Буря в Кловерфилде

Глава 1

Беата терпеть не могла ноябрь: холодно, пасмурно, тоскливо, рано темнеет, а по Хисширу бродят ледяные ветра. Так что ноябрь она с чистой совестью объявила месяцем лени: почти не выходила из дома, варила грог, перечитывала любимые книги и возилась с фамильярами. Как кошка льнула к мужу и грелась об него: у Джеральда почему-то всегда были горячие руки, в которых Беате становилось тепло и уютно. Ей требовалось прийти в себя после тревожного ритуала усиления и жутких событий на кладбище, едва не обернувшихся чьей-то гибелью. Так что две недели она нежилась всласть, а потом нехотя начала шевелиться: вспомнила, что обещала ученицам призыв фамильяров, и отправилась помогать им со сбором магической основы. Как оказалось, большую часть девочки уже собрали сами: Эва подошла к призыву творчески, использовав большое количество целебных и защитных трав из лавки зелий, молоко и сливки для цвета, а в качестве магической основы использовала прядь своих волос и ветвь вереска, выпрошенную у Калунны. В рецепте призыва, который она показала Беате, было еще несколько оригинальных решений, а на выходе получилось невероятно красивое создание, с огромными голубыми глазами, пушистым воротником и “штанишками” из шерсти на лапах. Кошка не была чисто белой: хвост, уши и шерстка по обеим сторонам мордочки были серо-коричневыми. Эва, защищающая свой доклад о выборе фамильяра, уверенно доказала, что подобный окрас придает ее Полыни шарм и оригинальность, и так и было задумано.

Дело происходило в доме учениц, в гостиной, в присутствии всех троих. Беата сидела в кресле, Эва стояла перед ней, а призванный фамильяр устроился в шаге от ног хозяйки.

— Полынь, значит? Хорошее имя для будущей защитницы от враждебных чар и мороков, — одобрила Беата. — Расскажи-ка мне о ее характере. И почему выбран именно такой.

— Полынь создана стойкой, уравновешенной и невозмутимой, — охотно принялась расхваливать результат своего колдовства Эва, — мне требовалось, чтобы она одинаково спокойно реагировала как на опасные ситуации, так и на многочасовое колдовство. Она ласковая, доверчивая, отлично ладит с другими животными, но предпочитает проводить время со мной. Обожает сидеть на руках, но ненавязчива. Конечно, главное в фамильяре — это его способности, однако я старалась создать Полли приятный и легкий характер. Это будет хорошо как для меня, так и для нее.

Белая кошка, до того смирно сидевшая на ковре, нежно мяукнула и потянулась к хозяйке. Эва взяла ее на руки, и та расслабилась, обмякнув, словно тряпичная куколка. Замурлыкала, и лицо Эвы расцвело счастливой улыбкой. Она уткнулась носом в белую шерсть, легонько поцеловала мордочку фамильяра и поспешила вновь стать серьезной.

Беата невольно улыбнулась.

Эва призвала себе отличного фамильяра и уже полюбила его. Он принесет ей много счастья и станет опорой в трудные времена, как Пуховка для Беаты.

— Значит, она Полли, а не Полынь?

Белая кошка мяукнула, подтверждая это. Лицо Эвы стало немного смущенным.

— Она должна была стать Полынью, но когда появилась, я была в таком восторге! Взяла ее на руки, стала гладить и ворковать над ней. Я звала ее Полли, а она отвечала мне. Она же такая пушистая, воздушная, нежная! И так меня любит! Я увлеклась и забыла, что много раз повторенное слово фамильяр примет за свое имя. А когда сообразила, стало уже поздно. На Полынь она не отзывается.

Лили, вместе с Даной сидевшая позади, на диване, заметила:

— Так даже лучше звучит. Удобнее подзывать будет.

Дана коротко кивнула.

— Согласна. Имя фамильяра всегда каприз его хозяйки, — подтвердила Беата. — Давай перейдем к проверке ее способностей.

Эва оживилась.

— Вот, я уже сделала отличный оберег из шерсти Полли. Можете проверить. Моя Полли — длинношерстная кошка, так что при желании я легко смогу сплести призрачную веревку или наделать кучу амулетов для всех членов нашего культа.

— Ее надо будет вычесывать минимум раз в день, — предупредила Беата, — тебе потребуются особые щетки и средства для ухода. Я дам тебе денег, съезди в Морланд, в зоомагазин.

— Не надо, я уже все купила.

— Ты попросила Джеральда оплатить твои покупки?

— Зачем? Свои деньги потратила.

Беата приподняла брови.

— И откуда же у тебя свои?

Эва бросила на нее настороженный взгляд. А затем вопросительный — на Дану с Лили. Дана пожала плечами. Лили же тут же объяснила:

— Валери колдует за плату в Морланде и научила нас этому. Люди ищут пропавшие вещи, потерявшихся животных, просят погадать, проверить, нет ли на них порчи, и тому подобное. Валери там многие знают, родные ее приятелей часто просят помочь. Вот она и скинула нам часть этих просьб, чтобы у нас тоже были деньги. Это здорово, когда можно купить себе что-нибудь приятное. Нам ведь можно так делать?

— Можно. Обычно заработок ведьм и состоит из оказания магических услуг, равно как из продажи зелий и проведения спиритических сеансов. Молодцы, девочки. Я горжусь вашей самостоятельностью.

Лили просияла, Эва расслабилась, а Дана вновь молча кивнула.

Беата осмотрела оберег, созданный из шерсти Полли. Он был сделан добротно и аккуратно, но его требовалось проверить.

Она протянула его Эве.

— Надень на себя. Дана, наведи на Эву порчу на слабость.

Дана выполнила ее указание, и оберег почернел. Эва выглядела невозмутимой.

— Как самочувствие?

— Все нормально.

— Значит, сработал. Бери Полли на руки и ставь щит. Дана, швырни в нее любое заклинание, но вполсилы.

Светлый щит тоже выдержал, а белый фамильяр, не сводивший глаз с Даны, несколько напрягся и нервно дернул хвостом, но остался сидеть на руках хозяйки.

— Что ж, хорошо. А теперь проверим, как Полли справляется с тем, ради чего была призвана. Дана, стой спокойно, я наложу на тебя порчу на неудачу. Эва, разрушь ее, используя поддержку своего фамильяра.

Дана не шевелилась. Эва сосредоточенно зашептала заговор, но черное облачко над головой Даны никуда не делось. Беата покачала головой.

— Не вышло. Попробуй еще раз.

Эва повторила попытку, но снова безуспешно. Заметно напряглась и принялась нервно гладить фамильяра, вытягивая из него колдовство.

— Давай! У тебя получится! — подбодрила ее Лили.

— Ты сможешь, — бросила Дана.

Эва глубоко вздохнула.

— Конечно. Сейчас.

Но и в третий раз ничего не вышло. Эва закусила губу.

— Я, наверное, что-то неправильно делаю. Можно, я перечитаю, как разрушать порчи в книге заклинаний?

Беата озадаченно нахмурилась.

— Это несложно, вся суть в светлой магии и поддержке фамильяра. Ты не меняла магическую основу до призыва? Достаточно добавила полыни?

— Да. У Полли все должно хорошо получаться!

— Наставница. Порчу накладывали вы, и Эва не может сломать ваше заклятье. У вас большая разница в уровне силы, она ее не пробьет, — вступилась за подругу Дана.

Беата сообразила, что та права: после ритуала усиления ее способности значительно возросли, и у Эвы не было шансов. Это была ее ошибка, как наставницы. Но даже ошибку стоило обернуть полезным уроком.

— Верно. Молодец, что заметила. Эва, извини, сейчас поправим. Но прежде чем я сниму порчу, я хочу, чтобы Дана и Лили тоже попробовали избавиться от нее. Это будет полезно для оценки ваших способностей. Лили, используй Друга.

Бело-рыжий колли, до того грызший игрушку у ног Лили, выплюнул ее и гавкнул. Она потрепала его по ушам.

Дана несколько раз попыталась разрушить порчу и сдалась.

— Не получается. Вы сильнее.

— Лили, попробуй ты.

Та поправила очки на носу. Пока Дана колдовала, она листала книгу заклинаний и, похоже, нашла что искала.

— Наставница, я могу снять порчу любым способом?

— Конечно.

— Тогда я хочу наложить чары усиления на Эву, и чтобы они с Полли попробовали еще раз.

Беата замерла, затем покачала головой.

— Нет, Лили. Усиление улучшает физические характеристики: скорость, ловкость, силу удара. С колдовством оно не поможет.

— Госпожа Голди показала мне улучшенный вариант стандартных чар. Она целый учебник таких выпустила. Можно, я использую их для снятия порчи? — упрямо возразила Лили.

Беата хмыкнула:

— Ну, давай проверим.

— Эва, не волнуйся, в этот раз получится, — пообещала Лили, — готовься.

Лили зашептала заклинание, вкладывая в него силу, забираемую у Друга. Эва глубоко вздохнула и в четвертый раз попыталась развеять порчу Беаты. Сжала зубы, напряглась — и, о чудо: черное облачко нехотя задрожало и побледнело, а потом и вовсе исчезло.

Дана выдохнула.

— Ушло. Мне лучше.

— У тебя получилось! — Лили радостно захлопала в ладоши.

— У нас получилось, а не у меня, — несмотря на эти слова, лицо Эвы повеселело, — у тебя, Друга, меня и Полли. Еле справились вчетвером.

— Но справились же! Надо будет чаще использовать эти чары! — заулыбалась Лили.

— Поделишься ими? — попросила Эва.

— И со мной, — добавила Дана, — я за тебя буду готовить и мыть посуду. Месяц.

— А я — выгуливать Друга по вечерам, когда ты сонная. И ходить в магазин. Тоже месяц, — быстро добавила Эва.

— Договорились. Хотя я бы и так поделилась. Мы же подруги.

Беата одобрительно кивнула.

— Они все правильно делают. Хоть вы и близки, но ты делишься чарами, каких у Эвы с Даной нет, и должна за это что-то получить. Уверена, Голди тоже отдала их тебе не просто так.

— Она послала меня купить кучу продуктов и принести с почты ее журналы, — вспомнила Лили, — и сказала, что улучшенные чары усиления хоть и полезны, но не уникальны: она дарила их вам, Валери и Адалинде. И все ее наставницы в бывшем ковене, в Туре, их тоже знают. Поэтому цена невысока.

— Учись хранить секреты, Лили, а не раздавать всем подряд свои сокровища, — велела Беата, — знания, что вы получите в культе Калунны могут быть поистине потрясающими. Они смогут возвысить тебя или даже спасти жизнь в столкновении с враждебно настроенной ведьмой. У тебя уже есть особенность: пес-фамильяр. Это весьма нестандартный выбор, мало кто из ведьм будет знать, на что он способен. Как ваши тренировки?

О фамильярах собаках Беата ничего не знала и потому поручила тренировать Лили Голди и Александру. Последний показывал Другу атакующие приемы в собачьем облике, ну а Голди имела нужную информацию благодаря обучению в ковене. Лили ездила к ним в Морланд каждые выходные, принося большое количество свежеиспеченного печенья в подарок. Джеральд сопровождал ее и нередко присоединялся или просто наблюдал за тренировками, к заметному неудовольствию Голди. На Лили, впрочем, ни она, ни Александр не злились, исправно занимаясь ее обучением.

— Ой, здорово! Друг у меня получился очень классный: госпожа Голди сказала, что он — идеальный защитник от любой нежити и нечисти, а еще от темных заклинаний, — бодро отчиталась Лили, — но вот от людей не защищает: всех любит и любого залижет насмерть. Мы пытались изобразить, будто мне угрожают, но Друг все воспринял как игру. Правда, роль угрозы играли господин Джеральд, Александр и госпожа Голди под иллюзиями. Я думаю, Друг просто узнал их и понял, что волноваться не о чем.

— Вполне возможно, — задумалась Беата, — что ж, на сегодня все. Эва, твой фамильяр выше всех похвал. Не переживай насчет сегодняшних трудностей: у тебя способности к темной магии, а Полли должна компенсировать и усилить твой обычный уровень светлой. Попрактиковавшись, ты добьешься успеха.

— Да, наставница.

— Отдельно замечу, что такой красивой кошки я никогда не видела. Блестящий результат.

Эва польщено заулыбалась и обняла Полли. Та нежно замурчала в ответ.

— Дана, твой призыв следующий. У тебя все готово? Кличку придумала?

— Да.

— Помни, что призыв проводится в одиночестве, чтобы фамильяр не запечатлелся на двух хозяев, — Беата вспомнила Пламя, которая, кажется, любила Джеральда куда больше, чем ее, из-за совместной схватки против хисширского демона, из которой Беата попросту сбежала. — Лили, ты пока работаешь с Другом и больше никого не призываешь.

— Поняла!

Беата встала.

— Ведите себя тихо, шалите в меру и так, чтобы на вас не жаловались. Думайте о последствиях и не забывайте кормить фамильяров. Вы — будущие жрицы Калунны. Наш культ должен будет гордиться вами.

Они закивали.

Беата слегка улыбнулась.

— А если что-нибудь срочно понадобится, отыщите Джеральда. Он вам поможет.

Это было немного нечестно, но зачем еще женщины выходили замуж? Возможность полениться в тепле, пока муж бегает по делам на холоде, стоила того.

В конце ноября Беату и Джеральда пригласили на день рождения Александра. Помимо них были приглашены только Лили и Эва, что несколько удивило Беату.

— У меня есть приятели, но с ними я праздную отдельно, чтобы иметь возможность обсудить сегодня секретные вещи, — пояснил Александр, — например, тренировки Друга или призрачных псов.

Лили оживилась.

— Я рассказала наставнице, как вы мне хорошо помогали! И ты в очень красивую собаку превращаешься: такую белую и пушистую!

— Согласна, — Эва порозовела.

— Спасибо.

— Я нашла, что это за порода: она называется самоед, — увлеченно продолжила Лили, — и смотри, что я тебе купила! Это — книга о дрессировке и разведении самоедов, тут все про особенности породы подробно написано! И вот еще хороший шампунь от блох!

Александр закусил губу, но все-таки, не выдержав, рассмеялся. Голди с улыбкой забрала подарки.

— Спасибо, Лили. Нам это точно пригодится.

— Особенно шампунь от блох, — Александр прыснул, и Голди шутливо ущипнула его за бок.

— Ты удивишься, но однажды он тебе понадобится, — серьезно заметил Джеральд, — Лили выбрала самый дорогой и качественный.

— Ага! За такой шерстью надо тщательно ухаживать, — подтвердила та. — А сколько тебе исполняется лет?

— Двадцать три.

— Какой ты старый! Я думала, тебе двадцать!

— Я хорошо сохранился, — серьезно ответил Александр, но глаза его все еще смеялись. — Эва, это мне? Спасибо большое.

Та заулыбалась.

— Это оберег от стандартных порч, защитит от любой из них, а смертельные значительно ослабит. И позволь еще раз поблагодарить за подаренную тобой жемчужину: я использовала ее в призыве, и моя Полли получилась настоящей красавицей.

— Не за что. Я хранил ее как амулет с самого детства, но, конечно, никакой волшебной силы в нем не было. Рад, что она тебе помогла.

— Очень.

— Вообще, у Александра есть несколько моих оберегов, но запасной лишним не будет, — вскользь заметила Голди, и улыбка исчезла с лица Эвы. — А что принесли наша главная жрица и ее верный компаньон?

Джеральд бросил на нее недовольный взгляд, а Беата мирно заметила:

— Компаньон в семейных делах называется мужем, Голди. Мы будем менее оригинальны, чем остальные: ты рассказывала, что Александр интересуется путешествиями, и я поискала кое-что в этом направлении.

Джеральд подарил термос и дорожный бритвенный набор, Беата — чемодан и книгу о достопримечательностях, которые стоит посетить за жизнь. Глаза у Александра загорелись:

— Здорово! Спасибо! Я бывал только в двух городах: в Морланде и своем родном, но всегда мечтал посмотреть мир. Он ведь огромен и удивителен, а я только в теории об этом знаю. Еще я мечтаю поехать куда-нибудь на природу: в горы, к морю, в пустыню или глухую тайгу. Однажды у меня будет такая возможность.

— Так за чем же дело встало? — спросила Беата.

— Мы поедем, когда Голди сможет. Но я уверен, через пару лет в Калунну будут верить везде в нашей стране.

Голди вздохнула:

— Беата, давай поскорее захватим какой-нибудь курортный город с выходом к морю? Я хочу на пляж.

— Обязательно, дорогая.

Эва удивилась:

— Но что вам мешает поехать сейчас? Попросите наставницу, и она отпустит вас на пару недель со службы.

Беата покачала головой:

— Голди не может покинуть земли Калунны. Такова ее воля.

— А, Валери же говорила об этом! — вспомнила Лили. — Ее, госпожу Голди и Адалинду воскресили, и в благодарность они должны оставаться на землях вересковой богини. А у нас троих память забрали. Так работает магия Калунны, верно, наставница?

— Верно.

Голди промолчала. Беата покосилась на Джеральда.

Неверно. Привязка ее подруг к землям Калунны — его вина. Он убедил богиню, что иначе все трое ее предадут, и Голди уже чуть не заплатила жизнью за это. Неудивительно, что они с Джеральдом недолюбливали друг друга. Но ученицам об этом знать не стоило, как и обсуждать, что им троим, в отличии от Голди, Валери и Адалинды, можно было покидать земли Калунны. Хотя об их воскрешении знали только двое: Беата и сама Калунна. Для остальных Эва, Лили и Дана были всего лишь юными сиротами, потерявшими память и принятыми в ведьмовской культ. Даже Джеральд не знал о том, что эти имена, как и тела, они “унаследовали” от предыдущих владелиц.

Беата уставилась в свой бокал с шампанским, погрузившись в размышления. В языческом культе, поклонявшемся настоящей богине, хватало темных тайн. Александр не знал, что мог быть убит, не стань он возлюбленным Голди. Эва, Лили и Дана не знали о своем воскрешении. Валери и Адалинда — о прошлых жизнях и смертях во славу Калунны. А вот Беате приходилось держать в голове и это, и их незнание настоящей ситуации. Даже Джеральду она могла доверить свои секреты лишь частично, учитывая его любовь к вытряхиванию скелетов из всех шкафов. Он принципиально отказывался скрывать многие вещи и беспокоился, когда Беата что-то утаивала от него, сразу подозревая нечто дурное.

Забавно, но полностью доверять Беата могла только Калунне. Исключительно потому, что скрыть что-либо от вересковой богини, регулярно посещающей ее голову и смотрящей на мир ее глазами, не представлялось возможным.

— А как давно ты служишь Калунне? — голос Александра заставил ее вернуться в реальность, хотя вопрос адресовался не ей.

— С самого детства, — пожал плечами Джеральд, — моя мать отдала меня к ней на службу.

— А во сколько лет ты стал призрачным псом?

— Уже и не припомню. Лет в семнадцать, кажется. Или в девятнадцать.

— И никто не знал об этом?

— Моя мать знала. Больше никто.

— Вы всю жизнь скрывали от друзей, что являетесь призрачным псом? — удивилась Эва.

— У меня нет друзей. Приятели из детства все разъехались, — спокойно ответил Джеральд, — но мне они и не нужны, у меня есть Беата.

— Вы дружите с ней? — уточнила Лили.

— Я ее люблю. А она — меня.

Он посмотрел на нее с теплом и нежностью. Беата улыбнулась ему, а сама подумала, что они с Джеральдом супруги, но уж точно не друзья: вместе они занимались службой Калунне и любовью, могли иногда обсудить прочитанные книги, но на этом все. Они были очень разными людьми: Беата ленива, Джеральд энергичен и трудолюбив, она была склонна к сомнениям и размышлениям, он — фаталист, принимающий волю Калунны за указания как жить. Так что дружила она с другими людьми, и жаль, что у угрюмого, нелюдимого Джеральда таких людей не было. Он искренне любил ее, но быть единственным источником его счастья Беате не хотелось. Джеральд заслуживал большего, чем вечно сидеть возле нее и бояться потерять.

— Когда у человека нет друзей, это многое говорит о нем: значит, добровольно с ним общаться никто не желает, — съязвила Голди.

Джеральд бросил на нее равнодушный взгляд, а вот Лили внезапно вспыхнула:

— Неправда! Мы с Эвой и Даной хотим! Мы будем вашими друзьями, господин Джеральд!

Эва решительно закивала.

— Точно.

— Спасибо, девочки. Не переживайте, Голди просто любит говорить гадости.

— Достаточно! — вмешалась Беата — Мы не для этого здесь собрались. Давайте выпьем за здоровье Александра и еще раз поздравим его. Он — добрый и талантливый человек, а его способности как призрачного пса просто неоценимы. Я очень рада, что ты с нами, Александр.

— Благодарю, госпожа Хоффман.

Все выпили, и Александр встряхнул головой.

— Быть охотником Калунны — огромная честь, но все-таки их явно не хватает. В Морланде и Хисшире отступников больше нет, но как мы будем справляться вдвоем, когда в Калунну поверят везде?

— Калунна обещала, что после Кловерфилда будет еще десять призрачных псов, — ответил Джеральд, — сейчас она отбирает подходящих людей: верных, смелых и целеустремленных. Я займусь их обучением, а ты поможешь мне в этом.

— С радостью! Мне очень хочется разделить наши приключения с кем-то еще, — оживился Александр, — да и в опасных ситуациях нас будет больше.

— Значит, дальше идем захватывать Кловерфилд? — спросила Голди.

— Не захватывать, любимая. Мы понесем им веру в Калунну и сделаем людей счастливыми! Они ведь заслуживают милости вересковой богини не меньше, чем жители Хисшира и Морланда, — поправил ее воодушевленный Александр.

Голди едва заметно вздохнула и бросила тоскливый взгляд на Беату. Та сочувственно улыбнулась. Голди побаивалась Калунну и предпочитала держаться подальше от вересковых пустошей, которые Александр регулярно посещал. Она честно служила культу и была очень полезна, но чувствовала себя в нем неуютно. Нелюбимая падчерица в окружении любимых дочерей, к которым Калунна всегда была добра — вот каким было положение Голди. Беата постаралась дать ей как можно больше свободы и безопасности, удалив от Калунны, но это не всегда помогало: недавно Голди получила страшное наказание за проступок и была временно ослеплена. Беата за то же самое отделалась легким испугом. Неудивительно, что фанатизм Александра напрягал Голди. Ей бы явно хотелось иметь рядом единомышленника, но все риски ее положения понимала только Беата, а Александр был бывшим священником и верил горячо и истово. Иначе он просто не мог. Что там Калунна говорила о его судьбе до вмешательства Голди? Что за несколько лет Александр стал бы потрясающим священником, зажигая в сердцах людей веру и повел бы их против культа ведьм, превратившись в неистового и гневного инквизитора. Его страсть обернулась бы ненавистью, яростным желанием уничтожить источники греха и соблазна. Он превратился бы в огромную проблему для их культа, отказываясь отступить и договориться. И его пришлось бы уничтожить.

Беата моргнула.

В реальности перед ней стоял доброжелательный молодой человек, уверенно объясняющий Лили и Эве, что захват Кловерфилда — исключительно благое дело, к которому они все приложат руку, если такова будет воля Калунны. Он чувствовал себя свободно в окружении ведьм и сам теперь обладал способностью менять облик, хотя его прошлая религия осуждала подобное. Теперь же Александр даже не сомневался, что это божественные, а вовсе не дьявольские силы. И был счастлив с Голди, а не пытался сжечь ее на костре.

Кого-то культ Калунны ловил в свои сети и не выпускал, а кому-то дарил крылья. И Беата не до конца понимала, к первым она относится или ко вторым.

Перед началом действий в Кловерфилде Беата решила завершить последнее важное дело. Она долго колебалась и откладывала его, одновременно желая и страшась прикосновения к древней тайне, лишившей ее покоя. Забыть о ней было бы проще простого, но Беата не могла этого сделать. Она приоткрыла дверь в темную бездну, полную сияющих звезд, и та манила ее. Теплым шепотом, мурашками по коже, обрывками воспоминаний, которые принадлежали не ей, а той, что была до нее.

Эту дверь требовалось закрыть, но перед этим она в последний раз поговорит с теми, кто спас ей жизнь. Убедится, что они избежали гибели (можно ли так говорить про мертвых?), и больше никогда их не потревожит.

Беата устроила спиритический сеанс с Эйне и Гилем.

Она дождалась вечера, когда Джеральд ушел на тренировку с Александром, и позвала черного фамильяра для колдовства. Поставила в гостиной два зеркала в полный рост. Темную магию Беата не любила и опасалась ее, потому уделила много внимания защитным рунам и чарам: не от Эйне и Гиля, а от хитрых голодных мертвецов, что могут прийти в их облике. У нее, в отличии от Даны, не было природных способностей к магии смерти, а значит, ее легко могли заморочить и погубить. Беата вспомнила, как Валери захватила ее тело и как некромантка на кладбище обманула Дану, сыграв на ее жажде знаний. Поежилась. Ничего, она лишь один раз переговорит с кецалями и больше звать их не будет. Мгла защитит ее и поможет, если дело примет совсем дурной оборот.

Все было готово.

Мгла вопросительно мяукнула и коснулась ее мягкой лапкой. Беата сообразила, что уже несколько минут сидит перед зеркалами, не решаясь начать сеанс связи с мертвыми охотниками Калунны.

Она боялась их?

Нет. Беата страшилась чего-то иного, но даже себе не могла объяснить, чего именно.

Она начала призыв, и зеркала заменили ее отражения на образы двух мужчин.

— Моя госпожа, ты пришла! Я говорил, что она нас не забыла, говорил же! — торжествующе воскликнул Гиль. — А ты сомневался, птичья башка!

Беата рассмеялась. Страх и сомнения исчезли в одно мгновение. Гиль улыбался, очаровательно шевелил пушистыми ушами с кисточками и не сводил с нее счастливых желтых глаз. Она вдруг поняла, что скучала по нему, как по солнцу долгой пасмурной зимой.

Эйне почтительно поклонился и прижал руку к груди.

— Здравствуй, госпожа Беата. Мы рады видеть тебя в добром здравии и в безопасности.

Эйне ничуть не изменился с их последней встречи: он был все такой же собранный, невозмутимый и вежливый. Беата залюбовалась его васильковыми глазами, темно каштановыми волосами и веснушками, густо усыпавшими светлую кожу. Они ей ужасно нравились.

— Взаимно. Как вы?

— В порядке. Мы успешно ускользнули от того… существа. Когда ты ушла, оно потеряло к нам интерес. А мы направились подальше от разрушенного города. Мы больше не сталкивались с сильными врагами, а остальные нас игнорируют. Мертвым нет дела до мертвых.

— Я для них будто невидимка! — возмутился Гиль. — Пока мечом не начнешь тыкать, не замечают!

Эйне бросил на него недовольный взгляд, затем вздохнул, но ничего не сказал. Беата представила, как шебутной Гиль лезет к нежити и затевает с ней драку, в которую втягивает Эйне, и несколько заволновалась.

Ведь они оба погибли, несмотря на свою силу. Не могло ли это повториться?

— А Калунна к вам не приходила?

— Вересковая богиня? Нет, конечно, с чего бы ей приходить к охотникам? — озадачился Гиль. — Она беседует только со жрицами.

Беата закусила губу.

— Я просила ее забрать вас в положенное вам посмертие. Видимо, она сделает это позже.

Гиль помотал головой.

— Но как тогда мы сможем тебе служить? А вдруг ты вновь придешь в загробный мир, и мы тебе понадобимся?

Беата не ответила.

Она не посмела сказать Гилю, что этого никогда не случится. Погибшие слуги Аты не были ее слугами, и ей было совестно их обманывать. Они не могли служить ей и должны были обрести покой.

Они были ей не нужны.

Беата впервые поняла тех людей, что требовали запрета спиритических сеансов: говорить с мертвыми, как с живыми и одновременно понимать, что никакого будущего у них нет, было ужасно.

— Чем вы занимаетесь? — она поспешила сменить тему. — Не скучаете?

— Не волнуйся о нас, госпожа, мы в порядке, — заметил Эйне, — загробный мир огромен и потрясает воображение. Мы путешествуем по нему и наблюдаем удивительные вещи. Я всегда любил странствовать.

— И я! — оживился Гиль. — Иногда нам все-таки попадаются интересные противники и мы с ними деремся! Твой Гиль всегда побеждает, госпожа! Эйне, конечно, тоже.

Эйне хмыкнул.

— Всегда? А как же тот раз, когда мы едва унесли ноги?

— Почти всегда! Вот вечно тебе надо к мелочам прицепиться! Не позорь меня перед госпожой, ее Гиль должен быть совершенством!

Беата рассмеялась.

— И кто же это велел Гилю быть совершенством?

— Гиль сам таким решил стать, — он лукаво улыбнулся и подмигнул ей, — мог бы просто быть хорош, но это же недостойно моей госпожи? Рядом с ней должны быть лучшие, ведь она сама божественная красавица, прекрасная, как солнце, небо и звезды.

Беата скептически посмотрела на него. Она любила комплименты и даже откровенную лесть, но это было уже слишком.

Эйне взглянул на нее.

— Перебор. Ты забыл о чувстве меры.

Уши Гиля печально поникли.

— Ну, вот. А я старался, между прочим!

Беата глубоко вздохнула. Шутливая беседа неожиданно напомнила ей об одном неприятном факте: Гиль и Эйне видели в ней Ату — свою погибшую госпожу, которой служили и ради которой так старались. Она же была той, кто пришел Ате на смену, и невольно обманывала их, присваивая себе то, на что не имела никакого права. Гиль хотел угождать своей госпоже, главной жрице павшего культа, и, наверняка, получал за это щедрую плату при жизни. Беата же не могла дать ему ничего, а только испортила мирное посмертие, в котором Гиль, наверняка, прекрасно проводил время.

Зачем она вообще затягивала этот разговор? Нужно было поблагодарить их за спасение и предупредить, что больше они не увидятся.

Она погрустнела.

— Я позвала вас сегодня, чтобы сказать спасибо. Без вашей помощи я бы погибла. Могу я как-то отплатить вам за это?

— Нет, ведь защищать тебя — наша обязанность, — Гиль пожал плечами, — мы — твои охотники, таков наш долг.

— Вы не мои охотники, — тихо возразила Беата.

— Как это? Эйне, я не понимаю, на что госпожа намекает, объясни.

Тот не сводил напряженного взгляда с Беаты. Затем провел обеими руками по волосам, демонстрируя подрагивающие рысьи уши. Этот жест выдавал его волнение, но Беата как завороженная следила за их движениями и подавляла дурацкое желание схватить и потрогать их. Эйне поймал ее взгляд и неожиданно расслабился. Быстрым движением вытащил из кармана шнурок и собрал каштановые волосы в высокий хвост, оставляя уши открытыми. Пошевелил ими вверх-вниз, а потом круговыми движениями. Беата чуть не застонала от невозможности прикоснуться и погладить их. Она никогда не думала, что однажды посчитает самой привлекательной частью мужского тела уши.

Эйне лукаво улыбнулся, будто читая ее мысли.

— Госпожа имела в виду, что мы — охотники Калунны, а не только ее личные. О вересковой богине забывать нельзя, это непочтительно. Гиль, ты в прошлый раз обещал рассказать о кецалях и наших способностях. Начинай.

— Легко! А госпожа хочет послушать?

Беата поколебалась.

— Я бы хотела, но не очень долго. Ответь, почему вы превращаетесь в ягуара и коршуна, а не в собак?

Гиль расправил плечи.

— Ягуар — это всего лишь одна моя форма. Хочешь посмотреть другие?

— Хочу.

Гиль отступил на шаг, кувыркнулся через голову и обернулся изящным, мелким зверьком, в котором Беата узнала горностая. Горностай легко вскочил Эйне на плечо, потом на голову, спрыгнул на другое и пробежал по вытянутой руке. Застыл на раскрытой ладони, демонстрируя пушистую шубку и умильную мордочку. И вдруг, стоило Беате моргнуть, исчез.

— Где он?

Эйне слегка улыбнулся, повернулся и приподнял волосы. Гиль прятался у него за воротником.

— Горностаи очень ловкие: отлично лазают по стенам, легко прячутся в щелях, умеют плавать и ловить рыбу. Если нужно куда-то незаметно проникнуть или стащить мелкий предмет, Гиль с этим отлично справится. Очень удобная форма.

— И красивая, — заметила Беата, — ему идет. Значит, ты способен превращаться в двух животных, Гиль?

Тот вновь вскочил Эйне на плечо и замер. С минуту он молча смотрел на Беату, не шевелясь.

— Я думаю, госпожа должна знать, насколько у нее талантливые охотники, — голос Эйне прозвучал неожиданно мягко, — лучшие из лучших. Незачем скрывать это.

Гиль издал странный звук, а затем кувыркнулся через голову.

Плечи Эйне обвила крупная серо-коричневая змея. Тихонько зашипела, показывая раздвоенный язык. Эйне оставался совершенно спокоен, а вот у Беаты мурашки побежали по спине.

— Это гадюка?

— Гюрза. Опаснейшая из змей. Сильная, быстрая, способная на молниеносные атаки. Прыгает на длину своего тела и скорость реакции у нее намного превышает человеческую.

— Ядовитая?

— Конечно.

— Но почему именно змея?

Гиль вновь зашипел и обвил шею Эйне. Тот приподнял подбородок, нимало не беспокоясь об этом.

— Потому что Гиль любит быть самым сильным и грозным. И у него отлично получается.

Гиль соскользнул на землю и обернулся кецалем.

— Вот именно! Я ведь хорош, госпожа?

— Хорош. Ты сам выбирал эти облики, или их дало тебе колдовство Калунны?

— Обычно кецали могут выбрать кем стать, но за меня выбор сделала моя мать. Она была жрицей Калунны, и я служил ей много лет, вплоть до нашей ссоры, — пояснил Гиль, — она умела видеть будущее и знала, что для меня будет лучше. Мне не нравится форма змеи, но она была мне необходима.

В Беате разгорелось любопытство.

— Твоя мать была кецалем?

— Да.

— Среди вас тоже бывают ведьмы?

— Конечно, госпожа.

— И каждый кецаль способен принять три облика?

Гиль фыркнул.

— Нет. Только лучший.

— Это зависит от таланта и стараний, — пояснил Эйне, — и от амбиций. Многим хватает одной формы: для охоты или службы в городах. Но те, кто хотят подняться выше и занять свое место возле жриц Калунны, стремятся к большему.

— А какие у тебя обличья?

— Коршун, рысь и дельфин. Я выбирал их сам. Первая форма — самая важная и связана с воплощением заветных желаний. Я мечтал летать и быть свободным, вот и стал птицей. Потом выбрал форму, полезную для охоты в лесах. Наконец, я отлично плаваю, а владения моего клана располагались на побережье, и я захотел покорить водную стихию.

— Я бы на твоем месте сделала тоже самое, — заметила Беата, — не бояться падения с высоты и утопления, должно быть, очень приятно.

— Да, госпожа.

Гиль снова фыркнул.

— Только он не дельфин. Дельфины мелкие и серые, а Эйне превращается в огромную черно-белую штуку, больше похожую на кита.

Тот несколько смутился.

— Это тоже дельфины.

— Госпожа называла их по-другому. Как же там было? Ка… ко…

— Косатка? — догадалась Беата.

— Ага, косатка! Ты любила кататься у него на спине, ухватившись за плавник. Он и меня катал, но я не люблю воду. И все время казалось, что он может случайно проглотить меня одним движением пасти.

Беата взглянула на Эйне немного внимательнее. Она знала, что косатки питаются в основном рыбой, но репутацию умных и опасных хищников заслужили не просто так. Он мог превратиться в любое морское животное, но стал китом-убийцей. Интересно, почему? И была ли связь между характером и формами, принимаемыми кецалями?

Но тут ее мысль пошла дальше:

— А почему вы можете превращаться в разных существ, а люди-охотники только в призрачных псов?

— Потому что мы лучше них. Во всем, — ни капли не смущаясь ответил Гиль.

— Высокомерно.

— Зато правда. Верно, Эйне?

Тот помолчал.

— В кецалях изначально было много магии. В наших легендах полно историй об этом: о тайных тропах, которыми могли пройти только мы, о приручении диких животных, дарении удачи и девах, уходящих с нами в леса. Это было еще до того, как мы поклялись служить Калунне, приплыв на ее земли.

— А почему вы уплыли? И откуда?

— Мы с Гилем родились уже здесь, — покачал головой Эйне, — старейшины говорили, что нас изгнал людской страх, обернувшийся ненавистью. Наши ведьмы привели нас туда, где кецалей приняли.

— Те неудачники просто обиделись, что все красивые девушки предпочли кецалей, — серьезно заявил Гиль, — в землях Калунны таких убогих тоже хватало. Человеческие мужчины нас терпеть не могут.

Беата усмехнулась.

— С таким-то отношением, неудивительно. Гиль, а что именно твоя мать тебе предсказала? Какой смысл в превращении в ядовитую змею, если тебе самому они не нравятся?

Ее прервал возмущенный вопль Пуховки. Белый фамильяр вскочил ей на колени и принялся жаловаться. Беата вздрогнула и огляделась. В углу комнаты Пламя с аппетитом поедала мышь-полевку, хрустя костями. Мгла облизнулась и тихонько мяукнула. Пуховка заорала еще громче и с явным отвращением. Беата бросила взгляд на часы и досадливо вздохнула.

— Мне пора кормить фамильяров. И заканчивать сеанс.

— Уже? Госпожа, не бросай нас! Мы так по тебе скучали! — Гиль вскинулся. — Когда ты позовешь нас снова?

— У госпожи важные дела, — строго заметил Эйне, — как будет время, так и позовет. В следующий раз расскажешь ей, как попал во дворец и стал ее охотником. И о пророчестве твоей матери.

— Раскомандовался, — проворчал Гиль, — про себя лучше расскажи, беглый преступник. Если бы я тебя тогда поймал, я бы разбогател и стал самым известным охотником в империи.

— Не поймал бы. Ты слишком непослушный для этого, — неожиданно усмехнулся Эйне.

Гиль фыркнул.

— Наоборот. Я слушал того, кому надо было заткнуть рот и как следует отдубасить. Отравитель ты, Эйне. Заклинатель змей. Всю жизнь мне поломал и должен ответить за это.

— И когда тебе надоест эта шутка? Мы уже умерли, а ты до сих пор мне это припоминаешь. Хотя я тебя и пальцем не тронул тогда.

— Но все равно отравил. А пальцами не трогал правильно: они все остались при тебе. И не сломанными.

— Что? О чем вы говорите? — Беате стало любопытно.

Кецали переглянулись и приняли невинный вид. Это явно была какая-то личная история.

— Мы расскажем, если госпожа пожелает послушать, — лукаво пообещал Эйне, — о том, как опасно быть талантливым кецалем, охоте на косатку, рысь и коршуна, и торжестве справедливости. А еще о сбывшемся пророчестве, лучшем охотнике и одной его неудаче, змее, задушившей мангуста и тем выдавшей свое настоящее имя. Но я не обещаю, что моя история будет интереснее истории Гиля. Мы будем ждать тебя, госпожа. Столько сколько потребуется.

— Но лучше приходи поскорее, — Гиль обаятельно улыбнулся ей, — не оставляй нас тосковать в одиночестве.

— Увидимся, — попрощалась Беата и, с трудом подавив любопытство, свернула спиритический сеанс.

И лишь направившись к мискам своих фамильяров, вспомнила, что он должен был стать первым и последним.