Черный лис. Том 2

Глава 24

Как прозрачные тени мы скользнули из лимузина. Солдаты проводили нас взглядами удивлёнными и слегка завистливыми: они видели, как открылась дверца, заметили три контура на фоне постоянно меняющейся картинки, и — потеряли.

Надев очки дополненной реальности, я увидел, как из неприметных микроавтобусов, словно горошины, выкатываются люди в чёрном камуфляже и стремительно растекаются вокруг здания аквапарка. Они были похожи на муравьёв, которые сосредоточенно выполняют команды матки.

Судя по звукам, где-то над аквапарком кружили дроны.

Когда чёрные муравьи, прячась за выгнутыми арками и пилонами, приблизились к полупрозрачным стенам здания, произошла ещё одна удивительная штука: с неба, буквально из пустоты, на крышу пали несколько десятков человек.

Каждого окружала мощная цветная аура, каждый держался особняком.

Маги.

Мадам секретарь не упустила из виду буквально ничего.

— Вы меня слышите? — спросил я, не снимая лицевой мембраны.

— Всю жизнь мечтала о мужских голосах в своей голове, — ироничный голос Любавы вибрировал в костях черепа.

— Но всё же это приятно, не так ли, любовь моя? — голос Фудзи в моей голове. Словно мы с ним — одно целое.

— Послушайте, — я подавил вздох. — Хотя бы на время операции станьте попроще. Не ёрничайте, не иронизируйте. Чёткие короткие команды. Однозначные, не требующие интерпретаций ответы. Ясно?

— Тебя кто-то назначил главным? — зря я это сказал. Голос тут же Любавы приобрёл склочные нотки.

Я почувствовал, как нарастает раздражение.

— Если бы вы, мадемуазель, учились так же хорошо, как я, то знали бы: иногда нужно просто подчиняться приказам, — голос Фудзи настолько высокомерен, что я даже удивился: как его пятки не отрываются от земли.

— Я готова выполнять приказы, — отвечает Любава. — Но это должны быть РАЗУМНЫЕ приказы.

— Интересно, по какой шкале ты будешь определять из разумность?..

Я всё ещё слушал их перепалку, но сам был уже далеко. Стэллс-костюм давал одно неоценимое преимущество: можно сделать так, что тебя вообще никто не увидит.

Это не их битва, — сказал я себе. — Что бы там не думал Фудзи о гири, а Любава — о праве женщины служить затычкой к каждой бочке, — это просто не их битва.

Я сам должен отыскать Шиву.

Неожиданность.

Это то, что нужно для успеха. Шива отлично знает все приёмы и уловки посланников. Разбирается в тактике. Изучил нашу стратегию. В конце концов, он и сам был одним из нас…

Поэтому сейчас я должен отбросить первые двадцать идей. Если они пришли в голову мне, значит, подумает о них и Разрушитель.

Остаётся выкинуть что-то необычное. Что-то такое, что я ни за что бы не стал делать.

Шива прикрывается щитом из детей. Он прячется где-то в аквапарке, а его люди, притворяясь аниматорами в смешных костюмах, развлекают ребятишек.

Разрушитель считает, что спецназ не будет атаковать — побоится навредить детям. Он будет тянуть время, тогда как Бестужев постарается захватить Москву.

Но великому магистру уже не победить — благодаря очкам я вижу, как яркие точки откатываются от непрозрачного гриба, под которым прячется Кремль, как выстраивают прочную защиту великие дома.

Каховка сияла чистым голубым светом — князю удалось отбить нападение.

А где же сам граф? Где Великий Магистр, который готовился стать новым государем, и с помощью собранных в цепь, и тем самым многократно усиленных Артефактов, диктовать свою волю всему миру?

В сердце внезапно воткнулась ледяная игла.

Что-то не так. Что-то не сходится.

Если переворот не удался, самое разумное для Бестужева — это сбежать. Спрятаться, закопаться настолько глубоко, чтобы его не могла отыскать вся королевская рать.

Но если он договорился с Шивой…

Разрушитель обещал графу свободу! Он обещал взять Бестужева с собой, если всё рухнет. Ведь Шиве не важно, кто победит: главное, начать революцию. Беспорядки, как он надеялся, будут нарастать, подобно снежному кому, который катится с горы… И в какой-то момент наберут такую инерцию, что их будет невозможно остановить.

Но революция захлебнулась. Расчёты, предоставленные «мальчиками» Салтыковой подтверждают, что переворот удалось предотвратить.

Москве ничего не грозит, а значит, мечты Бестужева стать государем потерпели крах. Шива, по большому счёту, ничего не добился. И он будет очень недоволен своим главным клевретом…

Всё ещё слишком просто. Бестужев — не такой человек, чтобы несколько лет планировать акцию, которая захлебнётся буквально через каких-то пару часов. Наверняка у него есть запасной план.

Но я его пока не вижу…

Граф должен пребывать рядом с Шивой всё это время. Они не доверяют друг другу, и если всё пойдёт не так — магистр должен быть уверен, что Разрушитель его не бросит.

Вполне вероятно, Шива рассказал графу о метасендере — и даже показал устройство…

Я мысленно представил графа. С его холеным лицом, манерами великого князя и прозрачно-ледяными глазами мага. Нетрудно представить его в роли государя двух империй.

Государя решительного. Жестокого. Не терпящего компромиссов.

Бестужев не из тех, кто бежит с поля боя. Если не удался один заговор — устроит другой. И в этой связи… В этой связи ему ВОВСЕ НЕ ВЫГОДНО разрушать мир. Он рассчитывает его сохранить. Для себя.

Это значит, что они с Шивой кормят друг друга сказочками. Они сотрудничают только для виду, а на деле каждый ведёт свою игру. А чтобы приглядывать друг за другом, они должны держаться вместе.

Мой разум наконец-то заработал в режиме посланника. Голоса Фудзи и Любавы, которые всё ещё гудели на заднем фоне, отдалились, стали белым шумом, который не мешал, а скорее, успокаивал: пока они вот так собачатся, вряд ли стоит ожидать от этой парочки осмысленных действий.

Шива для меня — слепое пятно, кроме голограммы у меня ничего нет. Я никогда не видел его оболочку вживую. Не знаю, может ли он управлять Эфиром, есть ли у него аура — или вселившись, он подавил магические способности.

Салтыкова говорила, что девушка являлась мастером-двигающим камни…

Но Бестужев — маг. Я могу отыскать великого магистра по отпечатку ауры. Я с ним знаком. Он меня чуть не убил, в конце концов!

На минутку остановившись, я сосредоточился.

Место я выбрал хорошее: в глубине портика, окружающего аквапарк на уровне второго этажа. Его поддерживали тонкие металлические колонны и с этой стороны всё ещё лежала густая тень.

Спрятавшись в тени одной из таких колонн, в стэллс-костюме я был практически невидим.

Закрыв глаза, я представил себе чёрную пустоту, тут и там расцвеченную яркими огоньками. Каждый огонёк- маг, а цвет показывает, какой стихией он управляет.

Бестужев — адепт таттвы огня. Значит он — красный. Пожалуй, самый красный из всех, кого я смогу увидеть.

Но в здании аквапарка его не было.

Я видел, как по крыше двигаются маги Салтыковой — часть из них уже просочилась внутрь, и занимала позиции для нападения.

Я видел, как подступы к зданию заполняют чёрные муравьи — спецназовцы, и тоже занимают позиции.

Детей в этом «режиме» я разглядеть не мог — вероятно, среди них пока что не было магов. Но вот несколько довольно ярких огней среди террористов я заметил.

Господа секретарь сказала, они переоделись аниматорами и отвлекают детей.

В целом ситуация с заложниками не внушала опасений. Думаю, люди Салтыковой действительно знают, что делают. И не мне учить их выполнять свою работу.

Нужно сосредоточиться на Шиве и Бестужеве. Руку даю на отсечение, что они где-то близко.

И вдруг прямо рядом со мной, буквально в двух шагах, вспыхнул настолько яркий пламенник, что на миг я ослеп. Из глаз брызнули слёзы, и забыв о мембране, я принялся тереть глаза кулаками. Волосы под капюшоном вспотели. Сдёрнув с головы эластичную ткань, я подставил лицо свежему воздуху.

И окаменел.

Рядом со мной стоял Бестужев. Руки — в карманах чёрного плаща. Ветер треплет его полы, а воротник поднят и прикрывает нижнюю часть лица. Волосы с красивыми седыми прядями закрывают лоб и большую часть правой щеки. Глаз, устремлённый на меня, горит ненавистью.

— Вы воспользовались свинцовыми наручниками, чтобы подобраться ко мне, — сказал я первое, что пришло в голову.

— Наручники — это вульгарно, — отмахнулся граф. Вынув одну руку из кармана, он показал тусклое металлическое кольцо. — К тому же, наручники это унизительно, — добавил он. — А кольцо… Можно быстро надеть — он продемонстрировал. И сразу исчез с моего «радара». Стал обычным человеком.

— Не скажу, что это приятные ощущения. Словно стал глухим, слепым и безногим калекой, — он вновь снял кольцо.

— Я знаю, — нужно было выиграть время для того, чтобы прийти в себя. — Вы надевали эти вульгарные наручники на меня.

— Жаль, что я не заковал тебя в свинец целиком.

И тут порыв ветра откинул волосы с его лица…

Я задохнулся. От холёной красоты графа не осталось ничего. Его лицо напоминало сырую лепёшку из плесневелого теста. Кожа собралась складками и узлами, один глаз почти вытек, но другой горел чёрным неугасимым пламенем.

И тут я вспомнил. Тот сгусток синего огня, который я успел выпустить в Бестужева перед тем, как он начал стрелять. Удар попал ему в лицо, и мне ещё тогда показалось, что кожа графа течёт, словно жидкое тесто.

— Как видите, мы с вами не такие уж и разные, — сказал Бестужев. — Я причинил боль вам, а вы сделали больно мне… Так что мы квиты.

Он уже овладел собой, и больше не прятался за завесой из волос.

— Я не стреляю в людей из интереса. Просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет.

— Знаете, дорогой Владимир… Или лучше вас называть… Лисом? — он внимательно следил за моей реакцией, но я был готов. И остался невозмутим. — Наверняка вы тоже убили десятки… А может, и сотни людей. В конце концов, что такое жизнь человека? Лист на ветке дерева.

Он ТОЧНО знает, кто я такой, — вот что я думал в этот момент. — А это значит, он действительно познакомился с Шивой. Они взяли в плен Фудзи, выяснили, что он — не посланник, и тогда остался только я.

Разрушитель где-то рядом.

Сердце забилось глухо, где-то у самого горла. Так близко к нему я ещё не подбирался.

«Я должен сбить его с толку, — решил я. — Не дать сосредоточиться».

— Курои, вы слышите меня? — голос Салтыковой, являясь не более, чем шепотом, зазвучал в моих костях, завибрировал под сводом черепа. — Во что бы то ни стало задержите Бестужева. Нам надо вывести из-под удара детей.

— Есть, мэм, — скорее подумал, чем сказал я.

Неожиданность.

Подскочив к графу вплотную, я ударил его кулаком в челюсть. Удар был сокрушительным — ведь на мне был стэллс-костюм.

Голова графа мотнулась в сторону, он пошатнулся. Вовремя схватился за тонкую колонну и не упал. Здоровый глаз его сделался круглым и огромным, как блюдце. Из покалеченного рта полетели кровавые брызги.

Великий магистр такого точно не ожидал. Маг с рождения, привыкший всё решать при помощи Эфира, он и подумать не мог, что можно обойтись простой, ВУЛЬГАРНОЙ дракой.

На нападение он попытался отреагировать по-своему — послав в меня столб огня.

Широко открыв рот, набрав воздуху, граф выдохнул гигантский язык пламени. Он был настолько горячим, что колонна раскалилась — побагровела, стала оранжевой, а затем засияла чистым желтым цветом, переходящим в белый.

Я успел отскочить и закрыться щитом.

— Я знаю, что это вы были тем драконом! — закричал я, как только столб пламени погас. — Это вы преследовали наш самолёт, когда мы летели из Ямато! — граф хищно усмехнулся. — Только вот того дракона мы подбили, — я тоже выпустил заряд Эфира. Небольшой. Просто чтобы отвлечь. — Пустили ракету ему прямо в пасть. И сделал это обычный человек, — лицо магистра исказилось в презрительной гримасе. — Обычным, совершенно не магическим оружием.

— Как видите, я здесь, — проскрежетал граф сквозь зубы. — Жив и здоров. Вы не сможете причинить мне вред, дорогой Лис.

— Не могу? — я улыбнулся. — А как же ваше лицо, граф? Наверняка вы потратили уйму времени на то, чтобы восстановиться. Но у вас не вышло. Несмотря на усилия самых известных пластических хирургов!

Он не стал отвечать. Просто метнул в меня молнию. Ветвистую, как дуб, и такую же мощную. Я не остался в долгу: отправил эту молнию назад. Как и в прошлый раз, пропустил всю выпущенную энергию сквозь себя, увёл под землю, и… Перенаправил к Бестужеву.

Судорога настигла меня в тот же миг. Было такое чувство, что электричеством ударили каждую клеточку моего тела, каждый нерв. Меня скрутило чуть не в жгут, голова вывернулась под опасным углом, пальцы рук и ног скрючились, ногти впились в ладони.

Я упал. Граф рассмеялся.

— Что, неприятно, да? — присев на корточки, он покровительственно заглянул мне в лицо. — Я видел, как вы проделали эту штуку с моими подчинёнными, — пояснил он. — Оригинально. Адепты одной стихии так не могут. На ходу преобразовать энергию огня в силу земли, а потом — в воздушную стихию. Да вы опасный соперник, посланник. Точнее, будете таковым лет через… двадцать. Если доживёте. А пока… Зная, на что вы способны, ничего не стоит предвосхитить ваши действия и поставить элементарное зеркало.

Я слышал голос графа сквозь шум в ушах, сквозь скрежет внезапно высохших суставов и стон слипшихся сосудов. Вероятно, часть энергии принял на себя костюм. Иначе я был бы обугленной головёшкой.

Вода… Мне нужна вода. Сосредоточиться не получалось, и я просто потянулся к той жидкости, что была ближе всего.

Вместо того, чтобы вытянуть необходимое количество молекул влаги из окружающего воздуха, я одним усилием опрокинул на нас с Бестужевым океан.

Ведь рядом был аквапарк! Водопады, бассейны, реки и озёра воды. Зачем тратить силы на отдельные молекулы, когда можно искупаться?

Закалённое стекло, которыми были оснащены огромные окна аквапарка, лопнуло и раскатилось миллиардом сверкающих бусин. Они неслись на нас вместе с потоком воды. Они весело подскакивали на бетонных плитах, раскатывались в разные стороны, делая мир — хотя бы на миг — гораздо ярче.

Всё случилось мгновенно. Бестужев такого не ожидал — даже не успел выставить магический щит. И теперь, в своём мокром, облепившем тело плаще, походил на сердитого встопорщенного ворона, которого только что хорошенько потрепали в драке.

Мы с ним сидели в огромной луже, а сверху продолжал моросить дождь. Там, куда падали лучи солнца, сверкала и переливалась радуга…

— Вы… Мальчишка! — граф был вне себя. Губы его побелели и дрожали от праведного гнева. Рыхлые щеки тряслись. Он вскочил на ноги, и теперь безуспешно пытался отряхнуть плащ. — Что вы себе позволяете?..

— Что, не любите, — я подниматься не собирался. Вода была несколько прохладнее, чем хотелось, но всё равно: я чувствовал, как каждая клетка напитывается влагой, как сердце, которое ещё секунду назад тихо шуршало пересыпаемым песком, вновь качает кровь. — Унижение. Вы сами обожаете этот приём. Так что получите. Вы, великий магистр, сидите, как мокрая курица в луже воды — надо сказать, детской мочи и хлорки в ней значительно больше, чем базового вещества… — я издал тщательно отмеренный и тонко рассчитанный смешок. — Вместо того, чтобы шествовать по красной дорожке прямиком к Двуглавому трону. Ну и как вам?

— Пустяки, — от плаща шел густой пар — Бестужев сушился, используя свою стихию. — Я никогда не сдаюсь. Зарубите это себе на носу.

— Интересное выражение, — я лениво сел. Чувствовал себя расслабленно, почти спокойно. Я выиграл раунд, и граф это знает. Незачем ломать лишние копья. — А почему вы меня просто не убьёте, а? Вы же хотели.

И здесь произошло нечто неожиданное. Граф посмотрел на меня с жалостью. Почти нежно.

— Если бы я хотел убить вас, посланник, вы бы здесь не сидели.

И он пошел прочь. Прихрамывая на обе ноги — словно вдруг, внезапно, ему сделались тесны ботинки. С каждым шагом его фигура мутнела, бледнела, делалась всё прозрачней… И когда ко мне подбежали несколько ребят в чёрной форме, Бестужев окончательно пропал.

— Дарья, вы меня слышите? — спросил я беззвучно, чтобы не сбивать с толку суровых ребят с автоматами.

— Спасибо, Курои, — хрупкий голос в костях был чуть хриплым и мне показалось, очень усталым. — Вы дали нам необходимую фору. Дети в безопасности.

— У вас… Всё в порядке?

— Да. Насколько это вообще возможно.

— Случилось что-то ещё?

— Да.