Бремя командира

Глава 14

— Что происходит? — резко спросила Воронцова, с удивлением оборачиваясь на стражей. — По какому праву вы меня не выпускаете?

Её голос звучал почти возмущённо, но в нём я уловил нотку страха. В этот момент в небольшом холле, что предварял столовую, появился сам майор Ланской. Вместе с Катериной и Тамарой. Куратора сопровождали еще двое сотрудников, и он жестом пригласил их вмешаться.

— Госпожа Воронцова, вы должны проследовать с нами.

Охранники взяли её под руки. Лицо девушки исказилось от гнева.

— Это какое-то недоразумение! — заявила она, оглядываясь по сторонам в поисках поддержки. — Я ничего не делала! По какому праву⁈

Я сделал шаг вперёд, внимательно смотря ей в глаза.

— Ты сама все прекрасно понимаешь.

— Мы разберёмся с этим в соответствующем порядке, госпожа Воронцова, — сказал Ланской. — А пока вас сопроводят в отдельное помещение до выяснения всех обстоятельств.

Воронцова ещё попыталась возразить, но сейчас могли лишь хватать воздух ртом. На миг в ее глазах промелькнула настоящая паника. Все вышло из-под контроля, она явно не ожидала такого развития событий.

Мы с Андреем с удовлетворением наблюдали, как отравительницу взяли под стражу. Зубова достала из-за пазухи носовой платок, аккуратно вытащила из своего кармана подброшенный кулон и подала его Ланскому прямо на платочке.

— Вот, ваше благородие, — сказала она. — Она и правда думала, что я не замечу. Полагаю. На анализ нужно отправить и кулон, и чай.

Она отдала улики Ланскому, и тот распорядился уводить Воронцову. Кати все это время молча глядела на нее и качала головой, словно не верила своим глазам. Мне показалось, она была в легком шоке — до последнего Катерина отказывалась верить, что все зашло настолько далеко.

Елизавета продолжала возмущаться, но в её голосе звучало всё больше отчаяния.

— Вы не понимаете! Это ошибка, я ни в чём не виновата!

Её взгляд метался между охранниками, Ланским и Катериной. Она оглядывала коридор, словно искала кого-то, кто мог бы за неё заступиться. Однако никто не торопился ей на помощь. Охранники держали её под локти, не позволяя вырваться. Она, конечно, могла бы использовать магию, но знала, что сопротивление только усугубит её положение.

— Обойдемся без сцен, госпожа Воронцова. Мы увидимся позже. Уводите.

Он кивнул охранникам, и те повели её вперёд по коридору. Елизавета на прощание бросила на меня полный отчаяния и ненависти взгляд.

И лишь сейчас Катерина покачнулась, словно земля ушла у нее из-под ног.

— Катя! — Тамара бросилась к ней и вовремя поддержала, не давая упасть. — Ты в порядке?

— Да, со мной все хорошо. Просто…

— Просто теперь ты наконец-то все осознала, — кивнул я и взял ее за руку. — Больше они не доберутся до тебя. Обещаю.

Она стиснула мои пальцы в ладони, а затем позволила Андрею себя обнять.

— Мы их всех разыщем, Кать, — сказал он. — Я позвоню отцу. Никто не посмеет это замять. Но мы всегда тебя защитим.

Она кивнула, с трудом сдерживая слезы.

— Спасибо… Спасибо вам всем за помощь. Я… Я не ожидала, что у меня, оказывается, столько друзей. Что найду людей, которым на меня не наплевать…

Казалось, даже невозмутимого Ланского проняла эта сцена.

— Катерина Дмитриевна, думаю, вам сейчас лучше отдохнуть. Навестите медсанчасть, вам все равно нужно показаться доктору. Госпожа Зубова, вас не затруднит сопроводить подругу?

Тамара кивнула.

— Конечно, ваше благородие! — Она осторожно приобняла Катю за плечи. — Пойдем, дорогая. Думаю, лекарям лучше оставить тебя сегодня в стационаре. На всякий случай…

Хорошая идея. Я тоже хотел, чтобы Кати предоставили подобие убежища, пока мы будем разбираться.

Уводя подругу, Зубова обернулась и встретилась со мной взглядом. Я поднял большой палец вверх и улыбнулся. Она и правда оказалась большой умницей, наша Тамара. Когда мы составляли план, она испугалась и переживала, что не справится — как и всегда. Не верила в свои силы. Но сыграла великолепно и выполнила задачу.

— Что теперь, ваше благородие? — тихо спросил я, когда они ушли.

— Сейчас передадим улики в лабораторию на исследование, — ответил он, оглянувшись на меня. — Нужен веский повод, чтобы раскрутить это дело. И мы его найдем. Господа, возвращайтесь к своим. Мы вызовем вас, как будут новости. И еще раз благодарю вас за инициативу.

— Итак, господа, есть новости.

Кабинет генерал-лейтенанта был наполнен тревожной тишиной. Шереметева сидела в кресле за огромным письменным столом, небрежно набросив китель на плечи.

Нас с Андреем и Катериной вызвали прямо из кордегардий — мы уже собирались ложиться спать. Мы ожидали, что первые новости появятся не раньше утра, но Боде потребовал нас в главный корпус уже через несколько часов.

Почти все посвященные были в сборе. Я — инициатор и главный зачинщик всего этого цирка, Андрей — мой помощник и лично заинтересованное лицо, Катерина — неудавшаяся жертва. Ланской тоже пришел, и не один, а в компании Сумарокова. Видимо, в лаборатории справились быстро.

Шереметева, вопреки обыкновению, принимала нас сидя. Я заметил, что чувствовала она себя неважно. Её эфир уже вступил в конфликт с силой Искажения, но пока что генерал-лейтенант держалась. Впрочем, кризис должен был наступить со дня на день.

— Ваше высокоблагородие, — хрипло обратилась Шереметева к главному лекарю, — что у вас?

Сумароков положил тоненькую папку на стол начальнице и коротко кивнул. Шереметева тут же принялась читать отчет, тщательно всматриваясь в каждую строчку. Я не сводил с неё глаз, замечая, как её брови приподнимались по мере чтения.

— Что-то серьёзное, генерал? — нарушил молчание Ланской, переступив с ноги на ногу.

Шереметева отложила отчёт и подняла на нас глаза.

— Аконитин, — сказала она. — Уверены?

На этих словах я заметил, как Катерина напряглась. Даже Андрей чуть подался вперёд, глядя на Шереметеву с удивлением.

— Аконитин? — повторил Андрей, явно не понимая, о чём идёт речь. Я же знал, что это за вещество, и тотчас объяснил.

— Это сильнейший яд, — начал я, бросив взгляд на Катерину, чтобы подготовить её к услышанному. — Аконитин добывается из растения борец, которое издревле использовали для отравлений. Он действует быстро и агрессивно, поражая нервную систему, парализуя дыхание и сердечную деятельность. Даже микродозы смертельно опасны, особенно если их правильно смешать с другими веществами.

Катерина побледнела, но не сказала ни слова, продолжая внимательно слушать.

— Согласно отчету, следы аконитина были найдены в изъятом чае и на стенках кулона, изъятого у Воронцовой, — продолжила Шереметева. — Сумароков, вам есть что добавить?

— Доза в чае превышает смертельную в пять раз. Действовали наверняка.

Кати с трудом удержалась на ногах, и Шереметева молча указала на кресло напротив ее стола. Девушка немного смутилась, но все же села.

— Воронцова наверняка будет отрицать, что кулон принадлежит ей, — сказал Андрей.

Ланской покачал головой.

— Другие опрошенные курсантки подтвердили, что видели его на шее Воронцовой, когда они переодевались сегодня днем после тренировки.

Сумароков кивнул.

— Мы также нашли отпечатки пальцев, но чьи они, пока не установлено. Кулон уже передан следствию для дальнейшего изучения.

Я выдохнул. Пазл складывался, но картина была далеко не полной.

— Воронцова сейчас содержится под стражей, — сообщила Шереметева, глядя на Катерину. — Дальше с ней будет работать специализированная группа.

— «Четверка»? — спросила Кати.

Шереметева покачала головой.

— Нет, управление собственной безопасности, ведь Спецкорпус — часть Министерства внутренних дел. Впрочем, как бы до «Тройки» не дошло… Если все, что вы рассказали, подтвердится, будет громко.

А оно именно к тому и летело с огромной скоростью. «Тройка» у нас как раз занималась политическими историями. Если Катерину и правда хотели убрать из-за угрозы раскрытия заговора, то это именно по части Третьего отделения.

Катерина на мгновение прижала ладонь к груди, видимо, переживая остатки страха. Я видел, как тяжело ей далось это испытание, но она держалась достойно.

— Я не знаю, как вас благодарить…

Шереметева позволила себе редкую, почти материнскую, улыбку.

— Еще ничего не закончилось, девочка. К сожалению. Но я должна отметить, что господа Николаев и Романов значительно поспособствовали поимке злоумышленницы. Николаев, как вы это вообще провернули?

Я пожал плечами.

— У нас очень сплоченная группа, ваше превосходительство. Если одному из нас угрожают, остальные встанут горой. Даже если внешне кажется, что мы разобщены. Иногда нужно поддерживать видимость конфликта, чтобы на это клюнули недоброжелатели.

Ланской приподнял брови.

— Значит, Безбородко?

— Он помог выйти на Воронцову. Точнее, на то, что ей передали яд. Потом мы пришли к вам и все выложили.

Шереметева удовлетворенно кивнула, но тут же поморщилась от боли.

— Что ж, это тянет на благодарность с занесением в личное дело. Возможно, впоследствии эта благодарность примет более весомую форму. Завтра начнется следственная работа.

Мы с Андреем переглянулись.

— Можем ли мы попросить об одолжении, Лариса Георгиевна?

— Чего вы хотите? — вздохнула Шереметева.

— Поговорить с задержанной, — сказал я. — Хотя бы десять минут до того, как ее возьмут в оборот люди из собственной безопасности.

Теперь настала очередь Шереметевой и Ланского обмениваться многозначительными взглядами.

— Что скажете, майор?

— Это не вписывается в правила, ваше превосходительство…

Начальница жестом остановила его и взглянула на меня.

— Что вы хотите выяснить у нее, Николаев?

— То же, что и все. Кто приказал и зачем.

— И почему вы считаете, что Воронцова вам расскажет?

Андрей улыбнулся.

— У моего кузена есть почти что сверхъестественная способность убеждать людей, разве вы не заметили?

— Ты псих, Леш, — шепнул Андрей.

— Не пойму, ты восхищен или разочарован?

— Точно не разочарован. Но твои методы… И как Катя и Тамара на это согласились?

Я улыбнулся.

— Наши девчонки крепче, чем ты думаешь.

Нас вели по длинному и плохо освещенному коридору подвала. Вряд ли это место специально делали таким зловещим, но получилось очень атмосферно. Здесь, в подвале, куда в обычное время нам, курсантам, хода не было, в том числе располагался карцер.

И Елизавету Воронцову изолировали именно там. Как настоящую преступницу. Как по мне, самое место. Пусть подумает о жизни и приоритетах.

Ланской остановился перед дверью в конце коридора. Влажные стены, неприятный запах сырости… Ну почти что декорация к фильму ужасов. Под потолком одиноко покачивалась, словно висельник, тусклая лампочка.

— Я обязан присутствовать, господа, — сказал он.

Я пожал плечами.

— Не возражаю.

Куратор кивнул караулившим у двери охранникам, и те открутили дверную ручку. Дверь с тихим шорохом открылась. Перед нами предстала совсем уж аскетичная комната, похожая на тюремную камеру. Каменный мешок без окон. Простая железная кровать, стол, два стула. Больше ничего.

Ланской нажал на клавишу еще одного выключателя — в комнате сразу стало ярче, и сидевшая на кровати девушка инстинктивно приложила ладонь к глазам.

— Как-то вы с ней сурово, — озадаченно сказал Андрей. — Все же она из аристократии…

— И пыталась убить нашу родственницу, — отрезал я. — Впрочем, раз не убила, то можно и поговорить.

Воронцова отняла от лица руку и уставилась на нас. Выпрямилась, держа ровную осанку, и даже с вызовом на меня уставилась.

Без лишних приветствий я жестом попросил охранников закрыть дверь и направился к столу.

— Садись, Лиза, — я пригласил ее расположиться на стуле.

— Мне и здесь хорошо.

— Ну как скажешь.

Я поставил на стол термос с горячим кофе. Медленно открутил крышку, которую можно было использовать как чашку, нажал на кнопку и принялся цедить дымящийся ароматный напиток.

На миг лицо Воронцовой дрогнуло. Это была идея Юсупова поэксплуатировать нашу уже не особо тайную кофеварку. В карцере было холодно, и Воронцова должна была хотеть попить горячего. Тем более что аромат свежего настоящего кофе будоражил рецепторы.

— Хочешь? — я предложил ей чашку.

— Решил поиграть в хорошего полицейского? — Презрительно ответила Воронцова. — Со мной не пройдут эти штучки.

Я улыбнулся.

— Вроде бы из столовой уводили шокированную девицу, которая не понимала, что случилось. А сейчас передо мной сидит озлобленная девчонка с замашками юной уголовницы. Что изменилось?

— Я требую, чтобы мне объяснили, в чем меня обвиняют!

— В покушении на убийство курсанта Спецкорпуса и члена императорской семьи, Лиза.

— Ложь! Я ни в чем не виновата.

Я сделал глоток из чашки-крышки.

— Да? Есть куча свидетелей, которые видели, что ты подсыпала яд в чай Катерине. И кулончик, в котором ты пронесла яд, принадлежит тебе. Скажу больше. За тобой следили с того момента, как ты вытащила веселую посылку из-за батареи в коридоре на первом этаже.

Воронцова удивленно моргнула. Что, не ожидала?

— А еще на кулоне остались твои пальчики, — продолжил я. — Это подтвердят довольно быстро. Хочешь, расскажу, что будет дальше?

Елизавета нервно поправила волосы и молча на меня уставилась.

— Почему со мной говоришь ты, а не руководство?

— Потому что это я тебя вычислил, дорогая. Так вот, через несколько часов сюда прибудет группа из управления собственной безопасности. Ты не пойдешь под обычный суд, Лиза, такой роскоши тебе не предоставят. Вместо этого будет трибунал. Ты считаешься сотрудницей особой службы. Ни присяжных, ни влияния твоих родителей и друзей — ничего не будет.

Сейчас я увидел настоящий страх в ее глазах. Она точно не рассчитывала на такой сценарий. Наверняка ей сказали, что, случись неудача, ее вытащат. Уж как-нибудь. Но именно сейчас она поняла, что ловушка захлопнулась.

Презрение сменилось ненавистью, затем страхом. И вот сейчас пришло отчаяние.

— Отрицать бессмысленно, — сказал я. — И это вкусный кофе. Выпей. Неизвестно, когда в ближайшем будущем тебе еще случится насладиться напитком, над которым колдовал сам Феликс Юсупов. Садись.

На ватных ногах Елизавета подошла к столу, отодвинула со скрипом железный стул и уселась напротив меня. Я поставил перед ней чашку.

— Так ты пришел позлорадствовать? — тихо спросила она.

— Злорадство — удел жалких людей, дорогая. Я пришел предложить тебе обмен.

Андрей и Ланской непонимающе переглянулись. Да, ничего подобного в наш план не входило. Но куратор жестом велел Андрею не вмешиваться.

— Какой обмен? — Воронцова сделала пару глотков кофе и уставилась на меня.

— Поскольку ты принадлежишь государственной структуре, причем весьма закрытой и специфичной, есть еще один вариант, как с тобой поступить. Ты можешь получить второй шанс. Но для этого придется рассказать, зачем ты пыталась отравить Катерину, кто приказал тебе это сделать и кто еще в этом замешан.

Воронцова внимательно меня выслушала и покачала головой.

— Я не могу.

— Не можешь или не хочешь?

— Даже если и хочу, вы все наверняка понимаете, что мне тоже конец? Я не справилась с заданием, и от меня избавятся так же, как рано или поздно избавятся от Катерины.

— Как ты уже могла заметить, мы смогли обеспечить ее безопасность, — улыбнулся я.

Воронцова усмехнулась.

— Никто не в безопасности! Ее считают угрозой и врагом.

— Ты тоже считаешь Катерину своим врагом?

Воронцова, казалось, смутилась от такого простого вопроса.

— Я лично… Никого не волнует, что думаю я. Мне велели сделать то, что я сделала, и иначе я поступить не могла. Потому что иначе я стану следующей! Вы не понимаете! — Она треснула кулаком по столу так, что термос подпрыгнул. — Ты или с ними, либо против них! Даже если вы укроете меня, даже если возьмете под защиту… Там, за стенами Корпуса, вся моя семья! Если я предам, то и они станут предателями. И от них тоже могут избавиться!

Я встретился взглядом с Ланским. Андрей шагнул к столу.

— Кто это, Лиза? Кто посмел угрожать твоему Дому?