Бремя командира

Глава 18

Мы прибыли в Сердоболь на рассвете.

Бледное утреннее солнце, пробиваясь сквозь лёгкий туман, постепенно освещало провинциальный городок на северном берегу Ладожского озера. Я смотрел в окно автомобиля, который медленно въезжал по мощёным улочкам, мимо невысоких деревянных финских домиков.

Большинство зданий были одноэтажными, с узкими резными ставнями и каменными основаниями, как будто бы пытались укорениться в этих суровых северных землях. Дома с покатыми крышами, остроконечными шпилями, и резными украшениями на фронтонах выглядели уютно, хотя и слегка уныло в утреннем полусвете.

— Тихое место, — тихо заметила Катерина, сидя рядом со мной. Её голос прозвучал мягко, почти задумчиво.

— Да, — отозвался я. Сердоболь казался городом, где никогда не бывает шума и суеты, где жизнь протекает медленно и неспешно, как воды Ладоги в штиль. На первый взгляд, было трудно поверить, что здесь могло происходить что-то похожее на аномалии.

Машина свернула с главной дороги и остановилась перед домом, который выглядел внушительнее остальных. Это был одноэтажный деревянный особняк с каменным фундаментом. Окна украшали нарядные резные наличники, а широкое крыльцо с массивными дубовыми дверями сразу давало понять — дом принадлежит важному человеку.

Здесь, на севере, строили сразу и на века. Если уж и брались что-то делать, то работали на совесть. Это мне всегда нравилось.

— Прибыли, господа, — обернулся Кропоткин. — Прошу на выход.

Я осторожно разбудил задремавшую на моем плече Катерину. Ее сморило еще на полдороги, и я поработал подушкой. Все же приятно, когда почти что в твоих объятиях засыпает хорошенькая девушка.

— Ой! — смутилась Кати. — Леш, прости, пожалуйста…

— Хоть прикорнула, — улыбнулся я. — Пойдем.

Когда мы вышли из машины, нас уже ждал на крыльце невысокий, но крепкий мужчина за пятьдесят. Его лицо, обрамлённое аккуратной светлой бородой, казалось усталым, но сохраняло достоинство. Одет он был в тёплое пальто с меховой отделкой, несмотря на довольно тёплое для осени утро.

— Добро пожаловать, господа! — приветливо произнёс он, шагнув нам навстречу. — Иван Иванович Берг, бургомистр Сердоболя. Рад вас видеть на нашей скромной земле. Прошу, проходите и располагайтесь.

Я ответил кивком и лёгким поклоном, как полагалось в таких случаях — сейчас за нас говорил глава группы, так что пусть Кропоткин сам и отдувается. Катерина тоже сделала короткий реверанс, хотя в её движении чувствовалась некоторая усталость после долгой дороги.

— Благодарим за гостеприимство, Иван Иванович, — отозвался Кропоткин. — Остальные еще спят?

— Не имею понятия, ваше благородие. — Бургомистр немного нервно рассмеялся, жестом приглашая нас внутрь. — Но лучше и вам сначала отдохнуть с дороги. Все необходимые приготовления сделаны…

То, что нас разместили в доме бургомистра, уже говорило о многом. Значит, Берг был очень заинтересован в расследовании происходящего. И явно хотел быть первым, кто узнает все детали.

— Прошу, ваше благородие, господа, располагайтесь… — по-отечески заботливо бургомистр суетился вокруг нас.

Мы вошли в дом, и нас сразу встретил запах древесной смолы и свежего хлеба. Внутри всё выглядело так же уютно, как и снаружи: стены из деревянных брусьев, обитые тёмным деревом, низкие потолки, массивная деревянная мебель с вырезанными узорами. Простота и функциональность сочетались здесь с северной эстетикой.

Узорчатая вышивка на занавесках и скатертях — Кати сразу же ее оценила и даже подошла посмотреть.

Наши петербургские аристократы только бы фыркнули, не найдя привычного мрамора и позолоты. Но здесь люди знали, что самое ценное в доме — тепло. И держит его дерево.

— Мы здесь по приглашению бургомистра, — пояснил майор Кропоткин, который вёл нас. — Он разместил всю нашу группу в своём доме. Иван Иванович был очень настойчив в своём предложении.

Иван Иванович кивнул, его взгляд на мгновение стал серьёзнее.

— Ситуация действительно требует оперативного вмешательства, — тихо сказал он. — В Рускеале, как вам, наверное, уже сообщили, начались странные события, и мы не могли больше медлить.

Я обменялся взглядами с Катериной, прежде чем вновь сосредоточил внимание на Берге. Он и правда заметно нервничал и суетился в нетерпении. Впрочем, времени на расспросы пока не было — нас привели в большую гостиную, где за деревянным столом уже сидели несколько человек.

— Позвольте представить вам остальных членов группы, — сказал Кропоткин, указывая на людей за столом. — Это капитан медицинской службы Анна Петровна Яковлева, магический лекарь, и лейтенант Дмитрий Борисович Урусов, — он кивнул в сторону молодого человека с проницательными глазами и коротко стриженными волосами.

Яковлева, женщина средних лет с круглым лицом и ясными голубыми глазами, приветливо кивнула. Урусов поднялся нам навстречу и коротко поприветствовал командира.

— Катерина Дмитриевна будет жить с Анной Петровной, — продолжил Кропоткин, указывая на комнату в дальнем конце коридора. — Алексей Иоаннович, вы разделите комнату вместе с лейтенантами Урусовым и Ногтевым.

— С удовольствием примем вас в свою компанию, Алексей Николаевич, — улыбнулся Урусов, и его голос оказался чуть выше, чем я ожидал. — Мы наслышаны о вас. Черный Алмаз в Сердоболе — не шутка.

Я сдержанно улыбнулся.

— Надеюсь, поместимся. Благодарю за теплый прием.

— Прикажу сделать вам чаю, — сказал Берг. — Еще успеете несколько часов отдохнуть с дороги.

— Благодарю, — хором отозвались мы с Кропоткиным и разместились за большим деревянным столом.

За крепким сладким чаем новые коллеги продолжили рассказывать мне о Сердоболе, пока Берг вышел на крыльцо вместе с Кропоткиным. Я слушал, поглядывая через окно на сонную улицу города. Сердоболь казался тихим и забытым всеми местом. Так оно, собственно, и было.

Почти.

— Это глухая провинция даже по меркам нашей губернии, — сказал Урусов, оперевшись на локоть. — Здесь обычно ничего не происходит. Если бы не аномалии, думаю, никто и не обратил бы на это место внимание.

— Я в курсе, — отозвался я. — Моя семья до недавнего времени жила в Выборге.

— А, точно… Прошу прощения.

— Но Берг сам пригласил нас, — шепотом добавил Ногтев. — И, как вы заметили, он нервничает. Возможно, есть что-то, о чём он не говорит, но время покажет.

Мы с Катериной переглянулись. Бургомистр действительно выглядел взволнованным, но явно обрадовался, когда мы прибыли. Может быть, ситуация была гораздо хуже, чем ее изначально описали, а сейчас он был попросту в отчаянии.

— А пока лучше всего вам будет немного поспать, — посоветовал Урусов, заметив, что я выгляжу усталым. — На одиннадцать назначена встреча в ратуше.

— Здесь и правда даже дышится иначе, — сказала Катерина, и из ее рта вырвалось облачко пара. — Вроде не настолько уж мы и далеко, но тут холоднее, чем в Петербурге.

— Молодец, что захватила пальто, — отозвался я.

Улицы городка были пусты — лишь изредка кто-то из горожан спешил по своим делам, завернувшись в тёплый плащ или платок. Мы с Катериной и новыми коллегами шли по главной улице, которая вела к ратуше. Вдоль дороги сбивались в кучку маленькие домики. Стены, выкрашенные в разные пастельные оттенки — от небесно-голубого до тёплого жёлтого, и острые крыши. Всё в этом месте казалось каким-то нереальным, словно созданным для иллюстрации в старой книге.

— Очень тихо, — пробормотала Катерина, оглядываясь по сторонам.

Мы подошли к ратуше — яркому жёлтому двухэтажному зданию. Оно выглядело внушительно на фоне остальных построек. Я отметил мастерство резьбы по дереву, украшавшее окна и дверные наличники. Детали были проработаны с таким вниманием, что напоминали ювелирную работу. Не дом, а пряник!

Урусов, один из членов группы Кропоткина, вернулся откуда-то с широкой улыбкой на лице и с небольшой картонной коробкой в руках. В его глазах светилась такая гордость, словно он раскрыл громкое дело, не меньше. Но, как оказалось, он был больше заинтересован в реакции моей спутницы.

— Катерина Дмитриевна, — Урусов обратился к ней, улыбаясь, как мальчишка, — попробуйте, они только что из печи. Настоящие карельские калитки, таких вы нигде больше не найдёте.

Катерина, вежливо улыбнувшись, взяла пирожок.

— Благодарю, — сказала она. — Слышала, они очень вкусные.

— А то! Как попробуете, навсегда влюбитесь.

Катерина кивнула и спрятала пирожок в сумку. Она всегда держалась уважительно с теми, с кем работала, но все же сохраняла дистанцию и лишних эмоций не демонстрировала.

Урусов же, несмотря на её сдержанность, был доволен тем, что она оценила жест. Лейтенант поспешил вернуться к остальным, явно наслаждаясь тем, что хотя бы на мгновение привлёк внимание Катерины. Я не мог не заметить это, и едва сдержал усмешку.

— Вижу, старается, — сказал я, когда Урусов отошёл на безопасное расстояние. — Кажется, ты ему приглянулась.

Она на мгновение посмотрела на меня, затем на лейтенанта.

— Пусть старается, — сухо отозвалась она. — Не до этого сейчас, Леш. Меня не покидает ощущение, что это задание — не просто способ нас спрятать. Думаю, это ещё и проверка. Возможно, они хотят понять, на что мы действительно способны. Шереметевой нужны результаты эксперимента. Живые результаты, а не записи в толстых книгах…

— Согласен. Нужно показать, что можем. Но ты, Катерина, на рожон не лезь. Ты еще не восстановилась после кризиса.

Катерина лишь кивнула, не сводя глаз с дороги, по которой мы шли.

— Не буду. Но если что случится, в стороне не останусь.

Мы вышли на небольшую площадь перед ратушей, и я невольно залюбовался пейзажем. Карельская природа вокруг Сердоболя была удивительно красива. Высокие сосны, тянувшиеся вдоль горизонта по всему берегу озера. Серебряная гладь вод Ладоги и серые каменные острова. Листья берёз на аллеях уже давно пожелтели, и лёгкий ветерок раскачивал ветви, роняя одинокие жёлтые листики на мостовую.

Катерина тоже остановилась на мгновение, чтобы полюбоваться пейзажем. В её взгляде появилось нечто странное — смесь лёгкой тоски и восхищения.

— Боже, как все это красиво…

Я уловил эту нотку в её голосе и улыбнулся.

— Если тебе нравятся такие пейзажи, то у меня под Выборгом есть поместье. Там почти так же мило, как и здесь.

Катерина повернула голову и с удивлением на меня посмотрела.

— Это официальное приглашение? — спросила она с прищуром, явно дразня меня.

— Почему нет?

Но наша короткая передышка быстро закончилась. Кропоткин быстро поговорил с кем-то по телефону и обернулся к нам.

— Господа. Нас ждут. Прошу за мной.

Мы вместе с остальными членами группы поднялись по каменным ступеням к входу в здание. Нас встретил помощник бургомистра — высокий, худощавый мужчина с нервными движениями. Его костюм выглядел чуть потрёпанным, а взгляд блуждал по лицам присутствующих.

Он провёл нас через узкий коридор, стены которого были украшены чёрно-белыми фотографиями старого Сердоболя, в кабинет, где уже ожидали несколько человек. Стол в центре комнаты был накрыт тёмной скатертью, на которой стоял массивный старинный самовар. Из его носика тонкой струйкой поднимался пар, заполняя комнату лёгким ароматом свежезаваренного чая.

За столом сидели двое мужчин — они были похожи друг на друга, словно отец и сын. Оба были одеты в дорогие костюмы, но без излишней роскоши, свойственной столичным купцам.

Бургомистр, поднявшись, поприветствовал нас.

— Ваше благородие, позвольте представить вам и вашим коллегам купцов Сийтоненов. Отец — Симо Деккиевич, и его сын — Микко Симович. Это самый старый купеческий род в нашем уезде. Они занимаются добычей мрамора в Рускеале.

Мужчины встали и быстро нам поклонились.

— Рад знакомству, — произнёс Симо Деккиевич, делая шаг к самовару. Он ловко налил крепкий чай в фарфоровые чашки, которые стояли на подносе на столе. — Присаживайтесь, у нас принято обсуждать дела за чаем.

Мы все заняли места за столом, и вскоре перед каждым из нас оказалась чашка горячего напитка. Напряжение в воздухе было заметным, и я чувствовал, что Сийтонены были явно встревожены.

— Сразу признаюсь, все это — наша затея. Мы убедили Ивана Ивановича дожать Выборг, чтобы вас сюда прислали, — начал Симо Деккиевич, отставив чашку с чаем в сторону. — Потому что столкнулись с серьёзной проблемой в наших каменоломнях. Несколько недель назад в Рускеале, на наших участках, начали происходить странные вещи. Мастера стали жаловаться на слабость и усталость. Несколько даже взяли больничные, а те, кто остались, работают с постоянными перерывами. Производительность упала на треть.

— Мы не сразу связали это с… аномалиями, — признался Микко. — Сначала думали, что это просто усталость или болезнь. Все же труд тяжелый, а многие рабочие стараются брать побольше смен, чтобы прокормить семьи. В наших местах от работы не бегают. Деньги, особенно перед зимой, всегда нужны… Так что люди могли просто сами себя загнать.

Микко Сийтонен на мгновение замолчал, словно подбирая слова. Я взглянул на него и заметил, как напряжённо он сжал руки, лежащие на столе. Отец посмотрел на него и коротко кивнул, словно давая разрешение говорить дальше.

— Всё изменилось, когда мы сами поехали в Рускеалу, — продолжил Микко, голос его стал тише, напряжённее. — Отец настоял, чтобы мы посмотрели на всё своими глазами. Рабочие выглядели, как будто жизнь из них уходит. Даже не болезнь — скорее, как будто что-то вытягивает их силы.

Я переглянулся с Катериной — она внимательно слушала каждое слово и даже подалась вперед, не скрывая интереса.

— Мы начали сами разбираться, — вмешался Симо, — расспрашивать людей, пытаться понять, что происходит. Один старик сказал, что это напоминает то, что раньше называли белой хворью. Та же слабость, апатия, и медленное угасание. Но раньше это случалось только на горе Паасонвуори, далеко от добычи. И не со всеми.

— Белая хворь? — переспросил Кропоткин, нахмурившись. Он отпил чаю, затем осторожно поставил чашку обратно на блюдце. — Ранее об этой болезни ничего не сообщалось. Есть медицинское название у этого диагноза?

Купцы принялись качать головами.

— Гора Паасонвуори всегда считалась у нас святым местом, — пояснил Симо, вытирая платком пот со лба. — На неё редко кто ходил, а если и ходили, то с особой осторожностью. Это древнее капище, место духов. Люди всегда старались избегать её. Туристов туда не водили, хотя виды, конечно, впечатляющие. Духи могут разозлиться и наказать белой хворью, если тревожить это место без нужды. А вот в Рускеале раньше такого не было.

Я видел, что Катерина и остальные члены группы отнеслись скептически к словам о духах. Но я уже слышал рассказы об этих местах от деда Оксаны. Он сам пострадал, схватив дозу аномальной силы, когда шастал по карельским священным местам. Непосвященный в суть проблемы человек и правда после такого уверует в злых духов.

— И теперь вы думаете, что эта «хворь» пришла в Рускеалу? — Уточнил Кропоткин.

Симо и Микко переглянулись. Младший Сийтонен кивнул.

— Да. И не только там, — наконец ответил Симо. — По всей округе начали появляться похожие случаи. В Белых Мостах, например, целая деревня разболелась. Там сейчас почти никто не работает — у людей нет сил. И не так давно что-то подобное было в Ахвенкоске, весной этого года. Тогда тоже говорили о белой хвори.

— И вы сразу сообщили бургомистру? — спросила Катерина.

Симо кивнул, наклонив голову в сторону Ивана Ивановича Берга, который молчаливо сидел за столом, наблюдая за происходящим.

— Да раньше бы сообщили, кабы не повезли мрамор в Италию, — вздохнул старший. — Там выставка была… Как вернулись и поняли, что творится такая оказия, сразу забили тревогу и обратились к Ивану Ивановичу, а он вызвал вас.

— Верно, — подтвердил Берг. — Мне показались подозрительными все эти совпадения. Тем более что от Министерства инструкция еще летом пришла, на случай таких вот явлений… Как только я увидел, что это повторяется не в одном месте, а сразу в нескольких, я понял, что надо звать специалистов. У нас же тут и так людей немного, да еще и зима на носу…

— И правильно сделали, — отозвалась Яковлева, сидевшая рядом с Кропоткиным.

Майор покачал головой, задумчиво потирая подбородок. Всё это его явно беспокоило, но он старался не показывать своего волнения.

— Благодарю за информацию, — наконец произнёс он. — Мы приступим к изучению ситуации немедленно. Но нам потребуется разрешение на посещение тех участков, что находятся в частной собственности. Это нужно оформить быстро, чтобы не задерживать работу.

Сийтонены озабоченно переглянулись.

— Дело в том, что мы не являемся собственниками этих территорий, — отозвался Микко Сийтонен. — Мы лишь получили разрешение на добычу мрамора и гранита. Сейчас там к тому же ведётся юридическое оформление передачи прав собственности. Владелец, с которым мы заключали договор на право добычи, продает эти земли.

Кропоткин раздраженно забарабанил пальцами по столешнице.

— На сегодняшний день кому принадлежат земли?

Ответ прозвучал неожиданно:

— Это личная собственность князя крови Дмитрия Павловича Романова…