Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга первая)

Жертвоприношение возвращает в мир сакрального то, что принижено, профанировано рабским использованием. Рабское использование превратило в вещь (объект) то, что в глубине имеет одинаковую природу с субъектом, что находится с субъектом в отношении сокровенной сопричастности. <…> Особое свойство ритуала заключается в том, что он возвращает жертвователю живую сопричастность с жертвой, которая была вытеснена рабским использованием. <…>

Эти вековые усилия и тревожные поиски — и есть религия: ее постоянное дело — исторгать из реального порядка, из нищеты вещей и возвращать в порядок божественный; животное или растение, которым человек пользуется (как будто они обладают ценностью только для него, а не для самих себя), возвращаются к истине сокровенного мира; они получают от него священное послание, которое возвращает им внутреннюю свободу.

Смысл этой глубокой свободы раскрывается в разрушении, чья сущность — бесполезное истребление того, что могло оставаться в цепи полезных дел. <…>…освящаемая жертва не может быть возвращена в реальный, вещественный порядок. Этот принцип открывает путь к разгулу ярости, выпускает ее на свободу, отдавая ей область, где она безраздельно правит.

Сокровенный мир противостоит реальному как чрезмерность — мере, безумие — разуму, опьянение — ясному сознанию.

Только оспаривая самое себя, критикуя собственные истоки, философия, превращаясь в трансгрессию философии, получает доступ к вершине бытия. Вершина бытия открывается всецело лишь в ходе трансгрессии, когда мысль, основанная трудом на развитии сознания, в конце концов преодолевает этот труд, понимая, что не может ему подчиняться.