations and conveniences.'

The earl called a page, and sent him to the captain of the guard with the order:

'Let the mob be halted, and inquiry made concerning, the occasion of its movement. By the king's command!'

A few seconds later a long rank of the royal guards, cased in flashing steel, filed out at the gates and formed across the highway in front of the multitude. A messenger returned, to report that the crowd were following a man, a woman, and a young girl to execution for crimes committed against the peace and dignity of the realm.

Death (смерть) — and a violent death (и жестокая смерть) — for these poor unfortunates (для этих бедных несчастных)! The thought wrung Tom's heartstrings (эта мысль терзала сердечные струны Тома; to wring — терзать, скручивать, выжимать). The spirit of compassion (дух сострадания) took control of him (овладел им: «взял контроль над ним»; to take — брать), to the exclusion of all other considerations (вплоть до исключения всех прочих соображений = вытеснив все прочие мысли); he never thought of the offended laws (он совсем не подумал о нарушенных законах; never — никогда; to think — думать), or of the grief or loss (или о муках или утратах) which these three criminals had inflicted upon their victims (которые эти три преступника причинили своим жертвам), he could think of nothing but the scaffold (он не мог думать ни о чем, кроме эшафота) and the grisly fate (и ужасающей судьбе) hanging over the heads of the condemned (нависшей над головами приговоренных). His concern made him even forget (его озабоченность заставила его даже забыть), for the moment (на минуту), that he was but the false shadow of a king (что он лишь фальшивая тень короля), not the substance (не истинная сущность); and before he knew it (и, прежде, чем он знал это = не соображая, что делает; не успев подумать; to know — знать) he had blurted out the command (он выпалил приказ):

'Bring them here (приведите их сюда)!'

Then he blushed scarlet (затем он вспыхнул алым = залился краской; to blush — краснеть), and a sort of apology (и что-то вроде извинения) sprung to his lips (появилось на его губах; to spring — распускаться, прорастать); but observing that his order had wrought no sort of surprise (но видя, что его приказ не вызвал никакого удивления; wrought — устар. вместо worked от to work — работать, делать) in the earl or the waiting page (в графе или в ожидающем паже), he suppressed the words he was about to utter (он подавил слова, которые он был готов произнести; to be about — быть готовым: «быть около»). The page, in the most matter-of-course way (паж, самым невинным образом; matter of course — само собой разумеющееся дело: «дело порядка», ср.: of course — конечно), made a profound obeisance (сделал низкий поклон; obeisance — пиетет, почитание; жест подчинения /напр., поклон/) and retired backward out of the room (и удалился назад из комнаты) to deliver the command (чтобы передать приказ). Tom experienced a glow of pride (Том испытал чувство гордости; glow — отблеск, жар, свечение) and a renewed sense of the compensating advantages of the kingly office (и возобновленное чувство компенсирующих преимуществ королевской должности). He said to himself (он сказал себе), 'Truly it is like what I used to feel (поистине, это похоже на то, что я когда-то испытывал; used to do — когда-то давно делал) when I read the old priest's tales (когда я читал сказки старого священника), and did imagine mine own self a prince (представлял самого себя принцем; self — свое «я», личность), giving law and command to all, saying (дающего законы и приказы всем, говоря), "Do this, do that (делай это, делай то)," while none durst offer let or hindrance (в то время как никто не осмеливается чинить препятствия или помехи) to my will (моей воле).'

Now the doors swung open (и вот двери распахнулись; to swing — качаться); one high-sounding title after another (один звучный титул за другим) was announced (объявлялся), the personages owning them followed (персонажи, владеющие ими, следовали = шли следом), and the place was quickly half filled (и место было быстро наполовину заполнено) with noble folk and finery (дворянским людом и роскошью). But Tom was hardly conscious (но Том едва осознавал: «был осознающим, сознательным») of the presence of these people (присутствие этих людей), so wrought up was he (таким взбудораженным был он; to work up — будоражить, возбуждать) and so intensely absorbed (и так глубоко поглощен) in that other and more interesting matter (тем другим и более интересным делом). He seated himself, absently (он уселся рассеянно), in his chair of state (на своем троне), and turned his eyes upon the door with manifestations of impatient expectancy (и обернул свои глаза к двери с выражением нетерпеливого ожидания); seeing which (при виде чего: «видя что»), the company forbore to trouble him (собрание воздерживалось от того, чтобы тревожить его), and fell to chatting (и принялись обсуждать; to fall to — приняться; to chat — болтать) a mixture of public business and court gossip (смесь государственных дел и придворных слухов) one with another (один с другим = между собой).

violent [`vaıələnt], read — прошедшее время [red], obeisance [q`beısəns]

Death — and a violent death — for these poor unfortunates! The thought wrung Tom's heartstrings. The spirit of compassion took control of him, to the exclusion of all other considerations; he never thought of the offended laws, or of the grief or loss which these three criminals had inflicted upon their victims, he could think of nothing but the scaffold and the grisly fate hanging over the heads of the condemned. His concern made him even forget, for the moment, that he was but the false shadow of a king, not the substance; and before he knew it he had blurted out the command:

'Bring them here!'

Then he blushed scarlet, and a sort of apology sprung to his lips; but observing that his order had wrought no sort of surprise in the earl or the waiting page, he suppressed the words he was about to utter. The page, in the most matter-of-course way, made a profound obeisance and retired backward out of the room to deliver the command. Tom experienced a glow of pride and a renewed sense of the compensating advantages of the kingly office. He said to himself, 'Truly it is like what I used to feel when I read the old priest's tales, and did imagine mine own self a prince, giving law and command to all, saying, " Do this, do that," while none durst offer let or hindrance to my will.'

Now the doors swung open; one high-sounding title after another was announced, the personages owning them followed, and the place was quickly half filled with noble folk and finery. But Tom was hardly conscious of the presence of these people, so wrought up was he and so intensely absorbed in that other and more interesting matter. He seated himself, absently, in his chair of state, and turned his eyes upon the door with manifestations of impatient expectancy; seeing which, the company forbore to trouble him, and fell to chatting a mixture of public business and court gossip one with another.

In a little while (какое-то время спустя) the measured tread of military men (мерная поступь воинов) was heard approaching (была услышана приближающаяся), and the culprits (и преступники) entered the presence (оказались в присутствии высоких особ; to enter — входить) in charge of an under-sheriff (под присмотром помощником шерифа) and escorted (и эскортируемые) by a detail of the king's guard (отрядом королевской гвардии). The civil officer knelt before Tom (чиновник упал на колени перед Томом), then stood aside (затем встал в стороне); the three doomed persons knelt also (три приговоренных человека также преклонили колени), and remained so (и остались так = в таком положении); the guard took position behind Tom's chair (гвардейцы заняли положение за троном Тома). Tom scanned the prisoners curiously (Том осмотрел заключенных с любопытством). Something about the dress or appearance of the man (что-то в платье или внешности мужчины) had stirred a vague memory in him (пробудило смутное воспоминание в нем). 'Methinks (кажется) I have seen this man ere now (я видел этого человека прежде; ere = before — прежде)... but the when or the where (но время и место: «когда и где») fail me (не приходят мне в голову; to fail — изменить, обмануть ожидания, не смочь)' — such was Tom's thought (такой была мысль Тома). Just then (прямо тогда = в тот момент) the man glanced quickly up (мужчина взглянул быстро наверх), and quickly dropped his face again (и быстро опустил свое лицо снова), not being able to endure the awful port of sovereignty (не будучи способным вынести вселяющую ужас осанку/манеру держаться суверенной = верховной власти); but the one full glimpse of the face (но одного полного = внимательного взгляда на лицо; glimpse — нечто, промелькнувшее перед глазами), which Tom got (который Том получил), was sufficient (было достаточно; sufficient — достаточный). He said to himself (он сказал себе): 'Now is the matter clear (теперь дело ясно); this is the stranger (это тот незнакомец) that plucked Giles Witt out of the Thames (который вытащил Джайлса Уитта из Темзы), and saved his life (и спас его жизнь) that windy, bitter first day of the New Year (в тот ветреный, свирепый первый день нового года) — a brave, good deed (отважный, хороший поступок) — pity he hath been doing baser ones (жаль, что он соверашал более низкие поступки: «одни»; base — низкий, подлый) and got himself in this sad case (и впутался в это прискорбное дело)... I have not forgot the day, neither the hour (я не забыл ни тот день, ни час; neither…nor — ни, ни); by reason that an hour after (по той причине, что час спустя), upon the stroke of eleven (при ударе одиннадцать = когда часы пробили одиннадцать), I did get a hiding (я получил порку) by the hand of Gammer Canty (от руки бабушки Кэнти) which was of so goodly and admired severity (которая была такой прекрасной и восхитительной свирепости) that all that went before (что все, что прошли прежде; to go — идти) or followed after it (или последовали после нее) were but fondlings and caresses by comparison (были всего лишь нежностями и ласками по сравнению /с ней/).'

Tom now ordered (Том теперь приказал) that the woman and the girl be removed (чтобы женщина и девушка были удалены; to remove — убирать) from the presence for a little time (из его общества на некоторое время); then addressed himself to the under-sheriff, saying (затем обратился к помощнику шерифа, говоря):

'Good sir (добрый сэр), what is this man's offense (что есть = в чем преступление этого человека)?'

The officer knelt (чиновник преклонил колени; to kneel — становиться на колени), and answered (и ответил):

'So please your majesty (с позволения вашего величества), he hath taken the life of a subject by poison (он похитил жизнь одного подданного ядом = отравил).'

Tom's compassion for the prisoner (сострадание Тома к заключенному), and admiration of him as the daring rescuer of a drowning boy (и любование им как бесстрашным спасителем тонущего мальчика), experienced a most damaging shock (испытало весьма разрушительный шок = удар; to damage — повреждать, портить, наносить ущерб, убыток).

'The thing was proven upon him (было ли доказано, что эту вещь сделал он; to prove — доказывать)?' he asked.

'Most clearly, sire (весьма ясно, сир).'

Tom sighed, and said (Том вздохнул и сказал):

'Take him away (заберите его прочь = уведите его) — he hath earned his death (он заслужил свою смерть). 'Tis a pity (это жалость = жаль), for he was a brave heart (ведь это было отважное сердце) — na — na, I mean he hath the look of it (ну, то есть он имеет вид этого = такой вид, так выглядит)!'

The prisoner clasped his hands together with sudden energy (заключенный сжал свои руки вместе с внезапной = неожиданной энергией), and wrung them despairingly (и заломил их в отчаянии; to wring — скручивать, жать), at the same time appealing imploringly to the 'king' (в то же время взывая с мольбой к «королю») in broken and terrified phrases (ломаными и полными ужаса фразами; to break — ломать; to terrify — ужасать):

'Oh, my lord the king (о, мой господин король), an thou canst pity the lost (если ты можешь пожалеть погибшего), have pity upon me (имей жалость на меня = пожалей меня)! I am innocent (я невиновен) — neither hath that wherewith I am charged been (и то, в чем меня обвинили) more than but lamely proved (не было более чем слабо доказано; neither — и не; lame — хромой; увечный; неубедительный, неудовлетворительный) — yet I speak not of that (и все же я говорю не об этом); the judgment is gone forth against me (суд прошел против меня) and may not suffer alteration (и не может претерпеть изменения = обжалованию не подлежит); yet in mine extremity (и все же в моем несчастье) I beg a boon (я прошу милости), for my doom is more than I can bear (ибо мой /смертный/ приговор больше, чем я могу вынести). A grace, a grace, my lord the king (милости, милости, милорд король)! in thy royal compassion grant my prayer (в твоем королевском сострадании исполни мою молитву) — give commandment that I be hanged (дайте приказ, чтобы я был повешен)!'

stir [stə:], damage [`dæmıG], extremity [ık`stremıtı]

In a little while the measured tread of military men was heard approaching, and the culprits entered the presence in charge of an under-sheriff and escorted by a detail of the king's guard. The civil officer knelt before Tom, then stood aside; the three doomed persons knelt also, and remained so; the guard took position behind Tom's chair. Tom scanned the prisoners curiously. Something about the dress or appearance of the man had stirred a vague memory in him. 'Methinks I have seen this man ere now... but the when or the where fail me' — such was Tom's thought. Just then the man glanced quickly up, and quickly dropped his face again, not being able to endure the awful port of sovereignty; but the one full glimpse of the face, which Tom got, was sufficient. He said to himself: 'Now is the matter clear; this is the stranger that plucked Giles Witt out of the Thames, and saved his life that windy, bitter first day of the New Year — a brave, good deed — pity he hath been doing baser ones and got himself in this sad case... I have not forgot the day, neither the hour; by reason that an hour after, upon the stroke of eleven, I did get a hiding by the hand of Gammer Canty which was of so goodly and admired severity that all that went before or followed after it were but fondlings and caresses by comparison.'

Tom now ordered that the woman and the girl be removed from the presence for a little time; then addressed himself to the under-sheriff, saying:

'Good sir, what is this man's offense?'

The officer knelt, and answered:

'So please your majesty, he hath taken the life of a subject by poison.'

Tom's compassion for the prisoner, and admiration of him as the daring rescuer of a drowning boy, experienced a most damaging shock.

'The thing was proven upon him?' he asked.

'Most clearly, sire.'

Tom sighed, and said:

'Take him away — he hath earned his death. 'Tis a pity, for he was a brave heart — na — na, I mean he hath the look of it!'

The prisoner clasped his hands together with sudden energy, and wrung them despairingly, at the same time appealing imploringly to the 'king' in broken and terrified phrases:

'Oh, my lord the king, an thou canst pity the lost, have pity upon me! I am innocent — neither hath that wherewith I am charged been more than but lamely proved — yet I speak not of that; the judgment is gone forth against me and may not suffer alteration; yet in mine extremity I beg a boon, for my doom is more than I can bear. A grace, a grace, my lord the king! in thy royal compassion grant my prayer — give commandment that I be hanged!'

Tom was amazed (Том был поражен). This was not the outcome (это не был тот результат) he had looked for (которого он ждал).

'Odds my life (клянусь моей жизнью), a strange boon (странная милость)! Was it not the fate intended thee (не была ли это участь, предназначенная тебе)?'

'Oh, good my liege, not so (о, мой добрый господин, не так = нет)! It is ordered that I be boiled alive (приказано, чтобы меня сварили заживо)!'

The hideous surprise of these words (отвратительная неожиданность этих слов) almost made Tom spring from his chair (почти заставила Тома выпрыгнуть из трона). As soon as (так скоро как = как только) he could recover his wits (он смог восстановить свой разум) he cried out (он вскричал):

'Have thy wish (получи твое желание = будь по-твоему), poor soul (бедная душа)! an thou had poisoned a hundred men (если бы ты отравил и сто человек) thou shouldst not suffer so miserable a death (ты не должен претерпеть такую ужасную смерть).'

The prisoner bowed his face to the ground (заключенный склонил свое лицо долу; ground — земля) and burst into passionate expressions of gratitude (и разразился страстными выражениями благодарности; to burst — взрываться) — ending with (закончив с = так):

'If ever thou shouldst know misfortune (если когда-нибудь тебе суждено узнать беду) — which God forbid (от чего Боже избави; to forbid — запрещать)! — may thy goodness to me this day be remembered and requited (пусть твоя доброта ко мне в этот день будет запомнена и вознаграждена)!'

Tom turned to the Earl of Hertford, and said (Том повернулся к графу Хартфорду и сказал):

'My lord (милорд), is it believable (вероятно ли = можно ли поверить; to believe — верить) that there was warrant for this man's ferocious doom (что было распоряжение о такой жестокой участи)?'

'It is the law, your grace (это закон, ваша милость) — for poisoners (для отравителей). In Germany coiners be boiled to death in oil (в Германии фальшивомонетчиков варят до смерти в масле) — not cast in of a sudden (не заброшенных внутрь сразу; to cast — бросать), but by a rope let down (но на веревке спущенных вниз; to let — пускать) into the oil (в масло) by degrees (постепенно), and slowly (и медленно); first the feet (сперва ступни), then the legs (затем ноги), then (затем) —'

'Oh, prithee (о, пожалуйста), no more (не надо больше), my lord (милорд), I cannot bear it (я не могу выносить это)!' cried Tom (вскричал Том), covering his eyes with his hands (закрывая свои глаза руками) to shut out the picture (чтобы не пускать = заглушить картинку). 'I beseech your good lordship (я прошу Вашу светлость) that order be taken (чтобы меры были приняты) to change this law (изменить этот закон) — oh, let no more poor creatures be visited with its tortures (о, пусть больше бедные создания не будут постигаемы его пытками = их не будут так жестоко карать).'

The earl's face showed profound ratification (лицо графа выказало глубокое одобрение), for he was a man of merciful and generous impulses (ибо он был человеком милосердных и великодушных побуждений) — a thing not very common with his class in that fierce age (вещь, не очень обычная для его класса = для людей его положения в тот лютый век).

He said (он сказал):

'These your grace's noble words have sealed its doom (эти благородные слова Вашего величества вынесли окончательный приговор; seal — печать; to seal — скреплять печатью; doom — рок, судьба; /смертный/ приговор). History will remember it to the honor of your royal house (история запомнит это к чести вашего королевского дома).'

The under-sheriff was about (помощник шерифа был готов) to remove his prisoner (убрать = увести своего заключенного/пленника); Tom gave him a sign to wait (Том дал ему знак подождать; to give — давать); then he said (затем он сказал):

'Good sir (добрый сэр), I would look into this matter further (я бы хотел расследовать это дело дальше = тщательнее). The man has said his deed was but lamely proved (этот человек сказал, что его поступок был только плохо доказан). Tell me what thou knowest (расскажи мне, чтó ты знаешь).'

amazed [ə`meızd], degree [dı`gri:], prisoner [`prız(ə)nə]

Tom was amazed. This was not the outcome he had looked for.

'Odds my life, a strange boon! Was it not the fate intended thee?'

'Oh, good my liege, not so! It is ordered that I be boiled alive!'

The hideous surprise of these words almost made Tom spring from his chair. As soon as he could recover his wits he cried out:

'Have thy wish, poor soul! an thou had poisoned a hundred men thou shouldst not suffer so miserable a death.'

The prisoner bowed his face to the ground and burst into passionate expressions of gratitude — ending with:

'If ever thou shouldst know misfortune — which God forbid! — may thy goodness to me this day be remembered and requited!'

Tom turned to the Earl of Hertford, and said:

'My lord, is it believable that there was warrant for this man's ferocious doom?'

'It is the law, your grace — for poisoners. In Germany coiners be boiled to death in oil — not cast in of a sudden, but by a rope let down into the oil by degrees, and slowly; first the feet, then the legs, then —'

'Oh, prithee, no more, my lord, I cannot bear it!' cried Tom, covering his eyes with his hands to shut out the picture. 'I beseech your good lordship that order be taken to change this law — oh, let no more poor creatures be visited with its tortures.'

The earl's face showed profound ratification, for he was a man of merciful and generous impulses — a thing not very common with his class in that fierce age.

He said:

'These your grace's noble words have sealed its doom. History will remember it to the honor of your royal house.'

The under-sheriff was about to remove his prisoner; Tom gave him a sign to wait; then he said:

'Good sir, I would look into this matter further. The man has said his deed was but lamely proved. Tell me what thou knowest.'

'If the king's grace please (с позволения Его величества), it did appear upon the trial (появилось = было сказано на суде), that this man entered into a house (что этот человек вошел в дом) in the hamlet of Islington (в деревушке Ислингтон) where one lay sick (где один человек лежал больным) — three witnesses say (три свидетеля говорят) it was at ten of the clock in the morning (что это было в десять часов утра) and two say it was some minutes later (и двое говорят, что это было несколькими минутами позже) — the sick man being alone at the time (притом что больной был один в то время), and sleeping (и спал) — and presently the man came forth again (и вскоре человек вышел опять, and went his way (и пошел своей дорогой). The sick man died within the hour (больной человек умер в течение часа), being torn with spasm and retchings (разрываемый судорогами и рвотой).'

'Did any see the poison given (видел ли кто-нибудь, как яд был дан)? Was poison found (был ли яд найден; to find)?'

'Marry, no, my liege (черт побери, нет, мой повелитель).'

'Then how doth one know (тогда как же один знает = известно) there was poison given at all (что яд был дан вообще)?'

'Please your majesty (с позволения вашей милости), the doctors testified (доктора засвидетельствовали) that none die with such symptoms (что никто не умирает с такими симптомами) but by poison (кроме как от яда).'

Weighty evidence (веское свидетельство), this (это) — in that simple age (в тот простой век). Tom recognized its formidable nature (Том признал его = этого доказательства внушительную природу), and said (и сказал):

'The doctor knoweth his trade (доктор знает свое ремесло) — belike they were right (похоже, они были правы). The matter hath an ill look for this poor man (дело имеет плохой вид = принимает плохой оборот для этого бедняги).'

'Yet was not this all, your majesty (но это еще не все, Ваше величество); there is more and worse (есть больше и хуже). Many testified (многие засвидетельствовали) that a witch (что ведьма), since gone from the village (давно уехавшая из деревни), none know whither (никто не знает куда), did foretell (предсказывала), and speak it privately in their ears (и говорила частно = с глазу на глаз в их уши = им на ухо), that the sick man would die by poison (что больной человек умрет от яда) — and more (и более того), that a stranger would give it (что чужак даст его = яд) — a stranger with brown hair (чужак с коричневыми волосами) and clothed in a worn and common garb (и одетый в поношенную и обычную одежду; to wear — носить /одежду/); and surely this prisoner doth answer woundily to the bill (и несомненно этот заключенный отвечает в точности описанию; bill — билль /законопроект/, список, перечень; счет; woundily — очень, чрезвычайно, крайне). Please, your majesty, to give the circumstance that solemn weight (пожалуйста, Ваше величество, придайте этому обстоятельству тот торжественный вес) which is its due (который ему подобает), seeing it was foretold (видя = принимая во внимание, что это было предсказано; to foretell — предсказывать).'

This was an argument of tremendous force (это был аргумент огромной силы), in that superstitious day (в те суеверные дни). Tom felt that the thing was settled (Том почувствовал, что дело решено); if evidence was worth anything (если доказательства стоили чего-либо), this poor fellow's guilt was proved (вина этого бедного человека была доказана). Still he offered the prisoner a chance, saying (все же он дал заключенному шанс, говоря):

'If thou canst say aught in thy behalf, speak (если ты можешь сказать что-либо в свою защиту, говори).'

'Naught that will avail (ничего, что поможет), my king (мой король). I am innocent (я невиновен), yet cannot I make it appear (и все же не могу я заставить это проявиться = доказать это). I have no friends (у меня нет никаких друзей), else might I show (иначе мог бы я показать) that I was not in Islington that day (что я не был в Ислингтоне в тот день); so also might I show (и также мог бы я показать) that at that hour they name (что в тот час, который они называют) I was above a league away (я был больше чем на лье дальше), seeing I was at Wapping Old Stairs (видя = учитывая, что я был в Уэппинг-Олд-Стэйрс); yea more, my king (более того, мой король; yea — устар. даже), for I could show (ибо я мог бы показать), that while they say I was taking life (что пока, как они говорят, я забирал жизнь), I was saving it (я спасал ее). A drowning boy (тонущий мальчик) —'

trial [`traıəl], solemn [`sOləm], drown [draun]

'If the king's grace please, it did appear upon the trial, that this man entered into a house in the hamlet of Islington where one lay sick — three witnesses say it was at ten of the clock in the morning and two say it was some minutes later — the sick man being alone at the time, and sleeping — and presently the man came forth again, and went his way. The sick man died within the hour, being torn with spasm and retchings.'

'Did any see the poison given? Was poison found?'

'Marry, no, my liege.'

'Then how doth one know there was poison given at all?'

'Please your majesty, the doctors testified that none die with such symptoms but by poison.'

Weighty evidence, this — in that simple age. Tom recognized its formidable nature, and said:

'The doctor knoweth his trade — belike they were right. The matter hath an ill look for this poor man.'

'Yet was not this all, your majesty; there is more and worse. Many testified that a witch, since gone from the village, none know whither, did foretell, and speak it privately in their ears, that the sick man would die by poison — and more, that a stranger would give it — a stranger with brown hair and clothed in a worn and common garb; and surely this prisoner doth answer woundily to the bill. Please, your majesty, to give the circumstance that solemn weight which is its due, seeing it was foretold.'

This was an argument of tremendous force, in that superstitious day. Tom felt that the thing was settled; if evidence was worth anything, this poor fellow's guilt was proved. Still he offered the prisoner a chance, saying:

'If thou canst say aught in thy behalf, speak.'

'Naught that will avail, my king. I am innocent, yet cannot I make it appear. I have no friends, else might I show that I was not in Islington that day; so also might I show that at that hour they name I was above a league away, seeing I was at Wapping Old Stairs; yea more, my king, for I could show, that while they say I was taking life, I was saving it. A drowning boy —'

'Peace (тихо)! Sheriff, name the day the deed was done (шериф, назовите день, когда поступок был совершен; to do — делать)!'

'At ten in the morning (в десять утра), or some minutes later (или несколькими минутами позже), the first day of the new year (в первый день нового года), most illustrious (самый известный) — 'Let the prisoner go free (пусть заключенный идет свободным) — it is the king's will (это королевская воля)!'

Another blush followed this unregal outburst (еще одна краска смущения последовала за этим некоролевским порывом = Том вновь покраснел), and he covered his indecorum (и он покрыл свою бестактность) as well as he could (так хорошо, как он мог) by adding (добавив):

'It enrageth me (меня возмущает) that a man should be hanged upon such idle, hare-brained evidence (что человек должен быть повешен на (основании) таких пустых, опрометчивых показаний)!'

A low buzz of admiration (тихий гул восхищения) swept through the assemblage (пронесся по собранию; to sweep — охватить). It was not admiration of the decree that had been delivered by Tom (это было не восхищение приговором, который был вынесен Томом), for the propriety or expediency of pardoning a convicted poisoner (ибо правомерность и целесообразность помилования осужденного отравителя) was a thing which few there would have felt justified (была вещью, которую немногие там почувствовали бы достойной) in either admitting or admiring (как приятия, так и восхищения) — no, the admiration was for the intelligence and spirit which Tom had displayed (нет, восхищение было (вызвано) умом и решимостью, которые Том проявил). Some of the low-voiced remarks were to this effect (некоторые из тихим голосом произнесенных замечаний были вот такого содержания):

'This is no mad king (это не сумасшедший король) — he hath his wits sound (он имеет свой разум в порядке = его разум в порядке; sound — здоровый, крепкий).'

'How sanely he put his questions (как здраво он задавал свои вопросы) — how like his former natural self (как похоже на его прошлое естественное «я») was this abrupt, imperious disposal of the matter (было это резкое, властное разрешение вопроса)!'

'God be thanked (благодарение Богу) his infirmity is spent (его недуг истощился = прошел; to spend — тратить; истощать)! This is no weakling (это не слабак; weak — слабый), but a king (но король). He hath borne himself like to his own father (он нес = повел себя подобно своему собственному отцу; to bear).'

The air being filled with applause (воздух будучи наполнен одобрением), Tom's ear necessarily caught a little of it (ухо Тома неизбежно уловило немного его; to catch). The effect which this had upon him (действие, которое это оказало на него) was to put him greatly at his ease (было успокоить, приободрить его; to put — класть, ставить; at ease — непринужденно; to put at ease — успокоить, приободрить), and also to charge his system with very gratifying sensations (а также наполнить его организм = его приятными ощущениями; to gratify — удовлетворять, вознаграждать).

However, his juvenile curiosity (однако его юношеское любопытство) soon rose superior to (вскоре взяло верх над; to rise — вставать, подниматься; superior — превосходящий) these pleasant thoughts and feelings (этими приятными мыслями и чувствами); he was eager (он очень хотел; to be eager to do something — очень хотеть что-либо сделать) to know (знать) what sort of deadly mischief (какого рода ужасным преступлением) the woman and the little girl could have been about (женщина и молодая девушка могли заниматься; to be about — собираться, заниматься); so, by his command (так что по его команде) the two terrified and sobbing creatures (два объятых ужасом и рыдающих существа) were brought before him (были приведены перед ним = пред его лицо).

'What is it that these have done (что есть это, что эти сделали)?' he inquired of the sheriff (он спросил шерифа).

'Please your majesty (с позволения Вашего величества), a black crime is charged upon them (черное преступление предъявлено им), and clearly proven (и ясно доказано; to prove — доказывать); wherefore the judges have decreed (почему судьи и постановили), according to the law (согласно с законом), that they be hanged (чтобы они были повешены). They sold themselves to the devil (они продали себя дьяволу; to sell — продавать) — such is their crime (таково их преступление).'

Tom shuddered (Том вздрогнул). He had been taught (он был научен; to teach — учить) to abhor people who did this wicked thing (питать отвращение к людям, которые делали эту нечестивую вещь; wicked — злой; грешный). Still, he was not going (все же он не собирался) to deny himself the pleasure (отказать себе в удовольствии) of feeding his curiosity (насытить свое любопытство), for all that (при всем том); so he asked (так что он спросил):

'Where was this done (где было это сделано)? — and when (и когда)?'

'On a midnight, in December (в одну полночь = однажды в полночь, в декабре) — in a ruined church, your majesty (в разрушенной церкви, Ваше величество).'

Tom shuddered again (Том вздрогнул снова). 'Who was there present (кто там присутствовал; present — присутствующий)?'

'Only these two, your Grace (только эти две, ваша милость) — and that other (и тот, другой).'

'Have these confessed (признались ли эти)?'

'Nay, not so, sire (нет, не так = отнюдь нет, сир) — they do deny it (они отрицают это; to deny — отрицать).'

'Then, prithee, how was it known (тогда, прошу вас, как было это узнано = как об этом узнали)?'

intelligence [ın`telıGəns], sheriff [`Serıf], superior [sju:`pıərıə]

'Peace! Sheriff, name the day the deed was done!'

'At ten in the morning, or some minutes later, the first day of the new year, most illustrious —

'Let the prisoner go free — it is the king's will!'

Another blush followed this unregal outburst, and he covered his indecorum as well as he could by adding:

'It enrageth me that a man should be hanged upon such idle, hare-brained evidence!'

A low buzz of admiration swept through the assemblage. It was not admiration of the decree that had been delivered by Tom, for the propriety or expediency of pardoning a convicted poisoner was a thing which few there would have felt justified in either admitting or admiring — no, the admiration was for the intelligence and spirit which Tom had displayed. Some of the low-voiced remarks were to this effect:

'This is no mad king — he hath his wits sound.'

'How sanely he put his questions — how like his former natural self was this abrupt, imperious disposal of the matter!'

'God be thanked his infirmity is spent! This is no weakling, but a king. He hath borne himself like to his own father.'

The air being filled with applause, Tom's ear necessarily caught a little of it. The effect which this had upon him was to put him greatly at his ease, and also to charge his system with very gratifying sensations.

However, his juvenile curiosity soon rose superior to these pleasant thoughts and feelings; he was eager to know what sort of deadly mischief the woman and the little girl could have been about; so, by his command the two terrified and sobbing creatures were brought before him.

'What is it that these have done?' he inquired of the sheriff.

'Please your majesty, a black crime is charged upon them, and clearly proven; wherefore the judges have decreed, according to the law, that they be hanged. They sold themselves to the devil — such is their crime.'

Tom shuddered. He had been taught to abhor people who did this wicked thing. Still, he was not going to deny himself the pleasure of feeding his curiosity, for all that; so he asked:

'Where was this done? — and when?'

'On a midnight, in December — in a ruined church, your majesty.'

Tom shuddered again. 'Who was there present?'

'Only these two, your Grace — and that other.'

'Have these confessed?'

'Nay, not so, sire- they do deny it.'

'Then, prithee, how was it known?'

'Certain witnesses did see them wending thither (некоторые свидетели видели их направляющимися туда), good your majesty (Ваше величество); this bred the suspicion (это вызвало подозрения; to breed — разводить, выращивать), and dire effects have since confirmed and justified it (и зловещие последствия с тех пор подтвердили и обосновали это). In particular (в частности), it is in evidence (есть в качестве доказательства) that through the wicked power so obtained (что через дьявольскую силу, так полученную), they did invoke and bring about a storm (они призвали и вызвали бурю) that wasted all the region round about (которая опустошила всю местность вокруг). Above forty witnesses have proved the storm (около сорока свидетелей подтвердили бурю); and sooth one might have had a thousand (и поистине могла бы тысяча = могла бы это подтвердить тысяча человек), for all had reason to remember it (ибо все имели причину запомнить ее), sith all had suffered by it (ибо все пострадали от нее).'

'Certes (конечно) this is a serious matter (это серьезное дело).' Tom turned this dark piece of scoundrelism over in his mind awhile (Том поворачивал это темное злодейство в голове какое-то время; piece — кусок, здесь: проявление, факт), then asked (затем спросил):

'Suffered the woman, also, by the storm (пострадала ли женщина также от шторма)?'

Several old heads among the assemblage (несколько старых голов среди собрания) nodded their recognition of the wisdom (кивнули головами (в знак) признания мудрости) of this question (этого вопроса). The sheriff, however (шериф, однако), saw nothing consequential in the inquiry (не увидел ничего последовательного = логического в вопросе); he answered, with simple directness (он ответил с простой прямотой).

'Indeed (в самом деле), she did, your majesty (она сделала = пострадала, Ваше величество), and most righteously (и совершенно справедливо = по заслугам), as all aver (как все подтверждают). Her habitation was swept away (ее жилище было сметено прочь; to sweep — мести), and herself and child left shelterless (и она сама и ребенок оставлены бесприютными; shelter — укрытие).'

'Methinks the power to do herself so ill a turn (мне думается, что сила учинить себе такую плохую штуку) was dearly bought (была дорого куплена; to buy — покупать). She had been cheated (она была бы обманута), had she paid but a farthing for it (если бы она заплатила хоть фартинг за это; to pay — платить); that she paid her soul (то, что она заплатила своей душой), and her child's (и своего ребенка), argueth that she is mad (доказывает, что она сумасшедшая); if she is mad (если она сумасшедшая) she knoweth not what she doth (она не ведает, что творит), therefore sinneth not (следовательно, не грешит; to sin — грешить).'

The elderly heads nodded recognition (престарелые головы кивнули (в знак) согласия) of Tom's wisdom once more (с мудростью Тома еще раз), and one individual murmured (и один человек пробормотал), 'An the king be mad himself (если король сумасшедший сам), according to report (согласно сообщениям = по слухам), then it is a madness of a sort (тогда это сумасшествие такого сорта) that would improve the sanity of some I wot of (который улучшил бы здравый смысл некоторых, кого я знаю), if by the gentle providence of God (если бы добрым провидением Господа) they could but catch it (они могли бы лишь подхватить ее).'

'What age hath the child (какой возраст имеет ребенок = сколько ей лет)?' asked Tom (спросил Том).

'Nine years, please your majesty (девять лет, с вашего позволения).'

'By the law of England (по законам Англии) may a child (может ли ребенок) enter into covenant (вступить в сделку = заключить сделку) and sell itself (и продать себя), my lord (милорд)?' asked Tom, turning to a learned judge (спросил Том, поворачиваясь к ученому судье).

suspicion [səs`pıS(ə)n], recognition [rekə`gniS(ə)n], wisdom [`wızdəm]

'Certain witnesses did see them wending thither, good your majesty; this bred the suspicion, and dire effects have since confirmed and justified it. In particular, it is in evidence that through the wicked power so obtained, they did invoke and bring about a storm that wasted all the region round about. Above forty witnesses have proved the storm; and sooth one might have had a thousand, for all had reason to remember it, sith all had suffered by it.'

'Certes this is a serious matter.' Tom turned this dark piece of scoundrelism over in his mind awhile, then asked:

'Suffered the woman, also, by the storm?'

Several old heads among the assemblage nodded their recognition of the wisdom of this question. The sheriff, however, saw nothing consequential in the inquiry; he answered, with simple directness.

'Indeed, she did, your majesty, and most righteously, as all aver. Her habitation was swept away, and herself and child left shelterless.'

'Methinks the power to do herself so ill a turn was dearly bought. She had been cheated, had she paid but a farthing for it; that she paid her soul, and her child's, argueth that she is mad; if she is mad she knoweth not what she doth, therefore sinneth not.'

The elderly heads nodded recognition of Tom's wisdom once more, and one individual murmured, 'An the king be mad himself, according to report, then it is a madness of a sort that would improve the sanity of some I wot of, if by the gentle providence of God they could but catch it.'

'What age hath the child?' asked Tom.

'Nine years, please your majesty.'

'By the law of England may a child enter into covenant and sell itself, my lord?' asked Tom, turning to a learned judge.

'The law doth not permit a child (закон не дозволяет ребенку) to make or meddle in any weighty matter (совершать или вмешиваться в любой существенный вопрос), good my liege (мой господин), holding that its callow wit (держа то, что = ввиду того, что их незрелый ум; callow — неоперившийся птенец; незрелый, неискушенный, неопытный) unfitteth it to cope with the riper wit (не способен к тому, чтобы состязаться с более зрелым умом; ripe — зрелый) and evil schemings of them (и злоумышленными кознями тех) that are its elders (которые суть их старшие). The devil may buy a child (дьявол может купить ребенка), if he so choose (если он так выберет = решит), and the child agree thereto (а ребенок — согласиться на это), but not an Englishman (но не англичанин) — in this latter case (в этом последнем случае) the contract would be null and void (контракт будет не имеющим законной силы: «недействительным и напрасным» юрид. термин).'

'It seemeth a rude unchristian thing (это кажется дикой: «грубой», нехристианской вещью), and ill contrived (и плохо продуманной), that English law denieth privileges to Englishmen (что английский закон обделяет привилегиями англичан; to deny — отрицать, обделять), to waste them on the devil (чтобы растратить их на дьявола)!' cried Tom, with honest heat (вскричал Том с искренним пылом).

This novel view of the matter (этот новый взгляд на вещи) excited many smiles (возбудил = вызвал много улыбок), and was stored away in many heads (и был сохранен во многих головах; to store away — сохранять) to be repeated about the court (чтобы быть повторенным при дворе) as evidence of Tom's originality (как свидетельство оригинальности Тома) as well as progress toward mental health (равно как и прогресса по направлению к умственному здоровью).

The elder culprit (старшая преступница) had ceased from sobbing (перестала рыдать), and was hanging upon Tom's words (и ухватилась за слова Тома; to hang — висеть) with an excited interest and a growing hope (с взволнованным интересом и растущей надеждой). Tom noticed this (Том заметил это), and it strongly inclined his sympathies toward her (и это сильно склонило его симпатии к ней) in her perilous and unfriended situation (в ее гибельной и беспомощной ситуации). Presently he asked (теперь он спросил):

'How wrought they (как поступали они), to bring the storm (чтобы принести = вызвать шторм)?'

'By pulling off their stockings, sire (стягивая свои чулки, сир).'

This astonished Tom (это изумило Тома), and also fired his curiosity to fever heat (а также воспламенило его любопытство до горячечного жара). He said eagerly (он сказал с чувством):

'It is wonderful (это поразительно)! Hath it always this dread effect (имеет ли это всегда такой страшный эффект)?'

'Always, my liege (всегда, мой повелитель) — at least if the woman desire it (по крайней мере, если женщина желает этого), and utter the needful words (и произносит нужные слова), either in her mind or with her tongue (либо в своем уме или своим языком).'

Tom turned to the woman (Том повернулся к женщине), and said with impetuous zeal (и сказал с жаром: «с пылким рвением»):

'Exert thy power (покажи твою силу) — I would see a storm (я бы хотел увидеть бурю).'

There was a sudden paling of cheeks in the superstitious assemblage (произошло внезапное побледнение щек в суеверном собрании = у всех щеки побледнели), and a general, though unexpressed, desire (и всеобщее, хоть и невысказанное, желание) to get out of the place (выбраться из этого места) — all of which was lost upon Tom (что целиком: «все из чего» было зря потрачено на Тома; to lose — терять), who was dead to everything (который был мертв = безразличен ко всему) but the proposed cataclysm (кроме ожидаемого катаклизма). Seeing a puzzled and astonished look in the woman's face (видя озадаченный и пораженный вид лица этой женщины), he added, excitedly (он добавил возбужденно):

'Never fear (никогда не бойся = не бойся) — thou shalt be blameless (ты будешь невиновна). More (более того) — thou shalt go free (ты пойдешь свободная = тебя отпустят на свободу) — none shall touch thee (никто не тронет тебя). Exert thy power (покажи твою силу).'

'O, my lord the king, I have it not (о, милорд король, я не имею ее = этой силы) — I have been falsely accused (я была ошибочно обвинена).'

'Thy fears stay thee (твои страхи удерживают тебя). Be of good heart (будь так добра: «будь доброго сердца»), thou shalt suffer no harm (ты не испытаешь вреда). Make a storm (сделай бурю) — it mattereth not how small a one (не имеет значения, насколько маленькую) — I require naught great or harmful (я не требую ничего великого или вредоносного), but indeed prefer the opposite (но в действительности предпочитаю противное) — do this (сделай это) and thy life is spared (и твоя жизнь пощажена) — thou shalt go out free (ты выйдешь наружу свободная), with thy child (с твоим ребенком), bearing the king's pardon (неся = получив прощение короля), and safe from hurt or malice from any in the realm (и защищенная от вреда либо злобы от любого в королевстве).'

The woman prostrated herself (женщина пала ниц), and protested, with tears (и уверяла со слезами), that she had no power to do the miracle (что она не имела силы сделать такое чудо), else she would gladly win her child's life alone (иначе она бы с радостью выиграла = добилась бы жизни ребенка только), and be content to lose her own (и была бы довольна = согласна потерять свою собственную), if by obedience to the king's command (если послушанием королевскому приказу) so precious a grace might be acquired (столь драгоценная милость могла бы быть приобретена = заслужена).

Tom urged (Том настаивал) — the woman still adhered to her declarations (женщина все держалась своих высказываний). Finally, he said (наконец он сказал):

'I think the woman hath said true (я думаю, женщина сказала истинно = правду). An’ my mother were in her place (если бы моя мать была на ее месте) and gifted with the devil's functions (и одарена дьявольскими функциями = способностями), she had not stayed a moment (она не ждала бы и момента; to stay — оставаться) to call her storms (призвать свои бури) and lay the whole land in ruins (и положить = повергнуть всю землю в руины), if the saving of my forfeit life (если бы спасение моей погибшей жизни) were the price (было бы наградой) she got (которую она бы получила; to get — получать)! It is argument (это доказательство) that other mothers are made in like mold (что другие матери отлиты в той же форме = сделаны из того же теста). Thou art free, good wife (ты свободная, добрая женщина) — thou and thy child (ты и твое дитя) — for I do think thee innocent (ибо я полагаю тебя невиновной). Now thou'st naught to fear (теперь ты не имеешь ничего, чтобы бояться = тебе нечего бояться), being pardoned (будучи прощенной) — pull off thy stockings (стяни свои чулки)! — an thou canst make me a storm (и если ты сможешь сделать мне бурю), thou shalt be rich (ты будешь богата)!'

The redeemed creature (искупленное = прощенное создание) was loud in her gratitude (была громка в своей благодарности), and proceeded to obey (и повиновалась; to proceed — приниматься, приступать), while Tom looked on (пока Том наблюдал: «смотрел на») with eager expectancy (с нетерпеливым ожиданием), a little marred by apprehension (немного расстроенный предчувствием); the courtiers at the same time manifesting decided discomfort and uneasiness (придворные в то же время выражали решительное неудобство и беспокойство). The woman stripped her own feet (женщина раздела свои собственные ноги) and her little girl's also (и своей маленькой девочки также), and plainly did her best (и явно сделала свое лучшее = все возможное) to reward the king's generosity with an earthquake (чтобы наградить королевское великодушие землетрясением), but it was all a failure and a disappointment (но это все было провалом и разочарованием). Tom sighed and said (Том вздохнул и сказал):

'There, good soul (ладно, добрая душа), trouble thyself no further (беспокой себя не дальше = не беспокойся более), thy power is departed out of thee (твоя сила покинула тебя; to depart — уезжать). Go thy way in peace (иди своей дорогой в мире = с миром); and if it return to thee at any time (и если она = сила вернется к тебе в любое время), forget me not (не забудь меня), but fetch me a storm (но устрой мне грозу; to fetch — принести, привести, раздобыть).'

perilous [`perıləs], pull [pul], earthquake [`ə:θkweık]

'The law doth not permit a child to make or meddle in any weighty matter, good my liege, holding that its callow wit unfitteth it to cope with the riper wit and evil schemings of them that are its elders. The devil may buy a child, if he so choose, and the child agree thereto, but not an Englishman — in this latter case the contract would be null and void.'

'It seemeth a rude unchristian thing, and ill contrived, that English law denieth privileges to Englishmen, to waste them on the devil!' cried Tom, with honest heat.

This novel view of the matter excited many smiles, and was stored away in many heads to be repeated about the court as evidence of Tom's originality as well as progress toward mental health.

The elder culprit had ceased from sobbing, and was hanging upon Tom's words with an excited interest and a growing hope. Tom noticed this, and it strongly inclined his sympathies toward her in her perilous and unfriended situation. Presently he asked:

'How wrought they, to bring the storm?'

'By pulling off their stockings, sire.'

This astonished Tom, and also fired his curiosity to fever heat. He said eagerly:

'It is wonderful! Hath it always this dread effect?'

'Always, my liege — at least if the woman desire it, and utter the needful words, either in her mind or with her tongue.'

Tom turned to the woman, and said with impetuous zeal:

'Exert thy power — I would see a storm.'

There was a sudden paling of cheeks in the superstitious assemblage, and a general, though unexpressed, desire to get out of the place — all of which was lost upon Tom, who was dead to everything but the proposed cataclysm. Seeing a puzzled and astonished look in the woman's face, he added, excitedly:

'Never fear — thou shalt be blameless. More — thou shalt go free — none shall touch thee. Exert thy power.'

'O, my lord the king, I have it not — I have been falsely accused.'

'Thy fears stay thee. Be of good heart, thou shalt suffer no harm. Make a storm — it mattereth not how small a one — I require naught great or harmful, but indeed prefer the opposite — do this and thy life is spared — thou shalt go out free, with thy child, bearing the king's pardon, and safe from hurt or malice from any in the realm.'

The woman prostrated herself, and protested, with tears, that she had no power to do the miracle, else she would gladly win her child's life alone, and be content to lose her own, if by obedience to the king's command so precious a grace might be acquired.

Tom urged — the woman still adhered to her declarations. Finally, he said:

'I think the woman hath said true. An’ my mother were in her place and gifted with the devil's functions, she had not stayed a moment to call her storms and lay the whole land in ruins, if the saving of my forfeit life were the price she got! It is argument that other mothers are made in like mold. Thou art free, good wife — thou and thy child — for I do think thee innocent. Now thou'st naught to fear, being pardoned — pull off thy stockings! — an thou canst make me a storm, thou shalt be rich!'

The redeemed creature was loud in her gratitude, and proceeded to obey, while Tom looked on with eager expectancy, a little marred by apprehension; the courtiers at the same time manifesting decided discomfort and uneasiness. The woman stripped her own feet and her little girl's also, and plainly did her best to reward the king's generosity with an earthquake, but it was all a failure and a disappointment. Tom sighed and said:

'There, good soul, trouble thyself no further, thy power is departed out of thee. Go thy way in peace; and if it return to thee at any time, forget me not, but fetch me a storm.'