Бояринъ из куна-чакры

Глава 21

Князь Кирилл заглянул к брату сам. Леон оторвался от монитора, потер усталые глаза и кивнул на кресло.

— Что-то валится на нас одно за другим, — осторожно сказал Кирилл. — Не находишь? Ален погиб, старый угасает, теперь твоя дочка. Разобрался, что там произошло? Ты ведь все время рядом был?

— Начинаю разбираться, — задумчиво ответил Леон. — Я ведь не просто так там торчал. У Сашеньки навязчивое видение. Она была твердо уверена, что погибнет в этот день. Мы, конечно, скрывали ото всех, еще не хватало слухов о невменяемости княжны Меньшиковой… А оно бац — и правда. А я, мастер школы Воздуха, охранял дочь весь бал и все равно не успел. Та что да, она должна была погибнуть.

— Я этому Коэну башку оторву! — зло пообещал князь Кирилл.

— Оторви. Но потом. Сначала дай разобраться. Коэн, на первый взгляд, в этом не замешан. Ну, треснул одну девицу по щеке. Так это его излюбленный пиар-ход. Потом извинится, на колено встанет, компенсацию заплатит — и всё на него работает, все обсуждают, он на виду. Коэн не дурак. Выбрал расчетливо, девица из толпы, никто…

— Она — дочь моей дамы бала.

— О? А вот это его прокол. Тогда точно голову оторви. Но потом. Так вот, Коэн. Ударил и пошел. Он процессию вел. Пока что все как обычно. Потом вылезает этот Безумный Фрак. Лева Бронштейн вообще-то, Фрак — его сценический образ. Он — из команды Коэна, отыгрывает… безумного он и отыгрывает. Ему даже стараться не надо, сидит на наркотиках, с головой не все в порядке. А вообще он клавишник у Коэна и, что менее известно, композитор и аранжировщик всех его хитов. «Безумный вулкан тембров» — это его изобретение. Коэн им дорожит. А тот и рад стараться, жрет наркоту, пишет в угаре такое, что в нормальную голову не придет… ну и творит всякие бесчинства. То, что он вылез со своим пинком — тоже, в общем, в норме. Хотя уже перебор. Что позволено Коэну, не позволено его шуту…

А вот маг Огня — неизвестно кто. Неизвестно, ни как он попал на Летний бал, ни кто он. Он, кстати, уже умер. Продюсер Коэна уверяет, что не знает его. И он не наш, Кирилл. Не местный. Вот то, что я успел надумать.

— Кому мы перешли дорогу, Леон? Подумай еще. Это же твоя сфера ответственности.

— Я думаю! Сашеньку хотели убить! Мне напоминать не надо, голыми руками готов землю рыть! Только не сходится! В нашем городе с патриархами мы все порешали, поделили, тут без обид! А в Москву не суемся, нет там наших интересов!

— Все-все, не дыми, горячая итальянская кровь… Разберемся, Леон, во всем разберемся. Давай дальше. Значит, ты не успел?

— Я успевал, — хмуро сказал Леон. — Отвлекли меня. Как подозреваю — специально. На секунду отвлекли. Развернулся — а там уже действие идет. И маг Огня в третьей позиции раскорячился, сука… Кирилл, он «огненный клинок» готовил! Третья позиция — только «огненный»! Десяток людей располовинил бы, и был бы нам тогда самый известный за всю историю Летний бал… Точно «кровавым» бы назвали.

— Леон, тогда я чего-то не понимаю! — честно признался Кирилл. — Я вот не представляю, как можно остановить мага Огня, если он уже в третьей позиции! Ты как его остановил?

— А это не я. Я тогда обезумел. Прыгнул, чтоб Сашеньку своим телом закрыть. Понимал, что бессмысленно, что «огненный клинок» и меня, и дочку… обезумел я. Приземлился, а Сашу какой-то подросток уже закрыл. Сашу закрыл, Безумного Фрака срубил, и маг Огня так ме-едленно на дорожку стекает. Ладонью его остановил, представляешь? И все это, пока я летел.

— Шустрый мальчик! — озадаченно пробормотал князь Кирилл. — Э, погоди… а заклинание? Оно ведь уже было готово?

— Значит, заклинание. Я так же подумал. А утром проконсультировался у ректора Магической академии. Оказалось, что имеется малый шанс и заклинание остановить. Если в момент активации, не раньше и не позже, разрушить в теле мага сам конструкт заклинания… выстрелить или нанести проникающий удар, мечом, может, рубануть… то энергия вырвется внутрь и мага сожжет. Что, собственно, и произошло. Только никто не знает, где именно этот конструкт расположен. Слепая случайность.

— Невероятно везучий мальчик, — пробормотал впечатленный Кирилл. — Это ж сколько всего сошлось в одной точке… И успел, и владеет проникающим ударом, и ударил куда надо, и именно в нужный момент… это судьба, Леон, иначе я даже не знаю!

— Вот и я так же подумал, — кивнул Леон. — И когда он попросил руку Сашеньки, чтоб проводить ее на бал, просто охренел и отошел в сторону. Судьба — значит, судьба.

— Какие вы, итальянцы, все суеверные… И кто он, этот посланец судьбы? Успел узнать?

— А мы его знаем, — мрачно усмехнулся Леон. — Рой Збарский. Вездесущий мальчик.

— Погоди… Тот же — белесый такой гнида…

— А у него внешность поменялась. Выплеск наследственной магии. И запись о том в медкарте имеется, все по закону. Подрос, покрепче стал, потемнел, но это он самый.

— Что-то у меня в голове все запуталось! — пожаловался князь Кирилл. — Получается…

— Не Сашеньку он там защищал, — кивнул Леон. — Свою сестру. Потому и успел, что приглядывал за ней и был наготове. Хоть что-то в этой истории понятное. И, Кирилл… я тут подумал: а в Сашеньке ли дело? Может, она и не мишень, а случайная жертва? Ну кому могла помешать невинная девочка?

— Так. В этом что-то есть, — озабоченно сказал князь Кирилл. — И кто тогда? Жанна? Так обычная же девчонка, знаю я ее…

— Точно знаешь? — мягко спросил Леон. — Мама ее — фрейлина младоимператорского двора. Маму мы знаем, ты так даже очень хорошо… а отца?

Князь Кирилл тяжело задумался.

— Опасно, — в результате пробормотал он. — Мы Москве не ровня. Съедят и не подавятся. Закрываем расследование.

— Кирилл, они чуть не убили мою дочь! Если б не пацан…

— Леон! Закрываем расследование! Еще раз оказаться в бассейне не хочу — и тебе того не желаю!

— Так старый хрыч зарыл же его! — усмехнулся Леон. — И еще поверху забетонировал.

— Тем хуже! Об бетон — это еще больнее…

Леон проводил старшего брата задумчивым взглядом. Упрямо прищурился. И подтянул к себе монитор.

Знакомый из Следственного комитета отозвался почти моментально.

— Князь Леон! — почтительно склонился он к монитору.

— Оставь! Играйся с Кириллом, вам обоим нравится! Скажи лучше, что по делу на Летнем балу? Посмотрели?

— Посмотрели, — кивнул следователь. — И в морге, и так… поспрашивали. И знаешь, что я тебе скажу, Леон…

— Знаю. Сейчас скажешь, чтоб не лез в это дело.

— Ну вот, ты сам все понимаешь.

— Сашеньку чуть не убили, — упрямо сказал князь Леон.

— Так не убили же? — усмехнулся старый следователь. — Вот и радуйся. И не в нее целили, вот тебе мое профессиональное мнение.

— Понятно. Что еще скажешь?

— Я? Ничего. Разве что эксперты в недоумении. Говорят, Безумного Фрака не человек бил. И этого мага-психопата тоже.

— В смысле — не человек? А кто?

— Драглайн с шар-бабой. Штука такая, которой сносят старые дома.

— А ваши эксперты ничего не нюхали? — разозлился князь Леон.

— Вроде нет, но спрошу. И еще — Коэн тоже загнулся. В больнице.

Леон недоуменно моргнул.

— Вот, и я тоже охренел, — с удовольствием согласился следователь. — Отказали почки. У мага. В лучшей частной клинике города. Леон, не лезь в это дело, голову потеряешь. А с тобой приятно иметь дело, другого Меньшикова я не перенесу.

— Спасибо за заботу, старый… — озадаченно пробормотал князь Леон и выключил монитор. Потом поднялся и решительно отправился к старшей дочери.

— Ой, папа, привет, — слабо улыбнулась ему Сашенька с постели. — А я еще не вставала…

Князь Леон со щемящей нежностью смотрел на дочь. Бледная, хрупкая, беззащитная. И ее чуть не срезал «огненным клинком» заурядный психопат. Как, как оградить детей от жестокого мира?

Брови дочери начали удивленно подниматься.

— Я что пришел-то? — опомнился князь. — Твой вчерашний спаситель. Кто он? Ты так странно его назвала…

— Подслушивал? — мягко укорила дочь.

— Ну, знаешь ли! Когда полгода твердишь, что погибнешь именно в этот день, что должен делать отец⁈ Конечно, подслушивал! И подглядывал! И проверил весь парк на минирование, а посетителей на оружие! Ты назвала его — Светлый государь. Что это означает?

— А, это, — улыбнулась Сашенька, сползла с кровати и зашлепала к книжным полкам. — Сейчас покажу.

Князь Леон с недоумением смотрел на книжную иллюстрацию. Могучий воин с суровым и неуловимо знакомым лицом. Ах да, чем-то напоминает Алена Дюпона, иллюстратор наверняка взял секс-символ Европы в качестве образца. Ну и?

— Старая книга, сейчас такого не читают, слишком наивно, — тихо сказала сбоку Сашенька. — А иллюстрации превосходны. Гил Гэлад, всеэльфийский царь, последний Светлый государь, хотел навеки превозмочь нависшую над миром ночь… Это он, папа.

Князь Леон вздохнул с невольной жалостью. Его старшая, любимая дочь не совсем нормальна — печально, но факт. Живет в своем выдуманном мире книг, стихи пишет очень странные, поет… И вот — Гил Гэлад. Ее рыцарь-спаситель. А на самом деле — просто похожее лицо. Этот Ален Дюпон окончательно задолбал, два десятка двойников только по Старому Донцу шарахаются.

— Саша! — строго сказал он. — Да, подслушивать нехорошо, но и говорить незнакомому юноше то, что ты сказала, тоже недопустимо! Что значит — всё и всегда⁈

— Папа, какая разница, сейчас сказать или потом, когда познакомимся? — вздохнула дочь. — Пусть знает. Все равно он — моя судьба. Я вижу.

Князь Леон вздрогнул. Дочь видит — это серьезно. Случалось, что ее видения не сбывались, но если сбывались, то именно так, как видела Сашенька.

— Закрою в комнате на замок! — пообещал он ворчливо. — Будет вам всё и всегда!

— О, тогда он придет сам! — легко улыбнулась девушка. — Его замки не остановят! Или я к нему приду.

— Александра! Дочка… что ты видишь в своей судьбе теперь? Когда опасность миновала?

— Ничего. Теперь он — моя судьба, я же сказала. И это так странно и непривычно…

— То есть — ты больше НЕ ВИДИШЬ? — осторожно спросил князь.

— Конечно, вижу! Только не себя. Хочешь, про тебя скажу?

Князь Леон насторожил уши.

— Ты — мой папа, — ласково шепнула Сашенька. — Навсегда.

Увидела разочарование на его лице и тихонько рассмеялась.

— Какие же вы все нечуткие! Ты — мой папа. Как много в этих звуках — видишь? Не видишь. А ты — мой папа. И можешь отбросить свои подозрения насчет ветреной маменьки, у которой две дочки темненькие и одна вдруг светлая, как ясный день. Потому что я — вижу!

Князь немножко смутился. Ну да, мелькало иногда в голове, что очень уж непохожа на остальных Меньшиковых его Сашенька…

— И ты — навсегда. Видишь? И этого не видишь. Значит, суждена нам долгая жизнь. И тебе, и мне. И мы — дочь и отец навсегда. А значит, и клан наш сохранится. Вот сколько всего в простых звуках, а ты не видишь! И никто не видит…

Князь Леон погладил по голове поникшую дочь и ушел очень задумчивым. Александра проводила его нежным взглядом. Потом раскрыла книгу не глядя — так, как положено раскрывать, когда хочешь увидеть знаки судьбы. И грянуло со страницы:

'И царь сумел развеять ночь —

Развеять, но не превозмочь.

И закатилась навсегда

За край небес его звезда'.

Она долгое мгновение смотрела широко распахнутыми глазами на страшное знамение. Потом закричала — дико, жутко и беззвучно. И рухнула в припадке на пол.

Вбежавшие в комнату слуги привычно навалились, не дали девушке покалечить себя в приступах судорог, кто-то громко позвал дежурного врача… Одна из горничных увидела раскрытую дорогущую книгу, охнула, подхватила с пола, захлопнула и поставила на полку. И Александра пришла в себя.

— Оставьте меня, — прошептала она. — Оставьте меня все…

В комнату ворвался перепуганный князь Леон. Подхватил дочь на руки, уложил на кровать.

— Гил Гэлад…

— Что? — склонился князь. — Что с тобой⁈

— Гил Гэлад, — ясно и четко сказала юная провидица. — Он погибнет.

И потеряла сознание.

-=-=

А хорошая ночь была! Тихая, спокойная! Ни один киллер не приперся! Так что выспался всласть. Да и день неплохо начинается.

Лежу на кушетке в кухне, блаженствую. Летний бал позади, через неделю начинается учеба в Магической академии. То есть — неделю можно ничего не делать! Это ли не благодать?

Женщины все на кухне. На меня не обращают внимания, не до меня им. Они взахлеб обсуждают Летний бал. Кто к кому подошел, и что сказал, и как руку подал, и что потом было… Вера сияет. И Мишель сияет. И близняшки сияют, как ни странно, тоже. Жанна недоразумение на балу уже выкинула из головы. Подумаешь, получила по щеке. Зато ей потом помог подняться та-акой красавчик! А другой на танец пригласил! И выяснилось, что они вместе в академию поступают! И у Хелены свои переживания. А Риманте как залипла на аттракционах, так до закрытия бала там и проторчала, понятно, почему я ее не видел. Ну, не каталась девочка в детстве на каруселях… с мальчиком, как я понимаю. Вон как щечки горят. И на меня не смотрит.

Наконец женщины выговариваются. В смысле, им есть еще что обсудить, но из той серии, которую уже не всякому доверишь. Не всякому, а только лучшей подружке, на ушко и под страшные клятвы. Сестрички, понятно, друг с дружкой посплетничают, Риманте состроит невинную рожицу, мол, не было ничего, и не пытайте… а мама Вера явно готова довериться Мишель. А та — ей.

Но прямо сейчас женщины замолкают и обращают свое внимание на мою тушку.

— Ну, если честно, Рой нас всех обскакал! — признает Мишель. — И подрался, и девицу защитил, и с самой прекрасной из княжон Меньшиковых танцевал! И как танцевал! Аж я сама загляделась!

— Ой…

У мамы Веры огромные глаза.

— Мы разбогатеем, ты станешь Магистром и возьмешь в жены всех трех княжон Меньшиковых! — бормочет она в смятении. — Я же сказала, но сама не верила! А ты… уже с Меньшиковой танцевал… И разбогатели мы просто неприлично… И дар левитатора уровнем магистра и есть…

Невольно ухмыляюсь. Это она еще не знает, что мне княжна в танце выдала. Вот и пусть дальше не знает, это мои с княжной дела… кстати, как ее зовут? А, неважно.

— Вера, у тебя пророческий дар? — восхищается Мишель. — А напророчь мне с Браном счастливую жизнь!

Так. Князь уже для нее просто Бран. Быстро они. Впрочем, я тоже… ненамного отстаю. Княжна вообще-то в открытую назвала себя моей женщиной. На молодежном сленге, но что это меняет?

Женщины шутливо пререкаются. На кухне — теплая, уютная такая семейная атмосфера. Даже портить неохота. А надо.

— Вы не о том спорите, — лениво подаю голос я. — И не то обсуждаете. Летний бал. Идет придурок Коэн, он же Коля Бабкин по паспорту. И мешает ему пройти не кто-нибудь, а Жанна. Хотя она в стороне стоит. Этот педераст специально к ней шаг сделал.

В кухне устанавливается озадаченная тишина.

— Бил ее со всей силы, не ради скандала, по-настоящему, — так же лениво продолжаю я. — Повезло, что бить не умел. А его чокнутый приятель во фраке как раз умел. И ударить он хотел с магическим усилением. Ногой. С чего бы, а? Ведь Старый Донец — мирный город? Вы сами говорили, что здесь благородные друг друга не убивают. И еще у нас есть упившийся маг. Между прочим, маг Огня. С заклинанием «огненного клинка» наготове. Направленным — вот странно! — точно на Жанну. Ну и еще на десяток жертв, но в фокусе удара — Жанна. Вот что надо бы обсуждать, а вы про мужчин. И я не понимаю одной мелочи… одной такой незначительной, несущественной мелочи… а кто у моих сестер настоящий отец? А, Вера? Кто он такой, что против его дочери выстраивается многоходовая, хорошо обеспеченная спецоперация? Кто он такой, что Жанну теперь необходимо убить под видом несчастного случая?

— И действительно, как-то это все странно и страшно, — бормочет Мишель. — Если правда то, что сказал Рой… Вера?

А Вера молча кусает губы и молчит.

— Тебе придется рассказать, — мягко замечаю я и сажусь, потому что ну не принято у людей ругаться лежа. — Придется. В этот раз я успел прикрыть сестру в последнее мгновение. А в другой раз могу и не успеть. Тебе что важнее — сохранить в секрете юные проказы или спасти жизнь дочери?

— Мама? — робко спрашивает Жанна.

Вера опускает голову и плачет, беззвучно и горько. Всем неловко. Кроме меня.

— Не поможет, — говорю я спокойно. — Рассказывай.