Чёрный хребет. Книга 4

Глава 12

Как оказалось, зря я переживал из-за поединков.

Имена соперников я выбирал случайным образом, поэтому мне попались не очень умелые. Браттог из Фаргара, седовласый мужчина под сорок. Бой с ним затянулся надолго, поскольку он очень мало атаковал и предпочитал защищаться. Мне засчитали победу по очкам. Этот странный тип постоянно улыбался, светя дырой в передних зубам, как во время самого поединка, так и после объявления результатов.

Следующим был крепыш Энгах из Орнаса. Я достал его шею концом деревянного меча на первых же секундах. Это мог бы быть тяжёлый бой, если бы он не повёлся на обманный манёвр.

Всё-таки ум и тактика имеют значение.

Прошёл в одну шестнадцатую чемпионата. Осталось пять побед, если дойду до финала, конечно. Теперь сижу на скамейке и смотрю за результатами прочих поединков.

– Хума... – говорю.

И тут же вспоминаю, что летучей мыши со мной нет. Она уже второй день с Хобом, даже ночевала у него. Не знаю, зачем она ему понадобилась. Может, пытается кого-то впечатлить уникальным питомцем?

Смотрю на происходящее и пытаюсь понять, что ещё можно сделать для скрепления деревень.

Вроде бы всё идёт хорошо.

Праздник нравится всем: участникам, зрителям, даже нашим парням, которым приходится бродить вдоль толпы с оружием и следить, чтобы все относились друг к другу уважительно.

Затем перевожу взгляд на Дарграг. Где-то там, вне зоны видимости, сидят два человека, прикованных к столбам. Мурнаф, который напал на меня в спину, и тот тип из Орнаса, который ударил девочку. Две с половиной тысячи человек весело проводят время, а тем двоим суждено умереть. Нет никаких сомнений, что они не протянут три дня без воды. В прошлый раз, когда я назначил такое наказание, мы привязали мужчину в Фаргаре, давая ему шанс побороться за свою жизнь. Он не сдюжил и умер от жажды. Но здесь, в пустыне, шансы у прикованных ещё меньше.

Пусть мы не убили их напрямую, но обрекли на долгую и мучительную смерть.

Гарантированную смерть.

Я уж точно не буду по ним скучать, но будет лучше, если они выживут. Всё-таки у них есть родственники, друзья. И чем меньше недовольства останется у гостей, тем меньше между нами останется вражды.

Но отпустить их нельзя – они провинились и должны полностью высидеть своё наказание.

– Что же делать? – спрашиваю.

Однако Хумы на плече нет. Как же непривычно, когда летучая мышь далеко. Приходится разговаривать с самим собой.

– Что же делать? – спрашиваю снова.

А затем мне на ум приходит идея. Гениальная в своей идиотской тупости. Если я хочу, чтобы прикованные люди просидели до самого конца своего заключения и не умерли от жажды, нужно скрытно пробраться к ним посреди ночи и напоить из бурдюка. Чтобы ни одна живая душа этого не увидела.

Пленники останутся живы, освободятся и спокойно разойдутся по домам. Пусть они и не усвоят полученный урок, зато оставшиеся сотни людей не будут омрачены смертью своих соплеменников.

Звучит как план.

Достаточно придурочный, но при этом простой и прямолинейный. Должен сработать.

– О чём задумался? – спрашивает Брас.

Он только что отправил в нокаут мужчину из Орнаса с помощью деревянной дубины, обмотанной в кожу. Поэтому сидит довольный.

– Ни о чём, – говорю.

– У тебя такой вид, будто голова сейчас лопнет.

– Это всё от шума, не люблю громкие звуки.

Брас присаживается рядом и мы глядим, как Чемпин той же самой дубиной наносит удар за ударом по щиту парня из Фаргара. Не понадобилось и десяти ударов, как тот поднял руку вверх и сдался.

Весь оставшийся день смотрю, как соплеменники выбивают из турнира участников из других деревень. Изначально их было пятьсот пятьдесят и лишь семьдесят – из Дарграга. К концу третьего этапа осталось тридцать девять участников и двадцать из них – мои сородичи. Меньшинство превратилось в большинство.

Если продолжится такими темпами, то в финале, полуфинале и четвертьфинале останутся представители только нашей деревни.

Да, в мышцах мы посоревноваться не можем.

Зато оружие держим правильной стороной.

Когда основные поединки завершились и солнце спряталось за горизонтом, мы организовали огромный турнир по чатуранге. Все окружающие жители знают её правила, поэтому участников оказалось почти полторы тысячи. Но досок для игры было мало, поэтому выстроилась длинная очередь.

И пока люди склонялись над столами при свете факелов, я аккуратно двинулся в сторону деревни.

– Ты куда? – спрашивает Зулла.

– Голова что-то болит, – говорю.

– Понятно.

Девушка провожает меня взглядом и даже стоя к ней спиной я чувствую исходящее от неё беспокойство. Боится, что я не дойду? Я ведь сегодня совсем не пил.

Дохожу до дома, забираю один из бурдюков, затем набираю в него воду у колодца. В данный момент внутри у него не жидкость, а сама жизнь. Небольшой кожаный мешок, который сегодня спасёт двух человек. Это как оружие, но действует в обратную сторону.

Иду к основным вратам, никем не замеченный

На мне одежда жителя Дарграга. У меня тёмные волосы. Любой здравомыслящий человек тут же определит, кто я такой, поэтому нужно замаскироваться, чтобы никто меня не узнал, если внезапно обнаружат человека, крадущегося в ночи.

– Какая мерзость! – шепчу с отвращением.

Передо мной гора сваленных в кучу накидок из человеческой кожи. Вардис соорудил над ними навес, чтобы они не портились от прямых солнечных лучей.

От одной только мысли, что я нацеплю на себя человеческую кожу, выворачивает наизнанку. Даже притрагиваться к ним не хочется. Однако мне нужна маскировка: никто не должен узнать, что это я несу воду узникам. Человек, который приговаривает кого-то к смерти, а затем скрытно спасает его – не заслуживает ничего, кроме презрения.

Если меня опознают – моё слово потеряет всякий вес.

Уж лучше пусть таинственный житель Орнаса напоит узников.

Снимаю с себя льняную рубаху, штаны. Остаюсь в одних трусах. Протягиваю руку к кожаному пончо, поднимаю его вверх, зажав большим и указательным пальцами. Оно даже на ощупь отвратительное.

– Какая гадость!

Оно ещё и на солнце пролежало весь день, поэтому источает странный запах.

Просовываю голову в прорезь, не переставая ругаться. Чувствую себя маньяком, или людоедом, или и то, и другое сразу. Повторяю себе, что я делаю это из лучших побуждений. Следом надеваю кожаные штаны. Мало того, что эта одежда неприятная, так ещё и тяжёлая. Чтобы передвигаться в ней – нужно наловчиться.

– Если меня сейчас кто-нибудь застанет, – говорю. – Прослыву извращенцем и психопатом.

На голову наматываю тряпку, скрывая цвет кожи, волосы, лицо. Ничто не должно выдать мою личность. Пусть пленники думают, что их поит друг, а не враг.

Двигаюсь вдоль частокола к противоположному концу деревни. В левой руке у меня бурдюк, в правой боевое копьё. Поскольку в этой части деревни никого нет, то и дозора на постах нет. Основная часть войска Дарграг охраняет стадион и ещё с десяток патрулирует улицы внутри деревни, поэтому внешний периметр остаётся без присмотра.

Наконец, я достигаю нужной точки.

Два пленника сидят у столбов, вкопанных в землю прямо у частокола, чтобы весь день оставаться в тени. Неподалёку от них над стеной возвышается пост с Куртесом в дозоре. Мужчина сторожит местность, а заодно и следит, чтобы никто не пытался помочь заключённым.

– Ну привет, – шепчу.

Узник из Орнаса ещё ничего – он провёл тут два дня и одну ночь. Сидит, склонив голову, что-то вяло перебирает на земле.

Мурнаф из Фаргара же провёл тут две ночи и два с половиной дня, поэтому выглядит намного хуже. Лежит на боку без движения и я даже с большого расстояния вижу, как сильно изменился цвет его кожи. До следующего обеда он точно не дотянет. Если, конечно, он уже не отправился в загробный мир, на вечеринку к Аиду и Персефоне.

Прежде, чем напоить пленников, нужно избавиться от дозора.

Двигаться в кожаном пончо и кожаных штанах неудобно, поэтому использую голубую жемчужину, чтобы приподнять самого себя в воздух. Снизить вес примерно наполовину, чтобы было легче взбираться на частокол.

Оказываюсь на дозорном посту так быстро, что Куртес не успевает даже рот открыть от удивления.

– Тревога! – пытается он вскрикнуть.

Бью его кулаком под дых, не давая вымолвить ни слова. Завтра я очень сильно буду извиняться за то, что доставил ему боль, но сегодня мне нужно действовать быстро, не отвлекаясь на излишнюю аккуратность.

Не успевает Куртес даже склониться, как я хватаю его за правую руку, бросаю через бедро и тут же прыгаю сверху. Вставляю ему в рот заранее заготовленный кляп, стягиваю руки тряпкой за спиной. Долго она не продержится, но даже пара свободных минут даст мне огромное пространство для манёвров.

“Прости”, – шепчу очень тихо.

Завтра я принесу ему наш фирменный домашний пирог. Надеюсь, это сгладит обиду.

Прыгаю обратно за частокол и приземляюсь точно рядом с жителем Орнаса. Он смотрит на меня без какого-либо интереса. Должно быть, от жажды его весь день преследуют галлюцинации и он больше не может определить, где иллюзия, а где действительность.

– Выпей, – говорю.

Протягиваю ему бурдюк.

– Что выпить? – спрашивает.

Он настолько туго соображает, что даже не замечает предмета у меня в руках. Продолжает пялиться на мою грудь невидящим взором.

– Пей, быстрее, у нас очень мало времени.

– Ты пришёл, чтобы забрать меня? Не думал, что это случится здесь...

Словами здесь ничего не добиться. Узник погрузился сам в себя и реагирует на внешние раздражители слишком медленно. Смысл сказанного проходит сквозь него, не задерживаясь в голове. Работать придётся напрямую с его инстинктами, а не разумом.

Протягиваю вперёд бурдюк, буквально всовываю ему в руки.

После секундной паузы мужчина опускает взгляд вниз и рассматривает принятый предмет, словно это инопланетный организм, непонятно каким образом появившийся в его ладонях.

– Пей, – говорю.

Подносит бурдюк к губам и начинает медленно глотать воду, с каждой секундой присасываясь к нему всё сильнее. Наконец, он жадно сжимает его и вода начинает струиться по его шее, заливать одежду.

– Тише, – говорю. – Оставь своему напарнику по несчастью.

Мужчина так сильно вцепился в бурдюк, что пришлось отбирать его. Давить на его пальцы и силой отталкивать прочь.

– Ещё! – бормочет. – Ещё!

– Тебе хватит. Ты не должен выглядеть бодрым и здоровым, когда тебя освободят.

Подхожу к Мурнафу, лежащему на боку. Его глаза закрыты, хриплые стоны вырываются из лёгких, он что-то бормочет в бреду. Не уверен, что вода ему сейчас поможет. Фаргаровец так далеко удалился от нашего мира, что найти дорогу домой будет проблематично.

Подношу бурдюк к сухим, потрескавшимся губам, заливаю воду ему в рот. Тот начинает пить, не приходя в сознание. Медленные, неуверенные глотки. Кажется, я вытягиваю его из пропасти. Глядя на него в таком состоянии, мне его даже жаль. Уже почти забыл, с какой яростью он пытался ударить меня в спину после поражения на стадионе.

– Кто ты? – спрашивает мужчина из Орнаса. – Тебя Зитрус послал?

– Да, – говорю. – А теперь заткнись, пока меня не обнаружили.

Продолжаю вливать воду в Мурнафа, пока бурдюк не пустеет окончательно. Остаётся надеяться, что он найдёт к нам. Моя работа на этом закончена.

– Почему ты так одет? – продолжает мужчина. – Этот урод же нам не разрешает носить кожу.

Кажется, у меня есть уникальная возможность посплетничать о самом себе, поскольку под «уродом» он понимает именно меня. Однако времени в обрез.

– Стоять! – кричит кто-то сбоку.

Перехватываю боевое копьё и разворачиваюсь. С одной стороны от меня стоит Куртес, с другой Арназ. Оба держат в руках по стальному мечу и явно не собираются отпускать меня.

– Этот пленник тут сидит заслуженно, – говорит Куртес.

– Хотел его освободить? – спрашивает Арназ. – Не беспокойся, скоро ты сам окажешься рядом!

Пока возле меня только двое, но со стороны стадиона бегут ещё несколько человек. Нужно уходить как можно быстрее. Я мог бы назвать своё имя, снять повязку с головы и конфликт мгновенно бы исчерпал себя. Но в этом случае пленник узнает, кто напоил его водой, а этого я допустить не могу.

Жемчужины тоже использовать нельзя. Остановлю время и сбегу – опять же выдам себя. Придётся прорываться сквозь оцепление.

– Думаешь сбежать? – спрашивает Курдес. – Можешь даже не пытаться.

Молчу.

Смотрю на них сквозь прорезь в маске.

– Окружай его! – кричит Арназ и бросается вперёд.

Я так часто стоял против него на стадионе, что знаю каждый его манёвр. Знаю, с чего он начинает атаку и как переносит вес с ноги на ногу. Я могу предсказать, какой удар он нанесёт следующим. Он же, в свою очередь, даже не догадывается кто перед ним стоит, поэтому не знает, чего ждать от меня. В данный момент у меня едва заметное, но преимущество, и я собираюсь использовать его по полной.

Выставляю вперёд копьё, будто целюсь в грудь, а сам направляю его конец в ноги и с размаха бью Арназа по ступне. Момент выбран идеально. Нога парня уезжает в сторону, он делает неловкий прыжок вперёд, взмахивает руками, стараясь сохранить равновесие.

Где-то сейчас должен быть удар от Курдеса сзади. Я его не вижу, но лопатками чувствую направленное в спину лезвие меча.

Прыгаю вперёд, помогая себе жемчужиной. С кувырком перелетаю через Арназа, попутно отталкиваясь ногой от его спины, отчего парень окончательно валится на землю.

– Стой, сука! – кричит Курдес.

У меня есть совсем чуть-чуть времени, чтобы оторваться от погони, поэтому перелажу через частокол, облегчая собственный вес. Надеюсь, со стороны не выглядит так, будто я пользуюсь Даром. Должно создаваться ощущение, будто я очень ловкий и подвижный. Если бы я захотел, то силой жемчужины поднял бы себя вверх и преодолел частокол одним большим прыжком.

Но сейчас приходится притворяться. Включать актёра, у которого нет никаких тузов в рукаве.

– Фух, – бормочу. – Это было близко.

Не то, чтобы моей жизни что-то угрожало. Скорее репутации.

Арназ с Курдесом никогда не заберутся наверх так быстро в броне с металлическими пластинами. Бегу между домами, перепрыгиваю через заборы. Снимаю по пути кожаное пончо, сворачиваю в комок. Как же приятно чувствовать собственной кожей прохладный ночной воздух!

Мало того, что одежда Орнаса такая мерзкая наощупь, так я ещё и вспотел в ней, весь мокрый.

Добегаю до собственного дома, прыгаю в окно и всю компрометирую меня одежду бросаю в погреб.

Едва успеваю добраться до кровати, как в том же окне, через которое я вошёл, появляется лицо Арназа.

– Гарн! – говорит. – Ты тут?

– Чего тебе? – имитирую сонный голос.

– Тут поблизости должен быть человек из Орнаса. Он пытался освободить пленников.

Объяснять сейчас мою роль в произошедшем лучше не стоит. Мои соплеменники должны всю оставшуюся ночь искать диверсанта. Если я скажу им, что это был я, они расслабятся и плохо отыграют свои роли.

Утром сообщу.

– Правда? – спрашиваю.

– Короче, не засыпай. Если услышишь что-нибудь подозрительное, тут же зови!

– Хорошо, – говорю.

И иду спать.

Единственный подозрительный человек в деревне – это я. Приговорил людей к трём дням без воды, а затем ночью переоделся в одежду Орнаса и напоил обоих. Поведение человека с расстройством личности.

Мне на самом деле плевать на обоих.

Я сохранил репутацию человека, который легко отправляет на смерть, и при этом не заставил наших многочисленных гостей пребывать в дурном настроении из-за смерти их соплеменников. Праздник выйдет гораздо более весёлым, если никто на нём не умрёт.