Черный лис. Том 2

Глава 6

— Традиционно Артефакты хранят глубоко под землёй, — Колян спокоен, словно читает лекцию в музее. — Слишком ценные штуки. Вот их и прячут в бронированных бункерах — чтоб врагу не достались, понял? Но семпай решил по-другому. Вычитал где-то, что эти штуки подзаряжаются не только от магнитного поля планеты, но также способны поглощать солнечную энергию, космические лучи, всякие там энергетические флюиды… Вот и устроил эту башню.

Вверх, вверх по узким ступенькам. Колян идёт впереди, он светит электрическим фонариком себе под ноги. Спортивные туфли на толстой резиновой подошве ступают мягко, почти беззвучно.

— Вообще-то здесь предусмотрен лифт, — он хлопает ладонью по каменной, изгибающейся полукругом стене. — Семпай, как ты понимаешь, по этим ступенькам не поднимается. Но я подумал: тебе не повредит пара лишних минут. На подготовку.

— Спасибо, — ступеньки были такие узкие, что нога не помещалась на них целиком. Они поднимались спиралью вокруг каменной трубы, в которой, по словам Коляна, был спрятан лифт. — Только я не представляю, к чему надо готовиться. Есть идеи?

— Я ж обычный чел, — пожатие плеч выглядит грандиозно. Броник Колян оставил внизу, и его спина, обтянутая шерстяной вязаной кофтой, вздымается и опускается, как живая скала. — Нет способностей, — он бросил короткий взгляд на меня, через плечо. — Ноль. Полное зеро. Так что и теории почти не знаю — какой смысл?

— Вот такая же фигня…

Сколько я здесь уже нахожусь? Неделю? Две?.. Слишком мало. Обрывочных сведений я, конечно же, нахватался, но до системного образования было так же далеко, как до Луны…

— Слушай, так это правда? — Колян остановился. Махнул фонариком, луч случайно попал мне в лицо, ослепив. Я зажмурился.

— Что правда?

— Ну, то, что про тебя говорят. Типа, ты не настоящий Вован, а совершенно посторонний чувак, занявший его тело?

— А от кого ты это слышал?

Колян опять пожал плечами.

— Там, да сям… Слухами земля полнится. Да ты не боись, — протянув могучую руку, он похлопал меня по плечу. — Я — могила. Семпай других не держит.

Я вздохнул.

— Слишком долго объяснять… Но да. Я — не Владимир. На самом деле, я старше. Гораздо старше.

Кивнув, Колян возобновил движение.

— То-то я смотрю: ведёшь ты себя, не как пацан.

— В смысле?

— Ну, как тебе сказать? Вовчик — парнишка неплохой, грех жаловаться. Но вот телепортнуться за пределы самолёта — зассал бы.

Я хотел узнать, откуда он столько знает про принца, но спросил совсем о другом:

— То есть, сам факт того, что в теле одного человека — разум другого, тебя не удивляет?

— Чего только не бывает на нашем безумном шарике, — я услышал, как Колян хрюкнул от смеха. — Почему бы и не такое?

Он остановился на крошечной лестничной площадке, перед массивной дубовой дверью.

— Пришли.

— Ладно…

Поджилки у меня не тряслись. Но кровь вдруг застучала в висках, а ладони наполнились тёплой энергией — словно я держал по маленькому солнышку.

— Ну что, готов? — Колян протяну руку, чтобы потрепать меня по макушке, но тут же отдёрнул: с моих коротких волос поднялся сноп искр.

Я их не видел, но чувствовал покалывание кожи головы и потрескивание.

— Ох ты ж, тётка твоя подкурятина! — он вытер руку о кофту. — Принял тебя, стало быть, камушек.

— Принял камушек?

— Кладенец, — пояснил водитель. — Да ты на себя посмотри…

Я поднял ладони к лицу. Из каждого пальца, из каждой поры на коже сочился золотой свет. Меня словно окутало одеялом из искр, и я догадался, что это светится моя аура. Так сильно, что её видит даже Колян.

А ещё я понял, что «вот это» — специального слова я пока не знал — продолжается довольно давно, с того момента, как я ступил в башню. Просто нарастало «оно» постепенно, и я намеренно отвлекал себя разговорами — инстинктивно чувствовал, что изменениям не стоит мешать.

Так бывает: процессы которые идут на подсознательном уровне, дают сбой, стоит на них сосредоточиться специально.

Но нужно быть честным: сейчас, в эту самую минуту, я испытывал дикий мандраж. Волнение было таким сильным, что из-за шума в ушах я не слышал собственного голоса. А голос Коляна звучал глухо, словно он пытался докричаться до меня из-за каменной стены.

— Что теперь? — голос чуть не дал петуха. Я прокашлялся и переступил с ноги на ногу.

— Входи, — Колян толкнул дверь.

Сделав осторожный шаг внутрь помещения, я замер. Услышал, как водитель прикрыл дверь — с той стороны.

Вспыхнул внутренний сигнал тревоги, но тут же умолк.

Это всего лишь комната на вершине башни, — стоило осмотреться перед тем как решить, что делать. — Очень похоже на оранжерею: стены и потолок стеклянные, совершенно прозрачные. И всё видимое пространство заставлено горшками и кадками с живыми растениями.

Меня окутали запахи влажной земли, зелёных листьев и аромат каких-то цветов. Сладковатый и немного тревожный.

Где-то в центре, судя по звукам, журчала вода.

Откровенно говоря, я ожидал увидеть здесь Соболева с Татьяной. Колян упоминал, что Таня должна «подключить» князя к Артефакту, и мне почему-то казалось, что я найду их здесь.

Но я был один.

Не считая множества растений, в помещении на вершине башни, кроме меня, никого не было.

Раздвинув пушистые ветки пальм, я увидел небольшой рукотворный прудик, в центре которого лежал чёрный прямоугольный камень. Что это именно камень, а не искусственный объект, я понял интуитивно, словно мгновенно постиг разумом его внутреннюю структуру.

О камень ударялись, рассыпаясь радужными брызгами, струи водопада. Рядом, на большой треноге, высилась жаровня с углями, над ней плясало тонкое, едва видимое в солнечных лучах, пламя.

Таттвы, — подумал я. Вода, воздух, огонь, земля.

На камень из воды вылезла лягушка, и глядя на меня выпученными круглыми глазищами, громко квакнула.

Я улыбнулся и протянул руку. Захотелось притронуться к глянцевой изумрудной шкурке, удостовериться, что лягушка — настоящая.

Жизнь, биение живых сердец, олицетворяет Эфир — самую мощную, самую волшебную энергию этого мира. Я это понял только что, почувствовав невидимые биотоки, исходящие от живого существа.

Как только моя рука коснулась головы лягушки, та подпрыгнула в воздух, вспыхнула ослепительно, и вот уже над водой парит, трепеща крылышками, колибри. Крохотная птичка с тонким изогнутым клювом и радужным оперением.

Ещё миг — и вместо птицы над прудиком зависла стрекоза. Прянула вниз, и по веткам карликового деревца огненным пушистым шаром скакнула белка.

Блеснув мне на прощанье круглым и чёрным, как ониксовая бусина, глазом, она скрылась среди буйной зелени.

А я присел рядом с чёрным камнем.

Так вот ты какой, Артефакт…

Встав на колени и протянув руки, я положил ладони на его поверхность. Закрыл глаза… Даже сквозь сомкнутые веки я видел потоки энергии, бушующие вокруг камня.

Именно близость к Артефакту, концентрация Эфира, и давала лягушке возможность к бесконечному превращению.

Интересно, а у меня так получится?.. — мысль была озорная, шкодливая — совсем не свойственная умудрённому чрезвычайному посланнику.

Но я решил не сопротивляться. В конце концов, зачем ещё нужна вторая молодость?

Я увидел, как укорачиваются пальцы, как кожа рук покрывается короткой рыжей шерстью, как становится очень гибким позвоночник… гибким, и очень длинным.

Махнув хвостом, я испытал укол паники. А что если я не смогу вернуться?.. Миг — и я вновь смотрю на свои обычные человеческие руки. Знакомые мозоли и шрамы свидетельствуют, что я вновь в теле принца Антоку. Или лучше говорить… Владимира Соболева?

Не важно. С именем можно разобраться потом. А сейчас…

Второе превращение далось куда легче. Я больше не испытывал страха, а только жгучее, бурлящее лёгкими искристыми пузырьками, любопытство.

Лис, заяц, орёл, волк… Я испробовал всех животных и птиц, которых мог вспомнить. Затем — только на минутку — стал языком чистого пламени, поднялся дымом под купол, обрушился в пруд серебряной капелью, стал камнем — гладким голышом на дне, под водой… Всплыл на поверхность золотой рыбкой и выпрыгнул на берег, вновь приняв обличье человека.

Вдруг сообразил, что пользуясь энергией Артефакта, могу придать себе какую угодно внешность. Причём, не на время — как это делала сэнсэй-косметолог, а насовсем.

Но решил всё оставить, как есть. Всё-таки это тело — не совсем моё. Я не вправе менять его по своему вкусу. Когда-нибудь вернётся его настоящий хозяин, и мой долг — сохранить для него сильную и здоровую оболочку. И тот облик, к которому он привык.

Потом мне пришло в голову: Кладенец — живой? Есть ли у него душа, сознание, или это всего лишь аккумулятор, накопитель магической силы.

Сев поудобнее, скрестив ноги, так как это делали ученики Сергея Ильича в Храме Тысячи Ветров, я мысленно потянулся к Артефакту.

И получил хлесткий удар по лицу.

Во всяком случае, такое у меня сложилось впечатление: кто-то протянул руку и изо всех сил дал мне пощечину.

Так, понятно… В эти игры мне играть ещё рано.

Удивительно, но я не испытал по этому поводу никакого сожаления. И даже ощутил благодарность. Я прекрасно понимал, что удар мог быть не таким уж и слабым.

Получается, меня вежливо попросили не лезть, куда не следует.

Благодаря этому отрезвляющему удару я словно очнулся. Из головы выветрилась радужная муть, в ушах перестало восторженно звенеть, а пузырьки в животе полопались, наполняя кровь живительной энергией.

Я словно оказался в своей синт-оболочке, на Ёшики. Заряженной по самую макушку, накачанной питательной смесью и только что прошедшей полный техосмотр.

Все члены тела казались деталями точного механизма, идеально настроенного и безупречного.

Совершенство. Именно так должны себя чувствовать младенцы, впервые открывающие глаза в новом мире.

Запрокинув голову, я рассмеялся, и протянув руки к Артефакту, но не касаясь его, вызвал видение…

Моя родина. Мир, из которого меня вытолкнул преступный разум, пожелавший занять моё тело.

Отогнав неприятные воспоминания, я сосредоточился на главном. Зелёные холмы и серебристые воды моего родного мира.

Живописные домики с загнутыми кверху углами крыш, цветущая слива в саду, горбатый мостик, переброшенный через быстрый ручей… На мосту стоит девочка. Она одета в красивое зелёное платье из блестящей и переливающейся ткани, и похожа на юркую ящерку, что живёт в камнях у самого нашего крыльца… У девочки чёрные глаза и такие же чёрные блестящие волосы, заплетённые в косички.

Ей ровно десять лет, и зовут девочку Судзу — колокольчик… Я это знаю, потому что она — моя родная сестра.

А ещё я прекрасно понимаю: стоит сделать ещё один шаг — и я окажусь рядом с ней, на том самом мостике. Судзу возьмёт меня за руку, и отведёт в наш маленький домик.

Один шаг. И я больше никогда не вернусь на Тикю. Никогда не поймаю Шиву. Никогда не больше не буду посланником…

Это было очень заманчиво. Я чувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы — до того мне хотелось сделать этот последний шаг…

Судзу на мостике улыбалась и махала рукой. В другой у неё была зажата игрушка — маленький лис, искусно выточенный из дерева.

Это я подарил ей игрушку.

У Судзу сегодня день рождения, и в честь этого праздника бабушка напекла пирожков…

Забыв обо всём на свете, я рванулся к сестре. Я уже занёс ногу, готовый пересечь последний барьер, но вдруг кто-то встал у меня на пути. Кто-то высокий, с блестящими чёрными волосами до плеч, с красивыми раскосыми глазами и кожей мягкого шоколадного оттенка… Кто-то с отлично развитой мускулатурой, длинными крепкими руками и гибким торсом.

И с небольшим, просто крошечным изъяном: под ключицей у него прямо из кожи торчала трубка, закрытая мягкой пробкой. Катетер для введения питательного раствора…

Сколько раз мы, посланники, скучая в казармах Корпуса, рассуждали о том, что без этих катетеров вполне можно было обойтись. Ведь ничего не стоило производителю оболочек добавить систему для преобразования пищи в энергию… Но они почему-то этого не делали. Хочешь не хочешь, а раз в трое суток будь добр, вернись на базу и подключись к насосу.

Профессор об этом говорил так: производители намеренно вводят некие ограничения. Такие, как необходимость регулярно получать питательный раствор и подключаться к аккумулятору. Зачем? Да затем, чтобы синтеты не возомнили себя высшей расой — по отношению к обычным людям.

Мы обладаем практически совершенными телами. Не подвержены болезням и генетическим аномалиям. Мы имеем потрясающий сенсориум и ускоренную реакцию. Никогда не стареем. Можем обходиться без сна и еды, и наш разум всегда работает на пределе мощности.

Нам просто НЕОБХОДИМЫ видимые недостатки, которые будут напоминать людям: мы — не настоящие. Мы состоим на службе общества, мы подчиняемся приказам. Мы никогда не будем свободными.

Как только я увидел и узнал свою синт-оболочку, сразу вспомнил и всё остальное. И самое главное: я вспомнил, что должен остановить Шиву.

Сделав над собой огромное усилие, я задержался на краю.

Девочка на мостике нетерпеливо топнула ножкой. Лицо её исказилось от обиды, глаза наполнились слезами.

Послав ей мысленное «прощай», я сделал шаг назад. А потом ещё один и ещё.

Но вопреки законам перспективы, фигура девочки не уменьшилась. Она стала больше.

Я понял, что теперь там стоит взрослая женщина. Это была она, Судзу. Высокая, статная. Красивая. Чёрные густые волосы заплетены в косы и уложены вокруг головы, кожа белая-белая, черты совершенного лица сияют чистотой и свежестью. На взрослой Судзу тоже было зелёное платье: это был её символ. Опознавательных знак, по которому я должен узнать сестру.

Посмотрев на неё в последний раз, впитав её облик, запечатлев в памяти навсегда, я повернулся спиной к мостику, к зелёным холмам и серебряным рекам, к маленькому домику, из трубы которого шел дым, и…

Оказался рядом с прудиком, всё так же держа руки над чёрным продолговатым камнем.

Под куполом сгустились сумерки. Оглядевшись я понял, что провёл в этом замечательном месте целый день.

И тут меня как громом поразила мысль: князь Соболев! Я совсем забыл о том, что он лежит в коме, и чтобы ему помочь, я должен пройти инициацию как можно скорее.

Захлестнуло чувство вины: что я наделал?..

Я будто попал в сказку, в место, где исполняются мечты. И забыв обо всём, принялся развлекаться — совсем, как несмышленый младенец.

А теперь настал час расплаты. Я забыл об обязательствах, забыл об обещаниях. Люди, которые зависят от меня, так и не дождались помощи.

Поднявшись на ноги, я послал прощальный взгляд Артефакту, и пообещав вернуться, как только смогу, начал пробираться к выходу.

Темнело довольно быстро.

Бросив взгляд сквозь огромное стекло, я увидел багровый лик солнца, наполовину скрывшийся за далёким-далёким горизонтом. Между ним и башней пролегло множество речушек, полей, небольших рощиц, серебристых дорог и коттеджных городков с красными черепичными крышами.

Так непривычно было видеть столь огромное плоское пространство, не ограниченное горами или морем, что у меня закружилась голова.

На Ёшики горизонт всегда ограничен. Большей частью, такими же небоскрёбами, из какого смотришь ты сам. Площадь там ценится превыше всего, и каждый клочок земли приносит пользу.

Узрев с высоты башни эту плоскую землю, эти поразительные, громадные и почти незаселённые просторы, я наконец-то уверовал в могущество Соболева.

Ведь все эти земли принадлежат ему.

Откуда я это знаю? Колян об этом не упоминал, просто не было времени. Вероятно, помог Кладенец, — решил я. — Когда я к нему прикоснулся, произошел некий обмен информацией, Артефакт воспринял всё, что знаю я, а мне достались образы из сознания Соболева и других членов семьи — инициированных магов.

Все они уже умерли. Это я тоже откуда-то знал.

В данный момент людей, имеющих связь с фамильным Артефактом Соболевых, было двое: я и сам князь.

Стемнело. Под куполом, среди растений, зажглись крошечные огоньки, я решил, что это светлячки. Перелетая с места на место, они создавали постоянно меняющийся узор.

С огромным сожалением покидал я это место. Но долг зовёт. Соболев, подаривший мне эту сказку, нуждается в помощи…

Я не знал, как запустить лифт, поэтому спустился по ступенькам. Но так как энергия переполняла меня, била в буквальном смысле через край, не стал утруждать себя нудным передвижением ног, а просто слетел по спирали вниз.

У входа в башню, на обыкновенном деревянном стуле, сидел Колян, и нацепив очки, читал газету.

Я видел такие на Ёшики: листки тончайшей бумаги с напечатанным раз и навсегда текстом. Богачи считали бумажные издания особым шиком — жутко дорогое удовольствие.

В Ямато я такой роскоши не встречал, но здесь, в России, газета, судя по всему, была обычным делом. «Московские ведомости» — название было напечатано очень крупными буквами.

Увидев меня, Колян аккуратно свернул бумажный листок, а затем снял очки и упрятал их в карман шерстяной кофты.

Походил он сейчас не на бравого вояку, телохранителя и охранника, парня на все руки, а на респектабельного дворецкого — уютного и солидного в своей вязаной кофте, белой рубашке, брюках с шелковыми лампасами и мягких туфлях на толстой резиновой подошве.

— А вот и ты, — сказал он так обыденно, словно я просто-напросто спустился к завтраку.

— Где князь? К нему можно? — мне не терпелось что-нибудь сделать. Руки просто чесались от нерастраченной энергии.

В БУКВАЛЬНОМ СМЫСЛЕ.

— Чуть погодя, — Колян мягко взял меня за руку и куда-то поволок. Я не сопротивлялся.

Остановились мы перед громадными двустворчатыми дверьми. За ними угадывалось большое помещение, но двери были плотно закрыты.

— Тут такое дело… — Колян почесал переносицу. — Кое-кто решил нанести нам скоропалительный визит, а семпай, как ты понимаешь, несколько не в форме. Так что придётся тебе.

— Что придётся?

— Да ничего особенного, — Колян уже взялся за ручку на одной из створок. — Просто поговори с ними. Скажи, что у нас всё путём.

— А они мне поверят?..

— Ты ведь князь. Попробуют они не поверить… — и он одной рукой открыл створку двери, а другой — мягко подтолкнул меня в спину.