Ангола: неизвестная война

«Гражданские» военнослужащие

Но не только советские военнослужащие «терпели тяготы и лишения» службы в Анголе. Сотни, так называемых, гражданских специалистов воевали наравне с людьми в погонах. Как я уже отмечал, по официальным данным министерства обороны почти за пятнадцать первого этапа нашего сотрудничества с Анголой с 1976 по 1990 в этой африканской стране побывало около 12 тысяч наших военнослужащих. Сведения эти далеко не полные. Они учитывают только, так называемые долгосрочные командировки, в основном на три года, кадровых военных, работавших на национальные вооруженные силы. Кроме них в Анголе побывало значительное количество, так называемых «краткосрочников». Это и военные эксперты, военные делегации в разное время и в разном составе посещавшие страну, например, тот же генерал-полковник К. Курочкин, которого после окончания срока командировки неоднократно привлекали для консультаций по антитеррористическим операциям.

Но кроме них в Анголе побывало огромное количество наших военных моряков, летчиков и техников, обслуживавших Ту-95 и военно-транспортные самолеты. Если учитывать и их, то через Анголу прошло не менее 30 тысяч наших военнослужащих различных категорий. Кроме них на «укрепление обороноспособности страны» работали и тысячи советских гражданских специалистов. Впрочем, слово «гражданский» скорее отражает организацию, командировавшую человека в страну, а не специфику работы. А она была часто чисто военной.

Вот, например, Альберт Павлов, инженер Брянского автозавода поехал в командировку в Анголу и попал в период очередного обострения ситуации на Юге страны в 1983 году. Он вспоминает. «В начале 80-х я был ведущим инженером самоходным шасси 5937, на которых базировался комплекс ПВО «Оса». Для своего времени комплекс был неплох и мог поражать цели на высотах до 6 тысяч метров даже без визуального контакта, например, укрывшись за складками местности. Шасси имело хороший мощный двигатель и обладало высокой проходимостью. В Анголу я угодил неожиданно. В начале 1983 года меня по запросу отправили в Москву, там я выслушал наставления о том, как подобает вести себя совгражданам на чужбине».

К слову, такие инструктажи проходили поголовно все, командируемые в Анголу. Причем не где-нибудь, а в международном отделе ЦК КПСС. Ритуал этот был отработан до мелочей и должен был внушить совгражданам священный трепет и почтение перед этим весьма уважаемым заведением. Одна только процедура сдачи партийного билета на хранение чего стоила! Взамен человек получал на Старой площади некий документ о том, что он является «членом первичной профсоюзной организации», и его документы находятся на хранении там-то. Но вернемся к повествованию новоиспеченного «совзагранспециалиста» Павлова. «За инструктажем последовал похожий на сон перелет на «Боинге 707» с посадкой в Париже, и вот Африка. Луанда, столица Анголы напоминала одну большую помойку. Шахты лифтов в многоэтажных домах давно забиты гниющим мусором, поэтому отходы выбрасывались прямо в окна. Вода в больших канавах. Здесь умываются, стирают белье и моют машины. К счастью, мое пребывание ограничилось в столице всего несколькими днями. А потом меня отправили в городок Риу де Арея, расположенный в провинции Уила.

Неподалеку в населенном пункте Шибемба, дислоцировался дивизион ангольских ПВО. Здесь служили десять офицеров и прапорщиков Советской Армии, встретивших меня очень радушно. Мне выдали мешковатую камуфлированную ангольскую форму и ботинки с высокими берцами. Условия, в которых мы жили и работали были более чем «спартанскими». Спали в палатках, к отсутствию воды и нормальных бытовых условий добавлялись почти постоянные налеты южноафриканской авиации. Даже отлучаясь по нужде в соседний с палаткой кустарник, одевали на шею АКМ и прихватывали с собой пару лимонок.

Однако наш быт можно назвать вполне комфортабельным по сравнению с тем, в каких условиях обитали ангольские солдаты. Большинство из них было одето в тряпье, ботинок у многих не было, а питались они и вовсе впроголодь. В первых числах каждого месяца солдатам выдавали немного риса и муки. Все это мгновенно уничтожалось. После чего начиналась «охота» на кузнечиков, жуков, тушканчиков и прочую живность. Естественно среди солдат была масса недовольных, и многие при первой возможности удирали. Обучать ангольцев было невероятно сложно, сегодня ты одному, вроде, втолковал, а — завтра вместо него уже другой. И начинается все с начала. Ангольские офицеры, конечно, пытались навести порядок, но весьма своеобразным способом. Однажды из-за неосторожности водителя перевернулся грузовик с ракетами. Так, командир вместо того, чтобы отчитать и наказать виновного по уставу, просто вытащил свой пистолет и… прострелил водителю руку.

Нельзя сказать, что советские советники и специалисты не пытались организовать питание личного состава при помощи полевых кухонь, поступивших из Союза. Пытались мы наладить и полноценный рацион. Но все наши попытки проваливались. Солдаты просто боялись, что их обманут при раздаче пищи, а офицерам при такой организации питания просто оказалось. нечем торговать. И, кроме того, никто не хотел мыть котлы».

Могу добавить, что, будучи переводчиком советника командующего ВВС и ПВО Анголы в 1980–1983 годах, я неоднократно бывал в дивизионах ПВО и радиолокационных ротах, разбросанных в районах, прилегающих к границе с Намибией: Вирее, Кувелае, Шангонго, Шибембе, Кааме, Ондживе и десятках других мест. Могу подтвердить, что условия, в которых находились наши военные и гражданские специалисты были не просто походными, они были боевыми. Жили и в палатках и в землянках, пищу, в основном консервы, готовили на открытом огне, ни телевидения и даже радио, кроме коротковолновых личных приемников не было. Письма из дома — раз в три, четыре месяца. Связь с военной миссией только по радиостанции. Как признался мне Саша Белов, капитан-пэвэошник, до этого служивший в каком-то Богом забытом маленьком гарнизоне в Сибири и оказавшийся в радиолокационной роте в Кувелае: «Здесь никаких чеков не захочешь, поскорее бы вернуться». Но для Павлова, Белова и его товарищей бытовые условия жизни еще не самое страшное. А вот когда началась нешуточная война… А началась она для них во время очередной агрессии ЮАР в 1984 году.

«Южноафриканцы перешли границу и попытались опрокинуть ангольские пехотные бригады, — вспоминал Павлов. Позиции дивизиона почти непрерывно атаковались с воздуха. Южноафриканские «Миражи», «Импалы» и «Пумы» просто не давали высунуть голову из окопа. Тем не менее, средства ПВО дивизиона сбили десять самолетов и вертолетов противника. Одну «Пуму» «завалили», когда она шла по каньону вне видимости радара. Ракета, выпущенная вслед, вошла в каньон, настигла вертолет и рванула в нескольких метрах от него. Экипаж сгорел вместе с машиной. Но обычно пилотам подбитых машин удавалось дотянуть до границы. Оно время наше положение из тяжелого стало угрожающим, когда юаровцы отбросили соседнюю ангольскую бригаду, прикрывающую наш фланг, аж на 70 км. Их самоходки начали обстреливать наши позиции. Мы опять засели в окопах. Из Москвы срочно был вызван генерал армии В. Варенников. Он взгрел военспецов соседней бригады и силами кубинцев восстановил линию фронта. Вообще кубинцы нам сильно помогали. У них даже был лозунг «Отдай кровь за советского!».

Конец тому вторжению положил начавшийся сезон дождей. Погода испортилась и стала нелетной. Задули сильные ветры. Вода с неба лилась день и ночь. Палатки потекли, кругом все отсырело, налетели малярийные комары. От них московские прививки не помогали, заболели почти все, а один наш офицер А. Александров от малярии скончался. Кубинцы принесли мощнейшее средство «Делагил», запрещенное к применению Международной организацией здравоохранения ООН, так, как оно разрушало печень. Но принимали его все: лучше уж печень «посадить», чем самому в яму. Вернулся я в СССР в 1985 году. На границе у меня конфисковали все фотопленки, а на заводе соответствующие службы взяли подписку о неразглашении всего того, что я видел и знал. До сих пор никаких справок, где был, что делал, у меня нет. Соответственно нет и льгот. В память остались лишь ботинки с высокими берцами, да несколько снимков, чудом сохранившихся с той поры».

Можно простить инженеру из Брянска некоторые суждения типа «приехал генерал Варенников и восстановил линию фронта». Он человек не военный. Хотя генерал Варенников действительно неоднократно в качестве спецпредставителя Генштаба приезжал в Анголу. Рассказ этого мужественного человека ценен тем, что это одно из немногих публичных свидетельств гражданского человека, наравне с нашими военными сражавшегося в той войне в Анголе. А таких людей были тысячи. И гибли они также как и военные, и попадали в унитовский и юаровский плен.