Чёрный хребет. Книга 4

Глава 32

Мертвецы собираются выгнать нас из своего замка, но просто так уходить я не собираюсь.

Карут чахнет под давлением Варзода и радиус этого влияния только усиливается. Нам нужно решить проблему с этим местом, пока она не расползлась ещё больше и не затронула другие деревни.

– Что-то мне плохо, – заявляет Феонара, присаживаясь на кровать.

Это одна из тех девушек, с которыми ты не захочешь соревноваться в армрестлинге: крепкая, сбитая, высокая. Но при этом постоянно жалуется на самочувствие.

– Наверное, подхватила что-то, – жалуется безжизненным голосом. – Так и знала, что не нужно прикасаться к мертвецам – не зря же они мертвецы. Теперь и я такой стану. Костлявой, лысой и с зубами, торчащими в разные стороны.

– Ты опять всё приукрашиваешь, – говорю. – Всё с тобой в порядке.

– Тебе не понять. У тебя же нет повышенной заболеваемости.

– У тебя тоже её нет. Ни у кого в Дарграге её нет. Не уверен, существует ли она вообще.

– А вот и есть! – заявляет. – Она передаётся по наследству. У моих родителей она есть и у меня тоже.

– С мертвецами всё в порядке. Никто из нас не заразился таинственным вирусом смерти и ты тоже ничего не подхватишь.

– Ой не знаю, ой не знаю...

Если что и передалось у неё от родителей, так это мнительность. Вся семья у них такая: вечно болеют какими-то странными болезнями, которые нигде больше не существуют. Любое недомогание тут же возводят в абсолют. Ударился мизинцем – конец света. Продуло шею – идут копать могилу. И это при том, что они на самом деле одни из самых здоровых.

– Там на комоде стоит графин с водой, – говорю. – Вроде бы чистая. Если совсем невмоготу, выпей, но я бы не советовал.

С преувеличенными вздохами девушка направляется к указанному месту.

А я становлюсь у двери и прислушиваюсь к звукам в коридоре. Нам нельзя сидеть в комнатах до утра: нужно как можно скорее найти девушку, которая приходила к нам во снах.

Она – ключ.

– Эй! – кричу. – Есть там кто-нибудь?

Приближающиеся шаги.

– Чего? – раздаётся голос мертвеца с проломленной головой.

– Мне нужно в туалет.

– Тебе же сказали, отлей в вазу!

– Я не могу это делать при девушке. К тому же, мне сейчас нужно по-большому.

Мертвец даже не стал отвечать на мою просьбу. В туалет мне сейчас не нужно: я всего лишь хотел узнать, как много стражников в коридоре. Если двое – всё в порядке. Проблемой будет, если их там окажется сорок штук...

Подхожу к одной из стен в дальней части комнаты, присаживаюсь в угол и стучу кулаком по камню.

– Кто-нибудь слышит?

– Гарн? – доносится с той стороны голос Браса.

– Передай остальным, что скоро выходим. Пусть будут готовы.

– Понял.

Плохо, что у нас забрали оружие. Нам придётся много ходить по замку, и мы наверняка наткнёмся на посты с охраной. Сражаться против них голыми руками – та ещё задача. Мне уже довелось опробовать на себе силу этих мертвяков.

– Хума, – говорю. – Я хочу, чтобы ты не издала ни звука.

Сидит у меня на плече, моргает, смотрит заинтересованно.

– Нельзя, чтобы ты заорала на весь замок. Ладно?

Кажется, летучая мышь поняла мои слова. Мы с ней не разучивали команды, но это и не нужно. Она достаточно умная, чтобы понимать, что от неё требуется.

Вход в каждую комнату закрывают прочные деревянные двери. Каждая из них запирается на замок, ключи от замков торчат в скважинах снаружи. Если сможет выйти один из нас – он отопрёт двери остальным. Нужно только выбраться.

Приседаю у замочной скважины.

Протягиваю указательный палец левой руки и с помощью голубой жемчужины приказываю ключу повернуться по часовой стрелке. Тот начинает дрожать, стараясь вырваться. Приказываю ему подчиниться, но металлический предмет рывком устремляется прочь от двери, ударяет в противоположную стену и с лязгом падает на пол.

– Сука, – шепчу. – Ключ слишком маленький, не получается его ухватить как следует.

– Какого хера тут происходит? – доносится голос с конца коридора.

Снова приближающиеся шаги мёртвых ног. Покойник поднимает упавший ключ, некоторое время не раздаётся ни звука, а затем он уходит, наверняка с ключом в кармане.

– Если хочешь, я могу попробовать выбить эту дверь, – предлагает Феонара.

– Я думал, ты плохо себя чувствуешь.

На какоое-то время она забыла о возможной болезни мертвецов. Сейчас же она про неё вспомнила и её плечи на моих глазах опускаются. Она снова выглядит больной и несчастной. Девушка не притворяется. Она просто очень легко себя накручивает.

– Я сам выбью дверь, – говорю. – А ты приготовься свернуть пару гниющих черепов.

– Постараюсь...

Становлюсь напротив двери и скапливаю перед ней невидимую силу голубой жемчужины. С ключом Дар не справился, но воздействовать на большой кусок древесины – проще простого. Толкаю дверь от себя. С удовлетворением слышу, как рвутся петли, трещит косяк.

Голубая жемчужина ворочала с бока на бок огромные валуны.

Она может поднять меня самого в воздух и перемещать по комнате точно воздушный шарик.

Вынести дверь для неё – всё равно, что просить автогонщика проехать по прямой линии. Всё равно, что просить Геракла открыть банку огурцов. Всё равно, что просить профессора математики вычесть квадратный корень из четырёх.

С лёгкостью дверь выходит из коробки, только щепки летят в разные стороны.

– Что за?! – раздаётся вопль мертвеца снаружи.

Выхожу в коридор и вижу невдалеке двух охранников, стоящих с ошарашенным видом. До сих пор не могу привыкнуть, что покойники имеют те же эмоции, что у настоящих людей. Хотя чему тут удивляться, если они сами считают себя живыми людьми.

Давать ему возможность поднять тревогу я не дал.

Поднимаю левую руку в сторону надзирателя с проломленным черепом. Его ноги тут же отрываются от земли, он с размаха ударяется о каменный потолок и остатки его черепа окончательно теряют форму, превращаясь в груду месива. Однорукий, совершенно сбитый с толку, взлетает в воздух и ударяется о стену, ломая рёбра и кости таза.

Если бы это были живые люди, то сейчас один был бы мёртв, а другой остался навсегда инвалидом. Но покойники не вскрикнули, не почувствовали травм. Они продолжают шевелиться скорее удивлённые, чем испуганные.

– Феонара, вперёд! – кричу.

Из-за спины выбегает девушка. Несётся к однорукому покойнику и только её коса подпрыгивает за спиной при каждом шаге. Она достигает его прежде, чем тот успевает перевернуться и посмотреть вокруг. Ударом ноги она зафутболивает его черепушку, отчего он снова переворачивается, после чего прыгает сверху и принимается душить.

Не для того, чтобы заставить его потерять сознание. Всего лишь не дать закричать.

Сам же я мчусь ко второму мертвецу и проделываю ту же операцию. Верхняя часть его головы развалилась, обнажился скукоженный и наполовину сгнивший мозг, из которого торчат кусочки черепа. Но это его нисколько не беспокоит. Просто удивительно, как они могут считать себя живыми людьми, получив подобные увечья и оставаясь в сознании.

– Он вырывается! – стонет Феонара.

Несмотря на одну руку у мертвеца, девушка с трудом держит его прижатым к земле. По какой-то причине они намного сильнее обыкновенных людей. Мне своего удаётся держать в захвате только из-за того, что тот потерял глаза во время удара и ничего не видит.

– Сейчас, – шепчу.

Хватаю ржавый меч надзирателя и вставляю его покойнику в рот. Засовываю клинок так глубоко в гортань, насколько это вообще возможно. Превращаю его в глотателя меча поневоле. Если он и сможет заговорить, то явно не в ближайшее время.

Пока Феонара держит своего противника, подхожу к ближайшей двери и отпираю.

Наружу тут же выбегают Роддер с Ройсом. Глядят на происходящее и, не сговариваясь, тут же бросаются на помощь девушке. Втроём они заламывают мертвецу руку за спину, ломают её заодно, но тот продолжает брыкаться.

Открываю все двери одну за другой.

К тому моменту, когда последний член нашей группы оказывается на свободе, я возвращаюсь к продолжающемуся сражению и с удивлением гляжу, как Роддер откручивает голову однорукого, точно это болт, а не череп. Уже три оборота сделал и не собирается останавливаться. Позвоночник хрустит, скрипит, издаёт мерзкие звуки. Наконец, парню удаётся отделить конечность.

Голова однорукого продолжает беззвучно хлопать ртом и с ненавистью глядит на нас.

– Всё, – говорю. – Теперь прячем их и связываем. Головы в одну комнату, тела в другую. Не хватало ещё, чтобы они собрались обратно.

– Что ты удумал? – спрашивает Вардис.

– Друзья, последний шанс повернуть назад. Мы можем прямо сейчас зайти обратно в свои комнаты, дождаться утра и спокойно покинуть замок. Просто и безопасно. Или постараться найти сердце этой заразы, что расплывается по округе, но в этом случае мы очень сильно рискуем. Данный выбор я не могу сделать за вас: мы все должны подумать и решить как следует.

– Рискуем, – тут же отвечает Аделари.

– Не спешите, подумайте.

С минуту окружающие переглядываются, перешёптываются, глядят то в сторону комнат, из которых вышли, то в коридор, который таит в себе смертельную опасность.

Мы не самоубийцы, чтобы понапрасну рисковать головой. Но и не трусы, чтобы избегать любой опасности.

– Важно понимать, зачем мы это делаем, – говорю. – Мы можем освободить Карут от гнёта смерти, что висит над этим местом. Он перестанет чахнуть. А само гибельное влияние перестанет распространяться. Если у нас всё удастся, конечно. А если не удастся, то мы станем такими же мертвецами, как и окружающие. Разве что шевелиться не будем, как они.

– Я за, – отвечает Буг и поднимает руку. – Кто со мной?

Вслед за ним остальные так же поднимают руки.

– Хорошо, – говорю. – Очень хорошо. Нам нужно узнать, где находится девушка, что приходила к нам во снах. Мы не можем обыскивать здесь каждый угол. Во-первых, замок слишком большой и выглядит как лабиринт из-за всех этих обрушенных ходов. Мы запросто можем попасть в тупик, загоним себя в ловушку и не сможем убежать. Во-вторых, мертвецы слишком сильные, как вы сами могли убедиться.

– И что ты предлагаешь?

– Есть у меня один план...

Заносим пленников в комнаты, связываем им руки за спиной и засовываем под кровать. Кажется, разум мертвецов скрывается не в мозге, а во всём теле сразу. Только так можно объяснить, как они могут передвигаться с отделённой головой. Как они могут мыслить с повреждениями мозга.

– В идеале было бы ещё и мечи наши найти, – говорю. – Но это второстепенная задача. Идите за мной. Старайтесь ступать как можно тише.

Тридцать человек крадутся по замку.

Немногочисленные факела освещают нам дорогу. Поскольку мертвецы в Варзоде считают себя людьми, то и ведут себя соответствующе. Днём они ходили по коридорам, суетились, а ночью вернулись в свои постели и спят. Либо пытаются это делать.

Наш путь лежит вниз. По винтовой лестнице в ту сторону, откуда меня привели. К подземелью хирурга, но не доходя до него.

Петляем по коридорам, пролазим в узких местах, спускаемся через дыру в полу. Доходим до ступенек и очень тихо идём вниз. В этой части замка стражи быть не должно, поскольку здесь нечего охранять. Но всё равно приходится заглядывать за каждый угол, чтобы убедиться, что нас не встретят вооружённые мертвецы.

Нам удаётся остаться незамеченными в том числе из-за ветра, гуляющего среди руин замка, из-за капель воды, стучащих по полу. Они полностью скрывают наши шаги.

– Скажешь, куда мы идём? – шёпотом спрашивает Вардис.

– Тише, – говорю.

– Да куда уж тише?

– Мы уже почти пришли. Сейчас сам всё увидишь.

Я не видел это место, но слышал, когда проходил мимо. И точно знаю, что здесь находится.

Поворачиваем на одной из развилок и натыкаемся на двустворчатую деревянную дверь. Именно то, что нам нужно.

– Хотите знать, что здесь находится? – спрашиваю. – Сейчас всё увидите. Как минимум меня и Браса сюда приглашали.

– Меня? – удивляется парень.

Открываю дверь и за ней обнаруживается огромная комната, вся набитая двухъярусными кроватями. Возле каждой стоит шкаф и небольшой табурет. Комната прислуги. Около сотни женщин поднимают головы и смотрят на нас с явным удивлением.

Кажется, никто из них не спал.

Все эти мертвецы просто лежали на своих кроватях с открытыми глазами, поскольку по расписанию сейчас ночь, поэтому нужно быть в постели.

– Заходите, – говорю своим. – Только не шумите. Здесь поблизости должна быть комната мужчин. Они не должны нас услышать.

Соплеменники проходят внутрь, закрывают за собой дверь и растягиваются вдоль одной из стен. Иду мимо кроватей, ищу среди окружающих нужное мне лицо. Многочисленная прислуга закрывается одеялом, точно щитом. Должно быть, они решили, что мы пришли их всех изнасиловать. Что ещё могут делать незваные гости посреди ночи в комнате стольких женщин? Да ещё и голых под одеялом.

Наконец, я натыкаюсь на нужного мне человека.

– Привет, – говорю.

Передо мной служанка, которая помогала мне мыться в большом тазу в моей комнате. Которая очень настойчиво звала на чай этим вечером. Так что моё прибытие можно считать официальным визитом. Она хотела, чтобы я пришёл, вот я и пришёл. Пусть не совсем так, как это предполагалось, но что поделать.

– Удивлена? – спрашиваю. – Ты же сама меня приглашала.

– Но я не думала, что ты придёшь, – отвечает девушка. – Никто не приходит.

– Ты предлагаешь выпить чая всем гостям, которые бывают в замке?

– Не всем...

Должно быть, она это предлагает только симпатичным. Сейчас половина парней из Дарграга должна обидеться, что их не сочли таковыми.

– Вот я пришёл, – говорю. – И не откажусь от чая.

– Прямо сейчас? Среди ночи?

Она оглядывается по сторонам, смотрит на моих соратников, столпившихся вдали.

– Самое лучшее время для него. Не считаешь?

– Конечно, – отвечает девушка, будто загипнотизированная. – Лучше и быть не может.

Она поднимается с кровати, а мне приходится отойти в сторону, чтобы дать ей одеться. Пусть мертвецы и не спят ночью, но принятый распорядок дня заставляет их раздеваться каждый вечер. Интересно, они сами осознают, зачем это делают?

Зачем каждую ночь отправляться спать, если ты не можешь уснуть?

Одевшись, девушка выходит из комнаты и направляется в соседнее помещение – кухню.

– Останьтесь здесь, – шепчу друзьям. – Я побеседую с ней наедине.

– А мне можно пойти с вами? – спрашивает Брас. – Она и меня звала на чай.

– Тебе – можно.

На кухне для обслуживающего персонала находятся десятки столов для приёма пищи и ещё больше стульев с высокими спинками. У ближайшей стены стоит большая печь для готовки еды. По всей видимости, ей уже очень давно не пользовались, поскольку пауки успели сплести внутри неё паутину.

– Как тебя зовут? – спрашиваю.

– Изетта, – отвечает.

– Приятно познакомиться. Я – Гарн, а это – Брас.

Девушка ходит между старыми шкафчиками, которые скрипят от одного косого взгляда на них. Одна дверка отваливается и падает на столешницу, стоило слегка её коснуться. Внутри всякий хлам, ржавые столовые приборы, горшочки с чем-то.

Около пяти минут понадобилось Изетте, чтобы найти три приемлемого качества кружки и медный котелок, чтобы нагреть в нём воду.

– Ну и грязнули же наши мужики, – произносит девушка. – Всё сломали, всё поперекладывали, ничего не найдёшь.

Уходит из помещения и вскоре возвращается с блюдцем, на котором лежит что-то чёрное, похожее на пыль. Если это и был когда-то чай, то срок его годности прошёл ещё до того, как построили Дарграг.

– Вы любите чай из хагиуна? Я сама его собирала.

– Конечно, – говорю. – Обожаю.

Брас согласно кивает.

Следим, как она наливает в котелок грязную, вонючую воду из бочки, в которую стекает дождь. Засыпает в котелок эту грязь и ставит на решётку, под которой зажигает пару сухих веток. Должно быть, после смерти у неё напрочь исчезло обоняние, поскольку находиться рядом с протухшей водой и сохранять при этом нормальное выражение лица – то ещё испытание.

– Как тебе здесь работается? – спрашивает Брас.

Парень умеет быть вежливым.

У него десять младших братьев и сестёр, о которых он заботится всю свою жизнь, и это отразилось на его манере вести диалог. Когда он с кем-то разговаривает, то всегда говорит мягко, но при этом уверенно, отчего инстинктивно хочется его слушаться. Такой вот большой добряк.

– Неплохо на самом деле. Обязанностей много, устаю порой. Зато в тепле и безопасности.

– Дружишь с другими девушками?

– Да... но есть тут всякие... Верги например. Постоянно болтает обо мне за спиной, а в лицо улыбается. Терпеть её не могу.

Следом девушка пускается в разъяснения личностных отношений со всеми служанками.

Описывает своих подруг и давних знакомых, с которыми длится долгая неприязнь. Рассказывает, кому завидует, кто завидует ей. Какие козни они друг другу строят. Никогда бы не подумал, что у мертвецов могут кипеть подобные страсти.

– А мужчины? – спрашиваю. – Неужели среди слуг короля нет достойных?

– Ай, – отвечает Изетта. – Все приятные мужчины заняты, остались только неприятные.

Как по мне, все покойники в этом замке – неприятные. Но кто я такой, чтобы судить других. Я же не мертвец.

Девушка наливает получившийся отвратительный чай в кружки и ставит их перед нами. Брас с довольным видом подносит его к носу и принюхивается, точно никогда в жизни не чувствовал настолько восхитительного аромата.

– Пахнет просто превосходно, – говорит.

– Спасибо...

Если бы серая кожа на лице девушки могла покраснеть, то она бы уже зарделась.

С довольным видом Изетта подносит к губам кружку и делает маленький глоток. Вкусовые рецепторы, по всей видимости, у неё тоже не работают.

– Нравится прислуживать такому великому человеку, как двуединый король? – спрашиваю.

– О, он великий человек, – отвечает Изетта. – Щедрый, добросердечный. Всегда хорошее слово скажет, когда мимо проходит. Он не смотрит на нас, как на пустое место, как многие люди из знатных семей.

– Я пришёл из далёкой деревни, поэтому плохо знаю историю этих земель. Не расскажешь, почему мудрейший из живущих именуется Гордым?

– Как это... Об этом же все знают!

– Мы из очень-очень далёких земель, – поддерживает меня Брас. – До нас вообще мало что доходит.

– Вы же шутите, правда? – губы девушки растягиваются в улыбке, но она мгновенно спадает. – Шутите ведь? Я ещё никогда не встречала человека, который бы не знал Бартрама Гордого, да будет его тень длинной и чёрной.

– Конечно слышали. Мы просто хотим узнать эту историю из первых уст, а не в кривом пересказе друга, который слышал это от друга, которому рассказал странствующий сказочник-торговец.

– Тогда вы должны знать, что он отрубил голову тому послу... как его... который требовал у короля стать на колени.

– Да, знаем, – говорю. – Именно это мы о Бартраме и слышали.

– Да, – подтверждает Брас. – Слухи не врали.

– Поэтому его и прозвали гордым. Все думали, что он станет на колени, а он не стал.

– Это замечательное место. Чудесный король, красивейший замок, любезные обитатели.

Изетта кивает каждому слову. Несмотря на все интриги среди слуг, пакости, которые они друг другу строят, она искренне считает, что это лучшее место для человека вроде неё. Не знаю, чем мудрейший Бартрам заслужил такую преданность.

– Что же вы не пьёте? – спрашивает девушка.

– В моих землях, – говорю. – Принято сначала насладиться ароматом хорошего чая и только потом пить его.

Чёрта с два я прикоснусь к этой вонючей жиже, но расстраивать девушку не хочется.

– Ничего, что мы пришли вдвоём? – спрашиваю. – Ты, наверное, приглашала только одного из нас.

– Нет, всё в порядке. Люблю побеседовать с людьми не из замка. Я уже устала от одних и тех же лиц.

– А как нам нравится сидеть за столом с такой замечательной девушкой! – замечает Брас.

Подношу чай к губам и делаю вид, что пью, а сам плотно сжимаю губы, чтобы ни капли не попало в рот. Пора переходить от церемоний к настоящей причине нашего визита.

– Изетта, – говорю. – У вас такая большая печь для еды. Наверное, можно приготовить пищу сразу на множество человек.

– Конечно! Видели, сколько прислуги в замке? Прокормить их всех совсем не просто.

– А кто занимается готовкой?

– Повариха, но все мы ей помогаем по очереди. И я в том числе.

Сейчас я собираюсь разбить её иллюзию. Держу в руках кувалду и собираюсь опустить её на стеклянный купол мировоззрения мёртвой девушки. Как бы я ни старался сделать это мягко, он наверняка обрушится с оглушительным звоном.

– Давно ты помогала поварихе с готовкой?

– На днях буквально.

– Когда именно? Вчера?

– Нет, – отвечает в задумчивости. – Вчера я занималась центральным входом. Туда ветром сносит много песка.

– Значит, позавчера?

– Позавчера я занималась стиркой.

День за днём мы проходим по расписанию девушки. Она обслуживает все помещения замка. Делает то, что скажет управляющий. У неё нет какого-то одного участка, которым она занимается ежедневно.

Мы всё дальше погружаемся в прошлое и оказывается, что она уже очень давно не помогала с готовкой.

– Как странно, – произносит Изетта. – Мне казалось, что это было пару дней назад. Ничего себе, время летит!

– Посмотри, пожалуйста, на эту печь, – говорю.

Девушка поворачивает голову вбок.

– Тебе не кажется, что она выглядит как-то странно для печи, которой пользуются каждый день? Глина по краям вся отлупилась, кирпичи повыпадали. Неужели повариха работает в таких ужасных условиях?

– Печь как печь... хотя...

Изетта поднимается со своего стула, подходит к обломку кирпича, лежащему на полу, поднимает его и очень внимательно рассматривает.

– Надо же, – произносит. – Как же я раньше не замечала, что она разваливается. Надо сказать мальчикам, чтобы они её починили.

– Обрати внимание, она вся покрылась пылью.

– Действительно... как странно.

– Это потому, что к этой печи не прикасались уже очень много лет.

Сначала девушка хочет возразить, но затем снова смотрит на пыль, на паутину, раскинувшуюся поперёк чрева кирпичного изделия. Её возражение застывает, не вырвавшись из лёгких. Мертвецы видят то, что хотят видеть, пока не обратишь их внимание на что-то необычное.

– Но я же... совсем недавно... Это наша единственная печь! Откуда мы тогда берём еду?

– Вспомни, что ты сегодня ела, – говорю.

– Сегодня ничего. Аппетита не было.

– А вчера?

Изетта снова глубоко погружается в себя. Пытается вспомнить, когда она в последний раз ела, и не может понять, когда именно это было. А если она так давно не ела, как она может существовать? Она похожа на человека, который пытается осмыслить неосмысливаемое.

– Я не могу вспомнить, когда именно ела. У меня всю неделю был ужасный аппетит. Неужели я за несколько дней не притронулась к еде?!

– Подойди сюда, пожалуйста, – говорю.

Она подходит.

Я протягиваю ей свою ладонь и она, с задержкой, кладёт свою поверх моей.

– Посмотри на наши руки, – говорю. – Ничего не замечаешь?

– У тебя она мозолистая. Сразу видно, часто лопатой работаешь. Или граблями.

– Я про цвет.

Девушка пристально всматривается в наши руки и её глаза всё больше округляются. Она одёргивает свою руку с такой скоростью, что мне становится больно. Глядит на свои пальцы, кривые, сухие.

– Почему у меня такая серая рука?! – взвизгивает.

– Присядь, пожалуйста, – встревает Брас. – Только не переживай.

Однако именно это девушка и делает. Она продолжает смотреть на свою ладонь и мы оба понимаем, что у неё сейчас случится истерика. Приходится силой усадить её обратно на стул и немного погладить по голове.

– Посмотри на меня, Изетта, – продолжает парень. – Посмотри.

Девушка поворачивается к Брасу. Её глаза – два блюдца.

Как бы я ни хотел перевернуть её мир аккуратно, он начинает рушиться. Нет такого способа, чтобы подойти к человеку и сказать, что он теперь живой мертвец. Никто не воспримет эту новость нормально.

– Смотри на меня и никуда больше, ладно? С тобой всё в порядке, это самое главное. А теперь очень медленно вдохни и так же медленно выдохни.

Пока Брас убаюкивающим голосом успокаивает Изетту, я стою у неё за спиной и не знаю, что мне сделать. То, что мы сейчас с ней делаем – очень жестоко. Все предыдущие годы она существовала в самозабвении и не ведала страха. Но сейчас нам нужно вывести её в реальность, чтобы узнать, какого чёрта здесь вообще обитают живые мертвецы.

– Изетта, – говорю. – Я хочу, чтобы ты сейчас поднялась со стула и прошла к бочке с водой.

– Рано, – отвечает Брас. – Она не готова.

– Ты не сможешь её подготовить – это невозможно. Иногда пластырь нужно сдирать одним движением, а не постепенно.

Последнюю фразу никто не понял, однако Брас пожал плечами и помог девушке подняться. Втроём мы двигаемся к бочке с дождевой водой, придерживаем Изетту с двух сторон, поскольку её собственные ноги стали ватными.

– Видишь ли, Изетта, – говорю. – Со всеми людьми в этом замке кое-что произошло. В том числе и с тобой. Пообещай, что не будешь воспринимать увиденное слишком серьёзно.

Неопределённо пожимает плечами.

Мы наклоняемся вперёд, наши головы почти касаются. Мы смотрим на три наши физиономии, отражающиеся в водной глади. Я, розовый и причёсанный. Брас, побритый и сияющий жизнью. А так же Изетта, с серой кожей, отсутствующим глазом, выбитыми зубами.

Сначала она дёргается в сторону, точно увидев монстра. Затем понимает, что это её собственное отражение, и она повисает у нас на руках.

Если бы мертвецы могли упасть в обморок, это бы уже произошло.

– Что? – спрашивает девушка, ни к кому конкретно не обращаясь. – Что? Кто?

– Только не беспокойся, – отвечает Брас. – С тобой всё хорошо, нет причин для переживания.

Изетта отрицательно мотает головой.

Конечно же она его не слушает. Когда ты обычным будничным вечером обнаруживаешь самого себя мертвецом, который умер неизвестное количество времени назад, это большая причина для переживаний.

– Что с моим лицом? – причитает. – Куда вы дели моё лицо?

– Мы тут ни при чём, – говорю. – Если ты вернёшься в комнату прислуги и внимательно взглянешь на своих подруг, то увидишь, что все они теперь такие. Варзод наполнен не совсем живыми людьми. Никто из них этого не замечает и все они вполне довольны своей... жизнью.

– Я не понимаю...

– Прости, что нам пришлось открыть тебе правду.

Изетта лежит на полу, поскольку ноги отказываются держать её. Редкие волосы касаются земли. Она хнычет, но слёзы не идут – их нет в её мёртвом организме. Мы с Брасом сидим на корточках рядом.

– Мы сделали это для того, чтобы ты вышла из видений и узрела, как всё обстоит на самом деле. Нам нужна твоя помощь, чтобы понять, почему люди превратились в мертвецов.

– Мы тебе не враги, – добавляет Брас. – Мы желаем тебе и остальным только добра.

– Что-то случилось с этим замком. Его стены разрушены, врата проломлены, а обитатели имеют множество травм, будто когда-то здесь состоялась настоящая мясорубка. И только ты можешь прояснить эту ситуацию.

– Почему я?

– Ты – самая живая из всех здешних людей. Как бы нелепо это ни звучало. Ты помнишь, как выглядел этот замок до того, как он был разрушен? Когда его стены тянулись ввысь, а не лежали на земле, разбитые на куски. Когда окна были целы, а крыша не протекала?

Девушка погружается в воспоминания, после чего кивает.

– Говорят, Варзод строили больше сотни лет...

– Как он выглядел?

– Самое красивое место из всех, что мне приходилось видеть.

– И кто его разрушил?

– Это были камни, – начинает девушка. Она долго молчит, мы её не подталкиваем. Пусть всё расскажет по своей воле. – Огромные камни. Они летели в нас нескончаемым потоком... Управляющий велел нам спрятаться в подвале. Там я и сидела.

Затянувшееся молчание.

– А затем пришли они.

Каждое слово Изетта произносит с задержкой, словно ей тяжело вспоминать события столь далёких времён. Они оказались погребены под многими слоями рутины, что она выполняла последние годы.

– Ужасные, бородатые. Они принялись рубить наших мужчин, одному отрезали голову, насадили на пику и носили её как флаг. А женщин. Женщин почти всех инасиловали. И меня тоже...

– Можешь не продолжать, – говорю.

События, произошедшие в замке, постепенно выстраиваются.

Когда-то очень давно этот замок завоевали, а всех его жителей убили. Но они не умерли. По какой-то причине они продолжили существовать вот в такой, извращённой форме. Живут прошлым, по-прежнему считают свой замок целым, а себя – нормальными людьми.

– Спасибо, что поделилась с нами этой историей, – говорит Брас. – Ты нам очень помогла.

– Да, – согласно киваю. – И прости, что напомнили о тех ужасных событиях. Ещё один вопрос и мы тебя больше не побеспокоим. Честно.

Изетта продолжает сидеть на каменном полу, глядя в одну точку. Я бы посоветовал ей не сидеть на холодном, но она сама, наверняка, той же температуры.

– Как нам найти девушку со светящимися бирюзовыми глазами?

– Кого? – переспрашивает.

– Она ещё умеет приходить к другим людям во снах.

– Никогда не слышала о таком.

– Она примерно моего возраста, – пытаюсь вспомнить внешность девушки, но она ускользает. – Чуть ниже меня ростом, светлые волосы до плеч. Я могу ошибаться, но она скорее всего не из прислуги, поскольку ведёт себя очень открыто и уверенно.

– Вы говорите о Шислин?

– Возможно... Кто это?

– Подопечная короля. Красивая очень... но своенравная. Постоянно была всем недовольна, высказывала упрёки по каждому поводу. Не отпускала меня до тех пор, пока на её полу не останется и пылинки. Но при этом знала всю прислугу по именам, и никогда не оскорбляла, как другие обитатели замка.

– Она сегодня была на пиру?

– Не знаю. Я её уже очень давно не видела...

– Где находится её комната?

Изетта переводит взгляд с меня на Браса.

– Вы же не собираетесь идти в верхнюю часть замка? Заходить туда можно только под присмотром стражи. И только по распоряжению кого-нибудь из господ. Если прийти без приказа – высекут.

– Ничего страшного, не беспокойся за нас, – говорю. – Нам очень нужно найти эту девушку.

– Не могу вам сказать.

Изетта испуганно озирается. Должно быть, она решила, что мы хотим как-то навредить девушке. Неужели мы производим настолько плохое впечатление? Вроде приличные ребята, побритые, в красивой одежде.

К тому же мне всё больше начинает казаться, что девушка с бирюзовыми глазами существует только во снах, а в реальном мире её не найти.

– Пожалуйста, – говорит Брас очень нежно. – Мы хотим ей помочь.

– Вам всё равно к ней не добраться. Её покои находятся рядом с покоями Мудрейшего на самом верху, а эту часть замка слишком хорошо охраняют.

– На счёт этого можешь не переживать. Мы довольно ловкие ребята. Опиши подробнее, где именно они находятся.

Девушка послушно рассказывает, каким путём она ходит наверх, к мудрейшему. Чем больше она говорит, тем сильнее дрожит её голос. Под конец она закрывали лицо руками и пытается заплакать, но это не получается.

Смотрим с Брасом друг на друга.

Похоже, этой ночью мы идём в верхнюю часть замка, в спальню мёртвого короля и его несуществующей дочери.