Баронесса де Крейс

Глава 42

В эту ночь я так и не заснула. Вернее я и не пыталась заснуть, а просто закрыла глаза и лежала, прислушиваясь к любому шуму. К тому же у меня болела нога, и эта боль отвлекала меня от мыслей. Хотя подумать мне было о чем. Я ведь собиралась вернуться через несколько месяцев обратно в свой замок. И меня совсем не радовало, что кто-то собирался добраться до северян, используя меня в своих закулисных играх.

И что-то в предположениях Ренга все равно не сходилось. Если эта таинственная могущественная организация и впрямь существовала, и они так жаждали пообщаться со мной, то, обладая той властью, что приписывал им Ренг, они отправили бы за мной больше чем одного похитителя. И уж точно добились бы того, что все ворота из города были бы перекрыты. Тем более у наместника и без них была веская причина не открывать врата.

В эту ночь, судя по лицам нашей маленькой компании, никто не выспался. А я вообще встала с черными кругами под глазами. В какой-то момент я даже подумала, что у меня поднялась температура, так как меня то бросало в жар, то знобило.

Трактирщик не сумел скрыть удивления, когда мы попросили рассчитать нас в пять утра. И он пытался с таким энтузиазмом нас задержать, чтобы его жена успела приготовить нам завтрак, что мы только ускорили сборы.

И все же перед воротами у меня возникли опасения, что сейчас и случится нечто непредвиденное, но вскоре северные ворота и сам город оказались позади нас. И только тогда я выдохнула, осознав, насколько я была напряженна последние часы. И хотя я хотела бы дождаться появления Ронана и остальных северян, я приказала мчать как можно скорее вперед, желая оставить город не просто позади, а так далеко, чтобы никто не успел нас догнать.

Лаура хранила молчание, заметив и мои темные круги под глазами и нервозность, ведь я забываясь то и дело начинала стучать пальцами по обшивке кареты. Но все же спустя время она нарушила тишину:

— Что произошло накануне? Где ты была?

Откинулась удобно на подушки и прикрыла глаза, чтобы выиграть секунды и решить, что мне рассказывать, а что нет.

В результате я не стала говорить о попытке моего похищения, нечего пугать ее, тем более далеко меня не умыкнули и практически сразу же спасли.

— Я навещала свою старую знакомую из обители — Эранию.

— Ты не рассказывала о ней.

Когда, едва не спросила я. И хорошо что не спросила. Ведь время у меня было, да и мы с Лаурой о многом говорили в эти недели. Просто я почти ничего не рассказывала о себе, утверждая что мне и ничего вспомнить, но это было не так.

В этот раз мы покинули основную дорогу, ведь до границы королевства оставалось только сутки пути. И их мы собирались преодолеть завтра, при условии, что сегодня отряд Ронана нас догонит. Но если они отстали, то ждать их даже один лишний час было опасно.

Северяне поставили два шатра. Они не стали разводить костры, так что в течение всего дня мы питались всухомятку. Впрочем, лично у меня вообще не было аппетита, так что я едва погрызла сыр и запила его холодной водой.

Мужчины остались караулить нас снаружи. А вот мы устроились на циновках, причем все впятером. И я неожиданно и для девушек и для самой себя рассмеялась, вспомнив как меня возмутила эта циновка в тот день, когда ночью я пришла в шатер Ронана.

Флавия поерзала, пытаясь устроиться как можно более удобно, но огромный живот ей мешал. И я вновь ощутила укол совести. Не надо было ее тащить на север. Но я была тогда так зла, что сорвалась на ней, ни разу даже не подумав о том, что она тоже была только жертвой, а не хладнокровной убийцей и соблазнительницей чужих мужей.

Мия помогла ей удобно устроиться, подложив ей под спину подушку. А я перевела взгляд на Луцию.

— Эти шрамы, на твоем теле, их оставил твой муж?

Нет, я было подумала, что это ее родители издевались над ней в детстве, но шрамы были свежие, они еще не успели зарубцеваться, так что вывод был только один — муж.

Может, поэтому она и выглядела такой снежной девой и не реагировала на других мужчин, не потому что оплакивала мужа, а потому что боялась повторения издевательств.

В шатре стало тихо. Даже Флавия затихла, а Мия перевела взгляд на лампу, что отбрасывала тени на ткань шатра.

Лаура посмотрела бегло на меня, а потом пересела поближе к Луции.

— Не бойся, — тихо произнесла она, — мы выслушаем тебя и поможем.

Выслушаем — да, это мы сделаем, если она пожелает рассказать нам свою историю. А вот помочь... Каждая из нас в свое время не могла помочь даже самой себе. В том числе и Лаура. Но постепенно и мы менялись.

Луция взгляд не подняла, а просто покачала головой.

Я хотела сказать Лауре оставить ее в покое и не бередить ее уже душевные раны, пока она не готова на откровенность, но Луция все же заговорила, ограничившись правда только одной фразой.

— После смерти мою душу заберет Хелида.

Усмехнулась. Я приказала казнить четырех человек. И я не верила, что эта богиня смерти придет за моей душой. А если и придет, что же, о совершенном я не собиралась сожалеть.

— Уверена, чтобы сама Хелида явилась за чье-то душой, надо как минимум стереть с лица земли хотя бы один город, — пошутила я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но мою шутку никто не поддержал и на меня посмотрели сразу четыре пары раз, спрашивая — серьезно ли я говорю об уничтожении городов.

— Я пытаюсь разрядить обстановку, — со вздохом пояснила я.

— Я убила его… — серьезно, с вызовом в глазах, в которых отразились столь сильные эмоции, что я задумалась о том, каково ей было держать это все в себе. А также подумала о том, что ее душу, как и мою, съедали демоны — сомнений, вины, а может, и гнева со злостью.

— Мужа? — спокойно уточнила я, ни чем не выдав того, что ее слова меня огорошили. Ведь потеряла она недавно не только мужа, но и ребенка. И к сожалению, случаи когда сами матери избавлялись от своих чад имели место быть. И речь шла не только о детях нагуленных вне брака.

— Ему не нравилось, что ребенок плачет. И он унес люльку в кладовую… я пыталась ему помешать… но не смогла, у меня не хватило сил… а когда я пришла в себя, то он больше не плакал.

Она сказала это все спокойным и даже ровным голосом, совершенно, как казалось со стороны, без эмоций. Сильная, подумала я. Ведь в ее глазах отражалось все то, что не прозвучало в голосе. А уж что у нее в душе происходило, даже я не хотела этого знать.

Лаура всхлипнула, затем шмыгнула носом Флавия, а Мия сразу расплакалась. Почувствовав на собственной щеке каплю слезы, недоверчиво стерла ее рукой. Я даже не знала этого ребенка, чтобы плакать по нему, но все же страшно было представить его одного в той кладовой.

— Твой муж, он же утонул в реке, когда пошел рыбачить, — осторожно заметила Мия.

— Я взяла снадобье у знахарки и подсыпала ему в питье. Он заснул на берегу, и я сбросила его в реку.

Она смотрела прямо мне в глаза. Прямо, совершенно без страха. Умная, так как вместо того, чтобы взять кухонный нож и зарезать мужа в кровати, она продумала целый план, чтобы никто не подумал на нее. И гордая. Такая, когда ее будут вести на казнь, не позволит себе и крика. И на колени никогда не опустится. Возможно, за это она и была часто бита.

— Я бы давно бежала от него, но он обещал, что тогда отыграется на моей сестре, а ей всего лишь шестнадцать лет… Можете сдать меня в первом же городе стражам, баронесса. А можете приказать повесить меня на дереве за совершенное преступление. Мне все равно. Я и сама не знаю, почему еще живу.

Потому что, вопреки своим словам, она хотела жить, не стала я говорить это вслух. Потому что как и все мы она сомневалась — есть ли там что-то за чертой. И с одной стороны, надеялась что есть, так как тогда она увидит своего малыша. А с другой стороны, она боялась что есть, так как тогда за ней все же придет Хелида.

Радовало во всем это только одно, она решилась рассказать сначала нам об убийстве, а не брату Эгорну. Как поступил бы он, я не знала, но очень возможно, он обратился бы к стражам, как требует того закон и как предположила Луция.

Перевела взгляд на остальных. А ведь они все будут молчать. Никто из них никогда и никому не расскажет о том, что сегодня услышал. И не только они.

— А у нас есть что-нибудь сладкое? — спросила я.

Все сразу пришли в движение, желая отыскать мне какую-нибудь сладость, чтобы я видимо смилостивилась и не отдала немедленно приказ о казни Луции. Да, хорошего же они обо мне мнения… впрочем, я своим поведением дала им все основания подозревать меня в кровожадности.

Мне отыскали какой-то сморщенный фрукт, по которому было даже не понять, чем он был до того, как естественно подсох в сумке, превратившись в сухофрукт.

— Я баронесса де Крейс. И королем мне даровано право был судьей на своих землях. Ты Луция при свидетелях призналась в совершенном преступлении. И я не могу оставить это признание, как полагается законом, не рассмотренным.

— Нет, Марго, она… — Лаура прервала меня, но я подняла руку, жестом останавливая ее.

— Не перебивай! — приказала я. — Так вот, я вынесла решение по твоему делу. Твой муж совершил преступление, за которое, останься он жив, я приговорила бы его к казни. Поэтому твоей вины в его смерти нет. Считай, ты заранее привела приговор в исполнение. А также я запрещаю всем присутствующим рассказывать о том, что они услышали сегодня. И даже тебе, — посмотрела я на Луцию. — Никому и никогда не смей говорить о смерти твоей семьи. Твой ребенок умер от простуды, а муж утонул. Другой правды нет. Это всем понятно? Я не слышу?

— Да, — улыбнулась Лаура.

Поморщилась, чтобы она опять не завела свою песнь о том, что я добрая. Просто я не барон де Крейс и когда я вернусь обратно, я позабочусь о том, чтобы по крайней мере на моей земле подобных случаев больше не происходило. Да и мачеху Мии я заставлю заплатить за то, что она изуродовала собственную падчерицу. Сомневаюсь, конечно, что это заставит людей на моих землях полюбить меня, скорее они будут бояться меня. Но главное я буду знать — я поступила правильно.

— И чтобы уж раз и навсегда закрыть эту тему, кто-нибудь еще хочет признаться в каких-нибудь преступлениях? — обвила всех внимательным взглядом. — Нет? Вот и хорошо. Тогда предлагаю всем лечь спать.

Мы молча устроились спать на циновках, укрывшись мехами. И когда я уже засыпала, я почувствовала, как Лаура прикоснулась к моему плечу.

— Что? — тихо спросила я.

— Спасибо, — прошептала она.

Улыбнулась ей, хотя она наверное и не увидела моей улыбки в темноте. А потом подумала о том, что в последние дни я почти не вспоминала о молитвах. И практически не поминала Трех Отцов.

Ведь сегодня я поступила не по их постулату и даже не по законам королевства, но я поступила по справедливости.