Буря

АЛМАН

В тронном зале искрились рыжие факелы. Тени от огненных языков карабкались по деревянным стенам, словно гремучие, шипящие змеи. Они плавали по холодному полу и по сводчатому потолку, плавали по шкуре убитого медведя, брошенного перед дубовым троном. Они отражались в черных глазах охотничьих псов, охраняющих покой короля, и по лицу самого короля Алмана Барлотомея Многолетнего, сына Радмана Многолетнего.

Мужчина наблюдал за танцующим огнем. Искры переливались кровавыми цветами.

Двери тронного зала со скрипом отворились. Стюард в стальных доспехах ступил к королю и громко провозгласил:

— Вигман Барлотомей Многолетний, ваше…

— Впусти его.

Алман пренебрежительно отвернулся и сжал широкие подлокотники дубового трона. Его костяшки побледнели. Мужчина искоса взглянул на зашедшего в зал младшего брата. Вигман Барлотомей остановился в центре тронного зала, сложил перед собой руки и услышал, как за спиной захлопнулись двери.

— Ты хотел меня видеть?

Алман холодно ответил:

— Надеялся на встречу, ведь ты давно не навещал меня, брат.

— У меня были причины, и тебе о них известно.

Старший Барлотомей растянул губы в фальшивой усмешке и отвернулся, опустив взгляд на собственные пальцы. Они царапали подлокотники дубового трона. Вигман не сумел удержаться и невольно проследил за тем, как пальцы брата впились в дерево.

— Ты здоров?

— Почему эти дикари все еще на моих землях? Черные глаза Алмана прожгли глаза Вигмана и сузились от недоверия. Ты дал мне слово.

— И я пытаюсь его выполнить.

— Пытаешься?

— Результат требует времени, настоял Вигман. Лица братьев были схожи, но глаза Вигмана отливали серой дымкой, а не углем. Младший Барлотомей перенес вес с правой ноги на левую, которую не повредил во время охоты, и расправил плечи. Облаченный в зеленые шелка и черный атласный плащ с вышитым на нем золотыми нитями дубом он выглядел статным и грозным. Народ из Долины Ветров упрямый, продолжил он и подошел к брату. В Дамнуме не осталось скота.

— И причем тут мои леса?

— В твоих лесах много еды.

— Но это мои леса, прогремел Алман и встал с трона. Ты, он указал на Вигмана пальцем и пренебрежительно наморщил нос, ты должен защищать наши земли.

— Я защищаю их.

— Вигман Барлотомей мой главнокомандующий, а не городской шут.

— Не надо, предрек мужчина, но Алман пропустил его слова мимо ушей. Короткие, черные волосы Старшего Барлотомея отливали сединой, у губ притаились морщины. Он приблизился к брату и показался ему невероятно старым и измотанным.

— Мы нелепы, прошипел Алман сквозь стиснутые зубы. Вудстоун самое большое королевство Калахара. В Арборе родился первый человек. Мы не речные шуты из Эридана. Не дикари с Дамнума. Мы не мертвы, как огненные люди Халассана. И мы все равно пресмыкаемся пред всеми, будто земляные черви.

— Наши города контролируют торговлю. Наш флот контролирует южный берег. Мы контролируем Калахар.

— Я контролирую. Мой флот. И мой город. А твои воины с каменных земель не могут справиться даже с общинами мальчишек из Долины Ветров.

— Мои воины умрут за Вудстоун, низким голосом отрезал Вигман и приблизился к брату почти вплотную. Барлотомеи посмотрели друг на друга и замолчали. О т каменных плит под ногами исходил холод. Когда-то давно в этом зале сидел Радман Многолетний, а двое его сыновей разглядывали шкуры убитых им животных, привезенных с охоты.

Много воды утекло с тех пор.

— Ты дал мне слово, повторил Алман Барлотомей.

— Мне нужно время.

— Его у тебя больше нет.

Вигман свел черные брови и отступил назад. Алман выглядел иначе, он и говорил иначе. От брата исходил странный холод, который исходит от земли, погребенной под десятки заснеженных слоев. Вигман стиснул челюсть:

— Что это значит?

— Ты потерял мое доверие.

— Ты бросаешься громкими словами. Осторожнее.

— Ты мне больше не нужен.

— Не нужен? Не понял мужчина. Я Вигман Барлотомей Многолетний, я сын Радмана Многолетнего и глава Станхенга. Я военачальник целого войска Каменных сердец. Это моя земля и мой народ.

— Да. Когда-то ты был великим воином.

— Когда-то ты был великим королем.

Алман Барлотомей сжал челюсти и прищурил узкие глаза. Яд вспыхнул в его венах, а в глазах полыхнули искры. Оскорбленный Вигман с вызовом смотрел на брата и ждал, что тот ответит. Он ждал еще более громких, более бесчестных слов.

Нож в руке Алмана появился неожиданно. Возможно, он и сам не понял, как клинок ошпарил ледяной рукоятью огрубевшую руку. Алман Барлотомей вонзил лезвие в сердце когда-то любимого брата и подался вперед, зашипев, будто дикий зверь.

Его стиснутые зубы задребезжали от злости.

— Я великий король.

Вигман схватился за плечи брата, с ужасом посмотрел в его аспидно-черные глаза и не увидел в них родного человека. Перед ним стоял чужак, безумец. Он скалился и рычал, а жизнь ускользала от Вигмана все дальше и дальше.

— К ороль, повторил Алман, вонзив клинок глубже, твой король.

Старший Барлотомей резко отступил назад, лезвие плавным движением вышло из груди мужчины. Кровь полилась на зеленый бархат, на каменные плиты, и Вигман тут же рухнул на пол, не испустив ни единого звука.

— Ты сделал это, пролепетал женский голос, и Алман порывисто обернулся.

У дверей стояла его жена Офелия Барлотомей из рода Уинифред. Она недоуменно посмотрела на лужу багровой крови, бегущую по серым стыкам, и услышала, как из окон в тронный зал ворвались свирепые порывы ветра. Огонь в факелах потух, но затем вновь вспыхнул рыжими столбами. Раздался оглушающий грохот. Каменная плита под телом Вигмана Барлотомея раскололась на несколько частей, и земли Вудстоуна содрогнулись с такой силой, что покрылись гигантскими трещинами, словно дьявольской паутиной.

Алман отступил назад и обезумевшим взглядом посмотрел на буйствующий пламень. Пламень рычал, словно дикий зверь. Пламя проснулось после долгой спячки.

Клятва была нарушена.