Чёрный хребет. Книга 4

Глава 15

Последний, пятый день праздника.

Завтра утром жители других деревень отправятся к себе и больше не встретятся до следующего года, поэтому сегодня в воздухе витает лёгкая грусть от того, что гуляния подходят к концу. Но задерживаться ещё на день нельзя – мы и так выпили и съели всё, что только можно. Остались лишь крохи, чтобы продержаться до следующей песчаной бури.

Всё утро мы занимаемся домашними делами, прибираемся перед последним вечером.

Днём сидим дома из-за жары.

И когда температура спадает, две с половиной тысячи человек стягиваются к стадиону, чтобы в последний раз повеселиться и выяснить, наконец, кто лучший воин среди четырёх деревень.

Осталось всего четыре участника: Я, Роддер из Дарграга, Симон из Фаргара и Зитрус из Орнаса. Два поединка и я чемпион.

– Внимание! – кричит Зитрус, держа в руках кружку с фаргарским пойлом. – Внимание! У меня объявление!

Он ходит по центру стадиона и смотрит на окружающих в ожидании тишины, чтобы все услышали его слова. Постепенно шум стихает.

Он отпивает глоток напитка, морщится, затем очень громко объявляет:

– Я очень рад быть здесь! Я никогда так не веселился, как в последние дни и я точно знаю, что вы испытали то же самое. Ни один праздник, проводившийся в нашей деревне, даже не приблизился к чему-то подобному.

Отпивает ещё один глоток алкоголя, пока толпа согласно шумит.

– И всё это благодаря одному человеку – Гарну. Это он собрал нас всех здесь и показал, что не нужно больше пытаться друг друга убить. Дружить, оказывается, намного веселее! И не приходится постоянно стоять в дозоре, ожидая атаки.

Это действительно так. Все пять дней дозорные посты вокруг Дарграга пустуют. Нападать некому.

– Но это лишь подводка к тому, что я хотел сказать. Сейчас мне предстоит сражение с Гарном за выход в финал турнира, но я отказываюсь от него!

Зитрус опускается на одно колено.

– Я сдаюсь и отдаю свою победу Гарну без боя! Я считаю, что сегодня должен быть победителем не человек, который лучше всех управляется с оружием, но тот, кто всех привёл нас сюда и помирил наши деревни!

– Э, нет! – кричу. – Я не собираюсь принимать победу из жалости! Бери своё копьё и я заслужу её своими силами!

– Нет, – отвечает Зитрус. – Я не буду больше сражаться. Победа твоя.

Окружающая толпа бухтит недовольно: они ожидали зрелища, побоища, эпичной драки среди самых искусных воинов, но остались неудовлетворёнными. Тем не менее, они понимают, почему Зитрус поступает так.

– Победителем сегодня может быть только Гарн! – провозглашает он.

В ответ на его слова, Роддер неподалёку тоже опускается на колено, добровольно выбывая из турнира. Многочисленные головы поворачиваются к великану Симону, который некоторое время стоит прямо, а затем тоже опускается, скривив лицо от такого унизительного жеста.

Я стал победителем.

Пусть и таким дурацким способом: с помощью заработанного авторитета.

Мне хотелось дойти до финала и победить всех противников в честном бою, чтобы заслужить звание величайшего воина, но то, что происходит сейчас – даже лучше. Это признание не моих фехтовальных заслуг, а лидерских качеств и дальновидности.

Внезапно праздник в честь дружбы деревень превращается в праздник меня.

Моего триумфа.

– Спасибо, Гарн! – произносит Зитрус. – Ты – великий человек.

– Не надо... – пытаюсь произнести, но меня перебивают.

– Атака! – ревёт Хоб у меня над ухом.

Что-то мокрое брызжет на моё лицо, шею, одежду. Отрубленная человеческая рука приземляется у моих ног. Кто-то толкает меня в бок и я падаю, ещё одно тело приземляется сверху, придавливая к земле. Образовалась свалка, а я могу лишь бешено вращать глазами.

Не знаю, как реагировать. Что за безумие творится! Мир перевернулся? Конец света? Внезапное помешательство, нашедшее на окружающих.

Только в этот момент приходит идея замедлить время.

Мир останавливается, но из-за человека, лежащего спиной на моей голове, ничего не видно. Спихиваю его в бок, пытаюсь вылезть наружу но он тяжёлый. Использую ещё и голубую жемчужину. Заставляю внезапно образовавшуюся кучу людей раздвинуться, встаю на ноги, совершенно сбитый с толку.

Время снова приходит в движение, поскольку дым в жемчужине закончился.

Вокруг крики, паника, люди бегут в разные стороны. Не понимаю, что происходит. Полнейший хаос.

– Окружай! – кричит Хоб. – Заходи сзади!

– Браса задело!

Вокруг блеск мечей, драка, давка.

Смерть.

Я всегда считал себя смелым человеком, но сейчас сознание забилось в дальний уголок и отказывается совершать хоть что-то. Какая-то рука хватает меня за запястье и тянет, следую за ней. Пригибаюсь, перемещаюсь на корточках, согнувшись в три погибели.

Закрываю голову руками, чтобы не видеть творящегося.

Что-то жгучее и при этом холодное вонзается в бок. Стрела? Каждый шаг теперь отдаётся болью.

– Гарн, спрячься там! – кричит кто-то, не могу опознать голос.

Забиваюсь под скамейку и лежу, трясясь от ужаса. Мы легко сталкиваемся с опасностью, которой ожидаем, но стоит чему-то произойти внезапно, как паника заполняет каждую частичку души, лишая возможности рационально мыслить. Разум исчезает, остаётся лишь первобытный дикарь, действующий на чистейших рефлексах.

И рефлексы эти говорят прятаться.

Наконец, я даю себе ментальную пощёчину и приказываю собраться. Нечего человеку, которому наговорили столько лестных слов, прятаться под лавкой как последней шавке. Заставляю себя выглянуть наружу и оглядеться.

Слева от меня стоит Хоб с мечом, справа Зулла с Аделари.

Весь стадион покрыт сражающимися людьми. Когда это началось? По какой причине? Мозг отчаянно сопротивляется и не хочет обрабатывать поступающую информацию. Будто какое-то безумное божество спустилось в этот мир и заставило людей воевать друг с другом. Один из всадников апокалипсиса проехал прямо по этому стадиону.

Тянусь к мечу на поясе, но его нет. Последние дни я хожу безоружный.

Ко мне приближается бородатый мужчина из Орнаса с медным ножом в руке. Скалится, слюна стекает изо рта. В его глазах я читаю желание убивать, увидеть мою кровь, умыться ею. Протягиваю вперёд левую руку и заставляю его левую ногу сдвинуться влево, а правую вправо. Принудительно опускаю его на шпагат и тот, корчась от боли, хватается за промежность.

Ещё один бежит ко мне сбоку, перескакивая через людей на земле. В руке у него кинжал. Той же голубой жемчужиной вырываю оружие у него из рук и заставляю клинок вонзиться мужчине в спину, между лопаток.

Какие-то воины из Фарагара и Орнаса сражаются с нашей охраной из Дарграга. Другие бегут. Такое чувство, будто я упустил что-то важное. Не уловил сути.

– Что происходит? – кричу.

– Гарн, пригнись! – велит Хоб. – Мы почти закончили.

– Что закончили?

Заставляю себя выпрямиться и посмотреть вокруг. Немногочисленные очаги сражения затихают. Что бы здесь ни началось, это завершилось очень быстро. Почти все вокруг либо лежат на земле, либо стоят на коленях, подняв руки вверх.

– Что за херня? – спрашиваю.

– Произошло именно то, что я тебе говорил, – отвечает Хоб. – Орнас сговорился с Фаргаром, чтобы нанести нам удар в спину, когда мы будем этого ожидать меньше всего.

– Не может такого быть! Я только сегодня проснулся рядом с Двероном и это был самый довольный человек на свете.

– Дверон тут ни при чём.

Внезапный мятеж подавлен.

Иду к центру стадиона и смотрю на женщин, закрывающих детей, на мужчин, бестолково вертящих головой. Одни жители Орнаса и Фаргара сговорились, чтобы перебить нас, а другие ниего об этом не знали. Точно так же, как и я сам.

– Я знал, что за их улыбками скрывается коварство, – говорит Хоб. – И знал, что они нападут, поэтому сказал Зулле с Аделари, чтобы они присматривали за тобой круглосуточно.

Смотрю на испуганных людей на стадионе, на убегающих в пустыню, в горы, к деревне. Никто из них не знал, что сегодня начнётся заварушка.

– Как? – спрашиваю. – Почему? Для чего?

– Праздник и правда был хорош, – говорит Аделари. – Жаль, что он закончился вот так.

Всё же было так хорошо, превосходно. Каким образом всё изменилось ровно на противоположное? Люди вокруг смеялись, пели, танцевали, веселились. А сейчас многочисленные трупы устилают землю.

– Великий человек! – произносит Хума на плече у Хоба. – Великий человек!

Смотрю на летучую мышь, она перелетает ко мне и по-дружески трётся о моё ухо. До сих пор в голове не укладывается, что веселье внезапно сменилось смертью. Похоже, что мне всё-таки удалось помирить жителей деревень, но только мирных жителей: женщин, детей, стариков, а так же не особо кровожадных мужчин. Всё это время мы веселились честно и открыто. Но какая-то часть воинов лишь притворялась. Носила маски с натянутыми улыбками, пряча под ними мрачные мины.

Забыли вражду девять десятых жителей четырёх деревень. Но оставшейся десятой хватило, чтобы все наши усилия отправить на свалку.

– Вон человек, который всё это устроил, – Хоб указывает на Зитруса, стоящего на коленях в центре.

– Ты серьёзно?

Подходим к мужчине, который смотрит на нас злобно, исподлобья.

– Зитрус, – говорю. – Ты хотел убить нас всех сегодня?

Понимаю, насколько глупо и убого это звучит, но не задать этот вопрос я просто не мог.

– Иди в задницу, – шипит яростно. – Уёбище тупорылое!

– Мы нанесли им слишком большое оскорбление, – говорит Хоб. – Убили старосту, назвали рабами. Они просто не могли с этим смириться.

– Кто ещё в этом участвовал?

– Подробности я пока не знаю, но это был Зитрус с Симоном. Они собрали самых доверенных людей для этого задания. Притащили с собой ножи и хотели напасть на всю охрану разом, чтобы мгновенно захватить контроль над ситуацией. Если бы у них получилось, наша деревня бы уже горела.

– Это правда? – снова спрашиваю у Зитруса. – Почему?

Молчит. Понимает, что за таким поступком неизбежно последует суровое наказание. Так зачем позориться, если он уже мертвец.

– Всё это время он вёл себя как лапочка, говорил добрые слова, но это для того, чтобы отвлечь наше внимание, – говорит Хоб. – Он хотел лишь одного – вернуть всё, как было прежде. Никакой союз ему не нужен.

– Сколько человек в этом участвовало? – спрашиваю.

– Около пары сотен.

– Как ты обо всём этом узнал?

– Я просто поставил себя на его место, – говорит Хоб. – Представил, как бы я поступил, если бы меня вместе со всей деревней объявили рабом. Это было не сложно. Зитрус знал, что Дверон его не поддержит, поскольку он предпочитает избегать любых драк, поэтому направился прямо к Симону. Они договорились, что уничтожат Дарграг, а затем убьют Дверона, чтобы Симон стал старостой Фаргара. И тогда всё станет как в былые времена. Они снова будут резать друг друга и хвастаться боевыми шрамами.

К нам подходит Вардис, осматривает обоих.

– Всё в порядке? – спрашивает. – Никто не ранен?

– Ты знал, что они что-то затевают, – говорю.

– Все знали, – отвечает Вардис. – Хоб всем нам рассказал, что мы должны быть сегодня наготове и ждать его команды. Мы не сказали только тебе, поскольку ты тут же бы стал всё отрицать.

Это очень на меня похоже. Иногда я могу видеть только то, что хочу. Нас спасло постоянное подозрение Хоба, который в каждом движении человека видит предательство и злой умысел. Если бы не он и его подготовка, наша деревня могла перестать существовать.

– Поверить не могу, – говорю. – Мы же так веселились все эти дни.

– Одно другому не мешает, – отвечает Хоб. – Можно пить, петь, танцевать, и при этом планировать убийство всех, кто находится рядом с тобой. Наверное, для них так было даже веселее.

– Какой же я болван, во всём свете такого не сыщешь. Зитрус прав: я кретин и тупорылое уёбище. Возомнил себя, сука, великим объединителем.

– На самом деле у тебя был хороший план и он до сих пор не потерян. Взгляни вокруг.

Ходим между напуганными людьми.

Мертвецы, раненые, лишившиеся глаз, конечностей, человеческого облика.

– Ты привёл сюда людей, чтобы всем вместе повеселиться, – говорит Хоб. – И тебе это удалось. С точки зрения обыкновенных жителей Фаргара и Орнаса, всё шло хорошо, пока их собственные друзья не начали резню. Думаю, они будут винить не нас в произошедшем, а своих соплеменников. И деревни всё ещё могут помириться.

– Хочешь продолжить праздник? – спрашиваю. – После такого-то побоища?

По меньшей мере пятьдесят человек погибло за несколько минут. Как можно веселиться, когда землю покрыло столько крови?

– Всех, кто в этом участвовал, уведём в деревню и усадим под усиленную охрану. А с остальными мирно посидим за столами, поужинаем. А на утро они отправятся к себе домой.

Постепенно все сбежавшие жители начали стягиваться обратно к стадиону. Они возвращаются с осторожностью, готовые снова броситься прочь. Никто из них не понимает, что именно случилось на стадионе, но раз уж потасовка завершилась, то нужно идти к остальным.

Мертвецов оттаскиваем в сторону, где никто их не будет видеть. Среди них оказывается и Естур – мужчина был не из тех, что замышлял убийство, но его задело во время битвы. Он пытался отползти в сторону, но потерял много крови и ушёл в иной мир.

Смотрю на него и ком стоит в горле.

Наш красавец, которого мы так отчаянно сватали Илее, лежит на земле без движения. Кровь залила его волосы.

Никто из наших, к счастью, не погиб – они были в броне и с боевым оружием. План по мгновенному выведению охраны из строя провалился, поскольку охрана этого ожидала. Лишь некоторые получили ранения.

Ужинаем за длинным столом в тишине. Весёлого настроения больше нет. Теперь все присутствующие мрачны и погружены в размышления.

– Гарн, – шепчет Хоб. – Тут нужна твоя речь.

– И что мне сказать?

– То же, что ты обычно говоришь.

– Я больше не верю в задуманное. Я хотел сделать так, чтобы всем было хорошо, а оказалось, что это нужно мне одному.

– Ты ошибаешься, – говорит Вардис с другой стороны. – У Фаргара с Орнасом шесть сотен боеспособных воинов, но из них участвовали в драке даже меньше двух. Остальные четыреста человек вполне довольны нашими целями и планами на будущее. Так что хватит всё принимать на свой счёт.

– Мы просто избавились от самых кровожадных, – говорит Хоб. – Нам не нужны люди, которые основной целью своей жизни ставят убийства.

Гляжу в сторону деревни, куда увели выживших в потасовке убийц. Две сотни человек хотели сегодня устроить кровавую резню. Сто пятьдесят из них них – воины Орнаса. Пятьдесят – из Фаргара.

Пожалуй, Вардис прав. Сегодня произошла катастрофа, но это не повод отступать и поворачивать назад. Всегда будет та самая группа людей, которую не устраивает наши цели и желания. Те, кому нравится привычный ход вещей. Которым не хочется ничего менять. И нам придётся научиться как-то с ними взаимодействовать, чтобы они не планировали очередной мятеж.

Поднимаюсь, чтобы меня могли все видеть.

Ночь.

Огни факелов на лицах людей.

– Уважаемые жители Орнаса, Фаргара, Дигора, Дарграга... Произошедшее сегодня случилось не по нашей вине. Каждый из нас хотел насладиться спокойствием, хотя бы раз ощутить себя в безопасности и просто провести время здорово. Предыдущие четыре дня праздника тому подтверждение. Я ещё никогда не чувствовал себя частью этого мира как за последние дни. Мы долгие годы убивали друг друга, но впервые за многие поколения собрались в одном месте. Мирно. Дружелюбно. Чтобы поесть вместе, проложить пока что узенькие тропинки между деревнями. И мне очень нравилось, как мы провели это время. Надеюсь, что вы чувствуете то же самое.

Хотелось бы увидеть хотя бы неловкие кивки головой, чтобы я подтвердил своё предположение. Но окружающие слишком сильно шокированы, чтобы выказывать сейчас эмоции.

– И я всё-таки надеюсь, что нам удалось наладить связи. Пусть праздник пошёл не по плану и среди нас оказались люди, готовые залить гуляния кровью, но мы доведём его до конца. Ешьте, пейте. Завтра вы отправитесь по домам, но помните, ради чего мы здесь собрались.

Присаживаюсь обратно за стол и наливаю огромную кружку фаргарского пойла.

– Гарн, – говорит Хоб. – Если ты не против, то я у тебя буду периодически брать Хуму. Она показала себя как очень ценный шпион. Я отправлял её, чтобы она подслушала чужие разговоры и потом повторила их мне. Так я и узнал, в какой момент они хотят нанести атаку.

– Конечно, – говорю.

– Если ты себя в чём-то винишь, то не надо. У каждого из нас свои таланты. Ты отлично ладишь с людьми и умеешь быть обаятельным. Ты невероятно добр и поэтому за тобой тянутся остальные. Однако ты не видишь, когда тебе в спину смотрят недобрым взглядом. Но ты не беспокойся, я тебя прикрою. Занимайся всем тем, чем ты обычно занимался, а я прослежу, чтобы никто больше не взялся за нож.

Кажется, это лучшее, что мы могли извлечь из этой ситуации. Я добряк и доверчивое чмо. Но я исправлюсь. Это далеко не первая шишка, которую я набил за долгие годы. Я всегда поднимал подбородок вверх и становился только сильнее.

– Не надо пытаться уследить сразу за всем, – говорит Хоб. – Отдай часть обязанностей другим.

– Ты прав, – вздыхаю. – Делай то, что у тебя хорошо получается.

– Больше подобного не случится, даю слово.

– Хорошо, – говорю.

– Хорошо, – отвечает Хоб.

Мы сидим за столами ещё несколько часов и тихо переговариваемся. А затем кто-то из присутствующих начинает петь. Сначала это одинокий голос в ночи, но постепенно к нему присоединяются остальные. Что-то про духа, который путешествует по небу вместе с ветром и глядит на людей со стороны.

Слов этой песни я не знаю, но всем окружающим она знакома.

Очень печальная.

Тысячи голосов сливаются в единый хор, и лишь я сижу посреди всего происходящего, не знаю, как себя вести. Кажется, мой план по сближению деревень всё-таки осуществился. Пусть и ценой смерти двухсот наиболее враждебно настроенных человек.