Бояринъ из куна-чакры

Глава 22

— Пусть младшие выйдут, — глухо просит Вера.

Прекрасно знаю, что голос у нее звонкий, как у девочки, но — умеют женщины, умеют нагнать трагедии, когда требуется.

Риманте поднимается первой, за ней Хелена.

— А Рой вообще-то младше нас… — пытается вякнуть Жанна, но на нее все смотрят с таким удивлением, что сестричка краснеет, затыкается и убирает свои любопытные ушки прочь.

Замечаю, что Вера тщательно проверяет Слухом, действительно ли девочки удалились в свои комнаты. Хм. Интересное сейчас будет признание. Предосторожности — как на тайной встрече шпионов. Или на исповеди фрейлины.

И она начинает рассказывать — бестолково, сбиваясь и умалчивая о самом, с ее точки зрения, существенном. Мишель и я слушаем ее с раскрытыми ртами, потом я дотягиваюсь до ти-фона и начинаю делать по ходу рассказа краткие заметки.

— Вот так оно все произошло, — убитым голос заканчивает Вера.

Мишель сражена услышанным наповал. Я же… я предполагал нечто подобное, но не настолько, точно не настолько шокирующе!

— Итого у нас в сухом остатке, — бормочу я озадаченно, поглядывая на свои заметки, — если вычесть трагедию, а также драму, комедию и фарс…

Обе женщины уничтожают меня возмущенными взглядами. Но мне побоку их возмущение. Я действительно поражен.

— Значит, в сухом остатке… Собрались, значит, однажды вечерком в младоимператорском дворце веселой компанией благородные отпрыски правящих домов Европы…

— Это был научный кружок моего покровителя и твоего отца! Научный кружок!

— … Собрались, значит, разгульной веселой компанией молодые люди, и с ними одна раскрепощенная юная фрейлина…

— … Доверенное лицо твоего отца!

— и пришла им в головы по большой пьяни ну очень нетривиальная идея: какой ребенок получится, если объединить магически наследственные дары — и геномы вместе с ними! — нескольких могущественных семей Европы? Правильно?

— Это был уникальный научный эксперимент! — ожесточенно говорит Вера. — Сложнейший в магическом плане!

— Не будем спорить о мелких терминах. Вполне допускаю: то, что сейчас называют оргией, в твоей юности называлось научным экспериментом или еще как-то…

Мишель неудержимо улыбается. Вера бросает на нее испепеляющий взгляд. Бесполезно, ситуация такова, что от комментариев удержаться невозможно, пусть они из деликатности и без слов. Ох, долго будет аукаться маме Вере эта пикантная история!

— А так как все были изрядно пьяны, — невозмутимо продолжаю я, — то прямо там же, во дворце, идею и решили проверить, э… натурным экспериментом. Натура, как понимаю, не возражала.

Вера угрюмо молчит.

— В результате эксперимент провели с тщательным соблюдением всех условий — то есть юная фрейлина вряд ли была одетой хоть минуту с вечера и до утра.

— Рой…

— Что — Рой? Вот у меня список. Восемь имен. Восемь монарших имен. То есть у близняшек, вполне вероятно, по четыре отца? Так и планировалось?

— Планировался один ребенок, — еле слышно шепчет Вера. — Не учли мою склонность к двойням, это у нас наследственное…

Я молча хватаюсь за голову. Мишель хохочет во весь голос.

Ну, в итоге мы все же успокоились. Вера нас не убила, мы от смеху не загнулись.

— Проверку проводили? — деловито интересуюсь я.

— Как⁈

— Эх вы. Ученые. Кружок любителей прекрасных фрейлин. Сейчас выясним. Первичный и вторичный отклики на родной язык магоодаренных изучены и запротоколированы в Сорбонне еще двести лет назад…

И я громко зову близняшек.

— Значит, так! — говорю я сурово. — Вы, двое из ларца — результат и жертвы магико-физиологического эксперимента.

У близняшек вытягиваются лица.

— В вашем появлении на свет, помимо собственно мамы, участвовали восемь молодых представителей известных в Европе монарших домов… Это был научный эксперимент, Геля, не делай страшные глаза, лопнут.

— Вроде это называется оргией! — не сдерживается прямолинейная сестричка.

Мишель откровенно ржет, Вера идет красными пятнами, но молчит.

— Это — был — эксперимент. И сейчас мы его завершим установлением отцовства на предмет алиментов. Магически одаренные, даже жертвы экспериментов…

Близняшки награждают меня злобными взглядами. Бесполезно, я непоколебим, как крейсер на основном курсе.

— … хранят в родовой памяти отголоски языков родителей. И подсознательно реагируют на них. Сейчас я буду произносить слова на разных языках. Если почувствуете, что язык чем-то знаком и близок — поднимаете один палец. Если поймете хоть слово — два. Вперед.

И я начинаю говорить, внимательно отслеживая реакцию девочек. Поднять пальчик — это еще не показатель. Не весь показатель. Тут все важно: и как поднимают, и какие лица при этом.

Первой не выдерживает Мишель.

— Рой, нельзя такое говорить женщинам! Фу!

А я что? Я виноват, что маты сохраняются в родовой памяти лучше всего? Ну, не совсем так на самом деле, зато реакция на маты более яркая! Вон как у сестричек щечки гневом горят. У Мишель, кстати, тоже. У нее-то с чего? В смысле, откуда она знает все грязные ругательства Европы? Хорошо их, видимо, готовили к секретной службе.

Потом я долго и печально смотрю на результат. Экспериментаторы хреновы. В прямом смысле. Стопроцентный результат. Что планировали, то и получили.

— Рой⁈ — не выдерживает Хелена.

— Что — Рой? — вздыхаю я. — Поздравляю с обретением родителей. Хелена Гессен-Габсбург-Виндзор-Карагеоргиевич. Дочь и незаконная наследница четырех здравствующих европейских монархов. И законная наследница польского престола по маме Веронике Ягеллонке.

Вера испуганно ахает. Хелена с изумлением таращится на маму. Мишель просто и незамысловато впадает в ступор.

— И тебя поздравляю, Жанна Ротшильд-Ольденблат-Багратиони-Ататюрк, — уныло продолжаю я. — Тоже наследница. Четырех престолов и одной финансовой империи. И теперь скажите — куда мне вас спрятать, чтоб наследники не вырезали? Одно понятно: в Европе и на Ближнем Востоке вам не место… Мама, умная ты наша фрейлина — ты к кому из восьмерых обратилась за помощью, а? Ну не могли же они всполошиться просто так, через восемнадцать лет!

— К Вышневецкому, — еле слышно признается Вера. — К Леопольду Вышневецкому. Он…

— Еще и девятый был⁈ — ужасаюсь я.

— Рой!..

— Понятно, просто свечку держал. Один вопрос: зачем⁈ Ты же надежно спряталась!

Вера награждает меня мучительным взглядом, и мне становится стыдно. Зачем, зачем… жить не на что было, вот зачем. А говнюк Рой Збарский только и делал, что наркоту жрал и деньги воровал у мамы. Потому что говнюк.

— Значит, знают все девятеро! — бодренько подытоживаю я.

— Леопольд Вышневецкий погиб неделю назад, — сообщает Вера мрачно. — В польских сетях писали. Разбился в аварии.

— Ну и чудесно. На одного меньше, гора с плеч, все бы они так, сами себя и друг друга…

— Леопольд был моим другом детства…

Досадливо дергаю плечом. Оно и видно, что друг. С магом Огня за пазухой вместо камня.

— Подожди, Рой, — отмирает потрясенная до глубины души Мишель. — Подожди… Это что получается? Что здесь, вот в этой комнате, находятся наследники восьми… девяти… десяти престолов⁈

Не понимаю, что ее удивляет. Ну, наследники. Незаконные. Это ж не значит, что денег дадут. Это значит, что убьют на всякий случай, чтоб не наследничали.

Но у Мишель мысли идут своим кривым, чисто женским путем.

— Рой, девочки должны получить царственное воспитание! Им фрейлины положены! Личные учителя! Знание этикета и языков! И танцев! Ты лучше их танцуешь, это недопустимо!

— Могу хуже танцевать, не проблема! — желчно огрызаюсь я. — Их вот завтра срубит очередной маг-психопат, и куда потом девать этих фрейлин? Вот о чем думать надо!

С досадой замечаю, что сестричкам идея с фрейлинами запала в душу. Вон как глаза разгорелись дьявольским огнем.

— Вашему семейству срочно требуется глубоко эшелонированная и профессионально выстроенная защита! — убежденно заявляет Мишель.

Эк она загнула. К чему это?

— Я могу взять эту обязанность на себя, — твердо говорит Мишель. — Но мне требуются полномочия. И деньги.

— Ты же с Браном хотела ехать на Всемирную выставку⁈

— Да пошел он! Мелкий местный князек, зовет всего лишь в любовницы, когда здесь — наследники десяти правящих домов мира! Здесь творится сама история!

Понятно, поругались. Но когда успели⁈ Вот же шустрая молодежь.

— Здесь убивают за историю, — мрачно поправляю я. — А ты, помнится, очень хотела жить.

— Рой, то была минутная слабость! А сейчас прямо чувствую — это мое! Рой, я в имперскую службу пошла, чтоб расследовать страшную жуть и сражаться со злобным злом! А вокруг вас именно оно! Дай мне шанс, не подведу.

— Ох ты пиратка. Тебе б с близняшками галеоны на абордаж брать. Хорошо. На колено.

Вообще я пошутил, нет у меня права принимать клятву верности императору. Но Мишель без раздумий шлепнулась на колено, и глаза загорелись таким вдохновенным огнем, что я не смог ее разочаровать.

— Ты — мои руки. Навеки верна. Освободить вправе лишь смерть одна. Боги порукой.

И вдруг над нами негромко, но явственно громыхает. Боги услышали и подтвердили. Вообще в России — христианство, то есть единобожие. Но с приходом в мир магии и старые боги стали иногда откликаться, вот как сейчас.

Вера изумленно ахает. Риманте в смертельном испуге ахает. Близняшки… лишь я не ахаю. Но не потому, что невозмутим, просто не имею такой манеры. Я в подобных ситуациях матерюсь. Громко. Но тут женщины.

А дальше происходит совсем невообразимое. Риманте тоже опускается на колено. И близняшки. И Вера. Вот это пошутил. Больше всего охота выматериться. Но в присутствии женщин, да по поводу женщин, да с упоминанием женщин — не, нельзя. Пришибут, и клятвы их не остановят.

Так что пришлось проводить ритуал по полному разряду. Я в куна-чакре потешаюсь до колик в животе, а Рой Збарский наивно торжественен и искренен. Прям щас урыдаюсь.

Но все проходит, кроме человеческой глупости, как говаривал старина Сулейман. Так что в итоге мы садимся дружной императорской, хе-хе, семьей и принимаемся решать проблемы.

В горячке женщины сначала планируют дернуть вглубь земли Сибирской, а лучше на край света, где киллеры мерзнут и дохнут на лету. Так их впечатлил краткий перечень возможных заказчиков, то есть отцов. Но я не понял, вот совсем не понял. Зачем убегать? Все равно ведь найдут. Живем здесь, хорошо живем, и с каждым днем все лучше — чего еще надо? Ну, киллеры полезут. И что? Это ж постоянный доход! Один киллер — как минимум один ти-фон, а у них и цепочки золотые встречаются, и перстни с камушками.

Меня выслушали, посмотрели, как на идиота, но спорить не стали. Пока что. И переключились на более близкую сердцам дам тему нарядов и фрейлин.

Я немножко послушал из вежливости. Так-то мысли здравые. Сделать близняшек разными — вообще блеск. Очень много забавных вариантов в итоге прорисовывается. А всех хлопот — одну нарядить в юбочный комплект формы, другую в брючный. Да сделать разный макияж. Одну поставить на каблучки, другую в спортивные туфли. Изменить осанки. Хелене добавить под рубашку комплект броневой защиты, чтоб слегка полнила. Ну и всё на этом. На выходе — две студентки Магической академии разного роста, телосложения, манер, походки, осанки и цвета лица. Трат на копейки, но потенциальных схем использования — закачаешься.

А фрейлин близняшки нашли в своем бывшем колледже. Имелась там группка уникальных девочек под обидной кличкой «Отличницы», вот их. Они тут же подорвались к машине, горя азартом и вожделением. Фрейлины! У них будут фрейлины!

— Куда⁈ — сердито кричит им вслед Вера. — У вас прав нет!

— Па-адумаешь! — доносится легкомысленное в ответ. — Купим! Нас Рой научил!

В результате мне же на орехи и прилетело. А я вообще за руль не сажусь, если что. Мама Вера повздыхала, повздыхала — и пошла готовить мою невесту к будущей придворной жизни. Как я понимаю — читать ей фрейлинский академический курс для подготовишек.

И мы остались наконец с Мишель вдвоем. И славненько поработали над структурой будущей гвардии дома Збарских. В итоге я стал смотреть на Мишель с гораздо большим уважением. А она, соответственно, на меня. Потому что мы оба — уникальные специалисты. Только она в области охраны, а я наоборот.

— Рой, я все равно не понимаю, на что ты надеешься, — честно говорит под конец Мишель. — Человека довольно легко убить. Даже тебя. Запустить ракету в окно, например. Или выстрелить с большой дистанции. Я бы так и сделала.

На что я надеюсь? Интересный вопрос. Исследую его так и этак и прихожу к выводу, что на все те же Чувства и Когти. Я по-прежнему уверен, что для процветания вида их достаточно.

— Тогда я тоже хочу ими владеть! — не то в шутку, не то всерьез говорит Мишель.

Вспоминаю, как это происходило с Верой, и содрогаюсь. Ну уж нет!

— А ты все же подумай! — легко говорит Мишель, я так же легко соглашаюсь подумать.

Но думаю я о другом. О том, что Мишель права. Ракета в окно. Да тот же гранатомет или огнемет. Наши окна — защита, но не очень серьезная. А вдруг в момент выстрела у окна не я окажусь, а Риманте или близняшки? А у меня ни щитов, ни магистерской сферы. У Мишель щиты есть, но ранга Старшего ученика, а это то же, что их нет.

Зато у меня есть умение левитатора.

Я обхожу весь этаж и на каждом окне оставляю немножко тех самых шариков, что представляют саму суть моей магии. Накачанные энергией, они спокойненько поспят и на стекле, какая им разница, где спать? А если прилетит что-то серьезное, они на мгновение создадут левитационную силу противоположного вектора. То есть швырнут эту дрянь обратно. На один раз хватит, а там и я подоспею и оторву все стрелялки.

Именно так я думаю, болван самодовольный, когда обрабатываю последнее окно со стороны Центральной першпективы. Именно в это окно они, суки, и стреляют.

Все происходит мгновенно: узнающий Взгляд через какой-то хитрый прибор, тут же выстрел, огненный всплеск на стекле, убийственная реакция моей защиты… Потом стеклопакет осыпается печальными осколками, с крыши противоположного дома доносится дикий крик сгорающего заживо стрелка, а я стою в проеме на виду у всей гуляющей першпективы статуей Давида в Лувре, и пальчик на отлете держу, как конченый педераст. Абзац, в общем.

И я даже не иду собирать трофеи. Не вижу смысла. Ти-фоны наверняка поплавились, а ради какой-то сраной золотой цепочки неохота спускаться, а потом подниматься, а потом снова спускаться… зажрался, короче.

Ну а Мишель навела шороху, как настоящая прозевавшая покушение охрана. Сбегала и туда, и обратно, вызвала полицию и в приказном порядке выдернула князя Брана. Из чего следовало, что они помирились. Но — когда⁈ Чего-то я в этой жизни не понимаю.

Князь Бран тоже не растерялся, в приказном порядке выдернул фирму, ставившую здесь бронированные окна, фирма быстренько подогнала автовышку, и рабочие поставили за полчаса новый стеклопакет бронированней прежнего.

Одному мне не нашлось дела. Разве что стекла подмести. Поэтому на хозяина магазина напротив, прибежавшего с жалобами на шум, вызверился, как на организатора покушения, и чуть не зарубил. Ну и что, что он от самих Лихачевых? Пусть лучше узнает, есть у патриарха Лихачевых во дворе фонтан или нет!

Последним на шум заявился князь Кирилл. Коротко обнял засмущавшуюся Веру, выслушал… что характерно, не меня, а Мишель, потемнел от гнева, принес формальные заверения о непричастности Меньшиковых и сквозь зубы процедил, что в Москве окончательно потеряли берега. Чья бы корова мычала. Пусть лучше спросит, что думают поместные князья о некоторых зажравшихся повелителях Старого Донца, будет очень удивлен.