Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга первая)

Мы не понимаем друг друга — да и образность моих мыслей ничего привлекательного для вас не содержат, потому что происходит из языческого храма. <…> Ради научного чванства я не стану совершать убийство. Во мне слишком мало сохранилось от скотины… или от врача, что одно и то же. <…> У европейского человечества — по крайней мере, у него — больной этос. <…> Я считаю свою деятельность аморальной, убийственной для культуры, унижающей человека. Я мешаю живым существам познавать себя, мир, Бога. <…> Из-за нашего вырожденчества, из-за воли к цивилизации, которые, в противоположность искусству и магии, на каждой ступени оказываются несовершенными, гибнет красота мира. <…>

Воистину, наука была бы хороша, если бы оставалась делом людей благой воли; но в ней находят выражение злое желание вредить и мешать, зачумленное дыхание бессовестной Европы. Растения, животные, люди во имя науки подвергаются вивисекции, расчленению, надругательству. <…>

Не говорите мне об экспериментах! Ради того, чтобы вылечить инфицированного человека, вы убиваете здоровое животное! И готовы нести за это ответственность. Чтобы сохранить непостижимый принцип полезности, человека, зверя и природный ландшафт — под этими небесами — заставляют склониться под ярмо, которое ужасно и исключает всякую надежду.