Бумажный Тигр (III. Власть)

Часть II. Глава 9

Кабинет, который Крамби окрестил штабом, располагался на втором этаже. Лэйд не сразу понял, отчего. В здании было много куда более просторных и хорошо обставленных помещений, которые позволили бы семерым мужчинам и женщине расположиться с куда большим комфортом, не задевая друг друга локтями.

— Здесь тесно и душно, как в мышиной норе! — раздражённо бросил Лейтон, пытаясь устроить свою долговязую фигуру в кресле для посетителей, — И ни черта не видно! С таким же успехом мы могли бы расположиться в подвале!

— У нас больше нет подвала, — спокойно обронил Коу, занимая своё место, — Что на счёт темноты… Заряда в батареях хватит самое большее на час, насколько мне известно. После этого темно сделается везде в равной мере.

Лэйд машинально покосился на лампы. Как древние дикари, должно быть, в своё время косились с опаской на звёзды — не погаснут ли те, задутые дыханием злых сил, неудовлетворённых последним жертвоприношением?..

Если мистер Коу и ошибался в своих расчётах, то не сильно. Судя по тому, каким тусклым сделался их свет в последнее время, через час, самое больше, полтора, заряд гальванических батарей будет исчерпан и тогда…

Он ощутил себя рыбой, проглотившей рыболовный крючок — внутри живота появилось что-то колючее и холодное.

— Не беспокойтесь, — поспешил сказать Коу, заметив, какой эффект на собравшихся произвели его слова, — Мы не погрузимся во тьму. У нас вполне достаточный запас гальванических фонарей модели Миселля[120], чтобы не бродить в потёмках. Кроме того, есть изрядный запас обычных фонарей и свечей…

— Свечи? Господи, вы серьёзно? — застонал Лейтон, — Мы должны сидеть здесь при свечах, как какие-нибудь пэры в средневековом замке? Отчего бы не зажечь газовое освещение в таком случае? Газовые рожки как будто на месте!

Коу не удостоил его даже взглядом. Холодный, собранный, он облюбовал себе место у стены, пока все прочие рассаживались за столом, и наверняка не без умысла — так он делался почти невидим прочим в условиях скудного освещения. Этот человек явно не любил находиться на виду и не собирался изменять своим привычкам даже в такой ситуации.

— Газовые лампы на месте, — вздохнул Крамби, поморщившись, — Мы это уже проверили. Нет только того, к чему им полагается крепиться — газопровода. А без него, к сожалению, все наши газовые рожки не более полезны, чем очки для слепого.

— Газопровод… тоже? — упавшим голосом спросил Лейтон, мгновенно скисая, — Чёрт, следовало догадаться…

Коу кивнул со своего места, на миг выделившись из окружающих его сумерек.

— И газопровод, и гальваническая сеть, питавшая приборы, и телефонные линии, и водопроводные трубы. Все коммуникации отрезаны ровно и гладко, как гильотиной.

— Обустроим наш оперативный штаб здесь на первое время, — решил Крамби, — А если кому-то из здесь присутствующих слишком тесно, он вправе перебраться в конференц-зал.

Лейтон сердито засопел, но вынужден был замолчать.

И Лэйд, сам пытавшийся устроиться на жёстком стуле, догадывался, отчего.

Он хорошо помнил конференц-зал, который осматривал во время своей инспекции. Превосходная комната, светлая, просторная и элегантно обставленная, она легко могла бы вместить в себя вдесятеро больше людей, чем собралось сейчас на тайный совет под предводительством Крамби. Вот только…

Окна, подумал Лэйд, мысленно усмехнувшись, вот чего мы все боимся. Обычных чёртовых окон.

Конференц-зал, оформленный согласно канонам колониальной архитектуры, был украшен огромными панорамными окнами, занимавшими большую часть стены. Сделанные на заказ, в шикарных раззолочённых рамах, они открывали столь потрясающий панорамный вид на Новый Бангор, что ни у кого из владельцев «Биржевой компании Крамби», должно быть, просто не поднялась рука задрапировать их портьерами. А теперь…

Крамби постучал костяшками пальцев по столу, призывая к тишине, и стук этот, прозвучавший внутри погружённой в полумрак комнаты, прозвучал жутковато, как стук вороньего клюва по свежему гробу.

— Прошу внимания, господа, — произнёс он сухо, — Прежде всего я хотел бы сказать вот что. Сравнение мистера Лейтона с замком не очень приятно, но, к сожалению, вполне уместно в свете… нынешних обстоятельств. Как вы все имели возможность заметить, мы оказались в весьма неприятной ситуации, будучи отрезанными от внешнего мира. Так что да, полагаю, мы можем с полным на то правом считать себя гарнизоном находящейся в осаде крепости. Это значит, что с этой минуты вы все не только служащие «Биржевой компании Крамби», но также и офицеры — со всеми обязанностями, которые возлагаются на офицеров в военное время. Не будем унывать. Унывал ли Чарльз Мордаунт, когда испанцы осадили его в Барселоне, засыпая ядрами и ежеминутно угрожая захватить город? Нет, он укрепил гарнизон, надел доспехи и сам встал в строй, готовый истреблять испанцев в любых количествах, которые только могут принять небеса!

— Прелестная перспектива, — пробормотал Розенберг, криво усмехнувшись, — Осталось только уяснять, с какой стороны ждать на помощь армаду Джона Лика[121]. Кто-нибудь знает, во флоте её величества есть корабли, передвигающиеся в пустоте?..

Начальник финансовых операций с трудом устроился за общим столом. Обычный стул был слишком мал для его массивной фигуры, а локти, которые он возложил на стол, грозили проломить тонкую столешницу, но выглядел он, в общем-то, сносно. По крайней мере, куда лучше, чем полагалось бы выглядеть человеку, не так давно принявшему лошадиную дозу рыбьего зелья.

Розенберг выглядел помятым, как после хорошей гулянки, и немного осунувшимся, но при этом держал себя вполне уверенно, по крайней мере, лучше многих прочих из числа собранных Крамби в его импровизированном штабе. Может, привык иметь дело с немыслимым, всю свою жизнь вертясь в круговороте складывающихся друг с другом самым причудливым образом цифр? Или попросту от природы обладал незаурядным интеллектом, способным переварить даже вещи, другим кажущимися немыслимыми.

Стоит иметь его в виду, подумал Лэйд. Его и Коу. Кажется, только эти двое сумели сохранить выдержку в достаточной мере, чтобы трезво руководить своими поступками. Синклер не в счёт, дрожит, точно мышь, и выглядит таким слабым, что, того и гляди, осядет на пол грудой тряпья. Мисс ван Хольц тоже порядком изведена, хоть и держит себя в руках. Лейтон переполнен скверными предчувствиями и разит ядом, куда ни попадя, из него тоже скверный союзник. Крамби? Тот, как будто, быстро оправился, даже принял на себя командование, вот только надолго ли его хватит?..

— Все в сборе, — Крамби обвёл взглядом присутствующих, на каждом останавливаясь на половину секунды, — Значит, можно начинать.

— Нет только мистера Госсворта, — заметил Лейтон, — Нашего почтенного архивариуса. Полномочны ли мы собирать совещание без его участия? Такой выдающийся специалист по осадам, без сомнения, укрепил бы наши силы.

Мисс ван Хольц дёрнула плечом.

— Оставьте его в покое. От старика всё равно не будет никакого проку, к чему его изводить?

Она выглядела осунувшейся и утомлённой, подумал Лэйд, но как-то по-изящному. Точно изысканный цветок, который сутки простоял в вазе, но, утратив природную свежесть, не утратил красоты, лишь немного потускнел. Кажется, ей даже это шло. Она явно пыталась привести платье в порядок и ей это почти удалось, если бы не пара свежих прорех, украсивших его в самых неожиданных местах и открывавших нескромному взгляду тонкие полоски её смуглой, как необжаренный фундук, кожи.

Лэйд не собирался её рассматривать, особенно в такую минуту. Он не случайно выбрал кресло таким образом, чтобы не маячить на виду у других, но волей случая оказался как раз напротив мисс ван Хольц.

А брошь она так и не сняла, мысленно отметил он, пытаясь придать своему взгляду усилие, достаточное для того, чтобы не притягиваться к украшению на её груди, крохотному кусочку янтаря. Видно, дорога ей, а может, попросту не было времени, выглядит она порядком измождённой и хлопот ей перепало не меньше, чем прочим. Надеюсь, у мисс ван Хольц достаточно сил, чтобы перенести это испытание.

А у тебя, тигр? Хватит ли сил у тебя самого?..

— Досадно, что мистер Госсворт не почтит нас своим присутствием, — Лейтон скривил губы, — Видит Бог, сегодня мы как никогда нуждается в его мудрости, верно? Чёрт, да не смотрите на меня так, я всего лишь хотел убедиться, что с ним всё в порядке.

— С ним всё в порядке, — подтвердила мисс ван Хольц, метнув в него взгляд, который вполне можно было назвать обжигающим, — Он не пострадал. Я имею в виду, физически. Но очень утомлён и пал духом. В его возрасте это серьёзное потрясение. Я дала ему немного лауданума[122] и он смог заснуть.

Розенберг одобрительно кивнул ей.

— Вы поступили верно, мисс ван Хольц. Мистер Госсворт немолод и у него слабое сердце, было бы жестоко заставлять его принимать участие в нашем импровизированном совете. Тем более, что ничем обнадёживающим мы, кажется, поделиться друг с другом не намереваемся.

Он произнёс это в шутливом тоне, но атмосфера в комнате сделалась разряженной, тяжёлой для дыхания. Как будто восемь человек, запертых в её пространстве, за первую же минуту вытянули из воздуха весь пригодный для дыхания кислород.

— Итак, — Крамби кашлянул, чтобы спугнуть гнетущую тишину, — Прежде всего, мы намеревались поделиться друг с другом той информацией, которой располагаем на данный момент. Каждый из нас провёл некоторые изыскания на этот счёт и теперь, полагаю, наступило время нам, как офицерам осаждённого гарнизона, объединить известную информацию, чтобы сообща выработать тактику.

Держится немного напыщенно, но, как будто, уверенно, подумал Лэйд. Это может сработать. Если люди в этой комнате, в живую столкнувшись с окружающим их кошмаром, сохранят контроль над своими действиями, возможно, их самообладание передастся и прочим. Это хорошо. Это спасёт многие жизни.

— Ошибка, господин директор, — Розенберг едва шевельнулся в кресле, а то уже отчаянно затрещало под его весом, — Вы сказали «наступило время», но я сомневаюсь, что это так.

— Простите?..

— Мне кажется, где бы мы ни находились, это место не находится под юрисдикцией времени. Я даже не уверен, можем ли мы отныне использовать этот привычный нам термин. Времени больше не существует. Его отменили.

Крамби оторопело уставился на него.

— Что это значит?

— Я проверил все часы в здании. Начиная от патентованных «Мозеров[123]», по которым мои брокеры отсчитывают часы биржевых торгов, настроенных с точностью до десятых долей секунды, и заканчивая часовым шкафом в прихожей, который объявляет обеденный перерыв. Они все стоят. Вообще все. Механизмы остановились, несмотря на завод, стрелки не двигаются. Не знаю, что за сила взяла нас в осаду, но она лишила нас времени.

Лэйд приложил ладонь к лицу, чтобы скрыть недобрую усмешку. Знай начальник отдела биржевых операций, этот признанный финансовый гений, хотя бы малую часть тех сил, заложником которых оказался, вынюхал бы до дна свою проклятую табакерку, а после бросился бы прямо сквозь окно. Как бросилось несколько человек в первые часы после катастрофы, выбрав мучительную, но быструю смерть другой альтернативе — наполненному ужасом ожиданию неведомого.

Пока что они сносно держатся, подумал он. Среди команды Крамби множатся истерики и нервные обмороки, многие до сих пор пребывают в беспамятстве или столь отрешённом от реальности состоянии, что его впору считать катотонией, но… По крайней мере, они остаются управляемы, а некоторые даже демонстрируют изрядный запас душевных сил. Немногим ранее, когда он пробирался по коридору, ему попалась компания джентльменов, рассказывающих друг другу анекдоты, трое других, примостившись под лестницей и сняв галстуки, увлечённо шлёпали картами. Целая группа, оккупировав буфет, угощалась вином и сельтерской, кто-то бесцельно слонялся по опустевшим кабинетам или даже взялся за работу — едва ли чтобы потрафить мистеру Крамби, скорее, только лишь для того, чтобы занять рассудок и руки хоть каким-то делом.

Как при всяком кораблекрушении, рассеянно подумал Лэйд. Всегда найдётся тот, кто будет петь комические куплеты, сидя в спасательной шлюпке, и тот, кто рыдает и заламывает руки, не сделав даже шага в её сторону.

Беда только в том, что океан смешанной с пеплом пустоты, в который превратился окружающий мир, не годится для спасательных шлюпок. В первые же часы катастрофы люди, ведомые больше испугом, чем жаждой познания, отправили наружу до черта вещей, от обычных стульев, до хитрых конструкций, управляемых верёвками, и самодельных гарпунов. Все они, едва лишь оторвавшись на фут от здания, претерпевали жуткие трансформации, превращаясь чёрт знает во что или исчезая без следа.

В первые часы… Лэйд мысленно усмехнулся. Привычное выражение, совершенно утратившее смысл. Какое-то время им, пожалуй, придётся привыкать существовать без времени…

— Забавно, — Крамби с кислой миной на лице поправил галстук, — Прежде мне не раз приходилось говорить досаждающим контрагентам, что у меня нет времени. Знал бы я, что однажды окажусь в ситуации, когда времени и вправду нет… Что-то ещё удалось выяснить, касательно… Кхм… Материи, нас окружающей?

Все взгляды устремились в сторону Розенберга. Но тот медленно покачал головой.

— Не больше, чем средневековому алхимику, вздумавшему исследовать стереохимию и строение углеродных молекул. Все предметы, которые мы отправляем наружу, превращаются чёрт знает во что, думаю, это не тайна ни для кого из присутствующих. За последний ча… за последнее время мы отправили наружу семь бутылок с записками о помощи. Одна из них превратилась в огромного сверчка, другая — в дамский ридикюль, третья в серебряный слиток, четвёртая…

— Хватит, — Крамби поморщился, взмахом руки заставив Розенберга замолчать, — Это меня сейчас не интересует. Вы знаете, что мы хотим знать.

— Знаю, — согласился Розенберг, — Но не располагаю ничем, способным вас утешить. Окружающее нас пространство, по всей видимости, совершенно пусто, как бы нелепо это ни звучало. Я расставил наблюдателей на всех этажах, чтобы они следили через окна за тем, что происходит снаружи, но ни один из них пока не заметил ничего — ни прочих объектов, ни огней, ни хотя бы контуров или очертаний чего бы то ни было. Один только серый пепел, парящий в… окружающем пространстве.

— Вы пытались подавать сигналы?

— И подаём их до сих пор невесть кому при помощи гальванических фонарей. Увы, все наши призывы на азбуке Морзе остаются без ответа. Также мы пытались посылать радио-сигналы вовне при помощи аппарата Попова, который имеется в нашем распоряжении, и тоже без всякого успеха. Я… я приказал наблюдателям и сигнальщикам не проводить возле окон излишне много времени. Созерцание пустоты крайне скверно действует на психику, быстро возникают галлюцинации и нервные срывы. Нам стоит держать на вахте минимальное количество людей, иначе наш корабль в скором времени превратится в лохань, управляемую стаей безумных обезьян. Нам с Лейтоном и Коу пока что удаётся поддерживать нужный настрой среди служащих, но…

Розенберг не закончил, но в этом и не было нужды. Судя по взглядам присутствующих, отталкивающимся друг от друга, точно однополюсные магниты, все они сознавали последствия в должной мере.

Если корабль тонет, главное, что может сделать капитан — унять паникующих и восстановить дисциплину. Потому что паника может уничтожить больше жизней, чем ледяная вода и поджидающие под ней челюсти акул. А в том, что акулы не замедлят явиться, Лэйд не сомневался, хоть и не знал, какой облик им вздумается принять.

— Совершенно с вами согласен, мистер Розенберг, — кивнул Крамби, — Держать на вахте лишь столько, сколько необходимо для наблюдения, передачу сигналов не останавливать. Касательно связи… В чьём ведении она была? В вашем, Синклер? Что вы можете нам сообщить?

Руки Синклера плясали на столешнице, изображая не то балетную пару, не то борцов — беспрерывно стискивали друг друга, душили, тормошили…

— Т-телефонные линии обрезаны. Н-нет сигнала. Совсем никакого сигнала. Мне кажется, лучше совсем д-демонтировать ап-пппараты.

Крамби нахмурился.

— Почему? Мы не должны отрезать себе пути спасения, какими бы тонкими они ни были.

Синклер облизнул губы. Он выглядел подавленным и всякий раз, когда вынужден был открывать рот, его голос предавал его, а пальцы принимались отчаянно стискивать друг друга. Вот оно, слабое звено якорной цепи, подумал Лэйд, без всякого злорадства, напротив, испытывая к Синклеру явственное сочувствие. Не обладающий ни должной самоуверенностью, ни солидными запасами жизненного опыта, он, столкнувшись с немыслимым, быстро сдулся, превратившись в оплывшую оболочку прежнего себя. Расположившись в кресле, он словно занимал там вполовину меньше объёма и уже казался измождённым, как человек, перенёсший затяжную лихорадку.

— Я нашёл десять человек, которые будут постоянно слушать телефонные аппараты, но… Д-джонсон, чья смена была последней. Он… Сперва он сказал, будто бы слышит хруст капустных листов и скрип мела. П-потом… Потом надолго замер, а после начал смеяться как безумный и, кажется, смеётся до сих пор. Не знаю, что он там услышал, но… Господи. Я не хочу слушать и не хочу, чтобы слушали. Там… Оно…

Крамби поджал губы. Судя по дрожи в глазах и в пальцах, этим неуловимым признакам, свидетельствующим о состоянии души лучше самого чуткого гидросфигмографа[124], он и сам был подавлен сверх всякой меры, но всё-таки держался. Возможно, его поддерживало осознание той роли, которую он вынужден был выполнять — капитана тонущего корабля. А в том, что «Биржевая компания Крамби» именно тонет, кажется, не сомневался уже никто из присутствующих.

— Держите себя в руках, Синклер! — потребовал Крамби, — Не забывайте, что мы не клерки и не курьеры. Мы — члены оперативного совета! Если в этом здании и есть люди, способные принимать решения, то это мы!

Синклер попытался улыбнуться, но улыбка у него вышла беспомощной и жалкой.

— Я понимаю, но… Там, снаружи… Если смотреть туда, я слышу голос своей покойной тётушки, он шепчет и…

Синклер затрясся в беззвучных рыданиях. Никто не попытался утешить его, никто не положил руку на плечо.

Скоро расклеится, подумал Лэйд с сожалением. Даже жаль его. Мальчишка, оказавшийся не на своём месте — и в чертовски неудачное время. Остальные немногим прочнее, но и на их дух нельзя уповать бесконечно. Рано или поздно мучимые неизвестностью люди начнут впадать в панику. И дай Бог мне сил разобраться в происходящем до того, как этот процесс сделается необратимым.

Крамби заморгал, не зная, как привести в чувство трясущегося в рыданиях Синклера, потом махнул на него рукой.

— Бог с вами… Коу! Что можете доложить по своей части?

Коу отделился от стены почти беззвучно, как один слой бумаги от другого. Его лицо и прежде казалось Лэйду невыразительным, теперь оно выглядело попросту пустым — с него слетела даже та искусственная улыбка, которой Коу прежде его украшал из необходимости.

— Проверил всех людей в здании. На предмет… опасных признаков. Были затруднения, особенно по части дам, но нам удалось более или менее их разрешить. Люди, евшие за ужином моллюсков, не проявляют никаких подозрительных симптомов, равно как и прочие.

— Вы хотите сказать, у них из ушей не торчат щупальца, — пробормотал Лейтон, не скрывая досады, — Очень обнадёживающий осмотр, благодарю вас, доктор Коу!

— Ничего большего мы сделать не в силах, — хладнокровно отозвался Коу, даже не взглянув в его сторону, — Я не знаю, с какой опасностью нам предстоит встретиться и где, а потому делаю только то, что могу, используя доступный мне ресурс. Если позволите, мистер Крамби, я отобрал в свою команду две дюжины человек.

— Команду? — Лейтон вскинул на него покрасневшие глаза, — Какую это ещё команду, хотел бы я знать?

— Восемь из них — охранники и инкассаторы из моего ведомства, остальные — просто крепкие парни, которых я отобрал. Часть из них я оставлю на каждом из трёх этажей, часть будет патрулировать кабинеты или стоять на вахте.

Лейтон сердито засопел.

— Кто вам дал право формировать какие-то отряды, не предусмотренные по штату? — осведомился он, — Это самоуправство, Коу! Тем более, если вы вздумали сколотить какую-то милицию[125], которая будет заниматься невесть чем под вашим руководством!

— Она будет заниматься тем, что требует ситуация, — холодно отчеканил Коу, — Следить за дисциплиной и пресекать хаос. Кроме того, нам нужны силы, чтобы изолировать людей, поддавшихся отчаянию и пагубно действующих на остальных. Это может быть жестоко, но это необходимо в сложившихся обстоятельствах. Паника может разгореться из-за малейшей искры, и тогда последствия сделаются крайне скверными. Кроме того, мне нужны люди, способные нас защитить, если опасность появится вновь.

Лейтон скривился.

— Скажите на милость! И чем ваши люди будут нас защищать от гигантских моллюсков? Линейками? Карандашами?

Коу пригладил рукой волосы. На взгляд Лэйда, в этом не было никакой необходимости — щедро смазанные бриолином, они прилегали друг к другу так плотно, как чешуйки в змеиной коже.

— Вопрос их обеспечения рассматривается, — сухо произнёс он, — Думаю, я смогу кое-что найти. Мистер Крамби?

Крамби вяло махнул рукой.

— Да-да, как скажете. Коу прав, господа, мы не должны допускать паники на борту. Иначе наши беды приумножатся многократно. Делайте всё, что в ваших силах, мистер Коу, я даю вам все полномочия. Считайте, что с этого момента вы возглавляете стражу нашего маленького, но отважного гарнизона. Дальше… Мне надо знать, сколько пострадавших у нас есть и чем мы можем облегчить их участь. Кто ими занимается? Вы, мисс ван Хольц? Что вы можете нам сообщить по… вашей части?

Мисс ван Хольц выпрямилась в кресле. Она уже ослабила корсет — единственная уступка творящейся вокруг неразберихе — оттого уже не могла похвастаться безупречной осанкой. Но силы в ней ещё было с избытком.

— Прежде всего то, сэр, что я начальница машинописного отдела, а не полевого госпиталя на передовой! И под началом у меня секретарши и машинистки, а не сёстры милосердия! Некоторые из нас умеют худо-бедно накладывать повязки, но что до сортировки раненных или вправления костей…

Мистер Розенберг заворчал, ёрзая в слишком тесном для него кресле.

— Можно подумать, я — часовых дел мастер… Каждый из нас сейчас выполняет не ту работу, на которую нанимался, а ту, на которую способен. Если вас больше устраивает сидеть в темноте и пялиться в окно, ожидая, когда с вами заговорит мёртвая тётушка…

Мисс ван Хольц стиснула зубы. Единственная дама в окружении мужчин, она должна была ощущать себя вдвойне скованно, но, к удивлению Лэйда, держалась весьма мужественно.

— Я насчитала восемнадцать раненых, — она опустила глаза к лоскуту бумаги, который стиснула в пальцах, — Семеро — переломы рук и ног, по большей части ничего серьёзного. Трое — переломы рёбер, должно быть, в давке.

Голос у мисс ван Хольц был красивый, мелодичный, но, как и у многих машинисток, привыкших помногу читать написанное, мелодичность эта была особенного, немного механического рода, отчего невольно возникало ощущение, что вот-вот раздастся звоночек, возвещающий конец строки.

Лэйд решил, что в этом, пожалуй, даже есть что-то возбуждающее. Если голос Сэнди был ласковым домашним котом, то голос мисс ван Хольц — изящным серебряным пулемётиком, кроющим беглым огнём.

— Если вы хотите, чтоб я занималась ранеными, соблаговолите по крайней мере выделить им подходящее помещение. Немыслимо, чтобы истекающие кровью люди располагались в коридорах или на письменных столах! Нам нужен лазарет, место, где пострадавшие смогут получать хоть какой-то уход, не находясь под ногами у прочих. Возможно, курительная на третьем этаже или буфетная или какое-нибудь ещё большое помещение с удобным доступом…

Крамби немного стушевался — одержав верх над трусостью Синклера и самонадеянностью Лейтона, он, кажется, ощущал себя беззащитным перед взглядом мисс ван Хольц, и Лэйд вполне понимал его. Мисс ван Хольц не походила на кроткую овечку. Несмотря на пришедшее в беспорядок платье, украшенное неуместной теперь янтарной брошью, она смотрела на него уверенно и прямо, немного прищурив свои раскосые глаза, словно бросая ему вызов, и в этот миг была ещё прекраснее, чем если бы бросала в его сторону кокетливые взгляды поверх веера. Должно быть, в её жилах пробудилась кровь предков, а то и самого Хонги Хика[126], подумал Лэйд, украдкой любуясь ею, того и гляди выхватит из ридикюля зазубренную тайаху[127] и запрыгнет на стол, потрясая ею…

— Курительная? Буфетная? — Крамби побарабанил пальцами по столу, — Это не лучший вариант. Полагаю, лучше расположить пострадавших внизу, на первом этаже. Да, так будет лучше всего. Для них самих в первую очередь, конечно.

— Кабинеты на первом этаже слишком тесны, — неуверенно заметила мисс ван Хольц, — Едва ли нам будет удобно ухаживать за ранеными, кроме того…

— Позади них располагается архивный отдел, — быстро вставил Лейтон, — Целый зал! Уверен, мистер Госсворт отдаст своё царство в ваше распоряжение.

— Но…

— Каково состояние раненых? — быстро спросил Крамби, — Они… Мы можем им чем-то помочь сейчас?

Мисс ван Хольц коротко тряхнула волосами. Лишившись лент, они сделались непослушными и лезли ей в глаза, но она была слишком занята, чтобы приструнить их сейчас.

— Трое совсем плохи, до сих пор без сознания. Должно быть, серьёзно повреждён мозг или… спина или что-нибудь ещё. Ума не приложу, что с ними делать. Я приставила к ним сиделок, чтобы меняли компрессы с водой, но, боюсь, это всё, что в наших силах. К тому же, вода на исходе и… Чёрт, они наверняка могут умереть в любую минуту! Откуда мне знать, что с ними делать? Меня зовут мисс ван Хольц, а не миссис Блэкуэлл[128]! И я училась машинописному делу и стенографии, а не оказанию медицинской помощи!

— Досадно, — пробормотал Лейтон, неприязненно косясь в её сторону, — Досадно, что вы не озаботились расширением своих навыков, когда вам выпала такая возможность. Некоторые из них, полагаю, сейчас были бы вполне уместны.

Клочок бумаги в пальцах мисс ван Хольц хрустнул, сминаясь в крохотный бумажный шар.

— Что?

— Ваш бывший ухажёр, если не ошибаюсь, служил военным фельдшером в морской пехоте. Вы могли бы набраться от него порядочно опыта, если бы имели на то желание, не так ли? Впрочем… — Лейтон понимающе усмехнулся, — Я вас не корю. Опыт, знаете ли, сложная штука. Ах, если бы он передавался так легко, как некоторые легкомысленные болезни и… насекомые!

Мисс ван Хольц не вспыхнула, как вспыхивают обычно девушки с бледной кожей в моменты смущения. Вместо этого по её щекам распространилось зловещее алое свечение, похожее на отблеск пожара в ночном небе.

— Что вы хотите этим сказать, мистер Лейтон? — прерывающимся голосом спросила она. Изящный серебряный пулемётик мгновенно превратился в орудие Гарднера[129], в её голосе Лэйду послышался зловещий лязг патронных лент, — Чтобы я ставила вас в известность касательно всех… людей, которые оказывают мне знаки внимания?

Лейтон рассмеялся, но смех вышел не вполне естественного тона. Чувствовалось, что он порядком напряжён.

— Как вы верно заметили, вы хозяйка над машинистками. А я — начальник кадровой службы. Знать всё про работников предприятия — не моя прихоть, а моя обязанность.

— Которой вы отдаётесь весьма безоглядно, не так ли?

Настала очередь Лейтона, до того развалившегося в кресле и вяло болтавшего рукой, заметно напрячься.

— Что вы имеете в виду?

Мисс ван Хольц недобро прищурилась, стиснув кулаки. Пусть каждый из них был не больше бразильского ореха, от соприкосновения с ними, пожалуй, могло бы не поздоровиться даже подковообразной челюсти Розенберга.

— О, вы знаете, о чём я говорю! Вы нарочно пытаетесь засунуть свой крысиный нос в каждую щель, всё вынюхать, выведать, разузнать. Это ваше наслаждение, ваша слабость!

Клейтон, тяжело дыша, выпрямился в кресле.

— Да как вы…

— Молчите! Я знаю! Иктория рассказала мне, как вы пытались превратить её в соглядатая внутри канцелярского отдела, используя старые просроченные векселя! Про Этти вы распускали грязные слухи, чтобы переманить на свою сторону и заставить шпионить за мной! А Идию вы допекли настолько, что бедняжка предпочла уволиться, лишь бы не терпеть ваш грязный шпионаж!

— То, что вы называете шпионажем — моя работа! — отдуваясь, произнёс Лейтон, — Только за последний год к нам трижды подсылали лазутчиков из других контор. Или вы хотите, чтоб коммерческие тайны «Биржевой компании Крамби» полоскались на ветру по всему острову, как ваши юбки? Ну уж благодарю!

— Не прикрывайтесь работой! Для вас доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие копошиться в чужом грязном белье. Обнюхивать его, пробовать на зуб, коллекционировать. Это ваша тайная страсть, не так ли? Ваш тайный порок! Ваше наваждение!

Лейтон тоже повысил голос.

— Не смейте обвинять меня в том, что я выполняю свою работу! Уж извините, что у некоторых в этой компании есть более сложные занятия, чем днями напролёт флиртовать напропалую со всем, что хотя бы отдалённо напоминает мужчину!

Мисс ван Хольц оскалилась. Её мелькнувшие зубы были чистого перламутрового цвета и Лэйд на миг задумался, каким порошком она их чистит — «Белоснежным Брукхаймера» или «Индийским каустическим тонизирующим».

— А вы бы, конечно, были не прочь поменяться со мной местами?

— Мисс ван Хольц! — Крамби шлёпнул рукой по столу, но вышло неубедительно, слабо, — Прекратите, оба!

— Что-о-оо? — лицо Лейтона пошло пятнами, но не багровыми, как у людей его комплекции, а какими-то бледно-серыми, — Не смейте порочить моё имя только лишь потому, что я устоял перед вашими грязными чарами.

— Моими?!

— В прошлом месяце, пятого числа! Думаете, я не заметил, как вы подкатывали ко мне? Как пытались охмурить меня, вертя хвостом, точно мартовская кошка?!

— Это было бы чертовски бессмысленно с моей стороны, верно? Вот будь я хорошеньким мальчиком лет пятнадцати, у меня было бы немного больше шансов, не так ли?..

— Довольно! — Крамби ударил кулаком по столу и в этот раз получилось достаточно громко, чтоб оба замолчали, тяжело дыша, — Прекратите немедленно! Ваша вечная грызня утомляла меня и в прежние времена, но я не позволю, чтобы вы предавались ей сейчас, когда от нас, быть может, зависит множество человеческих жизней! Мистер Коу! Если кто-нибудь из здесь присутствующих позволит себе подобную выходку, разрешаю вам застрелить его на месте!

Коу улыбнулся. Он не потянулся к тайному карману с автоматическим пистолетом, напротив, всем своим видом дал понять, что вполне понял шутку, однако в комнате ещё добрых полминуты царила немного неестественная тишина.

Лэйд мог лишь посочувствовать мисс ван Хольц. Уже через несколько часов, возможно, ей придётся иметь дело с чем-то посерьёзнее сломанных пальцев и отсутствия бинтов. Люди уже сейчас, спустя несколько часов после катастрофы, напряжены до предела. И если не облегчить их участь, в самом скором времени нервное истощение примет лавинообразный характер. Может, её лауданум окажется действенным средством против тихих истерик и приступов паники, но помоги ей Господь, если начнётся что-то серьёзное…

Крамби удовлетворённо кивнул, убедившись, что его подчинённые уже не пытаются впиться друг другу в глотки.

— Раз уж речь зашла о персонале… Скольких мы потеряли?

Мистеру Лейтону не потребовалось заглядывать ни в блокнот, ни в записную книжку.

— Одиннадцать, — мгновенно отозвался он, уложив ладонью волосы, встопорщившиеся, будто у кота после стычки, — Мосс, Фой, Халси, Дауд, Райли, Роуз…

— Можно без имён, — поспешно сказал Крамби, — Нет времени. Скажите только, эти потери могут иметь для нас критическое значение в… будущем?

Лейтон поморщился.

— Едва ли. Райли поколачивал подружку и трижды за последний год становился гостем полицейских участков. Роуз — тот просто задира и баламут. На счёт Дауда у меня есть подозрения, что это он на Рождество украл семь пенни из кассы, пусть даже подозрения эти не подкреплены вескими доказательствами, ну а Фой…

Крамби торопливо махнул рукой.

— Довольно! Значит, среди погибших не было ценных сотрудников?

— Про покойников не полагается говорить дурного, сэр, но, — Лейтон выразительно кашлянул, — скажем так, при жизни они приносили компании куда больше хлопот и огорчений, чем пользы.

— В любом случае «Биржевая компания Крамби» выплатит их вдовах и родителям приличное вспомоществование. Но сейчас важно не это, — Крамби обвёл сидящих взглядом, — Сейчас я хочу убедиться в том, что выжившие обеспеченны всем необходимым на ближайшее время. Будем мыслить трезво, господа. Мы не знаем, с чем столкнулись, и не знаем, как выбраться из этой ситуации. Но в одном я уверен наверняка. Даже стиснутые непреломной волей обстоятельств, мы будем вести себя так, как и подобает британским джентльменам, оказавшимся в осаде. Мы будем крепки в своём желании продержаться как можно дольше. Едва ли мы можем рассчитывать, что в скором времени к нам пришвартуется канонерка с подмогой и припасами, так что придётся нам рассчитывать на свои и только на свои силы. Вот почему я хочу знать, как обстоит ситуация и сколько времени у нас в запасе. Кто-то уже провёл ревизию провианта?

Лэйд сам не отказался бы заняться ревизией съестного — сосущее чувство в желудке ежеминутно напоминало ему о том, что торжественный ужин был чертовски, чертовски давно. Увы, сам для себя он определил другую сферу для проверки, почти не оставившую ему свободного времени даже для того, чтобы наскоро перекусить.

Все сидящие за столом растерянно переглянулись. Они только сейчас сообразили, что…

— Вся провизия находилась в ведомстве Кольриджа, — пробормотал Лейтон, — Бедный мистер Кольридж.

— На вашем месте я бы не беспокоился на счёт провианта, — проворчал Розенберг, ворочаясь в кресле, — Я был в буфетной и видел запасы. У нас их хватит чтобы пересидеть осаду Кандии[130]. Одних только консервов не меньше тонны, пожалуй. Кольридж организовал ужин с приличным запасом. Едва ли мы будем шиковать, завтракая по три раза в день и закатывая шумные пирушки, но и голод в скором времени нам не грозит. А уж если распланировать рацион и ввести нормы…

— Так и сделаем, — поспешно провозгласил Крамби, — Пусть этим займётся… мистер Лейтон, вы не против? У вас талант к организации и дисциплине, а тут требуется и то и другое. Будьте добры провести инвентаризацию всего съестного в здании и составить списки. Я утвержу нормы довольствия. Так мы, по крайней мере, оградим себя от голода на ближайшее время.

— А от жажды? — тут же спросил от стены мистер Коу, — Напомню, мы отрезаны от водопровода. Это значит, у нас крайне скудные запасы воды. Не думаю, что нам удастся восполнить их в ближайшее время — я бы не поставил на то, что из здешнего неба, где бы оно ни располагалось, идёт дождь.

Розенберг покачал головой.

— У нас огромные запасы вина и сельтерской воды. Кроме того, приличное количество консервированных соков. Не самая полезная диета, пожалуй, но если стоит вопрос выживания, месяц мы протянем без особых усилий.

Кажется, они немного расслабились, подумал Лэйд. Им удалось побороть первичный страх, тот, что кидает людей безудержно спасаться бегством и творить необдуманные поступки. Они собрались вместе, как делали это сотни раз прежде, и убедили друг друга, что опасности нет. Что ситуация скверная, но не представляющая смертельной опасности и, главное, находится под контролем. Они отказываются сознавать, что весь их контроль не стоит и рыбьего чиха, напротив, с каждой минутой, проведённой здесь, они теряют шансы на спасение…

Лейтон с достоинством кивнул, поправляя галстук.

— Месяц? Протянем и больше, мистер Крамби, — убеждённо заметил он, — Может, мы не команда какого-нибудь винджаммера[131], но мы — служащие «Биржевой компании Крамби». Неужели это ничего не значит? Разрешите напомнить вам, сэр, что нам доводилось переживать вместе серьёзные испытания, которые только спаяли нас. Безусловно, ситуация странная и, что греха таить, жутковатая. Но я уверен, что в мире нет ничего такого, с чем не справился бы традиционный дух доброго британского трезвомыслия. Если мы все будем надлежащим образом выполнять обязанности офицеров, а вы возглавите нас, уверен, наша славная команда не замедлит поднять флаг и бросить вызов всем опасностям, которые окружают нас.

— Если к тому моменту не превратится в засохшие экскременты. Как и вы сами.

— Простите?

Лейтон онемел. Точно лорд-канцлер, чью речь оборвали на середине, и не кто-нибудь, а какой-то затесавшийся в свиту придворных особ оборванный кучер.

— Вы проживёте этот месяц только если он вам даст, — спокойно пояснил Лэйд, — И, знаете, что? Я не был бы чрезмерно оптимистичен на этот счёт.

Наверно, ему стоило подождать ещё немного, подумал Лэйд. Придумать какое-то более внушительное вступление. Может, показать пару мелких фокусов из числа тех, которым научился у кроссарианцев. Он знал, как подготовить хорошее представление и как заставить зрителя проникнуться надлежащим уважением.

Но он слишком устал.

Устал сидеть в тесной комнате, полной спёртого воздуха, и слушать разглагольствования биржевых дельцов, щебечущих на своём проклятом наречии и пытающихся уверить друг друга, что всё обстоит наилучшим образом. Они даже не понимают, во что ввязались. Но уже привычно взяли на себя руководство, всё вокруг учли и распланировали, назначили ответственных, вычислили риски… Чёрт, ещё немного и они примутся зачитывать показатели финансового года, поздравляя друг друга и одобрительно хлопая по плечам! Чёртовы безмозглые недоумки.

— Вы гордитесь тем, что проверили все запасы и составили описи, — Лэйд дёрнул за галстук, ослабляя узел, — Вот только зря думаете, что он всё это время сидел без дела. Уверяю, он тоже проверил припасы в своей кладовой. А может, уже и распланировал меню. Сколько человек

находится в здании?

Наглость всегда оглушительно действует на благовоспитанных джентльменов. Лейтон уставился на него, точно у Лэйда у самого начали расти щупальца из носа. Розенберг, как ни странно, почти не смутился, лишь посмеивался чему-то, сидя в кресле. Синклер вытаращил глаза, на несколько секунд избавившись от нервного тика, который одолевал его на протяжении всей беседы. Мисс ван Хольц удивлённо приподняла бровь. Если кто из собравшихся и не переменился в лице от этой бестактности, то только Коу. Кажется, этот человек вообще не считал нужным менять выражение лица, довольствуясь одним на все случаи жизни.

— Кажется, мы совершили серьёзную ошибку, джентльмены, — взгляд Лейтона, адресованный ему, был исполнен снисходительным удивлением. Как у человека, увидавшего на своём пути уличную крысу в крохотном сюртучке, цитирующую Кьеркегора, — Не дали слово нашему специалисту по части шерсти. Уж он-то найдёт, что сообщить нам!

— Сколько человек в здании? — Лэйд повысил голос, — Вы сказали, у вас в штате двести четыре человека. Одиннадцать погибли. Трое в тяжёлом состоянии. Значит, на ногах осталось сто девяносто?

Начальник кадровой службы дёрнул щекой.

— Соизвольте объяснить, какое отношение…

— Ответьте ему, Лейтон, — неожиданно приказал Крамби, — Мистер Лайвстоун не случайно занимает это место. Кстати, чтобы избегнуть недомолвок и недопонимания, прошу на будущее считать мистера Лайвстоуна полноправным участником оперативного совета. Нет, даже не так. Моим личным заместителем и поверенным в делах.

Эта отповедь порядком оглушила Лейтона. Он ещё возвышался над Лэйдом, точно пожарная каланча, ещё раздувал ноздри, но чувствовалось, что сила быстро покидает его, оставляя лишь лёгкий, покачиваемый ветром, каркас.

— Сто восемьдесят четыре, — неохотно произнёс он, опустив взгляд, — Ещё шестеро не смогли присутствовать на ужине.

Прекрасный карьерный взлёт, Чабб, мысленно ободрил себя Лэйд. Ты не пробыл здесь и дня, а тебя уже произвели в личные помощники оперативного директора. Ещё немного, и ты вольёшься в «Биржевую компанию Крамби» как яблочный соус в печёную свинину. Пожалуй, уже пора подумать о своём кабинете, а? В каком-нибудь уютном тёплом местечке? Например, в печёнке проглотившего тебя демона?..

Лэйд сдержал едкую улыбку, жгущую его изнутри. Он завладел вниманием этих людей, но не уважением. А ему потребуется и то и другое, чтобы обеспечить себе их помощь.

— Сто восемьдесят четыре… — повторил он за Лейтоном, — Ого. Целая прорва народу. С другой стороны, мы пока не знаем, каким аппетитом он обладает. Некоторые едоки склонны набивать едой живот пока тот не треснет, другие, напротив, растягивают удовольствие и оставляют на десерт самые вкусные куски. Единственное, что мы знаем наверняка — на данный момент мы в полной его власти.

— В его? В чьей? — Лейтон вяло попытался рыпнуться, точно рыба, выброшенная на мол, — Что за безумные…

— Замолчите, Лейтон, — Розенберг раздражённо шевельнулся в кресле, — При всём уважении к вам, полагаю, то, что намеревается сказать нам уважаемый дядюшка из Веллингтона, стократ ценнее того, что вы изрекли за всю свою жизнь.

Лэйд улыбнулся. Не потому, что нуждался в этой поддержке — его позабавила сама ситуация.

— Я ведь не из Веллингтона, если начистоту.

Розенберг кивнул в ответ.

— И, если уж на то пошло, о торговле шерстью имеете не большее представление, чем я — о китайском театре. Вам стоило лучше поработать над маскировкой, я раскусил вас спустя две минуты разговора. Вот только не совсем верно угадал род ваших занятий. Я думал, вы кто-то вроде тайного аудитора, нанятый для проверки наших дел, оттого и промолчал. Уверен, из всех присутствующих не только я наделён подобной наблюдательностью. Коу? Поделитесь с нами своими соображениями?

Коу поднял голову, но взгляд бросил не на Розенберга, а на Крамби, точно ожидая подтверждения со стороны шефа. И получил его — в виде лёгкого кивка.

— Его зовут Лэйд Лайвстоун. Он держит бакалейную лавку на Хейвуд-стрит, что в Миддлдэке. У меня было лишь два дня, чтобы собрать информацию о мистере Лайвстоуне, поэтому не могу похвастать ничем особенным. Мистер Лайвстоун — бакалейщик, но помимо основной своей работы он оказывает и прочие услуги, из-за которых находится на особом счету у Канцелярии. И я имею в виду не торговлю рыбой из-под полы. Мистер Лайвстоун — подпольный оккультист, мистик, специализирующийся на всякого рода ритуалах, к которому прибегают люди, верящие в сверхъестественные силы. В некоторых кроссарианских кругах он пользуется славой специалиста в своём роде, но, насколько мне известно, активно не практикует последние несколько лет.

Лейтон фыркнул.

— Потрясающе. Теперь я и верно впечатлён. Мистик! Наверняка ещё спиритуалист и доморощенный магнетизёр[132]! Ну и чем вы можете помочь в нашей ситуации? Вызвать дух Елены Прекрасной?

— Достаточно будет вызвать кэб, — пробормотал Розенберг, — Но лучше послушаем самого мистера Лайвстоуна.

Лэйд вздохнул. Представление публике вышло скомканным, без должного эффекта, но сейчас его заботила не репутация. Сейчас его заботило иное.

— Благодарю, — он небрежно кивнул Коу, будто герольду, объявившему прибытие гостя, — Всё сказано верно. Меня зовут Лэйд Лайвстоун и я… Мистер Коу поименовал меня оккультистом и мистиком, но это, в сущности, не вполне отвечает моей профессии. Многие считают меня кроссарианцем и тоже в некотором смысле недалеки от истины, но… Наверно, в свете открывшихся обстоятельств вам лучше всего считать меня демонологом.

Синклер испуганно встрепенулся на своём стуле, точно старая, страдающая подагрой, канарейка. И так ослабленный нервными переживаниями, он и сидячее положение, кажется, удерживал не без усилий. Розенберг лишь приподнял бровь — его грубое лицо не могло похватстаться большим спектром эмоций. Лейтон всплеснул руками, выражая не то насмешку, не то презрение. И только мисс ван Хольц…

Лэйд заметил это только потому, что тайком наблюдал за ней, так ловко это было сыграно. Взволнованно подняв руки к груди — характерный для дамы жест — она ловко отколола от груди янтарную брошь в виде листа и мгновенно спрятала под столом. Красиво разыграно. Если что-то и могло выдать её в этот миг непосвящённому наблюдателю, так это побледневшее от испуга лицо. Простительная оплошность для новичка без должной практики.

— Демонолог? — осведомился Розенберг, — В самом деле? Кто-то вроде графа Калиостро[133] или…

— Иногда мне приходится представляться эзотериком, жрецом, друидом, волхвом или ещё кем-то в этом духе, но сейчас будет проще, если вы будете воспринимать меня именно демонологом. Вы, наверно, не очень посвящены в те магические ритуалы, которые имели место в Средние века и именовались Гоэтией?

— Совершенно верное предположение, чёрт возьми.

— Гоэтия — магическая практика, весьма сложно устроенная, запутанная и разветвлённая, — пояснил Лэйд, — У неё были свои классики, свои авторитеты и даже свои мученики, но сейчас это неважно. Я не собираюсь пересказывать вам краткое содержание «Ключа Соломона»[134], равно как и цитировать «Чёрную Курочку»[135]. Это всё вздор, рождённый болезненным воображением средневековых схоластов. Но вот подход… Подход мне импонирует. Видите ли, Гоэтия трактует магический мир как пространство, населённое демонами и духами различной силы. У них сложная иерархия и ещё более сложные взаимоотношения между собой, а некоторые принципы взаимоподчинения с трудом описывали даже средневековые демонологи.

Лэйду показалось, что лампы под потолком ещё немного потускнели. Возможно, техники мистера Крамби ошибались и батареи разрядятся быстрее, чем они ожидали, погрузив всё здание в кромешную мглу. Если так, он непозволительно щедро расходует время, оставшееся в его распоряжении. С другой стороны…

Лэйд мысленно вздохнул. Он должен заручиться помощью людей, сидящих с ним в одной комнате, иначе можно и вовсе не браться за дело. Каждый из них может оказаться чертовски полезен.

— В сущности, Гоэтия была лишь набором противоречивых эзотерических практик, никчёмных ритуалов и романтических благоглупостей, но общий посыл вполне применим к Новому Бангору. Демоны существуют, мало того, обладают силой, которую вполне можно считать немыслимой — в наших, человеческих, представлениях немыслимого. Основное искусство демонолога в том, чтобы заручиться частью этих сил в своих интересах, при этом не погибнув и повредившись рассудком. В некотором смысле искусство средневековой демонологии — это искусство переговоров. Или торга, если угодно. От заклинателя требуется не только знать всё о том, с кем он вступает в переговоры, но также и знать, что он может предложить и чего следует опасаться. Демоны — крайне могущественные, но при этом злокозненные и хитрые существа, находящие удовольствие в том, чтобы смутить неофита, провести его вокруг пальца и в конечном итоге сожрать. Именно поэтому искусство переговоров с демоном требует изрядной выдержки.

Рука Розенберга сделала такой жест, будто ей не терпелось забраться в карман пиджака. И Лэйд даже знал, что она вознамерилась там найти. Табакерку с мелко помолотой чешуёй. В том и коварство рыбьего зелья, подумал он. Когда давящий груз проблем и волнений делается чрезмерным для человека, возникает соблазн хотя бы на несколько минут обратиться рыбиной, взглянуть на мир её глазами. Сделаться существом, которому не страшно никакое давление. Всегда спокойным, холодным, сосредоточенным — в отличие от теплокровных тварей с их горячими страстями и скачущим темпераментом…

Мистер Розенберг поборол искушение. Рука, сделав несколько судорожных пасов, так и не прикоснулась к карману.

— Превосходно, господин демонолог. И что же вы можете нам сообщить в связи с… этим?

Хороший вопрос, мистер Лайвстоун. Посмотрим, как вы будете на него отвечать, ощущая на себе взгляды всех этих людей.

— На данный момент — ничего утешительного, — был вынужден признать он, — Существо, у которого мы оказались в заложниках, пока не продемонстрировало ничего обнадёживающего. Кроме того, оно весьма сильно, если смогло утащить в своё царство.

— Заложники? — глаза мисс ван Хольц округлились настолько, что почти утратили свойственные им от природы полинезийские черты, — Вы хотите сказать, мы все — его заложники?

Нет, подумал Лэйд, отводя от неё взгляд, мы — его добрые гости. Вот только многие из здесь присутствующих, пожалуй, опустошат желудки прямо на пол, если я поведаю вам о том, в каких формах может проявить себя гостеприимство демона.

— Сейчас мы все вместе со зданием пребываем в том слое бытия, который можно назвать нематериальным. Это родной мир для этого существа, вот только не для нас. Он так далёк от нашей человеческой природы, что взаимодействие с ним немыслимо даже на клеточном уровне. Всё, созданное привычным нам миром, здесь будет немедленно деформировано и разрушено. Включая нас самих.

Крамби рефлекторно бросил взгляд на стену, будто желая убедиться, что в ней ещё не зияют пробоины.

— Но здание как будто…

— Иногда демоны выкидывают такие фокусы. Похищают заинтересовавшие их вещицы, а иногда и людей. Наш приятель оказался достаточно жаден, чтобы утащить не столовый сервиз или, скажем, прогулочную трость, а целое трёхэтажное здание, набитое людьми, да ещё из серёдки Майринка. И, что хуже, достаточно могущественен для того, чтобы провернуть такой фокус.

— Где он? — Синклер вжался в кресло, обмирая от ужаса, похожий на полузадушенного охотничьим псом крольчонка, — Он здесь? Он прячется? Господи ради, не томите нас!

Лэйд на миг пожалел его. Некоторые люди не заслуживают получать ответ от Бангорского Тигра. Слова, произнесённые им, слова, вырванные из истекающей нематериальным ихором серёдки этого страшного города, пожирающего своих собственных отпрысков вперемешку со своими гостями, редко несут в себе что-то доброе. Зато часто разрушают иллюзии и надежды.

— Он везде, — тихо ответил Лэйд, — Везде вокруг нас и в то же время нигде.

— Но то чудовище из обеденного зала…

Лэйд покачал головой.

— Это не демон во плоти. Только лишь его проявление. Может, младший отпрыск, которого он отправил поразвлечься… Не исключаю, он сделал это намеренно для того, чтобы отвлечь нас от того, как здание, отрываясь от фундамента, падает в бездну нематериального. Раз так, он не только жаден и могущественен, но и хитёр. Не стану лгать, скверное сочетание.

— Это з-значит…

— Да, — неохотно подтвердил Лэйд, — Это значит, что мы в неважном положении. Нас умыкнуло существо, о котором нам ничего неизвестно, а это паршивое начало для любых переговоров. Мы не знаем ни его имени, ни его намерений, ни пределов его силы. А это ухудшает наше положение. Не до отчаянного, но до определённо неприятного.

Несмотря на его запоздалую попытку смягчить эффект, Синклер обмяк в кресле, с трудом ворочая языком.

— Это… с-существо. Вы думаете, оно желает нам зла?

Дурацкий вопрос, подумал Лэйд. Но он может быть далеко не самым дурацким из всех, что мне предстоит выслушать.

— Не знаю, — коротко ответил он, откидываясь на спинку кресла, — Когда речь идёт о демонах, я очень осторожно выбираю слова. Наша природа делает нас столь разными, что их мотивы и желания нашим человеческим восприятием могут легко быть истолкованы совершенно превратно. Слишком сложная материя. Представьте себе маленького мальчика, украдкой сунувшего в карман золотую рыбку из большого аквариума. Он не хочет ей зла, напротив, он хочет наслаждаться её красотой — и будет безутешно рыдать над её мёртвым тельцем, не понимая, отчего та умерла и поблёкла. Так и с демонами. Некоторые из них причиняют много беспокойства только лишь потому, что слабо знакомы с нашим видом. Разная природа. Другие… Другие находят удовольствие в том, чтобы охотиться на нас, уничтожать или смаковать, точно изысканный деликатес. Увы, наш приятель демон слишком скромен от природы, чтобы представиться по всем правилам и заодно известить о своих планах. Но судя по тому, что сталось с мистером Кольриджем, могу предположить, что нам не стоит рассчитывать на его дружбу и расположение… Синклер! Синклер! Вы что?..

Синклер поник, точно из него вытащили все кости, зубы беспомощно клацнули. Стремительно подошедший Коу быстро взял его за обвисшее запястье.

— Обычный обморок. Мисс ван Хольц, принесите ему вина.

Мисс ван Хольц бросила в строну Коу неприязненный взгляд, но ослушаться не посмела. Подобрав юбку, поднялась и вышла из кабинета, плотно притворив за собой дверь. В её отсутствие Лэйд ощутил себя немногим более свободно. По крайней мере, теперь можно было не выбирать выражений.

— Мне никогда не приходилось иметь дела с подобным созданием. Мало того, вступать в игру на столь неважных условиях. Обычно общение с демонами сродни не столько дипломатии, сколько торговле. Да, я торговец и это не уязвляет меня. Зная, кто передо мной, я понимаю, в чём он заинтересован, чего боится, чего вожделеет. У меня есть точки соприкосновения, взаимодействуя с которыми я могу прийти к пониманию с ним. Иногда, не стану скрывать, процесс переговоров становится невозможен, как невозможны переговоры между человеком и голодным ягуаром. В таких ситуациях мне приходится применить силу. Но я всегда стараюсь обойтись без этого, когда это возможно.

Розенберг приподнялся в кресле. Его руки стиснули подлокотники с такой силой, что явственно хрустнуло дерево.

— А сейчас вы можете это? — жадно спросил он, — Применить силу?

Лэйд едва не усмехнулся. В тесном помещении, наполненном тускнеющим светом ламп, среди перепуганных и сбитых с толку людей, его усмешка определённо произвела бы недобрый эффект.

— А вы можете поставить противнику мат, полностью уступив ему дебют в партии? — вопросом на вопрос отозвался Лэйд, — Мало того, в игре, правил которой даже отдалённо не представляете? Возможно — не исключаю — мне удастся найти его болевые точки или обнаружить какие бы то ни было интересы, тогда ситуация немного выправится в нашу пользу. Пока же…

— Пока же вы собираетесь разглагольствовать, — раздражённо бросил Лейтон, махнув ладонью с ухоженными ногтями, — Как и полагается самозваному демонологу или ярмарочному фокуснику. Лишь бы напустить побольше туману и приобрести вес в наших глазах. Может, ждёте, пока мы достанем чековые книжки, чтобы подстегнуть ваш энтузиазм?

Крамби резко повернул к нему голову, намереваясь осадить своего подчинённого, но Лэйд успел раньше.

— Вы зря думаете, что последние несколько часов я бездействовал, — произнёс он немного холодно, обращаясь исключительно к Лейтону, — Пока вы проверяли телефонные аппараты и подавали сигналы фонариками, я тоже был занят. И уж поверьте, не подсчётом консервных банок в буфетной. Я вновь и вновь проверял, используя… свои методы.

Жёг в пепельницах обивочную ткань, мысленно добавил Лэйд, простукивал стены, царапал гвоздём лестницы, дышал на стёкла, чтобы посмотреть, какую форму примет пар… Благодарение неярко горящим лампам и общей сумятице, на меня почти не обращали внимания, потому что если бы обратили — сейчас бы я, наверно, лежал где-то в чулане, связанный по рукам и ногам собственными шнурками, как и прочие бедняги, повредившиеся умом…

Мисс ван Хольц вернулась с закупоренной бутылкой мадеры и стаканом. Коу уже освободил Синклера от галстука и запонок и растирал ему щёки. Должно быть, у него был опыт по этой части, потому что тот слабо заворочался в кресле. Глаза у него были потускневшими, оловянными, но как будто осмысленными.

Выкарабкается, подумал Лэйд. Бывают люди, которых встреча с неведомым и невозможным погружает в кататонию и едва ли не паралич, превращая из прожжённых материалистов в беспомощно пускающих слюни безумцев. Но Синклер молод, а молодому рассудку свойственна спасительная гибкость. Надо дать ему только возможность отдохнуть и прийти в себя.

Коу мгновенным движением свернул пробку и наполнил стакан почти наполовину.

— Пейте, — приказал он, — Вам станет легче.

Синклер покорно приник губами к стакану, но почти тотчас закашлялся, едва не выгнувшись дугой и с отвращением отплёвываясь.

— Вино… — пробормотал он, слабо отодвигая от себя стакан, — Испортилось.

Розенберг взял стакан и осторожно понюхал его содержимое. Если бы не тусклый свет ламп, слабеющий с каждой минутой, Лэйд и сам бы заметил, что налитая Коу мадера выглядит не вполне так, как положено выглядеть хорошему выдержанному вину — слишком густая, с маслянистым блеском.

— Мадера испортилась, — спокойно заметил Розенберг, понюхав стакан, — Должно быть, филлоксера[136]. Только она превращает вино в столь вонючую жижу. Не переживайте, у нас в запасе достаточно вина, чтобы сам Тантал смог утолить жажду. Мисс ван Хольц, принесёте ещё бутылочку?..

— Не сейчас, — резко произнёс Крамби, — Я хочу узнать, что удалось узнать мистеру Лайвстоуну.

Чертовски много, подумал Лэйд. Я узнал, что старым обрюзгшим тиграм не следует лезть на соблазнительный запах, забыв про осторожность. Что Левиафан злопамятен, как старая стерва, и столь же суров. Что… Впрочем, едва ли вам сейчас надо это знать, дорогие мои.

— Что мои методы пока не принесли результатов, — Лэйд сцепил пальцы замком на коленях, — Но это не значит, что я отчаялся, напротив. В моём запасе ещё приличное количество способов и средств. Некоторые из них могут показаться вам странными или даже пугающими, но они вполне действенны и не раз показали свою эффективность. Единственное, о чём прошу вас — сохранять спокойствие, насколько это возможно в наших обстоятельствах, и не мешать мне в моих изысканиях. Этого вполне достаточно.

Лейтон вздёрнул бровь.

— Итак, вы хотите, чтобы мы сидели здесь, словно записные болваны, пока вы шляетесь по зданию в поисках невесть кого и пытаясь определить его мотивы? Я правильно вас понял?

Лэйд кивнул.

— Совершенно правильно. Я не учу вас торговать ценными бумагами, а вы в свою очередь воздержитесь от демонологии во всех её видах. Это недобрая материя, уж поверьте мне. Если вам хочется занять себя чем-то, у вас полно дел, не требующих эзотерического посвящения. Впрочем… Мне нужна будет кое-какая информация с вашей стороны. Возможно, она сможет облегчить мои изыскания, прояснив, с кем нам пришлось столкнуться. Я хочу знать всё про это здание, которое вы именуете Конторой. Всё, что только возможно. И нет, я имею в виду не остаточную стоимость и техническое состояние, а его историю. Может, это и неважно, но… Плевать, просто найдите мне всю информацию о нём, которая только есть в вашем распоряжении. Это всё.

Крамби осторожно кашлянул.

— Вы полагаете… кхм… Наше положение не безнадёжно? Мы найдём дорогу обратно, в реальный мир?

Лэйд ответил ему кивком.

— Несомненно. Чтобы выиграть у противника, в чём бы ни заключалась игра, надо знать правила. Я далеко не всесилен в этом отношении, но эти правила я изучаю большую часть своей жизни и кое в чём порядком поднаторел. Думаю, мы выберемся из этой переделки в самом скором времени, но я не стану называть сроков или давать прямых обещаний — это не в моей власти. Просто сохраняйте добрый дух и… Защищайте нашу крепость. Избегайте паники и конфликтов среди сослуживцев, заботьтесь об их состоянии, ухаживайте за пострадавшими. Если мне потребуется ещё что-то, я обращусь к вам за помощью.

Крамби поднялся со своего места.

— Так и поступим, — кивнул он, — Может, наша крепость не очень велика, но пока дух её защитников силён, британский флаг будет развеваться на её шпилях. Мистер Розенберг!

— Да?

— Будьте добры разыскать все документы относительно здания. Я знаю, эта работа вам по плечу. Всё, что просит мистер Лайвстоун, немедленно передавайте ему немедля, не спрашивая моих санкций. Попросите мистера Госсворта поднять в архиве все документы касательно этого здания вплоть до последней расписки и чертежа. Я хочу знать о нём всё, вплоть до того, как звали пса, первым обмочившим его угол, и какими болезнями болел помощник каменщика, месивший раствор для фундамента! Мисс ван Хольц?

— Слушаю, господин Крамби.

— На вашем попечении раненные, обеспечьте их своим милосердием. Мистер Лейтон — в вашем ведении реестр провизии и воды нашего гарнизона. Немедля проведите полную инвентаризацию провизии, составьте опись и нормы потребления на каждого человека. Я хочу знать, как долго мы сможем протянуть на текущих запасах в случае, если… осада затянется. Мистер Синклер! — Синклер испуганно встрепенулся в кресле, — Нет, ничего. Отдохните пару часов, вы скверно выглядите и измождены. Нам сейчас нужны ясные рассудки и твёрдые руки. Мистер Коу… Как и прежде, обеспечиваете наблюдение и связь. Если в этой проклятой пустоте хоть на миг мелькнёт лучик света, немедленно поднимайте тревогу! Не будет хватать людей, зовите меня, я сам буду стоять вахту, если необходимо. Вперёд, господа. Нам не единожды грозила катастрофа, но каждый раз мы находили способ сменить гибельный курс. Уверен, если мы приложим все свои силы и таланты в нужном направлении, даже из этого страшного происшествия мы выйдем победителями. Совещание окончено.

Лэйд с облегчением поднялся из кресла, мысленно чертыхаясь. Устроенное в дурацком конторском стиле, оно ни на йоту не облегчило испытываемых им мучений в части спины, зато присовокупило к нему ноющее седалище. Чёрт бы побрал всю эту конторскую мебель, такую изящную на вид и такую никчёмную по своей сути!..

— Мистер Лайвстоун…

Лэйд, уже собиравшийся выйти прочь, замер у стола.

— Что?

— Задержитесь в кабинете на минуту, будьте добры.