Буря в Кловерфилде

Глава 18

Валери сияла как отполированная монетка.

— Беата, мы поймали ведьму-вредительницу из ковена Тринадцати! Идем, покажу! Эва молодчина, ее идея все-таки сработала!

— Какая?

— Она сделала кучу сигнальных амулетов из шерсти Полли, развесила и закопала их по всей деревне. Эта тупица из ковена использовала лишь одно заклинание: призыв беса, а дальше уже он нам пакостил, — объясняла Валери, пока они шли к ее дому, — и раз в неделю стабильно объявлялась в деревне. Правда, старалась выбрать время, когда тебя нет. Это тоже Эва заметила, кстати. Мы прочесывали Хисшир с помощью Льдинки, Полли и Друга — белые фамильяры хорошо чуют демонов, а бесы те же слабые демоны. Оказалось, та ведьма использовала несколько мест для призыва. Я предлагала там покараулить, но Эва сказала, что если ведьму спугнуть, то она там больше не объявится, как перестала появляться на вокзале, добираясь в Хисшир через морландский лес. Нужно было устроить засаду, чтобы ее не спугнуть. Эва изучила твой учебник по демонологии и нашла там способ перехвата чужого беса. Его мы и использовали, велев бесу притащить ведьму к нам за волосы. И он притащил! Ты бы слышала, как она орала! Мы ее заколдовали и запихали в кладовку вместе с ее кошкой. Дана, Эва и Лили ее сторожат.

— Молодцы, девочки.

— А то! Но ты лучше Эву похвали, львиную долю работы она выполнила, — призналась Валери, — ковен Тринадцати ее сильно обидел тем фокусом с Александром. Она же в него влюблена была, а он теперь ее избегает всеми силами. Так что она мстит как настоящая ведьма.

Беата вошла в дом и подошла к кладовке. Возле нее толпились ее ученицы и их фамильяры.

— Наставница, ваше задание выполнено, — гордо сообщила Эва, — вражеская ведьма обезврежена. Мы наложили защитные руны на стены, пол и потолок кладовки. Ей оттуда не вырваться. А если попытается, мы ее оглушим.

— Блестящая работа. Ты очень постаралась, Эва, и проявила незаурядные способности как к магии, так и к созданию ловушек, — одобрительно заметила Беата, — ты не зря призвала Полли: твой фамильяр тебе отлично служит. Дана, Лили, вы тоже умницы.

Ученицы заулыбались.

— А что мы с ней теперь будем делать? — спросила Лили. — А то мне ее как-то немного жалко стало. Она очень напугалась. Хоть и плохая ведьма.

— Врагов жалеть нельзя, — зло сказала Эва, — они нас не жалели!

Дана кивнула.

— Если ее отпустить, она будет мстить. Наставница, что с ней делать?

— Допрашивать. А там посмотрим. Готовьтесь, я открываю кладовку, — велела Беата.

Девочки подобрались, а их фамильяры замерли, готовые атаковать.

Беата открыла дверь.

В темной тесной кладовке плакала полная немолодая женщина лет шестидесяти. Ее волосы были в полнейшем беспорядке, одежда собрала всю грязь хисширских улиц, а стекла квадратных очков треснули. К груди она прижимала белую персидскую кошку, изо всех сил пытающуюся успокоить хозяйку. Но при виде других ведьм и их фамильяров кошечка испуганно прижала уши, распушила шерсть и прильнула к ведьме. Они обе с ужасом уставились на Беату.

Повисла тишина.

Беата недоверчиво разглядывала пленницу. Как в ее возрасте та не сумела одолеть или обмануть нескольких учениц или изгнать схватившего ее беса? И почему до сих пор не выбралась из кладовки? Столь зрелой, опытной ведьме это не должно было составить никакого труда. Беата с ходу прикинула три-четыре варианта побега. Пленница не использовала ни одного. И почему она творила только призыв беса из всех вредоносных заклинаний?

Персидская кошка тихонько мяукнула, и ведьма нервно погладила ее по голове. И тут до Беаты дошло. В культе Калунны она совершенно забыла, что обычные ведьмы призывали одного фамильяра, по которому можно было определить род деятельности его хозяйки. Ведьмы с рыжими фамильярами связывали свою жизнь с опасностями и были весьма боевитыми особами. С черными — либо зарабатывали спиритическими сеансами, либо увлекались темной магией, либо были склонны к экспериментам, как Голди. Белые же кошки подходили не только целительницам или мастерицам оберегов и защитных чар, наподобие Эвы. Их призывали все ведьмы, которые хотели быть просто ведьмами: торговать зельями, оказывать простенькие колдовские услуги и не стремиться к большему. И если среди обывателей ходили суеверия о добрых ведьмах с белыми кошками, то среди самих ведьм все знали, что белый фамильяр в большинстве случаев означает неамбициозность и посредственность его хозяйки.

Вот почему она не сбежала. Либо не знала подходящих чар, либо не смогла взломать защиту более талантливых Эвы, Даны и Лили. И действительно была перепугана донельзя, попав в руки рассерженных противниц. С ней могли сделать что угодно, и она не смогла бы ничему толком сопротивляться. Ведь ее уже протащили по всей деревне за волосы, обругали и заперли в тесной кладовке. Ей было больно, унизительно и страшно. И совершенно непонятно, что произойдет дальше.

— Что, допрыгалась? — грозно спросила Валери. — Беата пришла, она теперь с тобой разберется! Трижды пожалеешь, что связалась с культом Калунны!

Пленница сжалась.

— Мне нужно в туалет. Пожалуйста, — с трудом выдавила она.

— Какой тебе еще туалет? Нечего из себя изображать жертву, гадина! — рявкнула Валери, впрочем, не слишком уверенно. — Обойдешься!

— Но мне очень нужно! Пожалуйста. Я не могу больше терпеть.

Беата испытала острое чувство жалости.

— Как вас зовут?

— Матильда.

— Девочки, отведите госпожу Матильду в уборную. Ей надо привести себя в порядок.

— А если она сбежит? — возмутилась Эва.

— Не сбежит. Лили, забери у нее кошку.

— Нет! Прошу вас, не трогайте Душечку! — вновь заплакала Матильда. — Она же ни в чем не виновата! Пожалуйста, не надо!

Беате стало почти физически больно от стыда и неловкости.

— Никто ее не обидит. Душечка — гарант вашего возвращения. Уверена, она хочет пить и, возможно, проголодалась. Лили, позаботься о ней.

Та подошла и протянула руки.

— Не волнуйтесь, у нас есть кошачьи лакомства для нее.

Несчастная Матильда отдала ей свою кошку.

— Душечка, лапочка моя, потерпи, мама скоро придет.

Та вначале принялась испуганно рваться к ней, но когда Лили начала ее гладить, внезапно остановилась.

— Не бойся, Душечка. Пойдем, я тебя познакомлю с нашими фамильярами. Они добрые, и ты им понравишься, — ласково заворковала Лили, и белая кошка окончательно успокоилась.

Эва нахмурилась и что-то зашептала Валери на ухо. Та хмуро кивнула.

— Матильда, иди за мной, — велела она, — Дымка, Льдинка, ко мне!

Та подчинилась, и они ушли.

— Что ты сказала Валери? — спросила Беата.

— Чтобы она запустила своих фамильяров в туалет. Если эта ведьма попытается сбежать, они ее остановят.

— Она не бросит свою кошку.

— Даже если ей будет угрожать смерть? Думаю, бросит.

— Я бы не бросила, — не согласилась Дана.

— Так то ты. А это — трусливая и мерзкая ведьма из ковена Тринадцати, — фыркнула Эва, — от них можно ожидать любой подлости.

Беата покосилась на нее, но ничего не сказала. Эва явно озлобилась, но пока что все ее действия были разумными.

— Дана, иди в гостиную и накрой на стол: мне нужны чай, печенье, бутерброды и красивые чашки на две персоны, — велела она, — Эва, беги ко мне домой и достань из шкафчика в кладовке зелье правды. Оно подписано, было где-то справа. И позови мне Пуховку.

Глаза Эвы довольно сверкнули.

— Да, наставница. Теперь она все нам расскажет.

— И для этого нам вовсе необязательно ее обижать. Будьте вежливы с Матильдой. С нее хватило унижений.

К приходу той все было уже готово: стол накрыт, Беата разливала чай, а Лили играла с Душечкой. Та доверчиво ловила бантик, привязанный к нитке, позволяла себя гладить и маленькими кусочками откусывала кошачье лакомство из рук Лили.

Матильда остолбенела.

— Душечка? Милая, ты чего?

Та мяукнула и свободно подбежала к хозяйке.

— Меня все звери любят, — объяснила Лили, — наверное, потому что и я их люблю. Они меня не боятся и не обижают.

— А, так у вас природный талант к магии земли и жизни? Должно быть, и в призыве волшебных существ хороши? — спросила Матильда.

— Конечно.

— Лили, не говори с ней, — резко потребовала Эва, — она — наш враг, и каждое твое слово обернет против тебя.

— Я же просто спросила, — пробормотала Матильда, беря на руки Душечку, — из любопытства.

— Все мои ученицы очень талантливы, каждая в своей области, — улыбнулась Беата. — Прошу, садитесь. Давайте выпьем чаю и поговорим как цивилизованные люди. Кстати, это моя Пуховка. Я призвала ее, чтобы рядом со мной всегда был белый пушистый островок спокойствия, и ни разу не пожалела об этом.

Она погладила фамильяра, устроившегося у нее на коленях. Матильда, увидев это, ожидаемо оттаяла.

— Я призывала Душечку с той же целью. Она самая ласковая кошка на свете. Но я очень удивлена. Я думала, у вас будет рыжая кошка. Хотя, это многое объясняет. Ваша Пуховка — защитный фамильяр, так? Поэтому вас и порчи не доставали, и ранить не удавалось.

— Нет, Пуховка просто мой компаньон. Защитные обереги мне делала Эва, — спокойно ответила Беата, — она в этом очень хороша.

Дана озадаченно взглянула на нее.

— Наставница, зачем вы ей это рассказываете?

— Чтобы признать заслуги Эвы. Весь наш культ пользуется плодами ее труда. И никто еще не получил порчу благодаря ей.

— Мне очень приятно, но… вы же сами говорили не выдавать лишнего, чтобы иметь преимущество над другими ведьмами, — несколько смущенно заметила Эва.

Матильда вздохнула.

— Ваша наставница говорит это, чтобы меня запугать. Если в культе Калунны даже ученица способна блокировать порчи взрослых ведьм, значит, остальные ведьмы еще сильнее. Но мне это уже известно. Не думайте, что я устраивала беспорядки в Хисшире по своей воле. Мне это приказали.

— Мавис? Или Кхира?

— Другие ведьмы.

Матильда замолчала.

Беата отпила глоток чая.

— Не волнуйтесь, я это прекрасно понимаю. Мои ученицы несколько увлеклись, но я не считаю вас врагом.

— Правда?

— Конечно. Вы — всего лишь исполнительница. Чем вы занимаетесь в ковене Тринадцати?

— Варю зелья и продаю их, — Матильда отвела взгляд и поспешно взяла чашку чая, — еще выполняю некоторые простые задания.

— Должно быть, вы хорошо справляетесь, — мягко заметила Беата, — я слышала, попасть в ковен Тринадцати очень трудно.

— Да, конечно. Туда же зовут только лучших.

— Вы давно состоите в нем?

— Двадцать лет.

— Ничего себе! Полагаю, вы сделали отличную карьеру.

Губы Матильды дрогнули, а лицо исказилось. Она торопливо отпила чай и зажевала печеньем.

— Д-д-да, конечно.

— Полли, что ты там делаешь? А ну быстро иди сюда! — неожиданно сердито приказала Эва.

Матильда подскочила и сделала шаг к ней. Заговорила виноватым, оправдывающимся тоном:

— Я ничего не делала, просто пила чай!

— А? Вы-то тут причем? Полли, фу! Что ты там ешь? — Эва подхватила своего фамильяра и попыталась разжать ей зубы. Та поспешно проглотила найденное.

— Это просто остаток кошачьей вкусняшки, его Душечка не доела, а Полли заинтересовалась им, — объяснила Лили.

— А, ясно.

Беата приподняла брови.

— Так вас зовут Полли, а не Матильда? Зачем же вы мне солгали?

Та вернулась в кресло.

— Мое имя — Матильда Поллок. Но в ковене Тринадцати меня иначе, чем Полли, никто не зовет.

— Так это ласковое прозвище?

Матильда покачала головой.

— Не ласковое. Презрительное. Когда я только попала туда, ко мне обращались уважительно: госпожа Поллок. Так меня звали и в ковене ведьм в Туре. Потом начали панибратски звать Матильдой, даже те ведьмы, что годились мне в дочери. Я поправляла их, но они лишь смеялись надо мной. А теперь я — Полли принеси-подай. На меня валят всю грязную и скучную работу. Вот и сюда никто не хотел ехать, хотя Мавис велела навести здесь шороху. Но она не назначила исполнительницу, и остальные надавили на меня, отправив сюда. Я же совсем ничего не сделала на празднике Калунны: боялась вылезти из-под невидимости, а пес вашей ученицы постоянно рычал на меня. Вот и поехала глупая Полли в лапы к врагу. Остальные же не дуры, чтобы так рисковать, — тускло закончила она.

Похоже зелье правды уже начало действовать. Матильда Поллок становилась словоохотливой.

— Это ужасно, — посочувствовала Беата, — у этих девиц нет ни манер, ни воспитания. Могли бы проявить немного уважения к ведьме, намного более опытной, чем они сами.

— Вы… правда так думаете?

— Разумеется. К слову, ковен в Туре мне немного знаком. Это собрание очень умных и уважаемых ведьм. Моя подруга училась в нем. Вы должны ее знать: ее зовут Голди Кинкейд. Она родилась в этой деревне, и мы с ней дружим. То есть, дружили, конечно же.

— Почему в прошедшем времени? — фыркнула Валери. — Поссорились, что ли?

Матильда вздрогнула.

— Потому что Голди погибла двадцать с лишним лет назад, юная леди. Она была самой выдающейся моей ученицей. Гением. Неудивительно, что у нее такие подруги. Ох, Голди! Золотой человек. Наверное, все случившееся — мое наказание, за то, что я ей сделала.

— А что вы сделали? Голди всегда отзывалась о вас с большим уважением. Вы ведь помогли ей раскрыть ее таланты.

Матильда вдруг заплакала.

— Помогла! Но как же я ей завидовала! Вы не представляете, каково это: быть посредственностью рядом с юными талантами! По молодости многие бездумно призывают белых фамильяров, полагая, что будут вечно варить зелья или находить потерянные предметы! И я так думала! Я никогда ничего не создавала и не придумывала сама, только повторяла за другими! В Туре я воспитывала и обучала юных ведьмочек стандартным заклинаниям, травам, зельям, призыву фамильяров и общему образованию: математике, языку, литературе, географии, жизни в обществе. Всему понемножку, чтобы не были совсем уж безграмотными. Я всегда знала много, но ничего уникального в моих знаниях не было. Однако там меня любили и уважали. Называли госпожа Поллок. И зачем только я покинула мой ковен?

— И зачем же?

Матильда рвано вздохнула, и слова из ее уст полились неудержимым потоком:

— Затем, что не могла больше выносить собственной посредственности. Мне исполнилось сорок, у меня были деньги и уважение других ведьм, но… по сути, мы все были лишь преподавательницами. В тридцать лет мне этого хватало. Но к сорока годам я так устала быть никем! Особенно на фоне редких звездочек с врожденными талантами, которых мне довелось обучать. Я всегда замечала и помогала им огранить их способности. Поверьте, я не выделяла их и находила подход даже к самым слабым и ленивым ученицам. Но Голди… я лишь слегка подтолкнула ее, а она помчалась со скоростью ветра. Мне нравилась ее любознательность: она глубже всех зарывалась в теорию, пробовала разные подходы, даже если первый успешно работал, и постоянно советовалась со мной. Я любила ее. А потом… в пятнадцать лет она улучшила все стандартные чары, которым я обучала моих учениц на протяжении многих лет. И подарила мне свой учебник, благодаря за поддержку, — Матильда рвано вздохнула, — а я разрывалась между гордостью за ее успех и ощущением полной никчемности. Мне даже в голову не приходило попытаться что-то делать с материалами, которые я столько лет преподавала. А Голди считала, что невозможного не существует. Она как-то призналась, что хочет научиться разделять колдовской дар на две половины, чтобы ведьмы могли делиться им с близкими не ведьмами: сестрами, подругами, матерями. Я убеждала ее, что это безумие: ни одна ведьма не согласиться ослабить себя, чтобы женщина, лишенная дара, смогла колдовать. А она твердо сказала, что сделает это. Потому что так будет справедливо. И только так можно будет исправить чью-то ужасную ошибку. Ведьмой можно будет стать, а не только родиться, и Голди поклялась изобрести способ для этого.

Лицо Валери вытянулось. Она сцепила пальцы в замок и завесилась черными волосами. Беата знала, о чем они обе сейчас думают: Голди, укравшая дар Валери под манипуляциями хисширского демона, пыталась исправить дурные последствия своего воровства. Она, от рождения бездарная, не готова была лишиться колдовства полностью, но собиралась ослабить себя, чтобы Валери вновь стала ведьмой.

— Голди всегда была такой, — тихо сказала Беата, — хитрой, умной, местами беспринципной, но способной на удивительные поступки. И очень талантливой.

— Да. Рядом с ней я чувствовала себя ужасным человеком: мало того, что завидую успеху ученицы, так еще и объективно хуже нее, пятнадцатилетней. Она жила взахлеб, мчалась с огромной скоростью, будто знала, что ее жизнь будет очень короткой, — тяжело вздохнула Матильда. — В девятнадцать лет она пришла ко мне с просьбой о помощи: Голди занялась разработкой голдикеров, амулетов от морской болезни. Но ей нужны были ресурсы и условия для опытов: ей не хватало денег и негде было колдовать после окончания обучения в ковене. Она пообещала дать десять процентов от будущих продаж, если сейчас я помогу ей. Деньги мне были не особо нужны, но я поняла, что это — мой шанс блеснуть, хоть раз в жизни. Я дала Голди помещение под лабораторию, позволила жить в моем доме и закупала все необходимые материалы. И попросила, чтобы она взяла меня в соавторы будущего изобретения. Мне просто нужно было, чтобы люди, услышав мое имя, говорили: «Матильда Поллок? А, так это ваши амулеты! Блестящая работа!». Мне хватило бы этого, чтобы уважать себя и получить уважение от других.

Беата нахмурилась.

— Секундочку. Я полагала, что вы их и создали, а Голди была вашей ассистенткой. Все ведь так думают. Вы увековечили ее память в названии, но если бы не это, никто бы и не помнил о ней. А вы говорите, что голдикеры полностью создала сама Голди? Вы же выступили простым спонсором, а не соавтором, если не трудились над ними.

— Эй, да она просто сперла у Голди ее изобретение! — возмутилась Валери. — Чертова воровка!

— Пфф, кто бы сомневался, — презрительно сказала Эва.

— Но как же вы так? Это же очень плохой поступок, — огорченно заметила Лили.

Дана ничего не сказала, но ее взгляд был полон осуждения.

Матильда залилась краской. А потом спрятала лицо в ладонях.

— Господи, столько лет прошло, и вот оно наконец всплыло! Зачем я вам это рассказала? Но поверьте, я ни за что бы так не поступила, если бы Голди согласилась! А она отказала. Сказала, что формулировка будет такая: амулеты созданы Голди Кинкейд при поддержке Матильды Поллок. Иначе никто не поверит, что девятнадцатилетняя ведьма — автор изобретения, все сочтут автором меня, а ее задвинут. Я пыталась ее переубедить, но все было тщетно. А потом случилась беда: хозяйственное помещение, которое я отдала под ее лабораторию, взорвалось. Бедняжка Голди что-то не то сделала и погибла.

— Ее хисширский демон убил, а не ее глупость, — зло сказала Валери, — Голди никогда бы не допустила такой серьезной ошибки.

— Не вам судить, вас тогда и на свете-то не было, — сердито возразила Матильда, — и какой еще демон? Это был несчастный случай! Я наткнулась на ее останки, и мне потом годами снились кошмары! Такое горе, такая талантливая девочка погибла во цвете лет! Но она за свои два десятка успела сделать больше, чем я — за четыре. И я не могла об этом не думать.

Матильда обняла Душечку, и та ласково замурчала, утешая ее.

— А потом меня отыскали инвесторы, с которыми Голди успела договориться, и спросили заключу ли я с ними договор на тех же условиях, что и с ней. Она выбила себе потрясающие условия! Но я же не знала, как создавать амулеты от морской болезни! Уже собиралась отказаться, а потом кое-что вспомнила: Голди жила в моем загородном доме, пока работала над ними. Я обыскала ее вещи и нашла книгу заклинаний, в которой все было подробно расписано. С такой инструкцией я смогла сделать их. И получила все: деньги, известность и уважение других ведьм. Обо мне стали говорить, как об умной, скрытной ведьме, которая просто держала свои тайны при себе. Тем более, что в книге заклинаний Голди обнаружился десяток совершенно новых чар, и я присвоила себе их авторство.

— Значит, ты все-таки воровка, — хмуро заметила Валери, — обокрала талантливую ученицу.

— Но Голди уже было все равно! А меня это сделало счастливой и уважаемой ведьмой! Я поделилась деньгами с ее родителями, увековечила ее имя, что еще я могла для нее сделать?! — воскликнула Матильда.

— Раскрыть правду, а не присваивать себе чужое! — огрызнулась Валери. — Голди переживала, что ее книгу и новые заклинания сопрут, так и вышло!

— Да что вы несете, юная леди? Вы не могли ее знать, она умерла до вашего рождения! — рассердилась Матильда. — Я уверена, она бы простила меня! Голди была доброй девочкой!

Валери нехорошо сощурилась.

— А я с ней общалась через спиритические сеансы. Хочешь, вызовем Голди сейчас, ты расскажешь, как обокрала ее, и послушаем, как она отреагирует?

Матильда пошла красными пятнами.

— Нет, ни за что! Я умру от стыда! И я больше ни слова вам не скажу!

— Вэл, хватит! Помолчи, — велела Беата и заговорила очень мягко: — Успокойтесь, госпожа Поллок. Моим ученицам, конечно, неприятно было это слышать: они юны и талантливы и ставят себя на место Голди. Но я понимаю: вы просто не справились с искушением изменить свою жизнь. У вашего дурного поступка были хорошие последствия: люди теперь пользуются амулетами Голди и не страдают от морской болезни. Кому было бы лучше, если бы книгу заклинаний Голди похоронили вместе с ней?

— Голди, — буркнула Валери, но под выразительным взглядом Беаты замолчала.

— Вы очень добры, госпожа Хоффман, — расчувствовалась Матильда, — сразу видно взрослую женщину, а не порывистую девчонку. Я расскажу, что было дальше. Несколько лет я и правда была счастлива, получив все, о чем мечтала. Надо было на этом остановиться, но я не смогла. Я обнародовала по паре заклинаний Голди в год и создала себе репутацию талантливой ведьмы. И меня пригласили присоединиться к ковену Тринадцати. Это было невероятно! Обычно туда не пробиться, а меня позвала сама госпожа Мавис! И я решила, что достойна большего. Но за пять лет там из меня просто вытянули и выманили все ценное. А когда это произошло, оказалось, я не справляюсь с вечным соперничеством с другими ведьмами, и меня стали травить и высмеивать. Я пыталась доказать, что я не хуже, но куда там! Старая Полли стала предметом насмешек. Теперь даже новенькие за какую-то неделю узнают, что я — никто, и начинают презирать за это.

Беата покачала головой. Матильда Поллок, похоже, была довольно бесхитростной женщиной. Мавис использовала ее и разрешила травить. Выходит, даже к ведьмам ковена у нее было отношение, как к добыче? Это объясняло ненависть Лавены к ней.

— Почему же вы не ушли и не вернулись в Тур, где вас по-настоящему уважали?

— Если бы я вернулась, меня бы спрашивали о службе там и тайных знаниях, которыми я овладела в обществе трех древних ведьм, — Матильда тяжело вздохнула, — и как бы я призналась, что долгие годы прислуживала бесплатно, терпя насмешки и унижения? Нет, я должна была уйти, унеся с собой то, что показало бы окружающим мой успех. Я хотела хоть раз выпить из кубка божественной Эйв и омолодиться. Но сколько бы я не пыталась, я не могла заслужить эту честь и потратила двадцать лет впустую.

— Кубок Эйв? Что это за вещь? — спросила Беата.

Матильда побледнела.

— Я не должна была вам говорить! Кхира убьет меня за раскрытие главной тайны нашего ковена!

— Не волнуйтесь, Кхира об этом никогда не узнает. Я вас не выдам. Еще чаю?

— Да, пожалуйста.

— Так что же, любая ведьма может вернуть молодость с помощью этого кубка? — спросила Беата, подавая ей чай. — Лили, у нас закончилось печенье, принеси еще. Вам оно понравилось, госпожа Поллок?

— Ох, простите, я все съела, но оно такое вкусное!

— Я его сама пекла, — улыбнулась Лили, — угощайтесь. А это вкусняшка для Душечки, а то ей явно тоже чего-то хочется.

— Юная леди, вы так добры к нам, — Матильда едва не прослезилась, — со мной уже давно никто так уважительно не разговаривал и не проявлял внимание и заботу. Мы с Душечкой совсем одни остались на этом свете. Если бы не она, я бы сломалась.

— Хорошо, что у вас есть фамильяр, — посочувствовала Лили, — с животными людям намного лучше, чем без них.

— Согласна. А кубок божественной Эйв принадлежит ковену Тринадцати с незапамятных времен. Мавис, Кхира и Лавена пьют из него и сохраняют вечную молодость. Вернее, так они говорят нам.

— Но вы в это не верите?

— Я верю в способности кубка, но… понимаете, испить из него дозволяется только главам нашего ковена и одной-единственной избранной ведьме, раз в десять лет. За это мы должны доказывать, что мы лучше других, колдовать для ковена, терпеть и проявлять абсолютное послушание. Общество талантливых ведьм превратилось в настоящий серпентарий из-за этого: все друг другу гадят, оскорбляют, разбиваются на враждующие группки и усиленно облизывают Мавис, Кхиру и Лавену. У меня плохо с лестью, и я не в фаворе. Но вот что я заметила: избранные счастливицы никогда не бывали старше тридцати пяти лет. Я узнала их имена и биографии, чтобы понять, как они этого добились. Ни одной не удалось повторить свой успех: обычно они до самой смерти служили в ковене Тринадцати, и редко кто уходил. Кубок видели лишь те, кто из него пили, остальным его не показывают. Но это всегда торжественная церемония: победившая ведьма проходит вместе с Мавис, Кхирой и Лавеной мимо остальных в церемониальный зал, а мы ждем, когда она выйдет. Все возвращаются настоящими красавицами с сияющей гладкой кожей, но за месяц эффект сходит на нет, будто их просто напоили стандартным зельем красоты, которое просто напитывает кожу и волосы влагой. Вы же знаете такое?

— Конечно, знаю. Это экстренная мера для разовых мероприятий, на которых ведьма хочет выглядеть красавицей, — вспомнила Беата, — но пользоваться им постоянно не выйдет, эффект слабеет от частого применения.

— Вот именно. И почему всегда омолаживали тех, кто и так молод? За двести лет не нашлось ни одной талантливой зрелой ведьмы? Причем, омоложение всегда было небольшим, лет на пять от силы, — голос Матильды окреп. Она говорила о том, что давно уже ее волновало и в чем она была почти уверена. — Можно ли увидеть разницу между тридцатью и тридцатью пятью годами? Вот между пятьюдесятью и сорока пятью можно, но ни одна ведьма такого возраста не омолодилась. Все служат ради кубка. Но что если кубок лишь крючок для нас? Это было бы ужасно обидно, но тогда бы я смогла покинуть ковен Тринадцати. Однако все ведьмы, с которыми я пыталась поговорить об этом, поднимали меня на смех, а потом жестоко травили. Особенно усердствовали те, кто пил из него. По их мнению, я просто завидовала и посягала на их статус.

Беата почувствовала гнев напополам с лихорадочным возбуждением. В ее голове начала складываться картина того, что ей нужно сделать. Не хватало лишь одного небольшого куска.

— Моя богиня, если Эйв давно нет, то может ли работать ее кубок?

— Если она развоплотилась, то нет, конечно. Это при условии, что кубок — не выдумка. Сами Мавис, Кхира и Лавена явно омолаживаются по-другому.

— Кхира верит в Эйв: она творила ритуал в одиночестве в их священной роще. Я думаю, кубок есть, просто перестал работать после исчезновения их богини. А ты сможешь наполнить его?

— Если кубок — артефакт, которому для работы не хватает лишь божественного начала, то легко. Но если Эйв таким образом просто дарила последовательницам годы жизни, то он для тебя будет бесполезен. За такую награду придется постараться. И никакой кубок нам для этого не нужен.

— Чтобы понять, тебе нужен сам кубок?

— Да. Но тащить его ко мне необязательно: если дело произойдет на моих землях, то я определю это через тебя. Просто возьми его в руки.

— Спасибо, моя богиня. Я поняла, как повергнуть ковен Тринадцати. Скоро Кловерфилд будет твоим.

— Он уже мой. Ближайшие маленькие города, горы, реки и земли — тоже. Колесо помчалось с горы, и его не остановить. Ты хорошо потрудилась, распространяя веру в меня. Теперь я стану намного сильнее. Пожалуй, ты заслужила награду: отбери у ковена Тринадцати этот кубок, и если он — настоящий, то я наполню его, и пей сколько хочешь. Будешь вечно юна и прекрасна.

В душе Беаты вспыхнула дикая жажда заполучить его. Она снова станет красавицей! И никогда не постареет! Нужно только избавиться от Мавис и Кхиры, а с Лавеной они будут пользоваться кубком по очереди! Отнять кубок и…

Но тут она взглянула на Матильду Поллок, которая зажевывала печеньем свои печали, в очередной раз опустошив тарелку. Эта женщина двадцать лет потратила на то, чтобы испить из кубка и омолодиться. Терпела издевательства и унижения, но не уходила, вцепившись в иллюзорный шанс вернуть молодость. Все ведьмы ковена Тринадцати попали в ту же ловушку. Мавис раскинула сети и жрала их, как мух, играя на желании сохранить вечную молодость. Нет, кубок не может работать: иначе ей не было бы нужды похищать юных девушек и высасывать их жизненную силу. Кубок Эйв — обман. Морковка перед носом у осла, заставляющая его двигаться. Как бы ни хотелось верить в обратное.

Но на этом тоже можно было сыграть.

— Госпожа Поллок, спасибо, что вы все это мне рассказали. И раз вы поняли, что в ковене Тринадцати вас обманывают и используют, то пора двигаться дальше. Это место ничего вам не даст. Вступайте в культ Калунны и получите положенное вам уважение и должность наставницы юных ведьм. Мне как раз нужна такая для моих учениц.

— Что? Наставница, вы шутите? — Эва явно не поверила своим ушам. — Чему она нас может научить?!

— Языку, математике, географии и другим наукам, — парировала Беата, — ведьмы не должны быть необразованными, а вы даже школу не окончили. Это мой недосмотр, и теперь я его исправлю.

— Но эта… вы всерьез думаете, что она что-то может?! — Эва была возмущена.

— Госпожа Поллок была отличной преподавательницей и раскрыла таланты Голди. Обучение у нее будет вам полезно.

— А я не против. Люблю учиться, — сообщила Лили, — у нас же куча свободного времени всегда. Займем его и станем умнее. Со всех сторон одни плюсы.

Дана поколебалась.

— А вы знаете биологию? — спросила она Матильду.

— Конечно. Какие разделы вас интересуют? Ботаника? Животный мир?

— Человек. Его анатомия и физиология.

— О, это я знаю! Хотя биологию лучше изучать последовательно, как и любые науки, впрочем.

Эва мучительно закатила глаза, но промолчала.

Валери расхохоталась.

— Учитесь, учитесь, мелкотня! Вам полезно будет! Нельзя же жрицам Калунны быть тупыми как пробки?

— Я рада, что ты это понимаешь, — невозмутимо заметила Беата, — ведь ты будешь учиться с ними.

— Что?! Нет!

— Да. Из ведьмы с ограниченным кругозором достойной жрицы Калунны не выйдет. Ты бросила школу в пятнадцать. Пора наверстывать упущенное.

Валери гневно зарычала. Эва злорадно рассмеялась.

Матильда нервно поправила очки.

— Это очень щедрое предложение, но я не уверена, что мне стоит… нет, подождите! Вы хотите заставить меня шпионить для вас, в ковене Тринадцати, обещая потом взять в культ Калунны? Нет! Вы опоили меня зельем правды, используете, а потом выбросите, как это уже было со мной в ковене Тринадцати! Я — тряпка, но не настолько же дура! Мавис меня убьет!

— Госпожа Поллок, вы знаете, что сейчас творится в Кловерфилде? Вам известно о чуме?

— А? Нет.

— Ковен Тринадцати нанес удар по нам: заразил многих верующих из нашего культа, поклонников Адалинды и других невинных людей. Но это было большой ошибкой. Как только мэр Кловерфилда узнает об этом, он объявит ваш ковен вне закона. У него и так на вас зуб: он заплатил огромные деньги за поиск пропавшей дочери, а вы ничего не сделали для него. Я же теперь располагаю доказательствами, что Эльза Салливан и девять других девушек были похищены Мавис для темных ритуалов. И были убиты. Ей конец, она отправится на электрический стул и потащит вас всех за собой. Это судно тонет, госпожа Поллок. Прыгайте скорее в спасательную шлюпку, пока вас не затянуло под воду.

Матильда закусила губу.

— Мне надо подумать. Это серьезное решение, и я не могу принять его вот так.

Хлопнула дверь, и в гостиную ворвался встревоженный Джеральд.

— Беата, какого черта происходит?! Александр собрал толпу жителей Кловерфилда и ведет их рубить и жечь священную рощу ковена Тринадцати, а потом громить их резиденцию! В городе беспорядки! Горожане обвиняют Лавену в том, что она навела на людей чуму, мстя Адалинде за то, что та затмила ее!

— Что? Лавену? Почему?

— Откуда мне знать? Александр убедил людей, что если они принесут рощу в жертву Калунне, то она пришлет Адалинду, чтобы спасти зараженных! Я пытался его найти, но не смог, однако в городе все только об этом и говорят. Я прыгнул на поезд и помчался сюда, но, учитывая, что это было три часа назад, боюсь рощу они уже сожгли, если их не разогнала полиция. Еще тебя искал Питер Коллинз: просил не пускать Адалинду в Кловерфилд. Там сейчас творится настоящее безумие.

Беата схватилась за голову.

Все пошло не по плану. Откуда горожане узнали, что чуму навела Лавена? Зачем Александр устроил беспорядки? Он же побежал просить Калунну, чтобы…

Калунна.

— Моя богиня, это твоих рук дело?

— Я согласилась отпустить Адалинду только на свои земли. Без моего присмотра ее убьют. Александр спросил, как сделать Кловерфилд ими, а получив ответ, помчался жертвовать мне место силы друидок и убеждать людей отвернуться от ковена Тринадцати. У него потрясающий талант зажигать чужие сердца верой и раздувать пламя гнева.

— Адалинда туда не пойдет.

— Она уже там. Ты забыла: она никогда не бросит тех, кто любит ее и пострадал из-за этой любви. Адалинда любит своих поклонников и не оставит умирать. Я придала ей смелости, но решение спасти их она приняла сама.

— Она же пострадает! Там под шумок будут грабить и убивать!

— Вокруг нее уже собралась толпа почитателей, которая сопровождает ее от одного больного к другому. Они на нее молятся и порвут в клочья любого, кто попробует причинить ей вред.

— А как же Лавена? Зачем ты ее выдала? Она же заразила людей по твоему приказу!

— Не приказу. Ей предложили совершить подлость ради личной выгоды, и она это сделала. Я не выдавала ее, но люди не идиоты: они увидели, кто пострадал, и вспомнили, кто должен был защищать Кловерфилд от чумы. И кто ненавидит Адалинду, постоянно пытаясь ее опорочить. Они сами все поняли, а ковен Тринадцати для них сейчас единое черное пятно. Гадюшник, который они хотят выжечь. Я же говорила, колесо несется с горы, и его не остановить. Даже мне.

Беата резко встала.

— Сейчас будем разбираться с этим. Госпожа Поллок, вам пока лучше не возвращаться в Кловерфилд.

Та побледнела.

— Вы знаете, я уже приняла решение. Я готова вступить в культ Калунны! Прямо сейчас!

— Отлично. Добро пожаловать к нам. Девочки, расскажите о нашей богине, как ей молиться и прочую необходимую информацию. И больше никаких кладовок, ясно? Теперь госпожа Поллок — член нашего культа.

— Да, наставница.

— Джеральд, идем. Нам нужно на вересковые пустоши.

— Беата! Стой, подожди! Ты должна спасти Адалинду! — их нагнал Питер Коллинз, белый и трясущийся. — Лавена обещала ее убить! Она в ярости из-за того, что Ада сорвала ее план и пошла лечить людей сама! Я умолял ее одуматься, но она оттолкнула меня и сказала, что придет к Калунне с головой Адалинды и тем докажет, что она сильнее и лучше! Что полностью ее заменит, а я — дурак, раз не смог убрать жену с ее пути! И теперь стану вдовцом!

Беата выругалась и ускорила шаг.

— Я попрошу Калунну защитить Адалинду! Не иди с нами, Питер, но оставайся в Хисшире!

Джеральд нахмурился.

— Беата, ты понимаешь, что наделала? Зачем ты послала Александра и Адалинду туда? Неужели нельзя было захватить Кловерфилд иначе?

— Я этого не делала, — огрызнулась Беата, с ужасом понимая, что все не так.

Если бы она не попыталась освободить Адалинду, заменив ее Лавеной, все это безумие бы не случилось. А ведь у нее как раз появился способ разобраться с ковеном Тринадцати относительно мирно! И что теперь?

— Алиса матерится как сапожник, проклиная ведьмины интриги, — хмуро заметил Джеральд, — вся полиция пытается остановить беспорядки, устроенные нашим культом. Что-то мне подсказывает, что мэр Кловерфилда призовет тебя к ответу, а Александр может попасть в тюрьму.

— Не попадет. Мы его спрячем и заколдуем, так чтобы никто не узнал. Культ Калунны своих не выдает, — отрезала Беата, — а с мэром я договорюсь.

Если Эльза Салливан еще жива, то это не составит труда. Но если выжила другая жертва, то Беате придется туго. Мэр не простит повторного обмана: Беата поступила с ним так же подло, как ковен Тринадцати. Кловерфилд теперь стал землями вересковой богини, но Джейкоб Салливан вряд ли будет поклоняться ей после такого.

Они добрались до вересковых пустошей, и Беата позвала:

— Моя богиня, прошу, спаси Адалинду! Лавена собирается ее убить! Верни ее в Хисшир!

Несколько секунд ничего не происходило, а потом из воздуха соткалась Калунна с сияющей Адалиндой на руках.

— Они простили меня! Никто больше не зовет меня фальшивкой! Я смогла спасти всех! Никто не погиб! Беата, ты бы видела, как они меня теперь обожают!

Калунна тепло улыбнулась.

— Ты была великолепна, моя золотая. Ты — могущественная ведьма и заслуживаешь своего положения и их безграничной любви.

— Только вот Лавена собирается тебя убить, — вмешалась в эту идиллию Беата. — Моя богиня, спрячь ее! Я постараюсь угомонить Лавену и приму ее в культ просто так. Как-нибудь мы вас помирим, главное, сейчас не допустить кровопролития.

Но Адалинда решительно покачала головой.

— Я разберусь с ней. Наша битва пройдет здесь, на вересковых пустошах. Моя богиня, пожалуйста, призови мне черную кошку, как Беате. Мне она понадобится.

— Как пожелаешь.

— Ада, ты спятила? Тебя убьют!

— За меня не волнуйся. Это я ее убью! Я узнала, в какие командировки ездил Питер: эта гадина приворожила его и пыталась увести! И занять мое место в нашем культе! Черта с два я ей это позволю! Меня никем не заменят! Я — жрица Калунны, и она заплатит за попытку мне навредить!

Беата застонала. Джеральд с уважением взглянул на Адалинду.

— А ты изменилась. Спасла людей и готова драться за любимого мужа. Теперь тебя есть за что уважать.

— Спасибо, — Адалинда кокетливо улыбнулась.

— Так, никто ни с кем не будет драться! Я этого не допущу! — сердито сказала Беата.

— Калунна мне разрешила! Ты не можешь отменить ее решение, она тут главная! — возмутилась Адалинда.

Та кивнула.

— Если такова воля моей жрицы, то она будет драться.

— А если Адалинда заплатит за это жизнью? Моя богиня, мы же хотим ее спасти, а не погубить!

— Я воскрешу ее. И отпущу с Питером. В культе останется лучшая ведьма, а она получит в утешение счастливую жизнь без опасностей. Я не демон, я сдержу слово и приму Лавену, если она победит. Но пусть вначале справится с моей маленькой сердитой птичкой. Я подарила ей отличное заклинание на шабаше. Осталось лишь наблюдать, сообразит ли она вовремя его применить и не позволит ли Лавене себя убить.

— Я отговорю Лавену от боя.

— У тебя сейчас будут другие дела.

— А?

— Беата!

На вересковые пустоши ворвалась задыхающаяся Голди.

— У меня сработал оберег, указывающий, что Александр попал в беду! Он ранен и потерял сознание! Наверное, ведьмы ковена решили мстить! Помоги мне его спасти!

Калунна закрыла глаза, не то медитируя, не то колдуя.

— Не все ведьмы. Кхира. Она принесет его в жертву на пепелище священной рощи через три часа. У вас есть время подготовиться к битве. Час точно найдется.

Голди побледнела.

— Но нам ехать туда эти три часа, и на метлах не выйдет быстрее!

— Выйдет. Не бойся, вы окажетесь там вовремя. Но драться все равно придется.

Голди зажмурилась.

— Попрошу Валери помочь. Она сильная и смелая. Втроем как-нибудь одолеем Кхиру. Беата, ты же поможешь?

— Да.

— Не угадала, — хмыкнула Калунна, — если хочешь спасти жертв Мавис, то тебе нужно брать ковен Тринадцати одновременно с нападением на Кхиру. Иначе Мавис убьет их. Сейчас три самые сильные ведьмы ковена разделены, и вы справитесь с ними, но если упустите момент, то кто-нибудь заплатит за это жизнью. А воскрешаю я не всех.

Голди окаменела. Ее лицо ожесточилось.

— Я поняла, о Калунна. Я убью Кхиру прежде, чем она навредит Александру. И получу свою награду.

— Постарайся.

— Награду? Вы о чем это? — спросила Беата.

— Неважно. Беата, ты возьмешь учениц с собой на штурм ковена или отправишь нам с Валери в подмогу? — спросила Голди.

Глаза у нее лихорадочно блестели.

— Я пойду вместе с Беатой, — предложил Джеральд, — а девочкам лучше остаться в Хисшире.

Беата потерла виски.

— Нет. Ты отправишься с Голди и Валери, спасать Александра. Эва, Дана и Лили пойдут с вами. Кхира очень сильна и призовет множество тварей себе в помощь. А мне нужно будет не драться с Мавис, а незаметно проникнуть в ковен Тринадцати и спасти похищенную девушку. Я уже знаю, как это сделать. Моя богиня, можно тебя попросить?

— Проси.

— Ты ведь отправишь нас туда, как забрала Адалинду?

— Да.

— Теперь Кловерфилд — твои земли. Если все пойдет совсем плохо и Мавис начнет меня убивать, можешь вытащить меня оттуда? Проще ведь спасти меня, чем потом воскрешать, так? Меньше возни, да и обратно трусихой я не стану.

Калунна засмеялась.

— Ты погляди какая хитрая! Ладно. Но Мавис побеждай сама. Не могу же я все делать за тебя? А и еще: пришло время для нового наряда. Наденешь платье, которое я тебе сшила. Помнишь, мы его выбирали?

Беата облизала пересохшие губы.

Белое платье было предупреждением о грозящей ей гибели. Выходит, ее авантюра провалится?

— Платье белое?

— Нет. Лиловое. Ты должна произвести на этих ведьм сильное впечатление.

Беата выдохнула с облегчением и взбодрилась. Она победит! И никакой страшной смерти с последующим воскрешением!

Самое время узнать, что за сети плела паучиха-Мавис двести лет.

И порвать их.