Буря

ВОЛЬФМАН

Вольфман свалился на колени, как только солдаты покинули его шатер. Порывистым движением он сорвал с плеч плащ, потом отстегнул тяжеленные латы. Шелка пропитались под доспехами потом, они висели на короле, словно старые тряпки. Он снял и их. Усталый и изможденный он уперся ладонями о землю и прикрыл глаза.

— Все хорошо, сказал он сам себе, хрипло втягивая воздух, дыши.

Почему-то только сейчас он подумал о своем отце Вигмане. Сколько раз он вместе с сэром Догмаром отправлялся в походы, которые занимали месяца пути, но он сносил все тяготы воинской жизни, а вот Вольфману было трудно. Он сидел посреди палатки и точно знал, что может умереть, прямо сейчас. От палящего солнца зудела кожа, от песка пылало горло. Как бы яростно юноша не вдыхал кислород, легкие не насыщались, и между висков звенел неизвестный шум, возникающий где-то там, в его мыслях.

Милена де Труа не одобрила поход. Он и сейчас видел безумные и испуганные глаза матери, когда она встала перед дверью и раскинула в стороны худощавые руки. Но ему не стоило отказываться от возможности проявить смелость в преддверии жуткой войны. Ему должны были верить, в него должны были верить, и потому отправиться в поход было правильным решением, пусть и весьма опасным. Осилит ли он дорогу обратно? Хватит ли у него сил? Юноша нерешительно встал на ноги, а потом внезапно сгорбился и в отчаянии закрыл глаза, пытаясь удержать громкий рев в своей груди. Когда же мучительная болезнь оставит его в покое? Когда закончится эта вечная борьба со своим телом? Он устал биться за секунды жизни, когда целые года оставались в недосягаемости. Он стал королем! Люди Станхенга должны были зажить счастливо. Б еды отступить. А смерти остаться позади! Но, даже добившись этого, он не избавился бы от яда, который расползался по телу, будто вирус. Вольфман неожиданно зашелся жутким кашлем, он прикрыл ладонями рот, припал спиной к деревянной опоре и почувствовал вкус крови на своих губах.

Нет. Ему осталось совсем немного. Совсем!

Паника овладела юным королем, и он в ужасе воззрился на свои красные пальцы.

Что будет дальше? Чего добьется Эльба? С разит ли она Алмана? А кто встанет с ней рядом и возьмет ее за руку? Неужели этот оборванец из Дамнума?

— Мерзавец! Зарычал Вольфман, вихрем обернувшись вокруг себя, и двумя шагами сократил дистанцию от себя до стола с кувшином багрового вина. Лжец и дикарь!

Король жадно отпил вина и отбросил кубок в сторону. Он застыл перед костром и в оцепенении уставился на огненные языки, они выглядели совершенно иначе, более яркие, живые. Вольфман неожиданно подумал, что земли Халассана подпитывали огонь, ведь он родился здесь, бушевал здесь. Огненное сердце Калахара было уничтожено сто лет назад, но в его недрах все равно бурлила огненная лава. Наверняка, там, внизу, под золотистыми песками, горело самое настоящее адское пламя.

Молодой король и сам не заметил, как измотано покачнувшись, он упал на толстые, звериные шкуры и провалился в горький сон. В этом сне он умирал, так и не добравшись до родного Станхенга. И, пожалуй, в его смерти не было ничего удивительно, но для него было важно, что в смерти был смысл. Вольфман знал, что он скоро умрет. Но он искренне желал, чтобы о его гибели слагали легенды такие же великие, как и о его храбром отце.

Вольфман проснулся от жуткого спазма в ноге. Икру схватила судорога, и все тело интуитивно сжалось в костлявый клубок.

— Что же это! Рявкнул юноша, еле сдерживая слезы. Он мял пальцами икру и сипло дышал, надеясь, что никто не услышит его стенаний. Лоб покрылся холодной испариной, а щеки одолел жар. Безумное, изнуренное состояние, из-за которого король все-таки едва слышно всхлипнул и уперся носом в медвежьи меха.

Когда боль отступила, Вольфман стыдливо поправил взъерошенные волосы и встал с перины. Он все еще не мог опираться на ногу, поэтому он, прихрамывая, направился за вином и жутко обрадовался, когда кисловатая жидкость коснулась языка. Интересно, его воинам хватило воды, или запасы давно кончились? Возможно, стоило поделиться вином с ними, хотя Хьюго Кнут и даже его мать не одобрили бы такой мягкосердечности.

Неожиданно юноша услышал чьи-то шаги. Они были тихими. Н икто в лагере от них бы не проснулся, но Вольфман не спал, и он в удивлении вскинул брови: кому захотелось прогуляться поздней ночью по пустыням Халассана? Король выглянул из шатра и заметил людей Догмара, они следили за его покоями из соседней палаты. Вряд ли бы они упустили кого-то из виду. Юноша вернулся в шатер, прошел в центр и замер, как только шаги вновь послышались с обратной стороны его палатки. Король решительно надел котту, стянул на бедрах кожаный ремень и убрал меч в ножны. Слабость все еще чувствовалась в мышцах, но он проигнорировал ее и уверенно покинул свои покои.

Солдаты ринулись к нему, но он поднял руку и процедил:

— Нет.

— Но ваше величество…

— Я сам.

— Главнокомандующий Догмар…

— Его слова важнее слов короля?

Стражи в растерянности замерли, а Вольфман спокойным шагом обошел палату. Он знал, что охрана ему не понадобится. Не огненные саны прокрадывались по лагерю среди ночи. А Аргон из Дамнума. И это вполне объясняло, почему он отправился в поход. Логичнее было остаться с Эльбой, раз танцы с ней доставляли дикарю такое удовольствие. Но раз он отправился вместе с королевским отрядом, он намеревался сделать нечто более важное, чем кража королевы и ее верности.

— Для ветра ты слишком громкий, отрезал Вольфман, увидев спину сильфа в десяти метрах от себя, и самодовольно улыбнулся. Как же ему понравилось лицезреть удивление на треугольном лице летающего человека, когда тот обернулся Надумал предать нас?

Аргон лениво отрезал:

— Если вы так считаете, то зря пришли одни.

— А кто сказал, что я один?

— Ветер сказал. Предводитель скривил губы, а Вольфман недоуменно нахмурился, он не верил в россказни о магии стихий и потому счел слова дикаря насмешкой. Что вы здесь забыли, Вольфман? Разве его величеству не нужно отдохнуть после долгого пути?

— Куда ты направляешься?

— Неотложное дело.

— И как это понимать?

Аргон не ответил, повернулся к королю спиной и зашагал по холодному песку, как будто Вольфман не смотрел ему вслед. Внутри юного короля все сжалось, он бросился к дикарю и металлическим голосом отчеканил:

— Я принял тебя и твоих людей, открыл вам ворота, позволил вам есть, пить, жить и сношаться на улицах Станхенга, потому что вам некуда было идти. А ты поворачиваешься ко мне спиной?

Бешеные глаза короля горели даже в такой темноте. Предводитель устало выдохнул, обернулся и так холодно посмотрел на Вольфмана, что тот покачнулся в сторону.

— Я не собираюсь вам дерзить, и мне не надо перечислять, что вы сделали для меня и моих людей, я все прекрасно понимаю и потому отправляюсь один.

— С какой стати?

— Может, я делаю доброе дело.

— Никто не совершает добро в тайне.

— Если добром хвастаться это уже не добро.

Король вдруг ощутил себя семнадцатилетним юношей, которого поучал его старший брат. Брата у него не было, но чувство почему-то возникло странное. Далеко не приятное. Вольфману показалось, будто он совершенно беспомощный и ничтожный. Этот дикарь не воспринимал его слова всерьез, не видел перед собой короля, милорда или воина, он видел мальчишку, которому разрешили поиграть во взрослые игры.

— Мы возвращаемся в лагерь.

— Вы возвращаетесь. А меня ждут дела.

Вольфман зашипел от ярости. Он вынул из ножен меч и выставил его перед собой в надежде, что Аргон задрожит от страха, преклонит колено, но дикарь ухмыльнулся.

Юный король в растерянности округлил глаза, а Аргон покачал головой и бросил:

— Не стоит.

— Я снесу твою голову!

— Нет.

— Думаешь, не смогу?

— Не успеешь.

Вольфман сипло и часто дышал. Перед ним стоял ни Хьюго Кнут, ни Догмар и даже ни его мать. Более того, перед ним стояла не Эльба. У нее был твердый характер, но и она не нашла в себе сил сопротивляться после разговора в королевских покоях. Аргон совсем его не боялся, и меча он не боялся, как будто кровь у него другая, и раны заживают иначе.

— Вы плохо выглядите, Вольфман. Опустите меч.

— Я сам разберусь, что мне делать.

— Вы не доверяете мне.

— Только идиот будет доверять сильфу.

— Только идиот будет доверять Барлотомею. Но вот. Видимо, два идиота нашли друг друга. Так, может, вы опустите меч, и мы перестанем притворяться, будто у нас нет цели?

— Сейчас моя цель, прорычал Вольфман, поставить тебя на колени.

— Это неосуществимая цель, предупредил Аргон, ветер нельзя приручить.

— Бурную реку тоже. Но почему-то Эльба больше со мной не спорит.

Предводитель промолчал. В его взгляде вспыхнуло нечто новое. В нем проснулись недовольство и ревность, но он очень быстро заткнул чувствам глотку и процедил:

— Я вам не враг.

— Сомневаюсь.

— Хорошо. Л адно. Аргон в сдающемся жесте приподнял ладони и вдруг понял, что ему пора сменить тактику. Враждовать с Вольфманом Барлотомеем не было смысла. Ему не приносило никакого удовольствия общение с этим надменным мальчишкой, но король есть король, и ему принадлежала земля, за которую вскоре им придется сражаться. Вы хотите узнать, куда я направляюсь? Я отвечу. А вы опустите меч.

— Если меня устроит ответ.

Предводитель неохотно кивнул, вспомнил о Ксеоне, который наставлял его держать себя в узде, и продолжил:

— Я проделал долгий путь до того, как встретился с вами, я посетил Рифтовые болота, где потерял своего верного друга, побывал в Ордэте, где узнал о смерти отца, все это было не напрасно. Я искал способ одолеть Лаохесана Опаленного, который восстанет из пепла в ближайшем будущем, и обрушит невиданные катаклизмы на Калахар. Вот увидите.

«Или не увидите», подумал невольно Аргон, но не произнес своих мыслей вслух.

— И причем здесь замок Фера?

— В книгах мыслителей Ордэта было написано, что для победы над Лаохесаном надо добыть стальные цепи, кованные огненным народом.

— И ты решил отправиться в Халассан.

— Верно.

— Почему сразу не назвал причину своего отъезда?

— Я пытался, но вы не слушали. Мне тоже называть вас на «ты»? Или это привилегия великих королей и королев Вудстоуна? Это бы значительно…

— Ладно. Неожиданно отрезал Вольфман и опустил меч. Аргон вскинул брови, а на лице короля появилась недовольная усмешка. Я не слышал ничего более нелепого.

— Вы мало общаетесь с людьми.

— Но моя жена тоже верит в Лаохесана. И если угроза действительно существует, я не стану ставить вам палки в колеса. Пора принять, что есть вещи выше моего понимания.

Вольфман замолчал, а Аргон с прищуром воззрился на него и сплел на груди руки. У такой перемены настроения должны были быть причины, но пока что он не мог понять какие именно. Молодой предводитель задумчиво нахмурился, в то время как юный король сжал в пальцах рукоять тонкого, искусного клинка, выкованного в лучшей мастерской его города. Аргона нельзя было одолеть силой. Он был старше и опытней. Вольфман казался неумехой в сравнении с широкоплечим, легкомысленным летающим сильфом. Но было и у Вольфмана маленькое преимущество: по его венам текла кровь Барлотомеев, они слыли не только гордецами, собственниками, хитрецами и ревнивцами.

Теперь они были и хладнокровными убийцами.

— Я пойду с тобой, и мы добудем стальные цепи вместе, заключил король, и дикарь недовольно свел брови. В конце концов, он отрезал:

— Исключено.

— С какой стати?

— Мне сказать правду?

Вольфман сжал кулаки, сверля в лице Аргона дыру размером с Калахар, и выдохнул горячий воздух. Даже ночью он обжигал легкие, будто пар.

— Таковы условия.

— Я не собираюсь отвечать за вашу жизнь, Вольфман. Мне не нужен балласт.

— Я не балласт.

— Вы еле переставляете ноги, а я собираюсь незаметно пробраться в замок огненных санов, а не сыграть в кости с храбрейшими людьми Эрла Догмара.

— Мы пойдем вместе, или я прикажу Догмару заковать тебя в кандалы, а потом, когда мы вернемся в Станхенг, я выставлю летающих людей к южным воротам города. И все мы насладимся кровавым зрелищем, едва мой дядя направит на них свое войско.

Аргон не ожидал услышать таких слов из уст юного короля. Это была угроза, совсем не шуточная. Вольфман прорычал ее с такой яростью, что предводитель засомневался: кто перед ним стоит друг или враг. Иногда власть оказывается в руках неправильных людей. В руках безумцев. Ничего хорошего из этого не выходит. Лаохесан едва не уничтожил все живое, что процветало в Калахаре. Алман Барлотомей убил родного брата.

На что был способен этот болезненный мальчишка с блестящими от злости глазами?

— В вашем плане есть небольшая погрешность, ледяным голосом отчеканил Аргон и ступил вперед, если вы выполните сказанное, у Алмана прибавится союзников.

— И ты станешь воевать на стороне человека, который обезглавил твоего отца? Яд в глазах Вольфмана засветился желчью. Он оскалился и так же подошел вперед, вскинув до небес острый подбородок. Будешь воевать против Эльбы Барлотомей?

Аргон в очередной раз замер. Этот разговор больше не был детским. Вольфман едва ли повзрослел. Зато слова он начал использовать взрослые.

Предводитель скривил губы в фальшивой усмешке и пожал плечами:

— Не отставайте, потому что я назад не оборачиваюсь.

— И не нужно, ответил король. Нож он планировал вонзить дикарю не в сердце.

А в спину.