Черный лис. Том 2

Глава 15

Лимузин Соболева подвёз меня к самому крыльцу. За рулём был Колян — только ему князь доверял настолько, чтобы выпустить драгоценного, чудом выжившего наследника из Каховки.

Посмотрев в окно и прочитав адрес, я удивился. И насторожился.

В конце концов, именно Колян должен был охранять меня во время злополучного бала…

— Лубянка-38, - сказал я вслух, обращаясь к телохранителю. — Разве не здесь находится резиденция ордена Четырехлистного Клевера?

— КИБ делит с ними здание, — пояснил Колян. — Пару лет назад у ордена ещё был свой замок — крепостные стены, ров, всё остальное. Но по личному распоряжению Государя, им пришлось «переехать» на Лубянку, под крылышко к мадам Салтыковой.

Ясно. В собственном замке Бестужев чувствовал себя эдаким королём в своём личном королевстве. И дальновидный Святослав сделал «ход конём» — лишил магистра главного преимущества.

Но даже близкое соседство с мадам Салтыковой не помешало графу строить козни. А может, и подстегнуло: Бестужев мечтает вернуть былое могущество. И в последнее время действует очень жестко.

На высокое крыльцо вышел человек в военной форме. Капитан, судя по нашивкам.

— Это за тобой, — пояснил Колян. И точно: человек подошел к лимузину и открыл дверь с моей стороны. — Я буду туточки, — сказал телохранитель, чуть повернувшись назад и бросая многозначительный взгляд на капитана. — И еще… Не делай и не говори там ничего такого, чего не стал бы делать я. Лады?

— Спасибо, что подбросил.

Я выбрался на тротуар и впервые вдохнул московский воздух.

Пока я валялся в постели, наступило настоящее лето. Солнце жарило вовсю. Липы осыпали прохожих ароматной желтой пыльцой, над дорогой, над металлическим стадом автомобилей, реяло горячее облако из выхлопных газов и ругани водителей.

Мимо, по тротуару, независимо трусил крупный пятнистый пёс.

Капитан молча открыл передо мной тяжелую дверь.

В самом здании пахло картонными папками, серым солдатским сукном и чёрным чаем.

Миновав несколько рамок — капитан всякий раз расписывался в толстой тетради привязанной на верёвочку шариковой ручкой — мы наконец попали в холл, где меня ждала сама мадам Салтыкова. Миниатюрная женщина в светлом брючном костюме. Короткие пёрышки волос зачёсаны со лба на бок, щеки и подбородок напудрены. В руках — очки в золотой оправе, почему-то она не любит надевать их на людях.

— Смотрю, знакомство со специалистом с Окинавы пошло вам на пользу, — это было вместо приветствия. Мадам Салтыкова сразу повернулась и направилась вглубь здания, к широкой лестнице, которая выше расходилась на две галереи.

Цок-цок металлических шпилек взлетает под потолок, но маленькую женщину не волнует то, что на стук её каблуков оборачиваются буквально все.

Линии силы, — отметил я про себя. — Когда она идёт, все взгляды прикованы к ней. Каждый старается встать так, чтобы хоть краем глаза видеть мадам Салтыкову…

— Вы не просто занимаете очень высокую должность, — сказал я. — Вы здесь главная. Хозяйка.

— Я всего лишь секретарь, — обронила она, кивком приветствуя какого-то важного господина. Тёмно-синий мундир, орденские планки покрывают грудь сплошной бронёй. Три подбородка компенсируют отсутствие талии.

Синий мундир вытянулся на ступеньке во фрунт, и даже героически попытался втянуть живот. Она прошла мимо не повернув головы. Чуть заметный наклон — и всё.

Покрытая волосами-пёрышками макушка не достала военному до груди.

На меня тоже бросали любопытные взгляды: человек, который удостоился чести быть рядом с Ней. Я порадовался, что Фудзи настоял на отличном итальянском костюме, из неброской, мышастого оттенка, но очень дорогой ткани.

Волосы мои уже отросли достаточно, чтобы личный парикмахер князя превратил их в подобие модельной стрижки, лицо утратило за время болезни юношескую округлость щек, зато приобрело твёрдый, с ямочкой, подбородок — фамильную черту Соболевых.

Да и весь я вытянулся, окреп, плечи раздались в ширь, а тонковатых конечностей сейчас видно не было — костюм, выбранный Фудзи, был очень хорош, подчёркивая достоинства, и скрывая недостатки. И том числе — тонкий композитный клинок, который искусно прятался на спине, под пиджаком.

По случаю выздоровления телохранитель подарил мне тонкие, прилегающие к телу, как вторая кожа, ножны для этого меча. Пришлось потренироваться: Колян два часа гонял меня, пока движение, когда рукоять плавно скользила мне в ладонь, а потом из ножен, не было доведено до совершенства.

Что характерно: ни одна из трёх «рамок» моё оружие не засекла…

Меч когатана был напоминанием из прошлой жизни, из тех времён, когда я только что появился на Сикоку и пришел в офис операторов. Казалось, с тех пор прошли годы, хотя по здешнему календарю заканчивался первый месяц моего пребывания на Тикю.

— Я иду в госучреждение, — не знаю, кого я пытался успокоить: себя, или телохранителя. — К маленькой старой женщине. Что может случиться?..

— В это здание, — Колян ткнул меня в грудь толстым и твёрдым, как сучок, пальцем. — Боится заходить сам государь. Смекаешь?

…Пока мы поднимались, встретили несколько человек и в гражданском. Замкнутые, словно бы «застёгнутые» на все пуговицы. На лацканах пиджаков — маленький золотой значок в виде листа клевера…

— Держи друзей близко, а врагов ещё ближе, — пробормотал я, когда нас обогнал очередной кавалер четырехлистника.

Видимо, говорил я слишком громко, потому что он остановился, мгновение простоял с занесенной над следующей ступенькой ногой, а затем повернулся к нам.

— Ба! Кого я вижу… Владимир Соболев собственной персоной, — Золотарёв, одетый в светлый не слишком хорошо сидящий костюм. Впрочем, гонор компенсировал недостаток вкуса. — Как ваше драгоценное здоровье, милейший князь? КАШЕЛЬ больше не беспокоит?

Я чуть не сорвался, честное слово. Казалось, глаза у меня побелели от ненависти. И если б рядом не стояла эта маленькая женщина, я бы выхватил меч — стремительно, как учил Колян — и…

— Прекрасно, просто замечательно! — я натянул на лицо лучшую улыбку Фудзи, присвоив также его развязный фамильярный тон и манеру держаться. — Как видите, свинец пошел мне на пользу. Теперь я знаю, чего от него ждать.

— Рад, рад, — глаза мага остались такими же холодными, как птичьи погадки. — Я слышал, вы заставили поволноваться родных. Чуть было не усадили князя Соболева обратно в инвалидное кресло…

— Ну что вы, — я улыбнулся так, что заболели щеки. — До этого было далеко. Как видите, всё прошло, и я в прекрасной форме. Кстати. Насколько я помню, вы приняли в моей судьбе самое горячее участие. Поверьте: я этого никогда не забуду. Отплачу при первом же удобном случае.

— Буду ждать с нетерпением, — приподняв шляпу, и слегка поклонившись мадам Салтыковой, Золотарёв запрыгал вниз по ступенькам.

Один раз он споткнулся. Неловко схватившись за перила удержал равновесие, перевёл дух… И дальше пошел медленной и осторожной походкой.

— Зря вы с ним так, — заметила женщина, когда Золотарёв скрылся с горизонта. — Маги четырехлистника — люди подневольные.

— С вами он даже не поздоровался.

— Не всем повезло получить хорошее воспитание.

Каблуки госпожи председателя перестали выбивать сухую дробь — мы ступили на красную ковровую дорожку третьего этажа.

— Много же у вас коридоров, — заметил я, не без интереса разглядывая убранство самого, по словам Коляна, страшного дома в Москве.

— Здание построено с таким расчётом, чтобы его было легко оборонять небольшой группе людей, — пояснила мадам Салтыкова.

Приятного кремового оттенка стены украшали картины. Во всяком случае, таковыми они должны были считаться. Это были просто куски картона, вставленные в строгие рамки, и истыканные словно бы гвоздями — неровные края дыр топорщились размухрённой бумагой.

— Прекрасные произведения, — я бросил ещё один пробный шар. — Авторами являются ваши заключённые?

— Кататониенкунц, — улыбнулась женщина: уголки аккуратно накрашенных губ приподнялись на два миллиметра. — Творчество душевнобольных. Очень модно в этом сезоне, и стоит баснословных денег.

— Но вам, разумеется, досталось бесплатно.

Салтыкова бросила на меня косой взгляд. Если бы я знал её лучше, мог бы сказать, что в нём была известная доля лукавства…

— Моё ведомство курирует благотворительные фонды, — сказала она, подходя к роскошной, обитой натуральной кожей двери и доставая из кармана пиджака магнитную ключ-карту. — Я приобрела коллекцию на одном из аукционов. Дома никто из сотрудников эти шедевры разместить не захотел, так что… — она повела рукой, как бы демонстрируя выставку.

— То есть, вы понимаете, что вас надули.

— Зато несколько клиник в городе получили прекрасное оборудование — за этим я проследила лично.

Войдя в кабинет, я застыл на пороге. Честно говоря, я ожидал увидеть что угодно, — а после речей Коляна — даже застенки; но здесь была всего лишь уютная гостиная.

Мягкая мебель пастельных тонов, бежевый ковёр на полу, несколько стеклянных столиков на гнутых ножках — с цветочными вазами, фруктами и даже коробкой шоколадных конфет.

Почти все ячейки в коробке были пусты.

В дальнем углу располагался камин с аккуратно сложенной подле него поленницей.

Второй шок я ощутил, когда мадам Салтыкова прямо на пороге сбросила туфли и сунула ноги в симпатичные тапочки с пушистыми помпонами.

Вот тебе и Железная Леди. Колян будет в восторге.

— Располагайтесь, — она гостеприимно махнуло рукой на удобный диван. — Чай? Кофе? Может, вина? Разговор будет долгим, и нет смысла отказывать себе в удовольствиях.

— Признаться, я ожидал совсем другого, — я понял, что происходит. Она старается меня обезоружить. Выбить из колеи.

— Как я уже сказала, нет смысла лишать себя комфорта, — небрежно бросив очки на один из столиков, она села в кресло — сдвинув колени и наклонив ноги чуть вбок. Очень благовоспитанно. — Когда всё время проводишь на работе, поневоле начинаешь считать кабинет вторым домом. Так почему бы не сделать его уютным, если к этому не имеется никаких препятствий?

— Сдаюсь, — я сел в кресло напротив, хотел закинуть ногу на ногу, но в последний момент удержался. И просто выровнял ботинки по линии ковра…

Она заметила. Оценила. И показала это чуть заметной улыбкой.

— Так что вы будете пить, Владимир?

— Мне нравится крепкий чёрный чай с молоком и сахаром.

— Отличный выбор. Буду тоже самое.

Я ожидал, что она позвонит в колокольчик, или хлопнет в ладоши, или, на худой конец, к нам просто кто-то войдёт и примет заказ… Но всё оказалось гораздо проще и эффектнее. Поднос просто появился на низком столике между нами.

Белый квадратный чайник, чашки, сахарница с зернистыми кубиками, жестяная коробка с печеньем… Я хлопал глазами как ребёнок, которому показали фокус.

— Не буду вводить вас в заблуждение, — сказала женщина. — Никакой материализации. Всё было готово заранее, и поднос дожидался на кухне. Я просто переместила его сюда.

— Значит, вы знали, что я буду чай с молоком?

— Это моя работа.

Изящно наклонившись, она наполнила две чашки — по комнате поплыл очень приятный густой аромат. — И протянула одну мне, держа за блюдце.

Когда я принимал чашку, фарфор чуть слышно звякнул — у меня дрожали руки.

— Итак, Шива, — сказала она, пригубив чай и непринужденно пристроив чашку с блюдцем себе на колени. — Мне сказали, что он разрушил уже шесть миров. Что он — профессионал, такой же, как и вы. И что его чертовски трудно поймать.

— Впервые мы услышали о нём на Шариа, — откликнулся я. — И сначала не придали значения. Там и так всё было плохо: правоверные террористы закладывали бомбы, экстремисты левого толка привлекали последователей обещаниями вечной жизни — не где-то за чертой. Прямо здесь и сейчас…

— Как это?

— Не важно, — я поставил пустую чашку на столик. — Шариа, с его воздушными храмами, висячими садами и прозрачными гибкими мостиками уже нет. Никто не услышит чеканных бейтов Абу Муслима, никто не увидит бешеной пляски храмовых танцовщиц… Себе в пупок они вставляли драгоценный камень. И если этот камень во время вращения бёдрами выпадал… Впрочем, как я уже сказал, всё это не важно. Там остались одни руины. По которым ходят лишь пыльные смерчи. Население вымерло полностью, — пауза получилась долгой, больше похожей на минуту молчания. — Но Шивой его стали называть после того, как на Парвати он отравил всех женщин детородного возраста. Синий-9. Токсин попал в воду одновременно везде, во всём мире. Разрушитель обрёк цветущий мир на медленное вымирание.

— А сам ушел в следующий мир, — Салтыкова нетерпеливо постучала тапочкой по ковру. — Как нам его отыскать?

— Несколько недель назад был один разговор… — я припомнил кафешку в скалах, и Сакуру, невозмутимо поедающую пирожки с мидиями, и одинокого альбатроса над широким, до самого горизонта, морем. — Оказывается, в вашем мире есть такая организация… «Чёрный Тюльпан», — мадам Салтыкова кивнула. В ухе сверкнула серёжка — крошечный бриллиантовый гвоздик. — Дело в том, что и в других мирах она есть.

— Как такое возможно? Константин сказал, наш мир — «закрытый». Из-за магии вы не стали устанавливать с нами контакт.

— Не только из-за магии, — я догадался об этом далеко не сразу. Но со временем понял, что именно это и было главное причиной отказа от контактов. — На Тикю нет централизованного правительства.

— Ну и что?

— Вы же понимаете: сотрудничество с кем-то одним предоставит слишком большие преимущества. Это будет означать, что страна, в которой обоснуется посольство Древа Миров, неизбежно завоюет первое место. А со временем — и весь мир.

— Ну и замечательно, — мадам Салтыкова оставалась непроницаемой. — Если это будет наша страна. Император Святослав — прекрасный молодой просвещенный монарх. Все только выиграют от того…

— Мы не имеем права решать, кому в вашем мире победить. Есть перечень особых директив, которые мы не нарушаем.

— Вернёмся к «Чёрному Тюльпану», — поспешно сказала госпожа председатель. — Я спросила: как возможно, что в закрытом мире есть такая же организация, как и в других?

— Я не знаю. Возможно, это просто совпадение, и…

— Будем считать, совпадение, — я чувствовал, что настроение моей собеседницы изменилось. Но в чём причина?.. В том, что я сказал о присоединении Тикю к Древу миров? Но в любом случае, это буду решать не я… Ладно, подумаю об этом позже. — Какая нам польза от этой организации? — спросила Салтыкова. — Насколько я помню, Тюльпаны берут на себя ответственность за различные мелкие акции, типа обливания обладательниц натуральных шуб свиной кровью, маршей протеста против ГМО и прочую подобную чепуху.

— Выяснили, кто был ответственен за взрыв моста? — она мгновенно поняла, о каком именно мосте идёт речь.

— Действовали несколько продажных военных, — голос Салтыковой стал по-деловому сухим, отстранённым. — Были отданы фальшивые приказы о перемещении взрывчатых веществ — якобы, в связи с проведением горных работ. Подделаны накладные, и так далее.

— Тем не менее, слухи о кражах с военных складов просочились в сеть, — заметил я. Фудзи нашел эту информацию.

— Все они уже признались и понесли заслуженное наказание, голос мадам Салтыковой сделался натянутым, как струна.

Понимаю. Никому не приятно признавать, что в подполе завелись крысы…

— Но вы выяснили, КТО стоял за всеми военными? Кто надоумил их подделать приказы?.. — с нажимом спросил я.

Салтыкова встала, и прошлась по ковру — туда, обратно… Совершенно бесшумно — толстый ковёр скрадывал все звуки.

— Все они умерли до того, как мы приступили к настоящим дознаниям, — сказала она. — Откусили себе язык — очень болезненный вид смерти.

— Все до одного? — я уже знал ответ, но всё равно спросил. Хотел выиграть время, чтобы прийти в себя.

Я несколько раз виделся с Хякурэн, виделся с князем и с Фудзи постоянно. Почему мне никто ничего не сказал?..

— Да. Все до одного. Не только наёмники, бывшие военные. Но и мелкие сошки типа водителей грузовиков или рядовых, которых использовали в качестве грузчиков. Словно в среде военных прокатился весьма избирательный мор.

— Он это умеет, — я кивнул, как бы подчёркивая свои слова. — Не зря его называют Шива-Разрушитель. Прозвище в равной степени относится и к мирам, и к душам людей.

— Это какой-то гипноз? Внушение? Вы говорили, в других мирах нет Артефактов.

— Да, никакой магии, — в горле пересохло и я налил ещё чаю. Не спрашивая разрешения. — Но у нас есть технологии. Психокоррекция — одна из них. Такие практики применяют в Корпусе Посланников, и…

— Шива был одним из вас, — сказала Салтыкова. — И поэтому вы считаете своим долгом его обезвредить. Вы несёте за него ответственность.

Я сглотнул.

— Если мы не поймаем Шиву, Совет Древа изолирует Ёшики. Устранит Корпус посланников. И нас вместе с ним.