Бремя командира

Глава 17

— Николаев, пожалуйста, задержитесь на пять минут.

Аудиенция закончилась. Родители, Виктор и великий князь с Андреем вышли, оставив меня наедине с начальницей. Когда дверь за адъютантом Боде мягко закрылась, тишина в кабинете Шереметевой стала почти ощутимой.

Генерал-лейтенант откинулась на спинку кресла, её взгляд задержался на мне, словно проверяя, насколько я готов к тому, что будет дальше.

— Ваше превосходительство, разрешите задать вопрос?

— Задавайте, Николаев.

— Не считал уместным спрашивать при свидетелях. Как вы себя чувствуете?

Генерал-лейтенант устало улыбнулась.

— Бывало и хуже, Николаев. Гораздо хуже. Этой аномальной дряни я не по зубам.

Она храбрилась. Они с Катериной в один день приняли первые дозы энергии Искажений, но протекала адаптация по-разному.

Катерина медленнее вошла в кризис, но его острая фаза продлилась недолго — всего несколько дней. Это окончательно вымотало и без того натерпевшуюся девушку, и мы с Андреем потратили немало эфира, чтобы помочь ей его пережить.

Но Шереметева проходила через сущий ад.

Ее эфир сопротивлялся до последнего, но аномалия все равно победила. Она всегда побеждает и на какое-то время перехватывает контроль. Беда Шереметевой была в том, что ее организм продолжал бороться, даже когда аномалия перехватила инициативу. Больше недели жесточайшего кризиса, который Персидская фурия переходила на ногах.

В Ордене я видел всякое, но настолько упрямой бабы еще не встречал. Шереметева ни в какую не соглашалась ложиться в стационар и позволяла мне лишь подкармливать ее эфиром. Но и эту битву она в итоге выиграла.

— Боюсь представить, — мрачно усмехнулся я.

— Если с этим мы закончили, перейдем к вашему делу.

Она откинулась на спинку стула и, допив остатки коньяка, взглянула на меня.

— Я не шутила, когда говорила вам собирать вещи. Воронцова под следствием, её уже переправили под охрану Управления собственной безопасности, — начала она, словно сообщая мне это как простую информацию. Но я знал, что дальше последует самое главное. — Однако теперь Катерина Дмитриевна и вы тоже под прицелом. Не исключено, что враги могут снова попытаться что-то предпринять.

Я кивнул.

— Логично. Но мы уже готовы.

Шереметева слегка нахмурилась, её взгляд изучал меня.

— У нас достаточно проблем и без этого, Николаев. Времени слишком мало, и я не собираюсь нарушать учебный процесс всего курса из-за этого клятого заговора. Поэтому я решила временно убрать вас обоих из Спецкорпуса, чтобы уменьшить риски, — продолжила она, не теряя твердости в голосе. — Вы с Катериной отправитесь на север, в Выборгскую губернию. Город Сердоболь. Вы же из тех краев, наверняка знаете.

Я удивленно уставился на начальницу.

Сердоболь? Серьезно? Я мгновенно вспомнил прошлые донесения об этом месте. И дед Оксаны, и мои чайки — все рассказы и видения свидетельствовали о том, что в этом месте открывались аномалии. Но Арс и Чуфта должны были там все немного подчистить. Схалтурили? Или открылись новые?

— Не думаю, что вы выбрали это место, чтобы просто нас спрятать, — нахмурился я.

Шереметева слегка улыбнулась и кивнула.

— Вы правы, Николаев, — признала она, её голос был предельно спокойным. — В этом регионе зафиксированы аномалии. Именно поэтому вы и Катерина войдёте в состав исследовательской группы, которая сейчас формируется для работы в этом районе. Ваша задача — проверить данные и собрать информацию о новых Искажениях.

Я замер, взвешивая всё, что услышал. Исследовательская группа — это хорошо. Совмещу приятное с полезным. Но меня тревожило состояние Катерины. Всего несколько дней назад она вышла из кризиса и была еще слишком слаба.

— Катерина ещё не окрепла после адаптации, — осторожно возразил я. — Она всё ещё слишком слаба. Я только «за» поработать в поле, но не уверен, что ей это пойдет на пользу.

Шереметева понимающе кивнула.

— Именно поэтому я и хочу удалить её отсюда на время. Врагам известно, что Катерина сейчас не в лучшей форме. Если среди курсантов или в стенах Спецкорпуса остались шпионы, то они будут знать, что она нездорова, и могут попытаться использовать это против неё. Время сейчас не на нашей стороне. Но там, в Сердоболе, Катерина будет угрожать разве что Искажение. А во всем, что касается аномалий, я могу полагаться на вас, Николаев. Вы показали, что можете быть надёжным бойцом и защитником. И я прошу вас доказать это снова.

Что ж, по крайней мере шпионам будет сложнее до нас добраться, это правда. Сердоболь — не просто глухая провинция. Это задворки империи, хотя и относительно недалеко от столицы. Места дикие и малонаселенные.

— Вы будете под командованием майора Кропоткина, — продолжила Шереметева. — Это мой хороший знакомый, которому я могу доверять. Он возглавляет исследовательскую группу и располагает всей необходимой информацией. Вы же, Николаев, станете одним из ключевых участников этой операции. Ваши знания и опыт взаимодействия с Искажениями окажутся незаменимыми.

— Не имею возражений, ваше превосходительство.

— Еще бы они у вас были, — усмехнулась начальница. — После муштры Спецкорпуса вы, можно сказать, отправитесь во внеплановый отпуск. Впрочем. Место на любителя.

— Мне нравится северная природа.

— Тем лучше для вас. Однако я прошу вас никому не говорить, куда вы отправляетесь, — продолжила Шереметева, её взгляд стал острым и холодным. — Официальная версия для всех будет такова: вас обоих отправляют на полное медицинское обследование после неоднократных контактов с аномальной силой. Это не вызовет лишних вопросов и не привлечёт к вам ненужного внимания.

Я снова кивнул.

— Не скажем.

— Даже вашему кузену, Николаев. Он в курсе, что вас спрячут, но не должен знать, куда.

Логично. Меньше посвященных — выше шансы, что нас и правда не станут искать.

— Когда мы должны уехать? — спросил я.

— Сегодня вечером. Соберите лишь самое необходимое. На всякий случай возьмите гражданскую одежду. И дождевик.

Хорошо, что день открытых дверей уже закончился.

Я достал дорожную сумку и начал складывать вещи, бросая их в неё почти автоматически. В голове крутилась официальная версия моего отъезда: медицинское обследование. Простое и правдоподобное прикрытие, но слишком неожиданное, чтобы никто не удивился.

— Ты что, серьёзно? — раздался голос Львова за моей спиной. Я обернулся. Лева стоял в дверях, опираясь на косяк, его брови были приподняты от удивления. — Тебя действительно отправляют на обследование?

— Ага, — ответил я, стараясь не показывать беспокойства, продолжая складывать вещи. — Плановое обследование после контактов с аномалиями. Ничего особенного, просто протокол.

— И как долго?

— Да черт его знает, — отозвался я, бросая удобные брюки, пару свитеров и несколько пар теплых носков. — Надеюсь, дольше пары дней не продержат. Но у меня это впервые, так что, может, и заставят задержаться…

В комнату зашли Андрей и Феликс Юсупов. Андрей бросил на меня понимающий взгляд.

— Это что-то новенькое, — заметил Феликс, присев на кровать рядом с сумкой. — Мы же все контактировали с аномалиями, но чтобы плановые обследования в стационаре — это перебор, не находите?

— Нормативы есть нормативы, — с деланным спокойствием ответил Андрей, стараясь отвлечь внимание товарищей. — Для всех сотрудников, контактирующих с энергией аномалий, предусмотрены регулярные обследования. Это обязательная часть работы. Работа-то опасная.

— Это да… Не цветочки сажаем.

Я сдержанно улыбнулся.

— Ладно, — Лева махнул рукой, — только не забудь там в стационаре книжку почитать или сыграть партию в шахматы. Судя по твоей физухе, тебя там долго не задержат.

Мы все коротко рассмеялись, но смех быстро угас. Никто из них не задавал лишних вопросов, но напряжение в воздухе чувствовалось. Возможно, ребята о чем-то догадывались, но не решались озвучивать.

Я взглянул на кузена. Он был моим официальным заместителем, и сейчас настал его звездный час.

— Андрей, — начал я, складывая последние вещи в сумку, — оставляю тебя за главного. Молю, не дай Феликсу выпить все наши запасы в чайной.

Юсупов театрально возмутился:

— Между прочим, запасы кофе своевременно пополняются. И не какой-нибудь дешевой робустой, а стопроцентной арабикой вежей обжарки. Так что попрошу, господин Николаев!

Ребята рассмеялись, и это немного разрядило обстановку. Андрей же серьезно кивнул, и, как мне показалось, даже расправил плечи.

— Не беспокойся, я тут никому не дам спуску, — сказал он. — Но и ты береги себя, Алексей. У всех нас были тяжёлые дни, и, кому-кому, а тебе больше всех нужен отдых.

Я кивнул, чувствуя, что это прощание выходит за рамки простых слов. В этот момент в дверь заглянул сержант Баранов.

— Николаев, пора спускаться. За вами приехали.

— Ну все, господа, — улыбнулся я. — Не провалите гонку в общем зачете.

Я быстро застегнул сумку и поднялся. Мои товарищи вышли в коридор вместе со мной — немного растерянные и печальные.

— Береги себя, — сказал Лева, крепко пожимая мне руку. Феликс последовал его примеру.

— Удачи, — коротко бросил Андрей, сжав моё плечо.

Я ответил коротким кивком, потом обернулся и вышел в коридор вслед за Барановым. Мы прошли по опустевшим коридорам кордегардии — ребята разошлись по комнатам и готовились к новой учебной неделе.

— Машина ждет у Южных ворот, — сказал Баранов. — Я провожу.

— Благодарю, — кивнул я.

В темноте уже начали мерцать фонари, воздух был прохладным и свежим. На улице у ворот я увидел знакомую фигуру. Катерина уже ждала, сжимая обеими руками дорожный саквояж. Она стояла у ворот, завернувшись в тёмное пальто, её лицо было бледным и обеспокоенным. Волновалась. Возможно, Шереметева рассказала ей не все подробности.

— Николаев, Романова. — Баранов остановился и повернулся ко мне. — Желаю поскорее вернуться.

— Спасибо, — улыбнулась Кати.

Я кивнул, и Баранов открыл ворота. Мы вышли наружу и сразу увидели стоявший у тротуара автомобиль. Рядом с ним стоял мужчина в форме. Высокий, худощавый, с острыми чертами лица и проницательным взглядом. На пальце — ранговый изумрудный перстень. Он внимательно осматривал нас с ног до головы, словно пытался понять, кого ему навязали.

— Добрый вечер, — поприветствовал я и представил нас. — Алексей Николаев, Катерина Романова. Прибыли в ваше распоряжение.

Мужчина кивнул.

— Майор Александр Васильевич Кропоткин, Выборгское губернское управление сами знаете чего, — представился он, сделав шаг вперёд и коротко кивнув. — Ну здравствуйте, господа.

Он смотрел прямо мне в глаза как равному, и я понял, что ему обо мне рассказали достаточно. Что ж, неплохое начало.

— Это лейтенант Ногтев, — добавил Кропоткин, указав на мужчину рядом. Лейтенант был коренастым, с густыми чёрными бровями и хмурым взглядом.

— Рад знакомству, — коротко сказал Ногтев, едва заметно кивая. Его голос был низким и хриплым.

Кропоткин жестом предложил нам сесть в автомобиль.

— Путь неблизкий. Если хотите хоть немного поспать перед работой, лучше выедем сейчас.

— Как скажете, ваше благородие, — отозвалась Катерина. — Откроете багажник?

Ногтев сложил наши вещи, и мы расположились на заднем сидении. Кропоткин разместился на переднем пассажирском, а лейтенант — за рулем.

Городские огни постепенно остались позади, и мы направились на север, в сторону Сердоболя.

Ехали молча, лишь звуки мотора и редкие перекрестки городских огней мелькали за окнами. Я сидел рядом с Катериной, ощущая её напряжение. Моя голова была занята мыслями о том, что же пропустили Чуфта и Арс. Впрочем, пусть майор сам рассказывает, зачем вызвался с нами нянчиться.

— Ваше благородие, — обратился я к Кропоткину, — что произошло в Сердоболе? И чем мы с курсантом Романовой можем помочь Выборгскому управлению?

Кропоткин, казалось, был погружён в свои мысли, но на мой вопрос отреагировал быстро, словно ждал его. Он повернулся ко мне, его лицо оставалось строгим и невозмутимым.

— Ситуация началась не в самом Сердоболе, — начал он, сложив руки на коленях. — В тридцати километрах от города, в районе мраморного карьера Рускеала. Поступили сведения о том, что там начали происходить уже знакомые нам странности, — его голос был спокоен, но каждое слово казалось выверенным. — По описаниям, это похоже на аномалии.

Карьер Рускеалы был известен залежами уникального белого мрамора, который использовался для облицовки зданий и украшения интерьеров во всей империи. Даже мне, далёкому от строительных или архитектурных дел, было известно, что мрамор оттуда ценился не только здесь, но и за границей.

— Аномалии в карьере? — переспросила Катерина, с удивлением посмотрев на Кропоткина. — И давно они там открылись?

— Точно неизвестно. Вот это и настораживает, — вздохнул Кропоткин, тяжело переводя взгляд на дорогу перед нами. — Местные не сообщили своевременно, хотя наверняка знали. Только когда ситуация стала выходить из-под контроля, донесли в Выборг. Как обычно, к сожалению.

Я нахмурился.

— Думаете, местные пытались скрыть факт открытия аномалии?

— Возможно. Рускеала — важный экономический объект. Мраморный рудник приносит большие доходы как в имперскую казну, так и в частные карманы добытчиков, — продолжил Кропоткин. — Остановка работы рудника станет ударом по местным предпринимателям и аристократам, которые получают проценты от добычи. Беда в том, что они не понимают всю опасность…

Катерина с тревогой на меня посмотрела.

— И раз мы не знаем, когда точно это началось, то, получается, что некоторые партии добытого мрамора уже могут быть заражены? — спросила девушка.

— Именно это нас и тревожит, — подтвердил Кропоткин. — Если аномалии действительно повлияли на мрамор, а его уже отправили заказчикам по всей империи, последствия могут быть крайне непредсказуемыми. Мы пока не знаем, сколько было аномалий, какой силы и какой радиус поражения. Не исключено, что заражённый мрамор способен нести серьезную опасность для людей, которые будут его использовать.

Катерина побледнела еще сильнее и от волнения стиснула рукав своего пальто.

Но ситуация и правда вселяла тревогу. Это как с искажением возле монетного двора на Петропавловке: если бы продукция оказалась в зоне поражения, а затем ее пустили в оборот, то люди бы пострадали. Да, до смертей в этом случае, скорее всего, бы не дошло, но все же. Люди не держат деньги в руках долго.

А вот в мраморных помещениях они могут жить и проводить многие часы. Так что тут угроза посерьезнее.

— Ваша задача в моей группе, — продолжил майор, — помочь выяснить, что происходит на карьере. Мы пока не имеем точных данных, только слухи и отдельные свидетельства. Но если всё подтвердится, нам нужно будет оперативно решить вопрос, пока заражённые материалы не распространились дальше.

Мы с Катериной переглянулись, и я слегка улыбнулся ей, чтобы подбодрить.

— Как долго это продолжается? — спросил я.

— Несколько недель, — ответил Кропоткин, его голос стал более серьёзным. — Местные рабочие начали жаловаться на плохое самочувствие. Но работы на руднике ничего не останавливали, а партии мрамора отправлялись заказчикам. Так что, вероятно, придется еще отслеживать цепочки поставок.

— Если они продолжают добычу, значит, не все понимают, что на самом деле происходит, — произнесла Катерина, нахмурившись. — Или же кто-то намеренно скрывает правду.

Кропоткин слегка кивнул, соглашаясь с её словами.

— Это и предстоит вам выяснить, — сказал он, снова обратившись ко мне. — Шереметева сказала мне много хорошего о вас, Николаев. А нужно очень хорошо постараться, чтобы заслужить рекомендацию ее превосходительства. Так что я рассчитываю на вас, Алексей Иоаннович.

Надо же. Чтобы Шереметева — и похвалила, тем более за глаза? И правда, что-то в лесу сдохло. Вероятно, аномалия даже пошла ей на пользу.

— Понял, — кивнул я. — Но что с местными властями? Они в курсе происходящего?

— Они и вызвали, — ответил Кропоткин, немного помедлив. — Бургомистр Сердоболя направил обращение в Выборг. Но пока работаем малой группой, чтобы подтвердить или опровергнуть подозрения. Нужно сначала разобраться сами, прежде чем привлекать внимание крупных чиновников и выбивать масштабную операцию. Необходимо действовать быстро и незаметно, чтобы не вызвать панику у местных.