Английский язык с Марком Твеном. Принц и нищий / Mark Twain. The Prince and the Pauper

CHAPTER XXVI (Глава двадцать шестая)

THE king sat musing a few moments (король сидел, размышляя, несколько минут; to sit — сидеть), then looked up and said (затем взглянул вверх = поднял глаза и сказал):

''Tis strange (это странно; ‘tis = it is) — most strange (весьма странно). I cannot account for it (я не могу объяснить этого: «дать отчет за это»).'

'No, it is not strange, my liege (нет, это не странно, мой властелин). I know him (я знаю его), and this conduct is but natural (и это поведение только естественно). He was a rascal (он был негодяем) from his birth (со своего рождения).'

'Oh, I spake not of him, Sir Miles (о, я говорил не о нем, сэр Майлс; spake — устар. вместо spoke от to speak — говорить).'

'Not of him (не о нем)? Then of what (тогда о чем)? What is it (что это) that is strange (что странно)?'

'That the king is not missed (что короля не ищут; to miss — обнаружить отсутствие).'

'How (как)? Which (какой)? I doubt I do not understand (я подозреваю, что не понимаю).'

'Indeed (действительно)! Doth it not strike you as being passing strange (не кажется ли это тебе чрезвычайно странным; to strike — бить, производить впечатление; passing — весьма) that the land is not filled with couriers and proclamations (что страна не наполнена курьерами и прокламациями) describing my person (описывающими мою персону) and making search for me (и производящими поиск меня)? Is it no matter for commotion and distress (не является ли это поводом для смятения и горя) that the head of the state is gone (что глава государства исчез; to go — уходить, исчезать)? — that I am vanished away and lost (что я исчез прочь и потерялся; to vanish — исчезать; to lose — терять)?'

'Most true, my king (совершенно верно, мой король), I had forgot (я забыл; forgot — устар. вместо forgotten от to forget — забывать).' Then Hendon sighed (затем Хендон вздохнул), and muttered to himself (и пробормотал сам себе). 'Poor ruined mind (бедный разрушенный разум) — still busy with its pathetic dream (все еще занят своей жалкой мечтой; pathetic — жалостный, трогательный, умилительный; патетический).'

'But I have a plan (но у меня есть план) that shall right us both (который защитит нас обоих). I will write a paper (я напишу бумагу), in three tongues (на трех языках) — Latin, Greek, and English (латыни, греческом и английском) — and thou shall haste away with it to London (а ты поспешишь с ней в Лондон) in the morning (утром). Give it to none (не давай ее никому) but my uncle (кроме моего дяди), the Lord Hertford (лорда Хартфорда); when he shall see it (когда он увидит ее), he will know and say (он узнает и скажет) I wrote it (что я написал ее; to write — писать). Then he will send for me (тогда он пошлет за мной).'

'Might it not be best (не может быть ли это быть лучшим /вариантом/), my prince (мой принц), that we wait here (чтобы мы подождали здесь) until I prove myself (пока я не подтвержу себя = свою личность) and make my rights secure to my domains (и сделаю свои права защищенными на мои владения)? I should be so much the better able then to (я был бы так много = гораздо лучше способен тогда) —'

The king interrupted him imperiously (король прервал его властно/надменно):

'Peace (тихо)! What are thy paltry domains (что такое твои ничтожные владения), thy trivial interests (твои низкие интересы), contrasted with matters (по сравнению с делами; to contrast — сопоставлять) which concern the weal of a nation (которые касаются благосостояния нации) and the integrity of a throne (и сохранности престола)!' Then he added (затем он добавил), in a gentle voice (мягким голосом), as if he were sorry for his severity (как будто он сожалел о своей суровости; sorry — сожалеющий), 'Obey and have no fear (повинуйся и не имей страха); I will right thee (восстановлю в правах тебя), I will make thee whole (я сделаю тебя целым = невредимым) — yes, more than whole (да, больше, чем целым). I shall remember, and requite (я запомню и вознагражу).'

So saying (так говоря), he took the pen (он взял перо), and set himself to work (и принялся за работу; to set to — приняться за). Hendon contemplated him lovingly awhile (Хендон наблюдал за ним с любовью некоторое время), then said to himself (затем сказал себе):

'An it were dark (если было бы темно), I should think (я подумал бы) it was a king that spoke (что это был король, кто говорил; to speak — говорить); there's no denying it (нет никакого отрицания этого = сомнения в этом), when the humor's upon him (когда настроение на нем = когда на него находит) he doth thunder and lighten (он мечет громы и молнии; to thunder — греметь; to lighten — вспыхивать) like your true king (что твой настоящий король) — now where got he that trick (где же он взял это умение; to get — взять, раздобыть)? See him scribble and scratch away (посмотрите как он строчит и царапает прочь = пишет) contentedly (удовлетворенно) at his meaningless pot-hooks (свои бессмысленные каракули), fancying them to be (воображая их быть = что они) Latin and Greek (латынь и греческий) — and except my wit shall serve me (и за исключением = если мой разум не послужит мне) with a lucky device (удачным средством) for diverting him from his purpose (для того, чтобы отвратить его от его намерения), I shall be forced to pretend (я буду вынужден притвориться) to post away to-morrow (отправить = что отправлю почту завтра) on this wild errand (по этому дикому поручению) which he hath invented for me (которое он придумал для меня).'

natural [`nætS(ə)r(ə)l], courier [`kurıə], severe [sı`vıə], severity [sı`verıtı]

THE king sat musing a few moments, then looked up and said:

''Tis strange — most strange. I cannot account for it.'

'No, it is not strange, my liege. I know him, and this conduct is but natural. He was a rascal from his birth.'

'Oh, I spake not of him, Sir Miles.'

'Not of him? Then of what? What is it that is strange?'

'That the king is not missed.'

'How? Which? I doubt I do not understand.'

'Indeed! Doth it not strike you as being passing strange that the land is not filled with couriers and proclamations describing my person and making search for me? Is it no matter for commotion and distress that the head of the state is gone? — that I am vanished away and lost?'

'Most true, my king, I had forgot.' Then Hendon sighed, and muttered to himself. 'Poor ruined mind — still busy with its pathetic dream.'

'But I have a plan that shall right us both. I will write a paper, in three tongues — Latin, Greek, and English — and thou shall haste away with it to London in the morning. Give it to none but my uncle, the Lord Hertford; when he shall see it, he will know and say I wrote it. Then he will send for me.'

'Might it not be best, my prince, that we wait here until I prove myself and make my rights secure to my domains? I should be so much the better able then to —'

The king interrupted him imperiously:

'Peace! What are thy paltry domains, thy trivial interests, contrasted with matters which concern the weal of a nation and the integrity of a throne!' Then he added, in a gentle voice, as if he were sorry for his severity, 'Obey and have no fear; I will right thee, I will make thee whole — yes, more than whole. I shall remember, and requite.'

So saying, he took the pen, and set himself to work. Hendon contemplated him lovingly awhile, then said to himself:

'An it were dark, I should think it was a king that spoke; there's no denying it, when the humor's upon him he doth thunder and lighten like your true king — now where got he that trick? See him scribble and scratch away contentedly at his meaningless pot-hooks, fancying them to be Latin and Greek — and except my wit shall serve me with a lucky device for diverting him from his purpose, I shall be forced to pretend to post away to-morrow on this wild errand which he hath invented for me.'

The next moment (в следующий момент) Sir Miles's thoughts (мысли сэра Майлса) had gone back (вернулись: «пошли назад»; to go — идти) to the recent episode (к недавнему эпизоду). So absorbed was he in his musings (так поглощен он был в своих размышлениях), that when the king presently handed him the paper (что когда король вскоре вручил ему бумагу) which he had been writing (которую он писал), he received it (он получил ее) and pocketed it (и положил ее в карман) without being conscious (не осознавая: «без того, чтобы быть осознающим») of the act (этого действия). 'How marvelous strange she acted (как удивительно странно она вела себя),' he muttered (он пробормотал). 'I think she knew me (я думаю, она узнала меня; to know — знать) — and I think she did not know me (и я думаю, что она не узнала меня). These opinions do conflict (эти мнения конфликтуют), I perceive it plainly (я вижу это ясно); I cannot reconcile them (я не могу примирить их), neither can I (и я не могу; neither — и не), by argument (на основании разумных доводов), dismiss either of the two (отвергнуть ни одно из этих двух), or even persuade one to outweigh the other (или даже убедить одно перевесить другое). The matter standeth simply thus (дело обстоит просто так): she must have known my face (она, должно быть, узнала мое лицо; must — должен), my figure, my voice (мою фигуру, мой голос), for how could it be otherwise (ибо как могло это быть иначе)? Yet she said she knew me not (и все же она сказала, что не узнала меня), and that is proof perfect (и это доказательство совершенное), for she cannot lie (ибо она не может лгать). But stop (но стой) — I think I begin to see (я думаю, я начинаю видеть = понимать). Peradventure he hath influenced her (возможно, он оказал влияние на нее) — commanded her (приказал ей) — compelled her to lie (вынудил ее солгать). That is the solution (вот решение)! The riddle is unriddled (загадка разгадана). She seemed dead with fear (она казалась помертвевшей от страха) — yes, she was under his compulsion (да, она была под его принуждением). I will seek her (я буду искать ее); I will find her (я найду ее); now that he is away (сейчас, когда он далеко), she will speak her true mind (она выскажет свои истинные мысли). She will remember the old times (она вспомнит старые времена) when we were little playfellows together (когда мы были маленькими товарищами по играм вместе; fellow — товарищ), and this will soften her heart (и это смягчит ее сердце), and she will no more betray me (и она не будет больше предавать меня), but will confess me (но признает меня). There is no treacherous blood in her (нет предательской крови в ней) — no, she was always honest and true (нет, она всегда была честна и верна). She has loved me in those old days (она любила меня в те старые дни) — this is my security (это мне порука); for whom one has loved, one cannot betray (ибо кого человек любил, он не может предать).'

He stepped eagerly toward the door (он ступил нетерпеливо к двери); at that moment it opened (в тот же момент она открылась), and the Lady Edith entered (и леди Эдит вошла). She was very pale (он была очень бледна), but she walked with a firm step (но она шагала крепким шагом), and her carriage was full of grace and gentle dignity (и ее стать была полна изящества и кроткого достоинства). Her face was as sad as before (ее лицо было так же печально, как прежде).

Miles sprang forward (Майлс ринулся вперед; to spring — прыгать), with a happy confidence (с радостной доверчивостью), to meet her (чтобы встретить ее), but she checked him (но она остановила его) with a hardly perceptible gesture (едва заметным жестом), and he stopped where he was (и он остановился, где он был). She seated herself (она уселась), and asked him to do likewise (и попросила его сделать так же). Thus simply did she take the sense of old-comradeship out of him (так просто вынула она чувство старого товарищества из него = лишила его…), and transform him into a stranger and a guest (и преобразила его в незнакомца и гостя). The surprise of it (удивление этого), the bewildering unexpectedness of it (озадачивающая неожиданность этого), made him begin to question (заставила его усомниться: «начать сомневаться»), for a moment (на секунду), if he was the person he was pretending to be (был ли он человеком, которым он притворялся быть), after all (в конце концов: «после всего»). The Lady Edith said (леди Эдит сказала):

'Sir, I have come to warn you (сэр, я пришла предупредить вас). The mad cannot be persuaded out of their delusions, perchance (сумасшедшие не могут быть разубеждены в своих заблуждениях, возможно); but doubtless they may be persuaded to avoid perils (но, несомненно, они могут быть убеждены избежать погибели). I think this dream of yours (я думаю, что эта мечта ваша) hath the seeming of honest truth to you (имеет вид истинной правды для вас), and therefore is not criminal (и, следовательно, не является преступной) — but do not tarry here with it (но не медлите здесь с ней); for here it is dangerous (ибо это опасно).' She looked steadily into Miles's face a moment (она смотрела неотрывно в лицо Майлса минуту), then added, impressively (за тем добавила выразительно), 'It is the more dangerous for (это тем более опасно из-за того) that you are much like (что вы много = очень похожи на то) what our lost lad must have grown to be (чем наш потерянный мальчик должен был вырасти, чтобы быть), if he had lived (если бы он выжил).'

'Heavens, madam (Боже мой, мадам), but I am he (но я — он)!'

recent [`ri:sənt], honest [`Onıst], steadily [`stedılı]

The next moment Sir Miles's thoughts had gone back to the recent episode. So absorbed was he in his musings, that when the king presently handed him the paper which he had been writing, he received it and pocketed it without being conscious of the act. 'How marvelous strange she acted,' he muttered. 'I think she knew me — and I think she did not know me. These opinions do conflict, I perceive it plainly; I cannot reconcile them, neither can I, by argument, dismiss either of the two, or even persuade one to outweigh the other. The matter standeth simply thus: she must have known my face, my figure, my voice, for how could it be otherwise? Yet she said she knew me not, and that is proof perfect, for she cannot lie. But stop — I think I begin to see. Peradventure he hath influenced her — commanded her — compelled her to lie. That is the solution! The riddle is unriddled. She seemed dead with fear — yes, she was under his compulsion. I will seek her; I will find her; now that he is away, she will speak her true mind. She will remember the old times when we were little playfellows together, and this will soften her heart, and she will no more betray me, but will confess me. There is no treacherous blood in her — no, she was always honest and true. She has loved me in those old days — this is my security; for whom one has loved, one cannot betray.'

He stepped eagerly toward the door; at that moment it opened, and the Lady Edith entered. She was very pale, but she walked with a firm step, and her carriage was full of grace and gentle dignity. Her face was as sad as before.

Miles sprang forward, with a happy confidence, to meet her, but she checked him with a hardly perceptible gesture, and he stopped where he was. She seated herself, and asked him to do likewise. Thus simply did she take the sense of old-comradeship out of him, and transform him into a stranger and a guest. The surprise of it, the bewildering unexpectedness of it, made him begin to question, for a moment, if he was the person he was pretending to be, after all. The Lady Edith said:

'Sir, I have come to warn you. The mad cannot be persuaded out of their delusions, perchance; but doubtless they may be persuaded to avoid perils. I think this dream of yours hath the seeming of honest truth to you, and therefore is not criminal — but do not tarry here with it; for here it is dangerous.' She looked steadily into Miles's face a moment, then added, impressively, 'It is the more dangerous for that you are much like what our lost lad must have grown to be, if he had lived.'

'Heavens, madam, but I am he!'

'I truly think you think it, sir (я действительно думаю, что вы думаете это = так, сэр). I question not your honesty in that (я не подвергаю сомнению вашу честность в этом) — I but warn you (я только предупреждаю вас), that is all (это все). My husband is master in this region (мой муж — хозяин в этой области); his power hath hardly any limit (его власть имеет едва ли какие-либо пределы); the people prosper or starve (люди процветают или мрут голодной смертью), as he wills (как он желает). If you resembled not the man (если бы вы не походили на человека) whom you profess to be (за которого вы себя выдаете: «кем вы заявляете быть»), my husband might bid you pleasure yourself (мой муж мог бы велеть вам тешить себя) with your dream in peace (вашей мечтой в покое); but trust me (но поверьте мне), I know him well (я знаю его хорошо), I know what he will do (я знаю, что он сделает); he will say to all (он скажет всем) that you are but a mad impostor (что вы только сумасшедший самозванец), and straightway all will echo him (и сразу же все будут вторить ему).' She bent upon Miles that same steady look once more (она устремила на Майлса тот же самый пристальный взгляд еще раз: «один раз больше»; to bend — направить), and added (и прибавила): 'If you were Miles Hendon (если бы вы были Майлсом Хендоном), and he knew it (и он знал бы это; to know — знать) and all the region knew it (и вся местность знала бы это) — consider what I am saying (примите во внимание, что я говорю), weigh it well (взвесьте это хорошо) — you would stand in the same peril (вы бы стояли = находились в той же опасности), your punishment would be no less sure (ваше наказание было бы не менее неотвратимо); he would deny you (он бы отверг вас) and denounce you (и донес бы на вас), and none would be bold enough (и никто не был бы смелым достаточно) to give you countenance (оказать вам поддержку).'

'Most truly I believe it (совершенно истинно я верю этому),' said Miles, bitterly (сказал Майлс горько). 'The power that can command one lifelong friend (сила, которая может приказать другу всей жизни; lifelong — продолжающийся всю жизнь: «жизнедлинный») to betray and disown another (предать и не признать другого), and be obeyed (и которой подчинятся), may well look to be obeyed in quarters (может рассчитывать /на то, что ей/ будут подчиняться в кругах = среди тех людей) where bread and life are on the stake (где хлеб и жизнь на кону) and no cobweb ties (и никакие паутинные путы) of loyalty and honor (преданности и чести) are concerned (не затронуты).'

A faint tinge appeared for a moment in the lady's cheek (легкая краска появилась на секунду на щеках дамы), and she dropped her eyes to the floor (и она опустила свои глаза к полу); but her voice betrayed no emotion (но ее голос не выдал никакой эмоции) when she proceeded (когда она продолжила):

'I have warned you (я предупредила вас), I must still warn you (я должна все еще предупредить вас), to go hence (уйти отсюда). This man will destroy you else (не то этот человек погубит вас; else — иначе). He is a tyrant (он тиран) who knows no pity (который не знает никакой жалости). I, who am his fettered slave (я, которая являюсь его скованной рабыней; fetter — путы /для животных/; ножные кандалы), know this (знаю это). Poor Miles, and Arthur (бедный Майлс и Артур), and my dear guardian, Sir Richard (и мой дорогой опекун, сэр Ричард), are free of him (свободны от него), and at rest (и упокоились; rest — отдых) — better that you were with them (лучше, чтобы вы были с ними) than that you bide here (чем чтобы вы оставались здесь) in the clutches of this miscreant (в когтях этого злодея). Your pretensions are a menace to his title and possessions (ваши притязания — угроза его титулу и владениям); you have assaulted him (вы напали на него) in his own house (в его собственном доме) — you are ruined if you stay (вы разрушены = погибли, если вы останетесь). Go (идите) — do not hesitate (не сомневайтесь). If you lack money (если вам не хватает денег; to lack — не иметь), take this purse (возьмите этот кошелек), I beg of you (я прошу вас), and bribe the servants (и подкупите слуг) to let you pass (чтобы позволить = чтобы они позволили вам пройти). Oh, be warned, poor soul (ах, будьте предупреждены, бедная душа), and escape while you may (и спасайтесь бегством, пока вы можете).'

Miles declined the purse with a gesture (Майлс отклонил кошелек = отказался от кошелька жестом), and rose up (и встал; to rise — вставать; up — вверх) and stood before her (и стал рядом с ней (to stand — стоять).

'Grant me one thing (подарите мне одну вещь = окажиет одну услугу),' he said (он сказал). 'Let your eyes rest upon mine (пусть ваши глаза задержатся на моих), so that I may see (чтобы я мог видеть) if they be steady (тверды ли они = их взгляд; if — ли). There (вот) — now answer me (теперь отвечайте мне). Am I Miles Hendon (я — Майлс Хендон)?'

'No (нет). I know you not (я не знаю вас).'

'Swear it (поклянитесь в этом)!'

The answer was low (ответ был тихим), but distinct (но отчетливым):

'I swear (я клянусь).'

'Oh, this passes belief (о, это «превосходит веру» = невероятно)!'

'Fly (летите = бегите)! Why will you waste the precious time (зачем вам тратить драгоценное время)? Fly and save yourself (бегите и спасайтесь).'

At that moment the officers burst into the room (в этот момент полицейские ворвались в комнату; to burst — взрывать(ся)) and a violent struggle began (и жестокая борьба началась; to begin — начинать); but Hendon was soon overpowered (но Хендон был скоро побежден) and dragged away (и уведен прочь; to drag — тащить). The king was taken also (король был схвачен также; to take — брать), and both were bound (и оба были связаны; to bind — вязать) and led to prison (и препровождены в тюрьму; to lead — вести).

disown [dı`səun], tyrant [`taı(ə)rənt], assault [ə`sO:lt]

'I truly think you think it, sir. I question not your honesty in that — I but warn you, that is all. My husband is master in this region; his power hath hardly any limit; the people prosper or starve, as he wills. If you resembled not the man whom you profess to be, my husband might bid you pleasure yourself with your dream in peace; but trust me, I know him well, I know what he will do; he will say to all that you are but a mad impostor, and straightway all will echo him.' She bent upon Miles that same steady look once more, and added: 'If you were Miles Hendon, and he knew it and all the region knew it — consider what I am saying, weigh it well — you would stand in the same peril, your punishment would be no less sure; he would deny you and denounce you, and none would be bold enough to give you countenance.'

'Most truly I believe it,' said Miles, bitterly. 'The power that can command one lifelong friend to betray and disown another, and be obeyed, may well look to be obeyed in quarters where bread and life are on the stake and no cobweb ties of loyalty and honor are concerned.'

A faint tinge appeared for a moment in the lady's cheek, and she dropped her eyes to the floor; but her voice betrayed no emotion when she proceeded:

'I have warned you, I must still warn you, to go hence. This man will destroy you else. He is a tyrant who knows no pity. I, who am his fettered slave, know this. Poor Miles, and Arthur, and my dear guardian, Sir Richard, are free of him, and at rest — better that you were with them than that you bide here in the clutches of this miscreant. Your pretensions are a menace to his title and possessions; you have assaulted him in his own house — you are ruined if you stay. Go — do not hesitate. If you lack money, take this purse, I beg of you, and bribe the servants to let you pass. Oh, be warned, poor soul, and escape while you may.'

Miles declined the purse with a gesture, and rose up and stood before her.

'Grant me one thing,' he said. 'Let your eyes rest upon mine, so that I may see if they be steady. There — now answer me. Am I Miles Hendon?'

'No. I know you not.'

'Swear it!'

The answer was low, but distinct:

'I swear.'

'Oh, this passes belief!'

'Fly! Why will you waste the precious time? Fly and save yourself.'

At that moment the officers burst into the room and a violent struggle began; but Hendon was soon overpowered and dragged away. The king was taken also, and both were bound and led to prison.