Чёрный хребет. Книга 4

Глава 8

Идём знакомить мужа с его будущей женой.

Ведём красивого мужчину к красивой женщине и надеемся, что они друг другу понравятся. Иного мы даже не рассматриваем. Мы с Вардисом – достаточно упёртые ребята, чтобы свести этих двоих во что бы то ни стало.

Поражения мы не примем.

– Вон он, наш дом, – говорю. – Красивый, правда?

– Да, очень, – подтверждает Естур без энтузиазма.

У входа в дом на лавочке сидит Хоб, вырисовывает веточкой на земле собственное имя. До чего же приятно видеть результаты своих трудов. Пусть я не научил их пользоваться буквами подобно Шекспиру, но понятный текст они составить уже смогут.

– Меня ждёшь? – спрашиваю. – Кстати, познакомьтесь. Хоб, Естур.

Парень и мужчина кивают друг другу на автомате. На всём свете не найдёшь людей, которым плевать друг на друга больше, чем этим двоим.

– Я хотел попросить у тебя Хуму на время, – говорит Хоб.

– Хуму? – переспрашиваю.

– Мне нужна её замечательная способность всё дословно повторять.

Летучая мышь, до этого полусонно дремавшая у меня за спиной, оживилась при звуке своего имени. Чем старше она становится, тем больше разума появляется в её глазах. Порой мне кажется, что она уж точно поумнее некоторых людей.

– Открывай ворота! – говорит она.

– Хума, хочешь побыть с Хобом некоторое время? – спрашиваю, указывая на парня.

Несколько секунд она заинтересованно смотрит на нашего друга, а затем переползает по моей руке на его плечо.

– Паскуда! – добавляет.

Смотрю, как парень уходит с моим питомцем. За последнее время летучая мышь так сблизилась с братьями и сёстрами, что мы уже считаем её полноценным членом семьи.

– Ладно, – говорю. – Нечего нам тут задерживаться. Идём пить чай.

– Чай долго ждать не будет, – добавляет Вардис.

У меня хорошее настроение.

У него хорошее настроение.

Мы собираемся исправить косяк, который сами же и сделали. Именно по нашей вине Холган отправился в Фаргар на войну. Из-за меня он влез в дом старосты и использовал чёрную жемчужину против адского скакуна бывшего старосты. И это из-за меня он помолодел до состояния, когда пускаешь слюни и сопли.

Илея не потеряла Холгана – он всё ещё жив и чувствует себя превосходно.

Но она потеряла мужа.

Теперь же мы намерены всё исправить. Мы привели ей замену того же качества. А может, даже и лучше.

– Привет, – говорю, заходя в дом. – Знакомьтесь все, это Естур. Наш новый друг из Фаргара.

За столом в зале сидит Илея, откинувшись на спинку стула, Дверон перед пустой тарелкой, а так же соплячка Эллин из Гуменда. Ест тракодовую кашу – один из немногих злаков, что растёт по нашу сторону хребта – и очень жалеет, что это не каша из жуков.

– Привет, – здоровается наш жених.

Он произносит это единственное слово с точно выверенной интонацией, чтобы проявить вежливость, но и не быть настойчивым. Просто случайный человек, заглянувший на огонёк.

– Присаживайся за стол, – говорит Вардис. – Сейчас я поставлю котелок на огонь.

Мужчина делает как велено. Опускается на один из свободных стульев, глядит некоторое время на Дверона, который рассказывает о том, как он любит рыбачить. Затем переводит взгляд на Илею и я замечаю это.

Искра.

Тот самый момент, когда человека пробирает при виде другого человека. Как-то давно я считал это выдумкой слюнтяев, пересмотревших романтические мелодрамы, а затем встретил свою жену и вот что я скажу: такое случается. Когда ты молод, здоров, энергичен, видишь кого-то очень привлекательного и происходит это. Влюблённость: мгновенное, молниеносное чувство, когда хочется остаться с человеком подольше, рассмотреть его как следует. И тебе кажется, что ты уже очень давно его знаешь. Это пока не настоящая любовь – до этого слишком далеко. Но это её основа. Грубый, необработанный алмаз, ждущий огранки для того, чтобы превратиться в бриллиант.

Лицо Естура разглаживается. Он пытается скрыть вовлечённость, но выходит не очень.

Только что мы проделали то, ради чего сюда его притащили. Естур заинтересованно смотрит на хозяйку дома и где-то в его голове сейчас бурлит первобытный бульон из всех возможных чувств. Илея – привлекательная женщина. Единственный представитель некогда разрушенной деревни. Она способна очаровать любого, даже когда просто сидит и слушает.

– Естур, – говорю, перебивая рассказ Дверона. – Расскажи нам, как тебе жилось в Фаргаре.

Мужчина смотрит сначала на меня, затем неуверенно на Дверона.

– Не бойся, – говорю. – В этом доме можно говорить что угодно.

– На самом деле не очень, – отвечает Естур. – Раньше я думал, что у нас очень здорово, мы же самая большая деревня, никто не сможет нам что-то сделать. Но не смотря на это я постоянно боялся идти к ручью за водой. Вдруг Гуменд нападёт. Боялся отойти в лес подальше, чтобы поохотиться. Сейчас намного лучше. Больше свободы, как будто.

– Так вот, – продолжает Дверон. – Нашу лодку мы смастерили вдвоём с дедом...

– Естур, – говорю. – А чем ты вообще увлекаешься?

– В каком смысле?

– Умеешь играть на каком-либо музыкальном инструменте? Делают ли их вообще в Фаргаре?

– Не совсем... У нас есть несколько флейт, но все они украдены... у вас.

Краем глаза смотрю на Илею, а она не проявляет к нашему гостю никакого внимания. Как же так? Мы ведь выбрали такого красавца! Во всех четырёх деревнях можно найти всего пару настолько прекрасных собой мужчин. Сделай ему укладку и хоть сейчас на обложку журнала.

– Как свободное время проводишь? – спрашиваю.

Естур настолько засмотрелся на Илею, что пропустил мой вопрос.

– Я люблю выходить рано утром, – говорит Дверон. – Когда ещё прохладно, туман стоит. Тишина, спокойствие... Только я и водная гладь.

– Да, хотела бы я такое увидеть... – мечтательно произносит Илея.

Теперь я понимаю, что происходит. Я всё понимаю. Не слепой.

Пока мы с Вардисом ходили по деревне и искали наиболее подходящего жениха, её уже заинтересовал Дверон. Этот старый хер, который хрустит костяшками при каждом движении пальцев. Мало того, что любой валяющийся на земле кусок камня красивее его, так он ещё и старше Илеи больше, чем на десять лет. К тому же одноглазый.

Нет, этот кандидат нам не подходит.

Нужно очень аккуратно прервать их знакомство, чтобы они никогда больше друг друга не увидели.

– Дверон, – говорю. – Я, кстати, так и не поинтересовался, как пропала твоя жена.

– Ты женат? – удивлённо спрашивает Илея.

– Да, был... Это грустная история. Не уверен, что её стоит рассказывать прямо сейчас, если не хотим испортить себе настроение.

– Всё в порядке, – говорю. – Мы же все тут – хорошие друзья, и должны знать друг о друге как можно больше.

Прошло совсем немного времени с тех пор, как она умерла. Пару недель назад я видел Дверона грязным и напившимся до безобразия. Он скорбит и я хочу напомнить ему об этом, чтобы разрубить на корню начатое знакомство с Илеей. Да, это жестоко. Но это жестокость во благо: ей нужен не какой-то старый хмырь, а молодой и красивый волк. Уже почти приручённый.

– Несколько месяцев назад она исчезла, – произносит Дверон.

Он смотрит в потолок невидящим взором. Глядит сквозь пучину времени на события врёмен, которые он вряд ли когда-нибудь сможет забыть.

– Разумеется я вышел на её поиски, да и соседи, кто посмелее, двинулся за мной. Естур, ты, кажется, тоже был с нами.

– Нет, – отвечает мужчина. – Отравился как раз в то время и весь день просидел на улице.

– Поиски быстро показали, что на неё напали эти немытые голодранцы из Гуменда. Человек десять или около того. Обнаружили много крови, остатки одежды, как будто её... прямо там...

– Можешь не продолжать, – прерывает его Илея. Мрачная как туча.

Всё идёт как надо. Пусть Дверон вспомнит свою жену, как он по ней скучает. Не надо ему сейчас перетаскивать внимание с нашего кавалера.

– Мы шли по следам в сторону деревни, но до самого Гуменда дошёл я один, остальные повернули назад. Там я увидел груду сваленных в кучу тел – они принесли пять или шесть человек в жертву кровавым сущностям, которым поклонялись. Мне показалось, что я увидел среди них свою жену, покойную, но оказалось, что она всё это время оставалась живой. И только во время похода, который затеял Гарн, я снова её увидел...

Из единственного глаза Дверона льются слёзы. Жалко этого бедолагу. Я вынудил его испытать прежние чувства, разбередил рану и теперь она снова будет долго заживать. Уже почти жалею, что пришлось это сделать.

– Я отнёс её к нам домой, – говорит и плачет. – Похоронил на заднем дворе.

Не в силах выдержать сочувствующих взглядов, Дверон поднимается и выбегает из дома, чтобы некоторое время побыть в одиночестве.

– Ужасная история, – говорю. – Естур, а ты кого-нибудь терял?

– Конечно, – отвечает.

Самое время переключить жалость к Дверону на жалость к Естуру. Однако Илея даже не взглянула на приведённого нами мужчину. Выходит из дома, оставив нас с Вардисом самих разбираться с женихом.

– Вот же гадство, – вздыхает Вардис. – Этот пердун нам все планы попортил.

– Ага, – говорю. – Но ничего, мы ещё добьёмся своего.

– Кажется, я догадываюсь, что происходит, – произносит Естур. – Вы ведь не просто на чай меня приглашали, верно?

– Верно.

– Вы хотели, чтобы я познакомился с вашей матерью?

– А ты против? – спрашивает Вардис. – Не думай, что мы какие-то извращенцы или вроде того. Мы просто хотим, чтобы у неё появилось плечо, на которое можно опереться. Не надо такой замечательной даме оставаться одной.

– Она... вроде бы очень славная.

– Да, – говорю. – Жаль только, ничего не вышло. Но раз уж ты пришёл, давай хоть чая попьём.

Мужчина отчаянно отказывался, ссылаясь на неотложные дела, но мы чуть ли не силой усадили его за стол. Никто не уйдёт из нашего дома с пустыми руками.

Пьём чай с нашим женихом, слушаем рассказы о том, как ему жилось в Фаргаре при прежнем старосте и до него. Поскольку он намного старше Зуллы, то знает больше подробностей и интересных историй об этой деревне.

Больше всего меня впечатлил рассказ, как в одном из сараев завелись огромные шершни, размером с кулак. И как они спалили всё здание, поскольку не могли от них избавиться.

В общем, время провели не зря, хоть и не добились своей цели.

– Что делаем? – спрашивает Вардис, как только мы вывели Естура на улицу.

– Как что? Продолжаем наш план. Через пару дней устроим нашему кавалеру внезапную встречу с Илеей.

Чувствую себя разводчиком собак.

Холган за столом внезапно начинает хныкать, поэтому Вардис поднимает отца на руки и покачивает.

– Прости, батя, – говорит. – Но нам нужно найти твоей жене нового мужчину. Ты не справляешься со своими обязанностями.

Младенец смотрит на нас и вид у него такой, будто он вот-вот заорёт.

Как бы я ни хотел расслабиться и побездельничать, но уже пора заниматься делами. Когда в одном месте собирается большая толпа народа, которые не очень-то и рады друг друга видеть, обязательно произойдёт какая-то херня.

Так и в этот раз.

Не успел я на стул присесть, как в окне появляется Брас.

– Там это, – говорит. – Один придурок из Орнаса ударил нашу девочку, губу ей разбил. Мы уже распорядились, чтобы его приковали к столбу на три дня. Просто, чтоб ты знал.

Тяжело вздыхаю. Почему эти дикари такие тупые? Творят дичь и не могут взять себя в руки хотя бы на несколько дней. Уже второго идиота отправляем навстречу смерти.

И мне кажется, что далеко не последнего.