Бояринъ из куна-чакры

Глава 5

Збарские ушли следом за князем. Расписались в получении штрафа, а больше ничего от них следователю не требовалось. Дело закрыто, гора с плеч.

Сестрички переглянулись, помялись, но не выдержали соблазна, оседлали свой скутер и нагло усвистали прямо с парковки Следственного комитета, даже шлемов не надели. Дежурный только палкой вслед укоризненно помахал. «Альфа» — штука притягательная, статусная для молодежи, совсем не то, что пешком шкандыбать!

А у меня техники нет, мал еще, поэтому бреду домой вместе с так называемой мамой пешком. А у мамы техники нет, потому что все деньги на драгоценности просадила. Фрейлина.

— Архив точно был? — нарушаю молчание.

— Для следователя — был.

Врет или нет? Вранье для женщин вообще-то естественно. Принюхиваюсь. Ну надо же, не врет. В следственном отделе одно удовольствие было наблюдать, как князь ломился вперед с магией наперевес и как потом позорно выплывал обратно. Но зачем магия, когда можно просто понюхать? Это и не магия вовсе, а… ну такие вот природные способности.

— И он хранился под моей кроватью?

— В ошейнике нашего лабрадора.

Вспоминаю, как женщина бросилась спасать старого Брыля. Да, это возможно. Микрочип в ошейнике. Или еще какая-нибудь электронная хранилка. Вот дела! Все детство провел рядом с жуткими дворцовыми тайнами! Младоимператорский семейный архив! Там наверняка много неприглядного хранилось! Измены, предательства и клятвопреступления, тайные союзы, секретные договоры, имущественные права… Хранить такое — подписать себе смертный приговор.

— Вера, ты дура?

— Дура, — печально соглашается женщина. — В юности все дуры.

— Но теперь это в прошлом? — строго уточняю я. — Больше ничего не выплывет? Со штурмовой винтовкой в руках?

— Не знаю. Из прошлого еще остался ты. Жанна с Хеленой. Да я.

Недовольно дергаю ушами. Спохватываюсь и тайком слежу за Верой, заметила или нет. Вроде бы дергать ушами — не совсем человеческое свойство? Уф, не заметила, погружена в собственные мысли.

Но вообще женщина права. Архив сгорел, но из прошлого остались они сами. И я. А прошлое фрейлины — оно такое… взрывоопасное. Ну, значит, с этим жить.

Со свистом примчался обратно скутер, лихо развернулся. А быстро сестрички освоились за рулем! Хотя что значит «быстро»? Они благородные, искусство вождения у них в крови.

— Там на перекрестке мотобэшники! — жалуется Жанна. — Мы с вами пойдем. «Альфу» потом заберем.

— А дворами никак?

Сестры сердито переглянулись и снова усвистали. Понятно, умение водить технику в крови, а ума не хватает.

— Думаю, гостей из прошлого больше не будет, — подает голос Вера. — Архив — главное, без него большинство имущественных притязаний ничтожны.

Я хренею. Так у них имелись имущественные притязания? А что ж тогда жили в нищете? Ладно Рой, пропащий алкоголик, но кроме него еще сестрички имеются! Бедные девчонки из-за дешевой «Альфы» чуть не писают от счастья!

— Как думаешь жить дальше? — спрашивает Вера.

Ого. За мной уже признается способность думать. Прогресс, прогресс.

— Как все. Закончу школу. Потом… в целом образ жизни благородных меня устраивает.

— Ты не благородный, — усмехается женщина. — Ты полукровка. По-молодежному — буратина, огрызок, недоделка, еще как-то. Полукровок в академию не берут. А без академии не станешь магом. Магии невозможно научиться самому, если ты не знал. Без магии найдешь работу только для простолюдинов, а там зарплаты… как у меня сейчас. На еду не всегда хватает. Понятно?

Мне понятно. Но не все.

— Девчонки тоже в пролете?

— Они родились до брака. И… без обид, да? Они другие.

Пожимаю плечами. Чего обижаться? Прекрасно знаю, что имею внешность дегенерата, недавно в зеркало смотрелся. Собственно, тело таковым и является. Пока что.

— А ты на что рассчитывала, когда уехала в провинцию?

— На супруга.

— На игромана и запойного⁈ — не понимаю я.

— Никол Збарский — офицер и герой! И если б не его болезнь…

Голос женщины дрогнул и пресекся.

— Понятно, болезнь, — примирительно говорю я. — А потом? Девять лет прошло.

— Потом мы выживали.

Я не спрашиваю, на что она надеется сейчас. Ни на что она не надеется, просто выживает изо всех сил, тянется ради дочек. Да хранит глубоко в душе веру в чудо.

Ну, я на чудо не похожу. В моих планах вообще нет места этой семье. Несчастные женщины… но мало ли несчастных на свете? Один год. Мне нужно с ними прожить один год, после чего тело Роя Збарского отправится в самостоятельное плавание по волнам жизни. И три гири на шее в этом плавании не предусматриваются.

-=-=-

Ночь. Я не сплю. И не потому, что не хочу. Организм алкоголика потихоньку меняется, тратит энергию, и больше всего мне сейчас хочется кушать и спать. Но в моей неожиданной семье появилась новая традиция — ночной жор. Сестренки лопают как не в себя. Ужина им не хватает, заявляются ночью тоже. А на кухне — я. Живу. Ну и Вера, куда она от детей? Так что я лежу на кушетке и лениво слушаю разговоры женщин. Вера грызет дочек за то, что они переводят дорогую еду, когда денег… с деньгами непонятно, есть они или нет. Свою долю она истратила на выкуп драгоценностей, а что у меня в карманах, я не говорю. Дочки, естественно, пропускают ее упреки мимо ушей. Они голодные.

Я-то понимаю, что происходит. Мне для этого даже думать не надо, достаточно понюхать. Взрывы, пожары, скутер, допросы… столько всего за один раз простолюдина загонит в панику, а благородного — в инициацию, после чего он начинает лопать в разы больше. Ну, так считают в кланах. А в нашем тайном семействе не считают, а точно знают, что магия у одаренных активна с рождения, незачем ее инициировать. Или даже раньше, чем с рождения. Иначе откуда бы взяться изначальным преимуществам благородных? Цепкая память, здоровье, сила, реакция — откуда? От магии, больше неоткуда. Хотя клановые говорят — кровь. В смысле, происхождение. А что это, если не магия?

Опасности вокруг сестричек, вот растущие организмы и набирают энергию для магической обороны, чего непонятного? Когда простолюдины боятся, так сказать, до усрачки, они есть не могут, чтоб быстрее бежалось, а у магически одаренных наоборот. Потому что они хозяева мира.

Вообще тупые они какие-то, клановые. Триста лет с магией, и ничего о ней не знают. Они ее за болезнь принимают, что ли? Что значит — «инициация»? Типа, есть латентный период после заражения, а потом как выскочит? А заражение, естественно, происходит через секс⁈ Странные они. И тупые. Убить бы их.

Зуденье женщины мне порядком надоедает.

— Вера, отстань от дочек. И включи мозги. Почему в них столько вмещается и не тошнит? Если это не беременность?

Близняшки подскакивают от возмущения. Какая беременность⁈ Да они ни разу, ни с кем! Вера прячет глаза.

— Да, это инициация, — неохотно признает она. — Но в нашем положении нужно сдерживаться. Мы не настолько богаты, чтобы ужинать северными копченостями! Муксун! Еще бы мамонтятину потребовали! Почему не селедка?

— Пусть едят. От количества еды зависит уровень магических сил. От количества хорошей еды, не от картошки.

Фрейлина смотрит недоверчиво, им такое не говорили. Им вообще ничего не говорили. Делай так, вот и все обучение. А подумать? Магия — это манипуляции с энергией, а ее откуда-то надо брать! Извиняюсь, но человеческое тело — не автомобильный аккумулятор, к сети не подключишься, энергия в человека поступает единственно возможным способом — в виде еды! Не, в селедке тоже калорий хватает, но попробуй ее много съесть. Вот дорогая еда почему-то легко потребляется килограммами. Муксун так вообще уходит влет.

Сестренки смотрят на нас круглыми глазами. Даже жевать забывают. У них — инициация⁈ И-и-и! Это ж почти то же, что беременность! Великое событие!

— Вот явится завтра полиция и потребует вернуть украденное, — бормочет Вера неуступчиво. — Что им скажем? На муксуна потратили⁈

— Не явится. Это честные деньги. Младший Меньшиков решил выпендриться, бросил мне на лечение кредитку. И случайно нажал на нолик. Несколько раз. А когда спохватился, денежки я уже снял. Думаю, от Меньшиковых не убудет. Главное, ему теперь под кулак не попадаться.

Близняшки восторженно закатывают глаза. Младший Меньшиков! Ах какой душка! Обе его обожают. А Вера меня приятно удивляет. На ее красивых губах играет довольно злая улыбка. Тоже ненавидит кланы? Мне это нравится!

— Ну, если за счет Меньшиковых, то можно позволить муксуна! — усмехается она. — Месяца два. А потом?

— Будем добывать деньги, — пожимаю я плечами.

Близняшки тут же устраивают бурное обсуждение способов сравнительно честного добывания денег. Слушаю с интересом, вдруг что полезное озвучат. Интересно, они доберутся до банального грабежа? Так-то самое первое, что должно прийти в голову.

К сожалению, не озвучивают. В голове у восемнадцатилетних девиц каша из клановых сериалов, бояр-аниме и гламурных сетевых журналов. Вера тоже слушает их с бледной улыбкой. Наверняка сама сотни раз перебирала все возможные способы разбогатеть.

— И остается еще кого-нибудь грабануть, — со вздохом заключает Хелена.

— Девочки, что вы такое говорите⁈ — возмущается Вера.

А что они такого говорят? Наверняка сама о грабеже подумывала. В отчаянных ситуациях.

— Грабеж, — лениво говорю я, и сестренки тут же настораживаются. — Грабеж. Открытое хищение денег или имущества. В смысле, подошли и забрали. Он же, но с применением насилия — разбой. Это мысль…

— Рой, что ты такое говоришь⁈

— … но есть нюансы. Например — к кому подошли. Проще подойти к простолюдину. Когда он получил зарплату и пьяный. Но зарплату у него и возьмешь, не больше. Нам это на неделю. По статистике на третьем грабеже полиция просыпается и берет под белы ручки. Не пойдет. Значит, надо брать один раз, но много. Это уже клановые.

— Рой!..

— И у клановых можно взять! — отметаю я ладонью возмущение женщины. — Не такие уж они защищенные. Но тут опять нюансы. Например — что взять. Имущество? Имущество взять вообще просто. А потом? Попадешься на первой продаже, ломбарды стучат в полицию, иначе им не разрешают работать. Не пойдет. Значит, деньги. Но тут снова нюанс. Денег у клановых нет, у них счета и карты. А с карты не взять. Вот такие нюансы, девочки.

Меня слушают. Меня очень внимательно слушают! Еще бы. У меня есть деньги, а у них нет. Деньги, кроме того что сила или красота, еще и ум. Кто имеет деньги, дураком быть не может по определению. И мое имбецильное лицо женщин не обманывает.

— Но ты же взял! — не выдерживает Жанна.

— Один раз, — усмехаюсь я. — Два месяца живем. Дальше?

— Рой!!!

— А что Рой? — спрашиваю я и сажусь. Почему-то у людей лежа ругаться не принято.

— Что — Рой? Я вас внимательно слушал. Даже бредятину не отвергал. И? Устроить охоту на монстров в аномалиях, добытые ингредиенты продавать, как предлагала Жанна? Бред из сериалов. Если есть монстры сильнее людей, они людей и сожрут, маги не помогут. Не могут маги день и ночь стоять цепью вокруг аномалии, кто-то прорвется! То, что аномалия монстров не выпускает, тем более бред. Не выпускает монстров — значит, не выпустит и магов. И не впустит. Другая мерность — она и для магов другая. Что еще? Бои на тотализаторе? Развлечение для простолюдинов. Благородные не допускаются, слишком неравные силы. Мы здесь все четверо — по статусу благородные. А бои благородных называются дуэли, и нам там не светит, даже если вчетвером набросимся на младшего Меньшикова. И в любом случае дуэли — это не про деньги. Это статусные игры. Еще? Проявить небывалые коммерческие ухватки? Маги в бизнес чужих не пустят, у них все поделено. Еще?

— Рой, грабеж — это преступление, — тихо, но непреклонно заявляет Вера.

— А что нам остается? — с улыбочкой спрашиваю я. — Вот мы ветром судьбы отброшены на уровень простолюдинов. Что нам, нищим, еще остается? Работать? Ну, ты работаешь, на еду не хватает. Не пойдет. Еще? Поступить в магическую академию, возвыситься в статусе? Не возьмут. Меня вообще не возьмут, у девочек на это нет и не будет денег. В смысле, без грабежа не будет. Они недоучки. Без денег к поступлению не подготовишься, репетиторы нужны. Что еще нам остается? Ничего. Маги так устроили жизнь, что хорошо только им самим, остальным все возможности обрезаны.

— Если исключительный талант… — нерешительно говорит Хелена.

— … то примут в академию по императорскому гранту, — киваю я. — Не пойдет. Исключительные магические таланты рождаются в кланах, там чистая наследственность. Мы не исключительные таланты. Даже я.

Хелена фыркает. Ну да, сидит имбецил и заявляет, что он не исключительный талант. Типа, просто талант.

— Вообще-то монстры в нашем мире есть, — говорю я спокойно. — Это мы. И все простолюдины. А маги с нас ингредиенты собирают.

— Йё-хай! — восторженно орет Жанна. — Мы — монстры! Жрем магов!

Вера морщится, а я серьезно киваю:

— Именно так. Убить бы их всех.

— И как мы можем грабануть магов? — азартно спрашивает Хелена. — Как-то же это делается?

И мы с ржачками садимся разрабатывать планы по отъему денег у клановых. В планах регулярно мелькает скутер, лихие наскоки с вырыванием сумочек и погонями со стрельбой, рукопашные схватки в темных подворотнях, которых не существует уже лет двести, спасение принцесс, их благодарные родители и прочая романтическая чушь.

— Сумасшедшие! — улыбается Вера и присоединяется к веселью.

Она явно была высокоуровневой фрейлиной, а как мама вообще вне рангов.

Я не ожидаю, что мы придумаем что-нибудь работоспособное. У магов имелось триста лет, чтоб вот так же сесть и хорошенько подумать, как именно их будут грабить. И отсечь все возможные возможности, и невозможные тоже.

До похищения клановых детишек с последующим выкупом сестрички так и не додумались, хотя это первое, что имело смысл обсуждать. К сожалению, этот вариант клановые тоже предусмотрели. На всех их детишках установлены магические маячки. Утащишь верещащего придурка, а родители на него как по компасу выйдут. И башку похитителям оторвут. Без наркоза.

М-да, маячки. И на теле Роя Збарского наверняка тоже, их же при рождении ставят. И как спрятаться от киллеров? В то, что история закончена, я не верю. Киллер Хрип — он ведь не за архивом был отправлен, даже не за фрейлиной, его конкретно на говнюка нацелили. Видеоэталон предоставили, текущую локацию. Киллер Хрип погиб? Да здравствует киллер Храп, или еще кто-нибудь!

Озабоченно исследую свой внутренний мир. Вряд ли такое действо доступно клановым магам, но я не маг, я сверху, в куна-чакре. Мне сверху все видно. Вон она, гадость. Под сердцем. Сердце бьется, и она бьется. И посылает точки-тире: «Здесь я, приходи и бери!».

Метку я, конечно, не отключу так переработаю. Но как это будет выглядеть в магическом плане? Как будто я умер? Тогда это надо сделать в правильный момент. А то я ее зажую и выплюну, а где-то наверху в столице как подпрыгнут: «Как так, неснимаемая метка исчезла⁈» И прибегут меня резать на кусочки и исследовать.

Утром мне в школу, но до ухода я ловлю сестричек:

— Сероглазые, заработать желаете? Дам по сотне, если притащите одну вещь.

Сестрички смотрят подозрительно. За обычную вещь сотню не дают, а воровать они не обучены и хорошо это понимают. Хотя денег им хочется, это да.

— Генеалогию императорских родов, — поясняю я. — Надо разобраться, чей я отпрыск и за что меня хотят грохнуть. А в городской библиотеке «Вестник императорского двора» только совершеннолетним выдают. Скажете, что для доклада по истории нужно.

— Жучка, тебе не кажется, что Прыщ заставляет нас на себя работать?

Жанна добросовестно думает секунду.

— Кажется, Хрючка. А что скутер надо заправлять, не кажется. Просто надо.

Сестрички вздыхают, получают на руки по сотне и убывают. «И-и-и!» — вскоре слышится с парковки. Близняшки наверняка произведут в колледже маленький фурор. Так-то они очень даже симпатичные, в маму, а на «Альфе» — уже не симпатичные, а «вау!». Другой статус.

А я топаю в школу пешком, предварительно хорошенько обдумав маршрут. Фактор киллера никто не отменял.

Простолюдина и даже кланового без специальной охраны профессионал достанет без проблем, хоть как берегись, но я не простолюдин и тем более не клановый. Я из одного очень древнего семейства. Нечеловеческого. У меня нюх. Мне всего лишь требуется, чтоб народу вокруг поменьше было. Это чтоб меня не убили. А чтобы потом расспросами до смерти не замучили, желательно отсутствие видеокамер.

С трудом, но маршрут выстраиваю. Только с камерами проблема. Понатыкали, не обойти. Принюхиваюсь и иду. Из дома, понятное дело, по Центральной першпективе, по-другому здесь никак, в центре живем. Значит, ходить придется рано утром и ночью, когда тротуары пустые и никто мой нюх не смущает, не отвлекает. Дальше через парк, там попроще. Но парк утром закрыт. Проблема, но решаемая, для этого дела некий умник выломал на углу одну пику ограждения. И это не я, пролазу много лет, даже тропу натоптали. Правда, и камеру повесили, уроды подозрительные.

А сразу за парком, собственно, и моя школа. Ровно на границе сектора князей Меньшиковых. Им же она и принадлежит. Невольно ежусь: найдут — бить будут за двести тысяч долго, больно и ногами.

Сектор никак не выделен. Просто все, что в нем, принадлежит Меньшиковым. Все дома. Все магазины, развлекательные центры, ночные клубы и дневные школы. Водоснабжение и электрические сети. Всё. Дошло до такого маразма, как деление коммунального транспорта по секторам. Хочешь попасть в другой сектор — пересаживайся! Вроде бы процедура простая: вылез из одного трамвая, перешел на соседнюю улицу, забрался в другой и поехал дальше — а подбешивает. Здесь, в своем секторе, князья Меньшиковы щедро собирают с простолюдинов свои условные «ингредиенты». Город в этом смысле — золотая сокровищница. Любой парикмахер или художник по ногтям платит аренду князьям Меньшиковым. Платят все. Можно ничего не делать, а денежки будут течь и течь широкой рекой. День и ночь, из года в год, непрерывно. Только охраняй свои угодья наподобие хищника, и всё. Но это не исключительной сложности интеллектуальный труд, с охраной кланы справляются. Так-то клановые тупые. С такой силой ум им не особо требуется. Убить бы их…

Путь через парк я считаю безопасным, у меня же нюх. Дырка в ограждении, тропка по кустам, центральная аллея, район аттракционов, два полигона для потешных боев, пруды, роликовая площадь, еще одна центральная аллея, но уже с другой стороны парка — и вот моя школа, прямо у трамвайной остановки.

Вообще именно в этом городе другого транспорта, кроме трамваев, нет. Кланы консервативны, их все устраивает. Если трамвай выполняет свою функцию успешно, зачем что-то менять? Хотя надо отметить, кто-то постарался в свое время и неплохо организовал трамвайную систему. К каждой трамвайной остановке выход по подземному переходу, вагоны комфортабельные, движение равномерное, строго по расписанию. А с пиковыми утренне-вечерними нагрузками справляются, просто прицепляя дополнительные вагоны. Иногда бывают сцепки до четырех штук, длиннее не видел.

Из подземного перехода к школе валит поток школьников. На меня не обращают внимания. Кому интересен имбецил? Может, где-то в других школах или городах процветает школьная преступность, издевательства или унижения, но только не здесь. Школьники строго делятся на довольно закрытые сообщества, которые практически не интересуются друг другом. Клановые, понятное дело, учатся не здесь, у них свои элитные школы. Но благородных в секторе хватает, они и образуют закрытую от других группу. Специальные классы, специальные программы для благородных. Почему отдельно? Ну а кто из простолюдинов с ними сравняется? У благородных цепкая память, здоровье, физическая сила — все преимущества, которые дает наследственная магия. Двойняшки учились в свое время тоже в группе для благородных.

Простолюдины соответственно образуют другую закрытую группу. Тоже свои классы, своя программа. Благородным до них дела нет, а простолюдинам нет дела уже до нас. Потому что мы — это коррекционная группа. Иначе говоря — дурачки. Да, мы тоже учимся тут. Только у нас вход отдельно, столовая отдельно и все отдельно.

Совсем другими глазами оглядываю свой класс. Дурачки? Ну, разве что очень условно. Из реальных дурачков здесь, наверно, один я. Но как раз я из-за благородного происхождения учусь не хуже остальных. Цепкая память и прочее, что прилагается к магии. Только здоровье подкачало. Остальные ученики вполне нормальны на вид. Просто не тянут учебу по основной программе. По разным причинам не тянут. У кого-то не хватает усидчивости, у кого-то воображения, ума. У кого-то — денег на спецкурсы вроде биологии или иностранных языков. Таких — тоже сюда. Мы — своего рода отбросы общества. Но очень полезные отбросы. А кто, кроме нас, будет работать на предприятиях Меньшиковых за смешные зарплаты? Только те, кому с детства внушили, что они — второй сорт. Нет, даже третий. Второй — это простолюдины и обнищавшие благородные.

Друзей и просто хороших знакомых у меня здесь нет. Уж очень характерная у меня рожа, со всеми признаками вырождения. Становится понятней, почему говнюк ударился в алкоголь и наркотики. Дома отторгают, в школе тоже — куда ему еще податься? Только в грезы.

Сижу на уроках, слушаю. Справа — очень приличная, аккуратненькая девочка. Чернобровая, личико кругленькое, серьезное. Симпатичная. За что-то ее наказали, раз посадили рядом со мной. Мы не общаемся, вообще словно не видим друг друга.

Уроки… От уроков осталось странное впечатление. Вроде знаю побольше преподавателей. А доходит до практической работы, и вылазят нюансики, в которых не разбираюсь. Это, наверно, присуще всем взрослым. Из школьной программы в памяти остается только основное да еще то, что используется в работе. Ну зачем, к примеру, запоминать на всю жизнь, как именно оформляется решение задач по математике? Решить-то я их решил, но удостоился очень недовольного взгляда от учителя.

А вот он от меня удостаивается взгляда очень профессионального. И я всерьез, прямо на уроке, начинаю прикидывать, как бы его пришибить, не оставив следов и не отметившись на камерах. Потому что учитель незаметно, планомерно и очень умело калечит личности учеников. И мою в том числе.

Отодвигаю в сторону тетрадь и внимательно смотрю на учителя. Высокий, аккуратный, обаятельный мужчина. Благородный. Более того, обученный маг-ментат. Ментаты, они все обаятельные. Вот как, оказывается, выглядит причина алкоголизма несчастного паренька Роя Збарского.

Учитель словно что-то чувствует и разворачивается. И пристально смотрит мне в глаза.