Артистка

59

Как я и предполагала, неприятности начались с первого шага по родной земле. Точнее, когда переступила порог квартиры. Я сразу увидела Эрика, что, впрочем, нормально, так как он законно проживал на этой жилплощади. Рядом с ним стояла и нагло лыбилась Аглая. А вот она не должна находиться тут. Я сразу почувствовала — быть беде.

— Здравствуй, Марта, — поздоровался мой недавний гражданский муж. — Приехала.

— Как видишь, — ответила я. — А что тут делает вот она, — кивнула я на Аглаю.

— Нам нужно поговорить, очень серьезно, — сказал Эрик.

— Прямо сейчас? — удивилась я. — А ничего, что с поезда, что всю ночь тряслась в вагоне.

— Если мне память не изменяет, ты в вагоне всегда хороша спишь. Да и вид у тебя совсем не уставший.

Что правда, то правда, почему-то в поездах я спала, как убитая. Не стала исключением и сегодняшняя ночь.

— Раз ты меня разоблачил, значит, будем разговаривать прямо сейчас. Но только вдвоем.

— Нет, — покачал головой Эрик, — этот разговор касается нас троих.

Я поняла, что спорить бесполезно, а потому благоразумно не стала спорить. Если Эрик настаивает на таком формате, дело, судя по всему, действительно серьезное.

— А кофе я могу выпить? — раздраженно спросила я. — Или разговор не предусматривает поглощение напитков.

— Мы все выпьем кофе, — пожал плечами Эрик. — Пойдемте на кухню.

Но когда мы все оказались на кухне, кофе никто не стал готовить. Я тоже решила не проявлять инициативу. В конце концов, что я кофе не пила.

— Разговор будет очень неприятный, — предупредил Эрик.

— Нисколько не сомневаюсь, — посмотрела я на Аглаю.

— Не смотри на меня так, словно хочешь меня ударить, — сказала она.

Я подумала, что она права, я бы это сделала не без удовольствия.

— О чем пойдет разговор? — вместо удара по Аглае довольно мирно спросила я.

— Об этой квартире, — произнес Эрик.

— С ней что-то не так?

— Ты не забыла, что я ее собственник?

— Среди многочисленных моих недугов, склероз пока не был замечен.

— Хочешь балагурить, балагурь, — любезно разрешил Эрик. — Но я буду говорить совершенно серьезно.

— Давай, говори.

— Я принял решение, что я не стану продавать квартиру и делить между нами деньги.

Я мгновенно насторожилась в ожидании, что сейчас услышу нечто ужасное.

— А как тогда?

— Мы будем жить здесь с Аглаей, а ты выпишешься и съедешь.

— А как же шахматы, мы же все тогда разыграли?

— Ты это всерьез восприняла? К тому же с тех пор кое-что изменилось.

— Пусть так. А где же я буду жить?

— Понятие не имею. Город большой, что-нибудь снимешь.

Мною овладело возмущение.

— Это с какой-то стати, Эрик! — громко воскликнула я. — Это наша общая собственность.

— Это моя собственность! — закричал в ответ Эрик. — И только моя. Ты всего лишь тут прописана. И прав у тебя на квартиру нет никаких.

— Но послушай, мы же с тобой договорились продать и разделить деньги. Это справедливо.

— Да, еще недавно это было справедливо, а сейчас уже нет.

— Что же такое произошло? — Я вдруг ощутила растерянность.

— А ты не знаешь?

— Нет. Я была в Москве.

— Тогда подожди минутку. — Эрик встал и быстрым шагом вышел из кухни. Вернулся он, скорее, даже раньше чем через минуту. Впрочем, по часам я не проверял, да и значение это не имело никакого.

Он положил газету передо мной.

— Читай!

Я стала читать. Это была статья Миркина, причем, статья преогромная, на всю полосу. Называлась она: «Пустота или по итогам театрального сезона». Изложу содержание предельно сжато.

Автор писал, что, несмотря на свой высокий статус, областной драматический театр занимает ничтожную нишу в культурной жизни региона. Это происходит по причине того, что в его стенах так и не воцарилось его величество искусство. Театр не говорит со зрителями, потому что ему нечего сказать. Далее шло разбирательство отдельных спектаклей, причем, по мнению автора, все они были неудачными. Одни больше, другие меньше, но не было ни одной постановки, которая заслуживала бы похвалу.

Затем шел разбор творческого почерка главного режиссера, то есть, Эрика Неронова. Я читала и при этом представляла, с каким чувством это делал мой бывший гражданский муж. И прекрасно понимала, что он при этом испытывал. Если совсем кратко, то ни в одной постановке нет искры таланта, все очень традиционно и откровенно скучно. «Режиссура — это разговор постановщика с Богом через материал спектакля, его способ сообщить миру о том, что он думает о Нем. А если этого общения не возникает, если даже нет намека на него, все становится никчемным». Думаю, на этом можно обзор стать завершить, все предельно понятно.

Эта статья меня удивила и даже огорчила. Я согласна, что наш театр так и не нашел своего языка, Эрик действительно далеко не самый выдающийся режиссер. И все же мне показалось, что Миркин сгустил краски. Да, все плохо, но не настолько плохо. Не понимаю, зачем ему вообще понадобилось писать такую разгромную статью?

— Прочитала? — спросил Эрик, когда я подняла головку от газеты.

— Да.

— Что скажешь? — Но Эрик не стал ждать моего ответа. — Ты понимаешь, что этот твой еврей наш уничтожил. Пригвоздил к позорному столбу, не оставил камня на камне.

— Эрик, причем тут его национальность?

— Да, при всем! — завопил мой бывший гражданский муж. — Что можно ждать хорошего от еврея, они же нас за людей не считают.

Этот пассаж меня несколько удивил. До этого момента я ни разу не слышала от Эрика антисемитских выпадов. Да и странно было бы услышать, ведь его бабушка была еврейкой. У нас с ним был период, когда наши дела не клеились, и он не знал, что ему дальше делать. Эрик даже предложил эмигрировать в Израиль, и мы начали собирать документы, хотя лично у меня нет ни грамма еврейской крови. Но затем его назначили главрежем, и он тут же забыл о своих планах покинуть страну.

— Скажи, я тебя просил не общаться с этим Миркиным? — продолжал вопить Эрик.

— Просил, — подтвердила я.

— Но ты наплевала на мою просьбу. Более того, назло мне демонстративно ходила к нему.

— Я просто ходила, — попыталась я возразить.

— Просто ходила! — Это теперь уже прошипела Аглая. — А тебе известно, что Эрика вызывают в департамент культуры. Нам сказали, что после этой статьи, там будет решаться вопрос о том, останется ли Эрик на своем посту?

— Очень сожалею, но в целом в статье все верно, — сказала я.

Я заметила, что хотя Эрик ничего в этот момент не пил, он поперхнулся.

— Вот что, дорогая моя, — растягивая буквы в словах, медленно произнес Эрик. — Я хотел продать квартиру и разделить деньги. Но после этой статьи я не стану этого делать. Мы будем здесь жить с Аглаей; на днях я ее пропишу. А вот ты выпишешься. И завтра же подашь заявление на уход из театра. Даю тебе неделю на поиск нового жилья. Не сыщешь, твоя проблема, пойдешь на улицу или пусть тебя приютит твой любимый Миркин. Я же сменю замки и не стану тебя пускать. Так и знай. Я консультировался с адвокатом, как собственник, я имею на это право.