Без жалости

2. Встречи

Келли проснулся в обычное время, за полчаса до восхода солнца, слыша крики чаек и увидев первое тусклое сияние на восточном горизонте. Сначала он в замешательстве посмотрел на тонкую руку, лежащую на его груди, но другие чувства и воспоминания за несколько секунд объяснили ему все, что произошло вчера. Он осторожно отодвинулся от девушки, накрыл её одеялом — в салоне было по-утреннему холодно. Настало время заняться яхтой.

Келли включил электрический кофейник, затем натянул плавки и поднялся на верхнюю палубу. С удовлетворением он заметил, что вчера не забыл включить якорный огонь. Небо очистилось, и воздух после вчерашней грозы был прохладным. Келли прошёл вперёд и с удивлением заметил, что под напором ветра один из якорей немного сдвинулся. Он упрекнул себя за это, хотя особой опасности в том не было. Поверхность залива была спокойной, маслянисто-гладкой. Дул лёгкий бриз. Розово-оранжевый свет первых солнечных лучей окрасил далёкий восточный берег, поросший лесом. В общем, утро было великолепным, и он не мог припомнить, когда в последний раз видел такое. Затем он вспомнил, что все изменившее его жизнь не имело никакого отношения к погоде.

— чёрт возьми, — прошептал он, глядя в сторону рассвета, ещё не начавшегося по-настоящему. Келли чувствовал, что его тело онемело, и проделал несколько упражнений на растяжение, чтобы избавиться от жёсткости в мышцах. Лишь теперь он понял, как хорошо чувствует себя без обычного утреннего похмелья, и ещё больше времени прошло, прежде чем он вспомнил, сколько спал. Неужели целых девять часов? — подумал он. Неудивительно, что он чувствует себя так хорошо. За дело. Теперь он взялся за швабру и начал сгонять воду, скопившуюся на фиберглассовой палубе.

Услышав низкий приглушенный рокот морских дизелей, посмотрел на запад, пытаясь рассмотреть, откуда он доносится, но там поверхность моря растворилась в лёгком тумане, гонимом бризом, и он ничего не увидел. Пришлось подойти к панели управления на ходовом мостике и достать бинокль. Он направил его в сторону шума как раз в тот момент, когда ослепительный луч двенадцатидюймового прожектора сверкнул сквозь его морской 7X50. На мгновение Келли ослепило, но тут же прожектор погас, и голос, усиленный громкоговорителем, пронёсся над морской поверхностью:

— Извини, Келли. Я не знал, что это ты. — Через пару минут знакомый силуэт патрульного катера береговой охраны приблизился к яхте. Келли поспешил к левому борту, чтобы опустить резиновые кранцы.

— Ты пытаешься убить меня или как? — спросил Келли дружеским тоном.

— Извини. — Главный старшина Мануэль Ореза, «Португалец», ступил с одного планшира на другой с привычной лёгкостью. Он махнул рукой в сторону кранцев. — Обижаешь?

— Плохое поведение на море, не иначе, — продолжал Келли, подходя к гостю.

— Я уже сказал об этом молодому матросу, — заверил его Ореза. — Доброе утро, Келли. — Он протянул руку, в которой был стайрофомовый стаканчик с кофе. Келли взял его и рассмеялся.

— Принимаю ваши извинения, сэр. — Ореза славился искусством приготовления кофе.

— Работали всю ночь. Устали как собаки, да ещё у меня молодая команда, — устало объяснил старшина. Орезе было почти двадцать восемь, и возрастом он намного превосходил самого старшего матроса своей команды.

— Неприятности? — спросил Келли.

Ореза кивнул, глядя на море.

— Да, пожалуй. Какой-то кретин в маленькой яхте, рассчитанной на дневное плавание, исчез после этого маленького шторма прошлым вечером, и теперь мы ищем его повсюду.

— Сорок узлов — скорость ветра. Это порядочный шквал, Португалец, — напомнил ему Келли. — Да и подул так неожиданно.

— Это верно. Мы все-таки спасли шесть яхт, исчезла только одна. Прошлым вечером ты не видел ничего необычного?

— Нет. Вышел из Балтимора около... пожалуй, шестнадцати ноль ноль. Два с половиной часа, чтобы добраться до этой стоянки. Встал на якорь перед самым штормом. Видимость была очень плохой, когда мы спустились вниз.

— Мы, — заметил, потягиваясь Ореза. Он подошёл к штурвалу, снял с него намокший лифчик и бросил Келли. Выражение его лица было бесстрастным, но в глазах играли огоньки интереса. Он надеялся, что его друг нашёл для себя кого-нибудь. Жизнь для него не была особенно лёгкой.

Келли вернул стакан обратно с бесстрастным выражением лица.

— Вслед за нами из порта вышел грузовой корабль, — продолжал он. — Итальянский флаг, контейнеровоз, загружен до половины, шёл, должно быть, узлов под пятнадцать. Ещё кто-нибудь выходил из порта?

— Да, это изрядно меня беспокоит, — кивнул Ореза с профессиональным раздражением. — Проклятые грузовики рвут полным ходом, не глядя вперёд.

— Ну, разумеется, стоя на вахте перед рулевой рубкой, можно промокнуть. К тому же вперёдсмотрящие могли нарушить какое-нибудь профсоюзное правило, верно? Может быть, твоя пропавшая яхта просто попала ему под киль, — зловеще заметил Келли. Такое уже случалось не раз, даже в таком цивилизованном заливе, как Чесапикский.

— Может быть, — согласился Ореза, оглядывая горизонт. Он нахмурился, не веря такому предположению, и слишком устал, чтобы скрыть это. — Как бы то ни было, если увидишь маленькую яхту, рассчитанную на плавание днём, с оранжево-белым полосатым парусом, сообщи мне, ладно?

— Непременно.

Ореза посмотрел вперёд и повернулся к Келли:

— Ты поставил два якоря для того небольшого ветерка, что дул вчера вечером? Они разнесены недостаточно широко. Я считал тебя более опытным моряком.

— Старшим боцманом, — напомнил ему Келли. — С каких это пор бухгалтер начинает поучать настоящего моряка? — Но это была всего лишь шутка. Келли знал, что Португалец лучше его умеет обращаться с малыми судами. Впрочем, совсем ненамного, и оба знали это.

Ореза улыбался все время, пока переходил обратно на свой катер береговой охраны. Перепрыгнув на его палубу, он указал на лифчик в руке Келли:

— Не забудь надеть свою рубашку, боцман! Мне кажется, она сшита как раз на тебя. — Смеющийся Ореза исчез в рулевой рубке, прежде чем Келли успел придумать соответствующий ответ. На палубе катера появился мужчина в штатском, что удивило Келли. Мгновение спустя машины катера взревели, и он взял курс на северо-запад.

— Доброе утро. — Это была Пэм. — Кто это?

Келли повернулся. Она была в том же виде, в каком он накрывал её одеялом, и Келли решил, что теперь она застанет его врасплох лишь в том случае, если сделает что-то непредсказуемое. Её волосы были спутаны, как у медузы, а глаза лишены фокуса, словно она плохо спала.

— Береговая охрана. Ищут пропавшую яхту. Как ты поспала?

— Очень хорошо. — Девушка подошла к нему. В глазах у неё было мягкое, мечтательное выражение. Оно казалось странным столь ранним утром, но для моряка трудно придумать что-нибудь более привлекательное.

— Доброе утро. — Поцелуй. Объятие. Пэм подняла руки над головой и сделала что-то вроде пируэта. Келли схватил её за тонкую талию и поднял.

— Что ты хочешь на завтрак? — спросил он.

— Я никогда не завтракаю. — Пэм протянула руки вниз, ему за шею.

— А-а... — улыбнулся Келли. — Ну что ж, хорошо.

Через час она передумала. Он приготовил ей яичницу с беконом на печке в камбузе, и Пэм проглотила все так быстро, что, несмотря на её протесты, ему пришлось заняться второй порцией. Он заметил, что девушка была не просто худой, на её теле проступали ребра. Она плохо питается, подумал он, и это наблюдение подсказало ему ещё один вопрос, которого он не задал. Но какой бы ни была причина, он может исправить положение. После того как она съела четыре яйца, восемь ломтиков бекона и пять тостов — примерно вдвое больше, чем потреблял утром сам Келли, — настало время приниматься за дневную работу. Он показал ей, как обращаться с электрическими приборами на камбузе, пока сам займётся якорями.

Они отправились в путь незадолго до восьми часов, потому что работали не спеша. Суббота обещала быть жаркой и солнечной. Келли надел солнцезащитные очки и сел расслабившись в своём кресле, время от времени прогоняя дремоту глотком кофе из кружки. Он направил яхту на запад, вдоль самого края судоходного канала, чтобы не встречаться с сотнями рыболовных судов, которые, он не сомневался, выйдут из различных гаваней для ловли морского окуня.

— А это что за штуки? — спросила Пэм, указывая на поплавки, вытянувшиеся слева от яхты.

— Поплавки для ловушек, куда ловят крабов. Вообще-то они больше походят на клетки. Крабы забираются внутрь и не могут выбраться обратно. Поплавки остаются на плаву, чтобы знать, где находятся ловушки. — Келли передал девушке бинокль и указал на рабочий баркас, находившийся в трёх милях к востоку.

— Они ловят этих бедняжек?

Келли засмеялся:

— Пэм, ты ела бекон на завтрак? Свинья отнюдь не совершила самоубийства, верно?

Она посмотрела на него озорным взглядом:

— Пожалуй.

— Так что у тебя нет оснований волноваться. Краб — это просто большой морской паук, хотя он и очень вкусен. — Келли повернул штурвал направо, чтобы обогнуть красный конический буй.

— И все-таки это кажется жестоким.

— Жизнь — тоже жестокая штука, — отозвался Келли и тут же пожалел об этом.

Ответ Пэм был таким же искренним:

— Да, я знаю.

Келли не повернулся, чтобы взглянуть на неё лишь потому, что вовремя остановил себя. Её ответ прозвучал с таким чувством, что он понял — и у неё в душе скрывались демоны. Этот момент, однако, быстро миновал. Она откинулась на спинку большого вращающегося кресла, прикреплённого к палубе, прижалась к нему, и ему снова стало хорошо. В последний раз здравый смысл предостерёг Келли, что здесь скрывалось что-то странное. Но ведь тут не было демонов, правда?

— Тебе лучше спуститься вниз.

— Почему?

— Сегодня солнце будет жечь вовсю. В медицинском шкафчике есть крем от загара, в главном гальюне.

— Гальюне?

— В туалете!

— Почему на судне все называется по-другому?

— Для того чтобы моряки чувствовали себя тут хозяевами, — засмеялся Келли. — А теперь — брысь! Найди крем и как следует намажься, а то к ленчу ты будешь выглядеть свежеподжаренной.

На лице Пэм появилась гримаса:

— Мне понадобится душ. Можно?

— Отличная мысль, — отозвался Келли не оборачиваясь. — Не стоит пугать рыбу.

— Какой ты грубый! — Она шлёпнула его по руке и побежала вниз.

— Исчезла, прямо-таки исчезла, — проворчал Ореза. Он склонился над прокладочным столом на станции береговой охраны Томас-Пойнт.

— Надо было осмотреть район с воздуха, поднять вертолёт или ещё что-то, — заметил штатский.

— Прошлой ночью не имело смысла. чёрт побери, чайки выдержали этот шторм, сидя на поверхности.

— Но куда он мог деться?

— Понять не могу. Может, утонул. — Ореза смотрел на карту сердитым взглядом. — Вы говорите, что он направлялся на север. Мы побывали во всех этих портах, а Макс проверил западный берег. Вы уверены, что дали нам правильное описание яхты?

— Уверен? Да мы сделали все что можно, едва ли не купили им эту проклятую яхту! — Штатский был тоже раздражён — двадцать восемь часов без сна на одном кофеине, не говоря уже о непрерывной качке и морской болезни на катере береговой охраны. Ему казалось, что желудок выстлан стальными стружками. — Может быть, он утонул, — проворчал штатский, сам не веря тому ни на минуту.

— А это решило бы вашу проблему? — Попытка главного старшины неуместно пошутить вызвала предупреждающий взгляд начальника станции — седовласого уоррент-офицера Пола Инглиша.

— Понимаете, — произнёс штатский, близкий к состоянию полного изнеможения, — я не думаю, что что-то сможет решить эту проблему, но мне поручили попытаться.

— Сэр, мы провели тяжёлую ночь. Моя команда устала, и, если у вас нет по-настоящему весомой причины продолжать поиски, я советую вам поспать.

Штатский поднял голову и посмотрел на Мануэла Орезу с усталой улыбкой, словно извиняясь за предыдущие слова.

— Главный старшина Ореза, с вашим здравым смыслом вам давно следовало быть офицером.

— Если я такой умный, то почему мы прошлой ночью упустили нашего друга?

— А этот парень, которого мы видели на рассвете?

— Келли, бывший боцман на военно-морском флоте, на него можно положиться.

— Слишком молодой для боцмана, не правда ли? — спросил Инглиш, разглядывая неважную фотографию, сделанную при свете прожектора. Он недавно появился на этой станции.

— Он получил это звание вместе с морским крестом, — объяснил Ореза.

Штатский поднял голову:

— Значит, вы не считаете...

— Никаких шансов.

Штатский покачал головой, встал, на мгновение остановился и затем отправился в спальню. Они снова выйдут в море ещё до рассвета, и нужно как следует выспаться.

— Итак, как было дело? — спросил Инглиш, едва штатский вышел из комнаты.

— У этого парня куча оборудования, капитан. — Поскольку Инглиш занимал пост начальника станции, он имел право на такое обращение, тем более что позволил Португальцу управлять своим катером, как тот считал нужным. — Так что ему приходится мало спать.

— Он останется с нами длительное время, хотя и не постоянно, поэтому я хочу, чтобы ты проявлял к нему должное уважение.

Ореза постучал карандашом по карте.

— Я по-прежнему считаю, что это лучшее место, с которого можно вести наблюдение, и знаю, что мы можем положиться на этого парня.

— А этот парень говорит «нет».

— Он не моряк, мистер Инглиш. Я не возражаю, когда он говорит мне, что нужно делать, но он не имеет достаточной подготовки, чтобы говорить мне как. — Ореза обвёл карандашом точку на карте.

— Мне это не нравится.

— От тебя никто не требует, чтобы это тебе нравилось, — заметил более высокий мужчина. Он раскрыл складной нож и разрезал плотную бумагу, в которую был завернут пластмассовый пакет с белым порошком внутри. — Всего несколько часов работы — и у нас триста тысяч долларов. Тебе этого мало, или я что-то упустил?

— И это только начало, — добавил третий.

— Как мы поступим с яхтой? — спросил мужчина, выразивший сомнения.

Высокий парень оторвался от своего занятия и посмотрел на него.

— Ты избавился от паруса?

— Да.

— Ну что ж, яхту мы можем спрятать куда-нибудь... но, пожалуй, безопаснее утопить её. Да, так мы и поступим.

— А Анджело? — Все трое посмотрели на лежащего на полу мужчину. Он все ещё не пришёл в сознание, и по лицу его стекала кровь.

— Пожалуй, утопим и его тоже, — заметил высокий мужчина без особых колебаний. — Прямо здесь, тут неплохое место.

— Через пару недель от него ничего не останется. Здесь масса всякой морской живности. — Третий махнул рукой в сторону берега, заливаемого приливом.

— Теперь ты видишь, как все просто? Анджело нет, яхты тоже нет, никакого риска, и триста тысяч баксов. Что ещё можно пожелать, Эдди?

— Его друзьям это может не понравиться. — Замечание прозвучало скорее как желание как-то возразить, а не как моральное убеждение.

— Какие друзья? — спросил Тони, не поднимая головы. — Он заложил нас, верно? Сколько друзей есть у осведомителя?

Логика ситуации убедила Эдди, и он подошёл к лежащему без сознания Анджело. Кровь все ещё сочилась из его многочисленных ран, когда при дыхании медленно двигалась грудь. Наступило время положить этому конец. Эдди понимал это; он просто старался отодвинуть неизбежное. Он достал из кармана небольшой автоматический пистолет 22-го калибра, приставил дуло к затылку Анджело и нажал на спусковой крючок. Тело содрогнулось, затем безжизненно вытянулось. Эдди отложил в сторону свой пистолет и вытащил мёртвое тело наружу, оставив Генри и его приятеля заниматься более важным делом. Они прихватили с собой рыболовные сети, и Эдди завернул в них труп, прежде чем сбросить его в воду позади своей маленькой моторной лодки. Эдди был осторожным человеком и оглянулся вокруг, но здесь вряд ли следовало опасаться любопытных. Он включил мотор, и катер отправился на поиски подходящего места, обнаруженное ими в нескольких сотнях ярдов от яхты. Там он выключил мотор, и катер дрейфовал, пока Эдди привязывал тяжёлые бетонные блоки к сети, в, которую был закутан Анджело. Шести блоков оказалось достаточно, чтобы погрузить его тело на дно, которое находилось на глубине восьми футов. Вода здесь была очень прозрачной, и это беспокоило Эдди, пока он не увидел, что дно прямо-таки кишит крабами. Труп Анджело исчезнет, меньше чем через пару недель. Это было значительным усовершенствованием в процедуре ведения их дел, и его следовало запомнить на будущее. Избавиться от маленькой парусной яхты будет труднее. Ему придётся найти место поглубже, но в его распоряжении целый день.

Келли изменил курс вправо, чтобы избежать группы спортивных яхт. Остров был уже в пределах видимости, милях в пяти. Не то чтобы это было живописное зрелище, всего лишь возвышение на горизонте, без единого деревца, но это был его остров, и там он чувствовал себя обособленно. Единственным недостатком был плохой прием телевизионных программ.

У острова Бэттери-Айленд была длинная и ничем не примечательная история. Его теперешнее название, скорее ироничное, чем соответствующее действительности, появилось в начале девятнадцатого века, когда какой-то предприимчивый военный решил установить здесь небольшую батарею, чтобы перекрыть узкое место при входе в Чесапикский залив и сделать его недоступным для британских кораблей, плывших к Вашингтону, округ Колумбия, с целью наказать новую нацию, которая осмелилась бросить вызов самому мощному в мире военно-морскому флоту. Командующий британской эскадрой заметил на острове безобидные клубы порохового дыма и больше для забавы, чем для уничтожения, подвёл один из своих кораблей в пределы досягаемости пушечного огня и сделал несколько залпов из мощных пушек на нижней палубе. Добровольцы, обслуживавшие пушки на островной батарее, решили не искушать судьбу, бросились наперегонки к своим весельным лодкам и переправились на континент. Вскоре после этого на остров на полубаркасе высадился десант, состоявший из матросов и нескольких королевских морских пехотинцев. Поработав вёслами, они вбили клинья в запальные отверстия — это называлось «заклепать орудия». Затем британская эскадра возобновила неторопливое движение вверх по реке Патьюксент, откуда их армия прошла к Вашингтону, вынудив Долли Медисон^[2] покинуть Белый дом, и вернулась обратно. Далее британские силы двинулись в Балтимор, где результат столкновения оказался несколько иным.

Бэттери-Айлэнд, став, несмотря на очевидную неохоту властей, федеральным владением, сделался стеснительным подстрочным примечанием к поразительно бесполезной войне. Поскольку на острове не было никого, кто мог бы ухаживать за земляными укреплениями, сорняки скоро захватили его, и такое положение продолжалось в течение почти сотни лет.

В 1917 году началась первая американская по-настоящему иностранная война, и Военно-морской флот США, внезапно столкнувшийся с угрозой со стороны подводных лодок, нуждался в уединённом месте для испытания своей артиллерии. Бэттери-Айлэнд показался идеальным местом, всего в нескольких часах плавания от Норфолка. В течение ряда месяцев осенью этого года двенадцати — и четырнадцатидюймовые пушки линейных кораблей грохотали в этом районе, и в результате их снаряды разнесли почти треть острова ниже уровня отлива, а также изрядно перепугали перелётных птиц, которые уже давно поняли, что здесь им не угрожают ружья охотников. Единственным новым событием, случившимся вблизи острова, было затопление сотни грузовых судов, построенных во время первой мировой войны. Суда, затопленные в нескольких милях к югу, быстро обросли водорослями и стали походить на острова.

Новая война и новое оружие пробудили заснувший было остров к жизни. Базе военно-воздушных сил ВМС, находящейся поблизости, понадобился полигон для того, чтобы пилоты могли испытывать вооружение. Удачное совпадение — расположенный поблизости остров Бэттери-Айлэнд и десятки затопленных судов, оставшихся после первой мировой войны, создали идеальный полигон для бомбардировки. В результате на острове были выстроены три массивных железобетонных бункера для наблюдения за ходом испытаний, откуда офицеры могли следить за тем, как бомбардировщики TBF и SB2C заходили на цели, которые имитировали острова и корабли, и разносили их в пыль. Это продолжалось до тех пор, пока одна из бомб не задержалась на бомбосбрасывателе чуть дольше, чем следовало и не уничтожила один из бункеров, к счастью, оказавшийся в этот момент пустым. Место расположения уничтоженного бункера выровняли из соображений порядка, а сам остров превратили в спасательную станцию: находившийся там спасательный катер быстро реагировал на случающиеся поблизости авиакатастрофы. Для этого понадобилось построить бетонный пирс и ангар для судов, а также переоборудовать два Оставшихся бункера. Короче говоря, остров принёс немалую пользу местной экономике, если не федеральному бюджету, пока появление вертолётов не сделало спасательные суда излишними, и остров был объявлен бесполезным. Так что он оставался никому не нужным в списке бесполезной федеральной собственности, пока Келли не удалось арендовать его.

Пэм улеглась на одеяле, наслаждаясь тёплыми солнечными лучами, густо обмазанная кремом, предохраняющим от солнечного ожога. У неё не было купального костюма, поэтому она надела только трусики и лифчик. Это не вызывало раздражения у Келли, однако неуместность такой одежды смутно беспокоила его по причине, не поддающейся логическому анализу. Как бы то ни было, его главной задачей было управлять яхтой. Рассмотреть её тело он сможет и позже, говорил он себе каждую минуту, хотя глаза то и дело обращались в сторону Пэм, словно стараясь убедиться, что она по-прежнему здесь.

Келли ушёл ещё немного вправо, уклоняясь от большой рыболовной яхты, затем взглянул на Пэм. Она спустила бретельки своего лифчика, чтобы загар был равномерный. Келли одобрительно улыбнулся.

Звук заставил обоих вздрогнуть, когда неожиданно раздались короткие громкие гудки рыболовного судна. Келли оглянулся по сторонам и заметил яхту, которая находилась в двух сотнях ярдов слева. Она была единственным судном, которое оказалось достаточно близко, чтобы вызвать у него беспокойство, и она же, по-видимому, подавала гудки. На ходовом мостике мужчина размахивал руками. Келли повернул штурвал влево, чтобы подойти поближе, и через несколько минут «Спрингер» покачивался рядом с яхтой. Кем бы ни был этот мужчина, понял Келли, он был плохо знаком с морем, поэтому, когда Келли остановил свою яхту футах в двадцати от него, он держал руку на дросселях.

— Что случилось? — спросил Келли через громкоговоритель.

— Мы потеряли винты! — крикнул в ответ смуглый мужчина. — Что нам теперь делать?

Гребите вёслами, едва не ответил Келли, но вовремя удержался. Это было бы не слишком вежливо. Он подвёл «Спрингер» поближе, чтобы оценить ситуацию. Попавшая в беду яхта была средних размеров, относительно недавно построенная, класса «Гаттерас». Мужчина на ходовом мостике был среднего роста, примерно пяти футов восьми дюймов, ему было за пятьдесят, голый до пояса, с грудью, густо заросшей черными волосами. Рядом стояла женщина, тоже расстроенная.

— Не осталось ни одного винта? — спросил Келли, когда подвёл яхту поближе.

— Думаю, мы попали на песчаную отмель, — объяснил мужчина. — Примерно в полумиле отсюда. — Он указал на место, которое Келли обогнул.

— Это верно, там есть такая отмель. Могу взять вас на буксир, если хотите. У вас есть достаточно прочный буксировочный трос?

— Да! — с готовностью ответил мужчина и подошёл к канатному ящику на носу. Женщина выглядела смущённой.

Келли отошёл подальше от потерявшей ход яхты, следя за действиями её «капитана» — он применил это звание с иронией. Мужчина не разбирался ни в морских картах, ни в том, как надлежит привлечь внимание другого судна, если попал в беду. Он даже не имел представления, как вызвать береговую охрану. Все, что он сделал, — это купил яхту класса «Гаттерас». И хотя такой выбор был для него лестным, Келли все-таки считал, что заслуга принадлежит не нынешнему владельцу, а тому, кто её продал и сумел убедить его в достоинствах яхты. Но тут мужчина удивил Келли. Он умело обращался с тросом и дал знак «Спрингеру» подойти поближе.

Келли подвёл корму к носу потерявшей ход яхты, затем спустился вниз и закрепил буксировочный трос на массивной утке, прикреплённой к транцу. Пэм встала и следила за происходящим. Келли взбежал на ходовой мостик и чуть передвинул вперёд дроссели.

— Включите своё радио, — крикнул он хозяину «Гаттераса». — Оставьте перо руля в прямом положении, пока я не дам другую команду. Понятно?

— Понятно.

— Надеюсь на это, — шепнул себе под нос Келли и сдвинул вперёд дроссели своих дизелей до тех пор, пока буксировочный трос не натянулся.

— Что с ним произошло? — спросила Пэм.

— Люди забывают, что под всей этой водой находится дно. Стоит задеть его с достаточной силой, и можно что-нибудь сломать. — Он сделал паузу. — Тебе лучше бы одеться поприличней.

Пэм хихикнула и спустилась вниз. Келли осторожно увеличил скорость до четырёх узлов, прежде чем начал поворачивать к югу. Ему приходилось проделывать это не один раз, и Келли ворчал про себя, что, если ему придётся заниматься этим чаще, он отпечатает специальные бланки для оплаты за услуги.

Келли подвёл «Спрингер» к пирсу очень медленно, все время помня о яхте, которую буксирует, сбежал с мостика, чтобы сбросить кранцы, затем перепрыгнул на пирс и закрепил пару швартовочных тросов. После этого он поспешил к «Гаттерасу». Владелец яхты уже приготовил свои швартовы и кинул их Келли, стоящему на пирсе, а сам сбросил кранцы. Келли пришлось подтянуть яхту на несколько футов — хорошая возможность продемонстрировать свои мускулы перед Пэм. Ему понадобилось всего пять минут, чтобы надёжно пришвартовать «Гаттерас», затем Келли сделал то же самое со «Спрингером».

— Это ваша яхта?

— Пожалуй, — ответил Келли. — Добро пожаловать на мой остров.

— Сэм Розен, — представился мужчина и протянул руку. За это время он успел надеть рубаху, и, хотя у него была сильная рука, Келли заметил, что кожа на ней кажется нежной, как у ребёнка.

— Джон Келли.

— Моя жена Сара.

— Вы, должно быть, за штурмана на яхте, — улыбнулся Келли. Сара была невысокого роста, излишне полноватая, и в её карих глазах смущение мешалось с радостным изумлением.

— Разрешите поблагодарить вас за оказанную нам помощь, — произнесла она с нью-йоркским акцентом.

— Морской закон, мадам. Так что же случилось?

— Глубина на карте в том месте, где мы сели на мель, была шесть футов, а осадка у яхты всего четыре! А низшая точка отлива была пять часов назад! — возмущённо воскликнула женщина. Она не сердилась на Келли, просто он оказался ближайшей целью, а её муж уже выслушал все, что она хотела сказать.

— Песчаная мель постепенно нарастала из-за штормов, бушевавших прошлой зимой, но моя карта показывает меньшую глубину. К тому же там вязкое дно.

В это время к ним подошла Пэм, одетая почти презентабельно, и Келли вспомнил, что не знает её фамилии.

— Привет! Меня зовут Пэм.

— Не хотите ли освежиться? У нас целый день, в течение которого мы должны решить вашу проблему.

Все выразили согласие, и Келли повёл их к своему дому.

— Что это такое, чёрт возьми? — удивлённо спросил Сэм Розен. «Это» был один из бункеров площадью в две тысячи квадратных футов и крышей в три фута железобетона. Все сооружение было выстроено из железобетонных плит и было почти таким же прочным, как выглядело на первый взгляд. За ним находился второй бункер, размером поменьше.

— Это все принадлежало Военно-морскому флоту, а я арендовал.

— Они построили для вас отличный пирс, — заметил Розен.

— Да, совсем неплохой, — согласился Келли. — Вы не будете возражать, если я спрошу, чем вы занимаетесь?

— Я — хирург, — ответил Розен.

— Вот как? — Это объясняло мягкость рук.

— Он — профессор хирургии, — поправила мужа Сара. — А вот в управлении яхтой ничего не смыслит.

— Просто проклятые карты устарели! — ворчал профессор, когда Келли вёл их в бункер. — Вы не слышали об этом?

— Вот что, ребята, теперь все это достояние истории, а ленч и пиво позволят нам изучить случившееся в более удобной обстановке. — Келли сам удивился собственным словам. И в следующее мгновение Келли услышал резкий щелчок выстрела, донёсшийся откуда-то с юга. Удивительно, как далеко разносится звук по воде.

— Вы слышали? — У Сэма Розена тоже был острый слух.

— Наверно, какой-нибудь мальчишка охотится за ондатрой со своей малокалиберкой, — решил Келли. — У нас здесь очень спокойно. Осенью бывает немного шумно на рассвете — охотятся на уток и гусей.

— Я вижу у вас стоят щиты. Вы тоже охотитесь?

— Больше не охочусь, — ответил Келли.

Розен понимающе посмотрел на него, и Келли решил, что его первая оценка мужчины была ошибочной.

— И давно?

— Порядочно. Откуда вы знаете?

— Сразу после окончания резидентуры я служил на Иводзиме и Окинаве. На плавучем госпитале.

— А-а, во времена всех этих камикадзе?

— Да, пришлось изрядно повеселиться. А как вы провели свою службу? — спросил Розен.

— Обычно на животе, — с усмешкой ответил Келли.

— Лёгкий водолаз? Вы похожи на лёгкого водолаза, — сказал Розен. — Мне пришлось лечить нескольких.

— Да, почти, только ещё глупее. — Келли набрал комбинацию цифр на тяжёлой двери и открыл её.

Внутреннее убранство бункера удивило всех гостей. Когда Келли получил право на аренду острова, бункер был разделён толстыми бетонными стенами на три большие голые комнаты, но теперь он выглядел почти как жилая квартира, с окрашенными стенами из сухой штукатурки и коврами. Даже потолок не был голым. Узкие бойницы остались единственным напоминанием о том, чем это было раньше. Мебель и ковры свидетельствовали о влиянии Патриши, однако царивший здесь ныне беспорядок говорил, что сейчас тут жил только мужчина. Все было аккуратно расставлено, но ощущалось, что это сделано не женской рукой. Розены заметили, что в кухню их проводил хозяин дома; он же достал продукты из старомодного холодильника, в то время как Пэм бродила по дому с широко открытыми от удивления глазами.

— Здесь приятно и прохладно, — заметила Сара. — А вот зимой, готова поспорить, сыро.

— Не так, как вы думаете. — Келли указал на радиаторы батарей по всему периметру стены. — Паровое отопление. Этот бункер был выстроен по федеральным спецификациям. Здесь все работает и все стоит слишком дорого;

— Как вам удалось арендовать такой остров? — спросил Сэм.

— Помог один из друзей. Федеральное имущество, в котором государство больше не нуждается.

— Должно быть, влиятельный друг, — заметила Сара, с восхищением разглядывая холодильник, вделанный в стену.

— Да.

Вице-адмирал Уинслоу Холланд Максвелл находился в своём кабинете, который располагался в Пентагоне, на кольце "Е". Это был наружный кабинет, и он мог восхищаться прекрасной панорамой Вашингтона, а также толпой демонстрантов, сердито подумал он. «Детоубийцы!» — было написано на одном плакате. В толпе виднелся даже флаг Северного Вьетнама. Этим утром монотонные выкрики искажались толстыми стёклами окон. Он слышал их ритм, но не сами слова, и бывший лётчик-истребитель так и не мог решить, что приводит его в большую ярость.

— Это для тебя не слишком хорошо. Голландец.

— Будто я сам этого не знаю, — проворчал Максвелл.

— Свобода заниматься этим — одно из тех завоеваний, которые мы защищаем, — напомнил контр-адмирал Казимир Подулски, не сумев завершить этот прыжок веры, несмотря на собственные слова. Для этого требовалось от него слишком многое. Его сын погиб над Хайфоном в истребителе-бомбардировщике А-4. Об этом событии сообщили газеты, главным образом из-за того, что отец молодого лётчика занимал такую высокую должность. В течение следующей недели поступило одиннадцать анонимных телефонных звонков. Некоторые злорадно смеялись, некоторые спрашивали его измученную жену, куда послать некролог. — Все это добрые, миролюбивые, чувствительные молодые люди.

— Тогда почему у тебя такое хорошее настроение, Каз?

— Вот это нужно спрятать в стенной сейф, Голландец. — Подулски передал ему тяжёлую папку. По краю её шла красно-белая полоса, а посреди виднелось кодовое название: «Зелёный самшит».

— И они намерены позволить нам заняться этим? — Недоумение Максвелла было очевидным.

— Мне понадобилось доказывать до половины четвёртого, но я получил положительный ответ. Правда, допуск дан лишь немногим из нас. Нам дали указание провести исчерпывающее исследование возможности осуществления этого проекта. — Адмирал Подулски опустился в глубокое кожаное кресло и закурил. После смерти сына его лицо осунулось, но кристально-голубые глаза горели так же ярко, как и раньше.

— Они собираются разрешить нам приступить к планированию операции. — Максвелл и Подулски добивались этого несколько месяцев, не рассчитывая всерьёз, что получат добро на проведение операции.

— Да разве кто-нибудь заподозрит нас? — спросил адмирал, родившийся в Польше, с иронической улыбкой. — Они хотят, чтобы мы не оставили никаких следов.

— Джим Грир тоже? — спросил Голландец.

— Он у нас лучший представитель разведывательного сообщества, если только ты не скрываешь от меня кого-нибудь ещё.

— На прошлой неделе я слышал, что он только-только приступил к работе в ЦРУ, — предупредил Максвелл.

— Превосходно. Нам нужен хороший разведчик, а он по-прежнему носит свою голубую форму, насколько я заметил в последний раз.

— Занимаясь этим, мы наживём себе множество врагов.

Подулски сделал жест в сторону окна, из-за которого доносился глухой шум. Контр-адмирал почти не изменился с 1944 года, с тех времён, когда служил на «Эссексе».

— Разве рядом со всем тем, что всего в сотне футов от нас, ещё несколько врагов будут иметь значение?

— Сколько времени принадлежит вам эта яхта? — спросил Келли, открывая вторую банку пива. Ленч был примитивным — холодная закуска и хлеб, которые запивали пивом.

— Мы купили её в прошлом октябре, но плаваем на ней только два месяца, — признался доктор. — Однако я закончил курсы управления малыми моторными судами и даже оказался лучшим в своей группе. — Этот человек оказывается лучшим почти во всем, подумал Келли.

— Вы здорово умеете обращаться с канатами, — заметил он главным образом для того, чтобы сказать ему что-то приятное.

— Хирурги превосходно вяжут узлы.

— А вы тоже доктор, мадам? — Келли повернулся к Саре.

— Я фармаколог. Кроме того, преподаю в Хопкинсе.

— Вы с женой давно живете здесь? — спросил Сэм, и разговор как-то неловко затих.

— Нет, мы только что встретились, — простодушно сообщила Пэм.

Вполне естественно, больше всех смутился Келли. Оба врача восприняли эту новость как само собой разумеющееся, но Келли беспокоился, что они сочтут его соблазнителем молодой девушки. Такие мысли не шли у него из головы, пока он не понял, что никого это особенно не интересует.

— Пойдёмте, взглянем на этот винт. — Келли встал из-за стола. Розен последовал за ним, и они вышли из бункера. Снаружи становилось все жарче, и лучше всего было закончить работу как можно быстрее. Во втором бункере размещалась мастерская Келли. Он выбрал пару гаечных ключей и подкатил к двери портативный воздушный компрессор.

Пару минут спустя компрессор уже стоял рядом с яхтой доктора, и Келли застегнул на себе пояс с балластом.

— Я не могу чем-нибудь помочь? — спросил Розен.

Келли покачал головой и снял рубашку.

— Нет, не стоит. Если компрессор остановится, я сразу это замечу, да и глубина здесь не больше пяти футов.

— Мне никогда не приходилось заниматься этим. — Намётанным взглядом Розен окинул торс Келли, обратив внимание на несколько отдельных шрамов, которые хороший хирург без труда сделал бы куда менее заметными. Затем он вспомнил, что на поле боя хирурги редко имеют время для косметических операций.

— А мне приходилось, и тут и там, — отозвался Келли, направляясь к лестнице на стене пирса, ведущей к воде.

— Не сомневаюсь, — тихо, как бы про себя, произнёс Розен.

Через четыре минуты по часам Розена Келли уже поднимался по лестнице.

— Решил вашу проблему. — Он положил остатки обоих винтов на бетонный пирс.

— Господи! Так на что мы напоролись?

Келли сел на поверхность пирса, чтобы снять тяжёлый пояс. Было видно, что он с трудом удерживается от смеха.

— Вы напоролись на воду, доктор, на обычную воду.

— Что?

— Прежде чем купить яхту, вы приглашали специалиста осмотреть её?

— Разумеется. Страховая компания настояла на этом. Я нашёл отличного специалиста. Он предъявил мне счёт на сотню баксов.

— Вот как? И какие же недостатки он обнаружил? — Келли встал и выключил компрессор.

— Практически никаких. Он сказал только, что с раковинами не все в порядке, и я заставил сантехника проверить их, но они оказались в норме. Я подумал, что специалисту нужно было что-то обнаружить, раз я плачу ему, верно?

— Раковины?

— Именно, это он сказал мне по телефону. У меня где-то лежит письменный документ, но он передал мне информацию и по телефону.

— Ну конечно, раковины! — засмеялся Келли. — Только не те, над которыми, моют руки.

— Что вы хотите этим сказать? — голос Розена звучал сердито, потому что он не мог понять, в чем суть шутки.

— Ваши винты пострадали от электрохимической коррозии. В результате её на поверхности винта, в состав которого входит не один, а несколько металлов, появляются раковины. Начинается процесс коррозии. Когда вы налетели на мель, она просто изогнула их. Винты были уже полны раковин. Разве на курсах вам не говорили об этом?

— Да, говорили, но...

— Но вы только что узнали нечто важное, доктор Розен. — Келли протянул ему остатки винта. Было видно, как на поверхности лопастей, покрытых раковинами, выступали хлопья, легко отделяющиеся от металла. — Это была бронза.

— чёрт возьми! — Хирург взял в руки разрушенный винт и отколупнул пластинку.

— Специалист хотел сказать вам, чтобы вы заменили цинковые аноды. Они поглощают гальваническую энергию. Их нужно заменять каждые пару лет, и это предохранит винты и перо руля от разрушения. Я не знаком с научными аспектами этого явления, но знаю, к чему это приводит. Перо руля тоже нужно заменить, но с этим можно и подождать. А вот что вам действительно необходимо, так это два винта.

Розен посмотрел на воду и выругался:

— Идиот.

Келли сочувственно засмеялся.

— Доктор, если это самая большая ошибка из всех, что вы допустили в этом году, вам крупно повезло.

— Так что же мне делать?

— Я позвоню и закажу вам пару винтов. Я знаю одного парня на верфи Соломона, и он пришлёт их сюда, наверно, завтра. — Келли развёл руками. — Ничего особенно страшного, верно? А теперь я хочу взглянуть на ваши карты.

И точно, после проверки Келли убедился, что картам пять лет.

— Карты нужно менять каждый год, доктор.

— Проклятье!

— Хотите хороший совет? — спросил Келли с улыбкой. — Не принимайте все это близко к сердцу. Лучший урок тот, что причиняет некоторую боль, но не слишком большую. Вы учитесь на нем и продолжаете жить дальше.

Доктор успокоился и наконец, позволил себе улыбнуться:

— Думаю, вы правы, но Сара никогда не позволит мне забыть об этом.

— А вы свалите всю вину на карты, — предложил Келли.

— Вы согласны поддержать меня?

— Мужчины должны поддерживать друг друга в трудных обстоятельствах, — усмехнулся Келли.

— Знаете, мистер Келли, думаю, мы будем друзьями.

— Так, где же эта сука, чёрт возьми? — бросил Билли.

— Откуда я знаю? — не менее сердито ответил Рик. Он боялся, что скажет Генри, когда вернётся. Две пары глаз взглянули на женщину в комнате.

— Ты её подруга, — сказал Билли.

Дорис уже дрожала. Ей хотелось выбежать из комнаты, но она знала, что нигде не найдёт для себя безопасного места. Её руки дрожали, когда она увидела, что Билли направился к ней, но не сделала попытки уклониться от удара, опрокинувшего её на пол.

— Лучше скажи, стерва, все, что тебе известно!

— Я ничего не знаю! — закричала она, чувствуя, как горит то место на лице, куда пришёлся удар. Она посмотрела на Рика в поисках сочувствия, но увидела, что его лицо осталось совершенно безучастным.

— Тебе что-то известно, и будет лучше, если ты расскажешь нам об этом прямо сейчас, — сказал Билли. Он наклонился, расстегнул её шорты, затем выдернул ремень из своих брюк.

— Скажи остальным, пусть войдут, — сказал он Рику.

Дорис встала с пола, не ожидая приказа, обнажённая до пояса. По её лицу катились слезы, тело содрогалось от рыданий в ожидании боли. Она боялась даже съёжиться — укрыться все равно было негде. Дорис знала, что Пэм собирается бежать, и это было её единственным удовлетворением. Она не была знакома с планом бегства и, когда ремень засвистел в воздухе, понимала, что не сможет сообщить им ничего, что нанесло бы вред подруге. Как ни мучительна была боль, её утешало, что все-таки Пэм удалось скрыться.