Буря в Кловерфилде

Глава 14

Беата изучала гримуар несколько дней, а потом ее начало тошнить от чудовищной и мерзкой магии, приведенной в нем. Похищение колдовского дара, высасывание жизненных сил, одержимость, разложение заживо, наведенное безумие — это была лишь малая доля описанных ритуалов. Для всего этого нужны были жертвы, и похищенные девушки подходили практически в любом варианте. Но как понять, кто и что с ними сделал? Беата топталась на месте и не понимала, куда двигаться дальше. Видимо, ей придется все-таки принять Лавену в культ Калунны: та выдаст ей других ведьм, и допрашивать придется каждую по отдельности. Но для этого нужно избавиться от Кхиры и Мавис. Обезглавить ковен Тринадцати, подчинить себе рядовых ведьм и разобраться наконец в этом деле.

Она застонала.

Как ей это сделать? Нельзя же просто взять и захватить их в плен? Она — цивилизованная, современная женщина, а не какая-то варварша! И убивать никого не хочет. Про Мавис все говорили, что она очень умна, но сейчас эта умная женщина — враг Беаты. И как с ней справиться?

Может, у Тимоти найдется какой-то компромат на нее? Стоило с ним встретиться и поговорить об этом.

Но тот неожиданно отмахнулся от ее предложения:

— Госпожа Хоффман, у меня совершенно нет на вас времени. А о Мавис я ничего не знаю: она редко появляется на публике и занята внутренними делами ковена, поэтому о ней нечего писать, да и неинтересно.

— И ты даже не хочешь узнать?

— Если у вас будет что-нибудь оригинальное, вроде поедания ею младенцев, то я с удовольствием об этом напишу. Но ее любовники, шабаши и тому подобная ерунда меня не интересует. На вас больше не нападали? Я хотел бы написать о борьбе ковена Тринадцати и культа Калунны, но у вас же ничего не происходит!

— Тимоти, мы поймали одну убийцу, но у нас все еще десять пропавших девушек. И все следы ведут в ковен Тринадцати.

— Следы? Они же исчезли бесследно, разве нет?

— Вот именно. Это — явный признак колдовства. И куда делся весь твой детективный пыл? Тебе разве не интересно, куда они пропали? А как же поимка Похитителя принцесс? Ты ведь хотел поймать его, чтобы спасти девушек и утереть нос Алисе.

Тимоти помолчал.

— Госпожа Хоффман, я — занятой человек. И, честно говоря, роль детектива меня изрядно утомила. Я набрал себе материала для десятка статей и больше не хочу рисковать собой. Если во всем этом замешан ведьминский ковен, то я умываю руки. Колдовство — это не моя сфера, а ваша. Обычной логикой ее не понять. Так чего вы от меня хотите?

Беата закусила губу.

— Озвучь мне еще несколько безумных версий их исчезновения. Если девушек похитила ведьма, то для чего?

Тимоти усмехнулся.

— Вы настолько отчаялись? Детектив из вас вышел просто ужасный. Ладно, ловите спасательный круг. Версия первая: друидки похищают красивых и молодых девушек каждые сто лет, чтобы вселиться в них. Так они поддерживают свою молодость. Версия вторая: девушек похитили и превратили в жаб вы сами, чтобы очернить ковен Тринадцати и завоевать доверие мэра, триумфально вернув ему дочь. Версия третья: их всех убила Алиса Лидделл, из ревности и зависти к их молодости. Поэтому она не старается в расследовании, и оно буксует. Может, она принимает ванны из их юной крови, а тела рубит на куски? Днем она дружелюбный офицер полиции, а по ночам — безумная маньячка, одержимая убийствами! Эх, какая бы вышла «горячая» статья! Жаль, что редактор не допустит ее в печать.

Беата фыркнула.

— Фантазия у тебя все еще на высоте. Слушай, а за что ты так не любишь Алису? Или, наоборот, любишь, но сублимируешь это в ядовитые фразочки?

— Меня сейчас стошнит. И от вашей банальности, и от этого предположения, — отвращение в голосе Тимоти было совершенно искренним, — удачи вам в обвинении ковена Тринадцати. Даже если они не при чем, этим можно здорово поломать их репутацию. Но если вдруг вы найдете настоящие доказательства их вины или узнаете кто скрывается за маской Похитителя принцесс, звоните. Я с удовольствием вернусь к нашему расследованию.

Он повесил трубку.

Беата вздохнула.

Похоже, Тимоти напугала вероятность оказаться в склепе, пронзенным вилами, и он свернул свою игру в детектива. А она и в самом деле отчаялась, раз позвонила ему.

Встреча с Алисой тоже не принесла результата: та активно трудилась над делом Хильды Крейн и настаивала, что остальных девушек похитил и убил самый обыкновенный маньяк. Исчезнувшие тела и «немые» души она никак не объясняла, либо повторяла то, что услышала от Беаты: убитые девушки превратились в мстительных призраков, вот и не приходили на спиритические сеансы. А тела просто расчленили и где-то сожгли либо закопали. Но похищения и избавления от тел не могли каждый раз случаться без свидетелей или каких-то накладок. Любой маньяк совершал ошибки. А вот ведьма смогла бы скрыть свое преступление, если имела хоть немного мозгов. А уж если она пустила девушек на ингредиенты для зелий или превратила во что-то вроде тыквы, никто из случайных свидетелей даже не догадался бы об этом. Тимоти был прав: колдовство было не понять обычной логикой.

Устав ломать голову, Беата решила переключиться и заняться чем-то еще. Она вспомнила, что давно не обучала учениц новым заклинаниям, и тут же поняла, что хочет им показать: способ нападения Кхиры, с одновременным призывом нескольких существ и созданием мороков для отвлечения внимания. Вызвать себе защитника могла любая ведьма, но для управления ими следовало потренироваться. Да и Лили следовало развивать ее талант призывательницы как следует.

Придя в дом учениц, она застала громкий скандал: Валери, Лили и Эва орали друг на друга, а их фамильяры грозно шипели и лаяли, едва не бросаясь в драку. Дана молча сидела в сторонке и гладила Мак.

— Так, прекратили балаган! В чем дело?

— Наставница, Валери травит Дану! — возмущенно сообщила Лили. — Постоянно прячет ее вещи: шапку, обувь, расческу — и все это из зависти! Ведь нас берут на ярмарку и прочие гулянья в Кловерфилд, а Валери туда нельзя, вот она и отыгрывается на Дане!

— Дуры! Никого я не травила! Иначе досталось бы всем, а не только ей одной! — яростно возразила Валери.

Ее синие глаза метали молнии.

— Ты Дану никогда не любила, то в озеро столкнешь, то смеешься над ней! — крикнула Лили.

— Я не обязана ее любить!

— Наставница, это она! У Даны вещи не просто прячут, их мешают отыскать! — рассерженная Эва обратилась к Беате. — Друг отлично их находил, а потом перестал, потому что ему перебивали обоняние! Кто-то рассыпал сушеные травы, от которых Друг начинал чихать, и кто это мог быть, кроме Валери?

— Я этого не делала! А вы обе долбанутые! Не смейте обвинять меня!

Беата нахмурилась и обернулась к Дане:

— А ты что скажешь?

— Мне все равно. Мак находит мои вещи.

— Почему не жаловалась на их пропажу? И вообще ничего не говорила об этой ситуации?

Дана промолчала, и за нее ответила сердитая Эва:

— Потому что Валери — ваша подруга. Вы ее любите и все ей простите, а Дану в приюте уже травили! Она привыкла терпеть.

— Ну и дура! Я бы им всем вломила за такое! — огрызнулась Валери. — Беата, я этого не делала!

— А кто тогда? Нас здесь четверо, а мы с Лили никогда бы не стали издеваться над Даной! — возмутилась Эва.

Беата обреченно вздохнула.

Чертовы подростки. Джеральд прав, надо их распихать по каким-нибудь курсам, чтобы не было времени на подобные выходки.

— Успокойтесь. Сейчас мы устроим сеанс ясновидения, и он покажет, что на самом деле произошло. Идите все сюда, — велела Беата.

Ведьмы сели в кружок и погрузились в транс. Последней пропавшей вещью была расческа, и в видении они четко увидели, кто ее взял. А потом вернулся и утащил правый носок Даны.

Транс оборвался.

— Говорила же, я этого не делала! — торжествующе крикнула Валери.

Эва и Лили выглядели смущенными, Дана — озадаченной.

Ее фамильяр, только что крутившийся рядом, неожиданно исчез.

— Мак. Иди сюда.

Тишина.

Дана нахмурилась.

— Мак! Ко мне! И расческу с носком верни!

Черный сфинкс появился с обеими вещами в зубах, подал их хозяйке и жалобно мяукнул.

— Так это ты таскала мои вещи? Зачем ты это делала? — спросила Дана, но Мак лишь вновь жалобно мяукнула.

Валери фыркнула.

— Да понятно зачем: чтобы ты с ней играла. У твоей черной кошки характер, как у рыжих, из-за подложенной мяты. Дымка тоже хулиганит, если с ней долго не играть. А поиск пропавших вещей — это игра. Ты же вечно сидишь с книгами или колдуешь без нее. А уж рассыпать горстку пахучих трав, чтобы перебить обоняние пса, может и кошка. Фамильяры умнее обычных, а Мак еще и хитрая.

— Значит, ты меня не травила.

— Нет, конечно! Делать мне больше нечего! — нахохлилась Валери и обернулась к Эве и Лили. — А теперь извиняйтесь, вы обе!

Те переглянулись и скомкано извинились, но в воздухе все равно повисло напряжение. Дана хмурилась и игнорировала несчастную Мак, Эва поспешно обернулась к Полли, делая вид, что ищет что-то в ее шерсти, красная от стыда Лили бросала жалобные взгляды на Беату, а Валери продолжала злиться.

— Идиотки! Как вообще можно было предположить, что я стану травить молчунью? Мы — ведьмы и члены одного культа, со своими так поступать неправильно!

— Но ты же обижалась из-за того, что тебе нельзя в Кловерфилд, а нам — можно, — не выдержала Лили, — вечно на нас ругалась из-за этого.

— Конечно, это ведь нечестно, что вам можно туда, а мне нет!

— Такова воля Калунны, — вмешалась Беата, — ты приняла эти условия, когда тебя воскресили, Вэл. У Эвы, Даны и Лили другие ограничения: они заплатили своей памятью за спасение. Все мы чем-то поступились на службе вересковой богине, но каждая из нас получит в тысячу раз больше, чем отдала.

— А чем поступилась ты? — хмыкнула Валери, остывая. — По-моему, тебе одни бонусы достаются.

— Мне приходится по три часа кататься в город, в котором другие ведьмы хотят меня убить. Я бы с удовольствием поменялась с тобой местами и сидела бы тут, но решать не нам, а Калунне. Что ж, если с драмами покончено, идемте на улицу: сегодня будем колдовать нечто интересное. Вэл, давай с нами.

Во дворе Беата рассказала им о битве с Кхирой и ее способах атаки.

— Ведьмам полезно уметь призывать защитников, чтобы спокойно колдовать, пока они бьются с врагами за нас, — Беата с нежностью вспомнила Эйне и Гиля, — на это способна любая, но у кого-то будет получаться лучше, у кого-то хуже. У Лили есть особые способности к призыву, остальным же можно преувеличить их, чтобы запугать противниц. В этом нам помогут иллюзии, копирующие призванное существо. Для начала давайте проверим, скольких призванных существ вы сможете удержать одновременно. Пес — стандартная форма, но можно призвать волков, тигров и прочих хищников. Чем больше зверь, тем больше магии придется потратить, так что слона лучше не звать. К тому же, их интеллект ниже, чем у фамильяров, и команды они выполнят лишь самые простые. Заклинание все записали? Начинайте колдовать.

Повеселевшие девочки взялись за дело. Валери призвала двух волков, Эва — белого тигра, Дана — пантеру, а Лили — пять псов, которые тут же принялись бегать и играть, счастливо помахивая хвостами. Эва осторожно влезла на своего тигра и велела ему идти, а сама вцепилась в его белую шерсть. Пантера Даны выполнила несколько простых приказов, а потом равнодушно застыла на месте. Мак, выскользнувшая из дома за ними, сердито зашипела и принялась набрасываться на нее, поспешно отскакивая после каждого нападения. Пантера оставалась безучастна.

— Неплохо, — одобрила Беата, — а теперь добавьте к ним иллюзии.

Пантер стало две, белых тигров — три, волков — четыре, а от количества весело лающих собак у Беаты зарябило в глазах и ушах.

— Лили, убавь им громкость! Хотя, как способ дезориентировать противника собачья стая отлично подойдет. Запомни на будущее. А теперь встаньте друг напротив друга и заставьте защитников сразиться.

Глаза Валери вспыхнули.

— Так, я, чур, дерусь с Эвой! Мои волки порвут ее тигра!

— Мой тигр уничтожит твоих волков, — насмешливо парировала та.

— Не забывайте о движениях иллюзий, — велела Беата, — начинайте бой.

Волки бросились на тигров с грозным рычанием. Ответный рык тигра был очень громким, но бой не продлился долго: призванные звери нанесли всего несколько ударов и развеялись. Иллюзии остались, но могли лишь рычать, при атаке проходя друг сквозь друга. У Валери и Эвы вытянулись лица.

— Чего это они? И кто победил?

— Твои волки исчезли первыми, а мой тигр — позже. Значит, я.

— Да ни черта! Второй волк исчез одновременно с тигром! Беата, какого фига они такие слабые?

— Защитники без магической основы нестабильны, плюс, это сложное, энергоемкое заклинание, его надо тренировать, равно как и управление призванными существами, — пояснила та, — обратите внимание на свой колдовской резерв после этого.

— Жуть! Четверть резерва ушли на призыв и наложение иллюзий! — возмутилась Валери. — Дурацкое заклинание: пользы нет, а магию жрет как не в себя!

Эва согласно кивнула.

— По-моему, оно довольно специфическое. Хоть и впечатляющее.

Раздался негромкий хлопок, и все вздрогнули.

На месте исчезнувшей пантеры Даны сидела сердитая Мак и озадаченно вертела головой.

— Их что, даже кошка способна убить? — изумилась Валери. — Какой тогда в них смысл?

— Говорю же, заклинание надо тренировать. Этим вы и будете заниматься в ближайшее время, пока ваши защитники не сумеют вас защитить. Пока что у вас всех получается плохо. Кроме Лили.

Валери, Эва и Дана посмотрели на Лили, псы которой по ее команде прыгали через забор и друг друга.

— Так, а теперь я покажу, как их развеять. Лили…

— Я знаю! Можно, я покажу?

Лили сосредоточилась и уверенно развоплотила всех пятерых псов по очереди.

— Ого! А у тебя здорово получилось, — удивленно заметила Валери, — да и слушаются они тебя очень хорошо.

— Спасибо! Я просто привыкла дрессировать Друга. С призванными псами это ничуть не сложнее.

Беата сощурилась.

Конечно, у Лили был талант, но как-то уж больно уверенно она действовала.

— Ты знала это заклинание раньше?

Лили немного смутилась.

— Да, наставница.

— Откуда?

— В свитке, который Калунна подарила мне на шабаше, были чары призыва особого существа. Я уходила в лес и колдовала там тайком, чтобы никто не знал. Ведьмы же должны владеть уникальными заклинаниями, чтобы иметь преимущество перед другими?

— Верно. Молодец, Лили, — Беата одобрительно улыбнулась, — продолжай тренироваться. Остальных это тоже касается. Недели через две вы должны продемонстрировать мне успехи в призыве. И помните, что призыв защитника — одно из немногих заклинаний, которое можно сотворить, спрятавшись в колдовской круг. Оно вам пригодится.

Как однажды пригодилось ей, одновременно спасая и усложняя ее жизнь в разы.

Она ужасно скучала по Эйне и Гилю.

В последнее время Беата не могла поговорить со своими кецалями: Джеральд все время был дома, лишь изредка посещая своих друзей в Кловерфилде. Она тосковала по ним, мертвым, как по живым, хотя живыми их никогда не видела. Обязанности главы культа занимали ее время, а ласки Джеральда утешали, но ее мысли все равно упорно возвращались к Эйне и Гилю. Ночами ей снились то косатка, оседлав которую, она мчалась по волнам, то змей, обвивающий обнаженное тело, то ягуар, легонько, игриво покусывающий пальцы ног и щекочущий их горячим языком, то коршун, сидящий на плече во время прогулки. Пару раз ей снились и вовсе неприличные сны с ними обоими, в облике кецалей, ласкающими ее одновременно. К своим сорока двум годам Беата прекрасно понимала, что это значит: она постепенно влюблялась в двух красивых, сильных, преданных ей мужчин, жаждала их, и ее телу было плевать, что они — мертвы, и заняться с ними любовью физически невозможно. Чтоб эту Ату, на кой черт она выбрала себе в охотники таких потрясающих кецалей?! И почему на чары призыва в загробном мире не мог откликнуться кто-нибудь другой? Не настолько соблазнительный и недоступный?

Калунна была права: вызвав их, она здорово усложнила себе жизнь.

А им поломала посмертие.

Но так и не получила защитников, с которыми могла бы не беспокоиться ни о чем.

Она пыталась удержаться и не видеться больше с ними, прекрасно зная, что любовное томление зачахнет, если не подпитывать его флиртом с Гилем и долгими разговорами с Эйне, но однажды просто не выдержала. Джеральд ушел на службу, и Беата начала спиритический сеанс, предварительно наложив на комнату чары кокона. Она слишком легко забывала о времени, пока была с ними, и точно не хотела, чтобы муж застал ее за подобным общением с другими мужчинами.

Увидев их лица в зеркалах, она ощутила себя чертовой наркоманкой, получившей очередную дозу.

— Госпожа! Наконец-то ты пришла, я думал, ты совсем нас забыла! — Гиль обеими ладонями прижался к зеркалу и счастливо улыбнулся.

Беата послала ему воздушный поцелуй.

— Извини. Было много дел.

— Так много, что ты забыла своего Гиля?!

— Гиль незабываем, — серьезно ответила она и обернулась ко второму кецалю. — Здравствуй, Эйне. Как ты?

— Здравствуй, моя госпожа, — васильковые глаза Эйне светились такой нежностью, что у Беаты перехватило дыхание, — я в порядке и очень рад тебя видеть.

Гиль фыркнул.

— Да ничего он не в порядке! Раньше говорил, объяснял что-то все время, а последние несколько месяцев молчит и пялится в небо. Думал, ты больше не придешь к нам, вот и скис.

— Неправда, — возразил Эйне, отводя взгляд, — ты опять выдумываешь всякую ерунду. Госпожа, не слушай его.

Беате стало стыдно. Проклятье, они ведь ждали ее! И скучали так же, как она по ним. Но у нее была возможность вызвать их, а ее верные кецали никак не могли достучаться до нее и зависели от ее воли.

— Мне жаль. Я… я сейчас должна найти десять пропавших девушек, но зашла в тупик и все время пытаюсь что-то придумать.

— Госпожа, а расскажи нам об этом, — предложил Гиль, — придумаем что-нибудь новое вместе.

Беата охотно поведала им историю исчезновения Эльзы Салливан и других жертв. Эйне задумался, а Гиль помрачнел.

— Это очень похоже на тех зверей, что мы пару раз ловили и убивали. Их возбуждают боль, страх и власть над чужими жизнями. Жертвы всегда похожи, а жажда пыток и убийств неутолима. Больные мрази.

— Но то, что они исчезли бесследно, указывает на колдовство, — нахмурился Эйне, — понятно, почему ты в тупике.

— Я даже не знаю, живы они или мертвы, — вздохнула Беата.

— Госпожа, а у тебя есть их вещи?

— Одна есть прямо здесь, остальные можно достать. А что?

— Я знаю заклинание, которое может помочь. «Поиск в мире мертвых». Я тебе его покажу, если ты его не помнишь. Зачаруй вещь пропавшей и отдай нам. Мы сумеем определить, здесь она или нет.

Беата расцвела.

— Эйне, ты просто умничка! Самый умный кецаль на свете!

Он рассмеялся.

— Скорее уж только в загробном мире. Но я рад, что мой ум тебе пригодился, моя госпожа.

Беата сотворила заклинание под его руководством и отдала ему вещь Рэйчел Фиск. Та слабо засветилась. Эйне сосредоточенно осмотрел ее.

— Эта девушка мертва. Она здесь. Чары указывают определенное направление, но, похоже, это очень далеко отсюда. Мы с Гилем отправимся на поиски этой души и к следующей нашей беседе постараемся найти ее.

Беата поежилась.

— Значит, остальные девушки тоже мертвы, включая Эльзу Салливан.

— Нет, госпожа моя. Это вовсе не обязательно, — Эйне покачал головой, — мы не знаем намерений похитителя, значит, произойти с ними могло что угодно.

— По-твоему, похититель убил последнюю жертву, но зачем-то пощадил девять предыдущих? Какой в этом смысл?

— Она могла попытаться сбежать или оказать сопротивление, за что и была убита. Остальные могут быть погружены в колдовской сон или превращены во что-нибудь, — предположил Эйне, — вариантов великое множество. Судить четко мы можем лишь о смерти владелицы этой вещи.

Беата обреченно вздохнула.

— Теоретически я могу снова достать вещи остальных, чтобы подтвердить или опровергнуть их смерть. Так хотя бы мэр узнает, что с его дочерью. Но если она мертва, это разобьет его надежды вдребезги.

— Пустые надежды еще никому не помогали, — неожиданно резко заметил Гиль. — Госпожа, а чем занимаются твои охотники? Это они должны вести подобные расследования. А ты — принимать результаты и вознаграждать их. Эти призрачные псы настолько бестолковы, что тебе приходится все делать самой?

— Они не бестолковы и очень мне помогают. Но у них и свои обязанности есть. Они не могут все время заниматься моими делами.

Гиль нахмурился.

— Но для этого жрицы и заводят себе свиту. Охотники Калунны должны служить своей госпоже и исполнять ее приказы. Сколько их у тебя?

Беата поколебалась.

— Двое.

— И все? А почему ты не наймешь побольше, раз эти не справляются?

Беата вздохнула.

— Гиль, ты не понял. Их двое на весь культ Калунны. Они очень много трудятся. Я не могу свалить на них все.

Эйне замер. Гиль растерянно пошевелил ушами.

— Как это «всего двое»? Так не может быть. Многие мужчины и женщины стремятся стать охотниками, это же возможность подняться на невиданные высоты!

Она покачала головой.

— Так было раньше. Теперь все иначе.

— Что иначе? Что может им помешать?

— Калунна очень придирчива в выборе охотников. Она обещала, что после захвата Кловерфилда будет еще десять, но пока она пожаловала эту милость только двоим, самым достойным.

— И ты до сих пор не воскресила нас? Госпожа, мы же нужны тебе! — возмутился Гиль. — Мы уже охотники и достойны доверия богини, так почему ты тянешь с этим?

Беата окаменела.

Так они все-таки будут просить ее об этом.

— Гиль! Замолчи! — зло крикнул Эйне.

— Сам молчи! Сколько можно ждать? Да, признаю, я — позорище, у которого нет гордости, но мы уже вечность бродим по этому проклятому месту, где ничего не происходит! Не спим, не едим, не можем любить нашу госпожу и служить ей! В то время как ей нужна наша помощь! Почему она не заберет нас отсюда?

— Гиль, я тебе объяснял в чем проблема!

— Ты бред как нес, так и несешь! — рыкнул Гиль. — Пусть госпожа не помнит нас, но она же нас любит! И ей нужны охотники! Неужели это все из-за того, что мы один раз проиграли?!

Лицо Эйне исказилось гневом и отчаянием.

— Мы не просто проиграли, Гиль! Мы не выполнили план, который должен был спасти нашу страну! И она пала под пятами захватчиков! Госпожу Ату воскресили тысячу лет спустя и без памяти, потому что мы с тобой не справились! Какое тебе к ихэрам воскрешение?! Ни один из нас его недостоин, и скажи спасибо, что госпожа вообще с нами после этого заговорила!

— Мы же не виноваты, что так получилось! Мы что, вдвоем должны были целую армию перебить?! Этот ублюдок был слишком хорошо защищен! Мы четверых убили, не добрались только до пятого!

— Но надо было убить пятерых! Тогда бы с госпожой все было хорошо, она давно бы нас вернула, и Аясмэ бы выжила!

Гиль бешено зарычал и бросился на него. Завязалась яростная драка.

— Хватит! Перестаньте! — крикнула Беата. — Гиль! Иди сюда! Немедленно!

Тот отвлекся, получил пинок в живот от Эйне и отступил. Тяжело рухнул перед зеркалом. Желтые глаза Гиля горели от гнева и боли.

— Госпожа, если он правду говорит, так скажи нам это! Скажи, что мы во всем виноваты и больше не достойны быть твоими охотниками, раз проиграли самую важную битву в своей жизни! Лучше так, чем слушать твой ласковый голос и гадать, почему ты не зовешь нас назад, хотя можешь!

— Я не могу! Не могу вас воскресить! А Калунна не хочет! — Беата скорчилась у зеркала.

Ее разрывало на части от боли и чувства вины.

Ее кецали верили, что она может подарить им новые жизни, просто не желает этого. Они понятия не имели, какая пропасть раскинулась между их могущественной любовницей и нынешним ее воплощением.

— Как это «не можешь»? Ты же самая сильная ведьма и главная жрица вересковой богини! Тебе подвластно все! — Гиль мотнул головой. — Ты всегда воскрешала всех, кого было нужно, а мы, выходит, тебе больше не нужны?

— Гиль, да заткнись ты уже! Почему тебе вечно приходится все разжевывать, как младенцу? — Эйне застонал. — О воскрешении не просят, это бессмысленно, жрицы сами решают, кому даровать вторую жизнь, а кому — нет! Госпожа Беата нас даже не помнит! А если помнит, значит, прощения мы не заслужили! Мы — мертвы! Прими это с честью, как полагается охотнику Калунны!

— Пусть госпожа сама это скажет, глядя мне в глаза! Хватит говорить за нее!

Беата не выдержала и все-таки заплакала. Закрыла лицо руками.

Ей было очень-очень плохо.

Повисла звенящая тишина.

— Госпожа? Ты чего? — растерялся Гиль.

— Моя госпожа, прошу, не плачь, — голос Эйне зазвучал очень мягко, — мы понимаем и примем любое твое решение. Я счастлив, что ты не забыла нас. Больше ничего не нужно.

— Аскет ихэров, — проворчал Гиль, — мне очень даже нужно. Будь я живым, я бы сейчас обнял и утешил мою госпожу, и в моих объятиях она забыла бы о любых горестях. А потом мы с тобой пошли бы и отыскали пропавших девушек, раз глупые собаки этого не могут. Госпожа, может, дашь нам шанс исправиться? Я же люблю тебя. И Эйне любит. Почему нам нельзя к тебе?

Беата рвано вздохнула и вытерла слезы.

— Потому что я — не Ата, Гиль. Ата была могущественной ведьмой, а я… я — всего лишь разбитый осколок, который создали, чтобы Ата не страдала, как сейчас страдаете вы. Я не могу воскрешать мертвых. Калунна сказала, у меня это получится лет через триста, и то не факт. У меня очень мало сил, я не умею испарять врагов щелчком пальцев и проживу лет восемьдесят, если она не продлит мне жизнь. Мне нечем поделиться с вами. Я — слаба. И просто не могу вытащить вас оттуда. Иначе сделала бы это уже давно.

Гиль запустил пальцы в волосы.

— Все настолько плохо? Но я думал… госпожа, прости меня. Твой Гиль — идиот.

— Зато мой Гиль очень красивый, — грустно пошутила Беата, и он слабо улыбнулся ей.

Лицо Эйне посветлело.

— Значит, ты не сердишься из-за нашего проигрыша. Не винишь нас.

— В чем? Эйне, ты же очень умен. Ты давно должен был понять, что раз я не Ата, то и винить мне вас не за что. Я никогда не видела вашу империю. Не жила во дворцах. Не брала в охотники красавцев-кецалей. Я даже Калунну встретила всего пару лет назад и теперь служу ей, но не всегда хорошо. Иногда она сердится на меня, иногда я проклинаю тот день, когда не решилась бежать и осталась в ее культе. А мне целый континент нужно заставить ей поклоняться, — Беата тяжело вздохнула. — Беседы с вами — моя отдушина. Волшебство, которое позволяет забыть обо всем, кроме вас двоих. А я разбудила вас и нарушила ваше мирное посмертие. Но вам не придется терпеть эту муку вечно: когда я захвачу Кловерфилд, Калунна погрузит вас в сон. Вы оба забудете обо мне, вернетесь в свой дворец, к прекрасной и всесильной Ате, и все будет хорошо. Прошу, потерпите еще немного.

Эйне вздрогнул.

— А я ведь помню кусок того сна: я очнулся в твоих объятиях и оказалось, что моя смерть — всего лишь сон. И вся война — сон, но уже вещий. Узнав о нем, ты поспешила принять меры, которые нас спасли. Жрицы скрыли наши земли колдовством и направили их корабли мимо нас, в великий океан, в котором они навеки затерялись. Вера в их бога не наполнила животы солдат, и они все умерли от голода. А мы продолжили жить, и ничего дурного не случилось.

Гиль оживился.

— А я видел нашу победу в войне! Как мы с Эйне возвращаемся, и ты объявляешь, что началась мирная жизнь и мы всех спасли! Вся империя праздновала это и славила наши имена! — он мечтательно улыбнулся и застыл. — Но в реальности мы проиграли, и наша страна была разорена захватчиками. Госпожа. Я не хочу снова в этот сон.

— Что? Но Гиль, либо так, либо вам придется вечно блуждать по загробному миру и сходить с ума.

— И пусть. Я не хочу этих пустых надежд. И не заслуживаю блаженного забытья, раз не смог защитить свою страну, — Гиль взглянул ей в глаза, — но еще больше я не хочу расставаться с тобой и оставлять тебя в одиночестве. Мы останемся здесь. Верно, Эйне?

Тот глубоко вздохнул и кивнул.

— Верно. Мы будем служить тебе, как сможем. Будем поддерживать. А через триста лет, когда ты вернешь себе былое могущество, то воскресишь нас. Мы подождем.

Беата содрогнулась.

— Нет. Вы с ума сошли. Я разбудила вас меньше года назад, а вы уже не выдерживаете такого посмертия. Лучше вы эти триста лет проведете в раю, чем в аду.

— Что такое ад и рай? — спросил Гиль.

Эйне нахмурился.

— Пыточная и место посмертного наслаждения из религии Безымянного бога. Но нас это не касается, ведь мы верим в Калунну, как и ты, госпожа. Ей судить наши поступки, а нам решать, где мы хотим быть. Я не буду счастлив, обманываясь. Жить… нет, существовать в утешительной лжи унизительно. Не нужно мне таких снов.

Гиль кивнул.

— Твои кецали сильнее, чем ты думаешь. Если проблема лишь в том, чтобы ты вернула могущество, то нам будет проще ждать. Хотя меня беспокоит, что нормальных охотников у тебя нет. Ничего, вот вернется твой Гиль, и все будет хорошо.

Беата глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

— Я не понимаю вас. Почему вы делаете себе же хуже? Это из-за меня? Но вы не получите достойной награды за вашу преданность. У меня просто нет ничего, что я могла бы вам дать.

Эйне улыбнулся краешком губ.

— Значит, пришло наше время отдавать, госпожа. Не волнуйся, при жизни ты дала нам более чем достаточно.

— А Гиль просто тебя любит и никогда не оставит, — безмятежно добавил тот, — ради твоей любви можно и потерпеть этот дурацкий загробный мир. Лучше я буду видеться с тобой через зеркало, чем не увижу вообще.

— Я же только что сказала, что я — не Ата. Вы оба любили совсем другую женщину. Ту, с которой сможете встретиться только во снах вересковой богини. Даже если я воскрешу вас, вам придется служить мне, а не ей.

Они переглянулись.

— И что это значит? Госпожа нас проверяет, что ли? — лицо Гиля приобрело озадаченное выражение. — Мы же знаем, что это ты. Какой смысл притворяться кем-то другим, когда мы уже столько раз с тобой виделись?

— Со мной. Не с Атой.

— Но ты и есть она. Как я был Лигом и Гилем одновременно.

Беата покачала головой.

— Это другое, Гиль. Человека человеком делают его жизненный опыт и воспоминания. Его чувства и эмоции. У нас с Атой одна душа, но все остальное не совпадает, даже внешность. Неужели ты не замечаешь разницы между нами?

— Нет. Эйне, давай объясняй, что происходит. У тебя это хорошо получается, — Гиль резко задергал ушами. — Что госпожа пытается до нас донести?

Беата, не выдержав, закатила глаза.

— Гиль. Я — не Ата. Что здесь может быть непонятного?

— Да ничего не понятно. Ведь ты — наша возлюбленная госпожа, а говоришь, что нет. Зачем?

Эйне вдруг улыбнулся.

— Я понял, в чем проблема. Госпожа, ни твоя слабость, ни потеря памяти, ни новая внешность не делают тебя другим человеком. Ты — это ты, и мы это знаем. Мы не пришли бы на призыв другой ведьмы. Мы клялись служить тебе. Мы любим тебя. А твои слабость и неопытность не будут вечными. Однажды ты вернешь себе все: воспоминания, силу, бессмертие. Мы уже видели подобное со многими жрицами, воскрешенными подобным образом. Сейчас ты не понимаешь, но лет через сто поймешь. Так что триста лет ожидания — посильный для нас срок. При условии, что мы тебе все еще нужны.

Беата сдалась. Их разговор ходил по кругу, ужасно напоминая некоторые беседы с Калунной. Для Эйне с Гилем она всегда будет Атой. Она вдруг вспомнила насмешливые слова богини:

— А кецали-то — любовники Аты, а не твои. Но их ты с удовольствием прибрала к рукам. И «чужие» заклинания у Эйне выманиваешь, а он отдает их тебе, уверенный, что ты имеешь на них право. Посмертную росу в подарок от Гиля принимаешь и флиртуешь с ним. Тут, значит, хотим быть Атой, а вот тут — уже не хотим. Определись наконец. И хватит этих безумных мыслей. Ты — Ата, а Ата — это ты. Что непонятного в этом простом факте?

В чем-то Калунна была права: приняв любовь и верность Эйне и Гиля, она должна была принять и то, что является Атой. Если же отрицать это, то с какой стати она вцепилась в двух чужих, по сути, кецалей?

А не по этой ли причине Калунна так и не забрала их в нормальное посмертие? Чтобы сцепить Беату с собой и культом покрепче? И чтобы она признала, что является Атой и развивалась в правильном для вересковой богини направлении?

— Смотрите, кто начал наконец думать. Молодец.

— Да, моя богиня. Хорошо, зовите и считайте меня кем угодно. А можно воскресить моих кецалей, раз уж они нужны нам обеим?

— Можно. Воскрешай. И не бесись: ты не станешь сильнее, если будешь получать все на блюдечке. Научишься воскрешать мертвых — вернешь всех, кого пожелаешь. Но вначале научись. Если они действительно тебе нужны.

Беата подавила гнев и сообразила, что уже довольно давно молчит, а Эйне и Гиль просто ждут ее ответа. Заволновалась.

— Простите. Я немного отвлеклась, а не забыла о вас.

— Ничего. Ты ведь говорила с вересковой богиней, госпожа, — заметил Эйне.

— Откуда ты знаешь?

— Это заметно, — ответил за него Гиль, — когда богиня зовет, нельзя же не отвечать. Так мы нужны тебе, госпожа?

— Очень нужны. Я обещаю воскресить вас, как только смогу. Вы оба заслужили это. Но готовьтесь к тому, что это будет нескоро, — вздохнула Беата.

— Время не имеет значения, — качнул головой Эйне, — теперь у нас будет смысл в нашем ожидании.

— Но ты выдавай нам задания и навещай почаще, — попросил Гиль, — и рассказывай, как там у тебя дела.

— Договорились, — Беата улыбнулась им, — но сейчас ваша очередь. Расскажите что-нибудь о прошлом. О кецалях, жрицах Калунны и ваших приключениях. За тысячу лет их должно было накопиться немало.

Гиль оживился.

— Эйне, а давай-ка расскажем госпоже, как притворялись заклинателем змей и пляшущей змеей в Уруке?

— Это когда тебя похитили и случайно подарили нашей подозреваемой? А потом застали кецалем, сбросили в яму со змеями и потеряли в ней?

— И ты, растяпа, меня среди них не смог узнать! Чуть к гадюке не полез! Хорошо хоть не к питону!

Они оба рассмеялись, а Беата расслабилась.

Все снова было хорошо.

Но когда она сняла чары кокона и открыла дверь, то обнаружила под ней встревоженного Джеральда и возмущенных Пламя с Пуховкой.

— Беата, что произошло? Зачем ты там заперлась? Я полчаса стучался, а твои кошки явно сидят под дверью намного дольше. Ты что, не слышала меня? Дверь как каменная, ручка даже не двигается.

Беата бросила взгляд на часы и поняла, что снова провела с кецалями весь день. Вздохнула.

— Я колдовала, чтобы отыскать пропавших девушек. Испробовала новые чары.

— И каков результат?

— Рэйчел Фиск мертва. Она где-то в загробном мире. Где именно, узнаю позже, — Беата потянулась и зевнула, — надо снова взять у Алисы вещи других жертв. Вы помирились?

— С кем?

— С Алисой.

— Мы не ссорились.

— Почему же ты ее избегал?

Джеральд отвел взгляд.

— Ничего подобного. Я просто был занят. Беата, оставляй в следующий раз записку, ладно? А лучше не запирайся так.

Беата не ответила, задумчиво разглядывая его.

Можно ли было считать ее действия изменой? Или еще нет? И что будет делать Джеральд, когда узнает о существовании Эйне и Гиля и отношении Беаты к ним? Ругаться, скандалить, или на этом ее брак распадется?

Она закусила губу.

Лучше, чтобы он не знал как можно дольше.

— Я устала. Пойдем поужинаем.

— Пойдем. Я купил еды в трактире.

У нее скрутило живот от внезапного страха потерять его. Чертова ревность и чертова моногамия! Почему нельзя было любить одновременно нескольких мужчин, если она любила? Какой кусок своего сердца ей придется вырвать, когда все вскроется? Беата любила Джеральда, но понимала, что он возненавидит ее, когда узнает об обмане.

Ее жизнь стала слишком сложной. И упростить ее не представлялось никакой возможности.