Глава 15. Прошу, спаси меня

Шакти поманил меня пальцем. Он оторвал одну ягоду от виноградной грозди, а потом протянул мне.

— Возьми её нежно губами, обхвати мой палец и оближи его своим язычком.

Я сделала вид, что покорна его воле, подошла к нему, и приняла ягоду, повторив то, что он приказал мне сделать. Мне показалось, что разбойник даже заурчал от удовольствия. Я подумала, моет ли он руки перед тем, как приступить к делу. Потом господин промолвил:

— Какая хорошая девочка. Теперь посмотрим, на что ты способна.

Он резко схватил меня за запястья, дёрнул на походную постель и подмял под себя. Кое-что выпирающее касалось моего живота. Я не могла видеть глаза господина, поэтому смотрела в потолок, вместо того, чтобы созерцать черные дыры вместо глаз. Сердце бешено билось. Разбойник наклонился ниже, приложил ухо к моей грудной клетке.

— Милая такая. Испугалась меня, как зверёк рукути. Трепещешь. Дрожишь. Боишься свой участи. Это хорошо. Ты очень красивая. Если ты девственна, я возьму тебя в жёны. Рабынь нам хватает. Но такой лакомый кусочек я не упущу. Ты будешь покорна мне? — задал он риторический вопрос.

В голове звучала какая-то какофония звуков, пока она не превратилась в один из треков группы Igorrr. Мужчина сместился ниже, грубо дернул за подол моей одежды, обнажая мое срамное место. Черт, опять не к месту подумала. Я попыталась сжать ноги, не даться, но он легко развел их в стороны и начал разглядывать меня. Я ощутила себя, как на приеме у гинеколога. Он провел пальцем там, где не следовало этого делать. Затем поднял его и обнюхал.

— Ты вся влажная и благоухаешь. Тебя так возбуждает насилие?

И вдруг он рассмеялся.

— Мне очень повезло. Я могу вкусить твою девственность. Тебе понравится твой первый раз, обещаю. А после ты станешь моей любимой женой.

Я перевела взгляд чуть ниже его живота. То, что угрожало мне, содержало мириады маленьких мужских клеток. Я испугалась. Я не хочу, чтобы он оплодотворил меня. Я не хочу и боюсь. Мой первый раз должен быть с блэкером — мысль мелькнула и тут же пропала. Я стыдливо сжала ноги, но он грубо развел их в стороны.

— Твой женский долг — принять меня в себя. Я хочу оказаться в твоём лоне и зачать тебе сына. Будь покорной. Ты мне нравишься, и, если будешь послушной и ублажишь меня, я сделаю тебя своей старшей женой. Даже если ты родишь мне дочь. Я оставлю эту дочь в живых. Ты мне понравилась, девочка, очень понравилась. Твоя невинность разжигает огонь страсти в моей груди, жар желания наполняет мои чресла. Я жажду ощутить тебя полностью. Я желаю излиться в тебя. И сейчас ты познаешь мужчину.

Без всякой прелюдии, без попытки разогреть меня, он просто наклонился ко мне, навис, как скала, как гора мускулов, как неотвратное, и сказал мне:

— Я готов. И меня не волнует, готова ли ты. Ты всё равно познаешь моё блаженство.

Я нервно облизала губы. Я ощущала своё напряжение там, внизу. Его голос, несмотря ни на что, возбуждал меня. Я почти желала, чтобы он сделал это со мной.

«Борись, слабачка! Твоё предназначение не в том, чтобы быть подстилкой этого варвара, а найти Богиню! Дерись!».

Я собралась с духом, и очнулась. Оказалось, всё это время я была под гипнозом. Практически сразу накатило отвращение. Когда он попробовал войти в меня, я резко повернулась на бок. Он промахнулся и зашипел от досады.

— Что же ты о себе возомнила? Поиграть со мной хочешь? Подчиняйся мне, женщина! Твой удел — рожать мне сыновей, и я не думаю, что ты являешь собой нечто большее, чем женское ненасытное лоно.

И тут я действительно разозлилась. Как он смеет так говорить! Я — личность, а не мои биологические функции. Феминизм первой волны всколыхнулся во мне.

Я собралась с силами и ударила его коленом в пах без всякого сожаления. Он согнулся, застонал и чуть ли не закричал. Я вывернулась из-под него, стянула с его лица волчью маску и ударила, сломав ему нос. И удивленно замерла. Это был блэкер. Я не могла себе поверить, что все мои сны и грёзы оказались ложью, что этот практически дорогой мне человек оказался предателем и насильником. Но я не могла позволить себе плакать, потому что нужно срочно бежать отсюда.

«Ты и правда веришь, что я способен причинить тебе вред?», — услышала я голос, который приходил ко мне во снах.

Я замерла. Блэкер?

По наитию я шепнула:

— Таста.

Лицо фальшивого блэкера, господина над Шакти видоизменилось. И он предстал таким же блондином, с волосами песочного цвета, красными глазами. Ничего общего с моим потерянным другом. Теперь я могу уйти отсюда.

Я подхватила покрывало, которое сползло на пол, и ловко обвязала его вокруг себя. Тут же я ощутила чьё-то присутствие. Прикрыв глаза, я почувствовала связь с Айур. И прошептала практически нежно:

Файес.

В то же мгновение моё тело видоизменилось, трансформировалось, раскалилось и поплыло. Я ощутила резкую боль в груди, — а потом всё исчезло. Я ощупала своё лицо, и поняла, что стала как две капли воды похожа на вождя разбойников. Я взяла его маску и надела на лицо. Затем ещё раз пнула своего насильника в бок, отчего он застонал, скрючившись в позе эмбриона, и вышла из палатки.

— Ну что, удалось вкусить сладость этой очаровательной девочки?

Ко мне подошёл один из подчинённых этого господина, который загибался от боли на своей постели.

— Она та ещё горячая штучка, — сказала я незнакомым мужский голосом, богатом бархатистыми обертонами. — А сейчас я хочу прогуляться, чтобы сбросить с себя эту негу, томность и сонливость. Воину не пристало поддаваться своим чувствам. — Хорошо сказано, лидер. Удачной прогулки!

Я подошла к конюшему, и начальственным тоном приказала ему:

— Оседлай моего кадди, я желаю прокатиться.

— Хорошо, я оседлаю Дафни. Сию минуту, мой господин.

Конюший был рабом, о чём недвусмысленно указывало тавро на его лбу в виде единорога. Когда я отдавала приказ, клеймо на его челе на мгновение засветилось, и глаза раба стали пустыми. Похоже, здесь замешана какая-то магия. Я впервые видела, как Айур обращают во зло.

— Пожалуйста, господин.

Раб, кланяясь, отошёл в сторону. Я свистнула кадди, и тот опустился на колени. Тогда я быстро и неуклюже залезла в седло, кивнула рабу и ударила пятками по бокам единорога. Он нехотя тронулся с места, фыркая и принюхиваясь. Его не обманул мой колдовской облик, потому что запах всё ещё оставался моим — женским, приторно-сладким с нотками пота.

Кадди неспешно брёл среди барханов. Я дёрнула поводья, ещё раз стукнула пятками по его бокам, и единорог нехотя перешёл на рысь. Я понятия не имела, куда мне стоит двигаться, поэтому предоставила диковинному зверю самому выбирать дорогу.

Пустыня пролегла в бесконечность. Вскоре рассвело, и жар начал высасывать из моего тела все соки. Кадди, впрочем, будто бы не замечал перемену температуры, продолжая порхать с бархана на бархан. Меня изумило, что он слушается меня, несмотря на то, что я вновь приняла прежний облик. Я так сильно боялась погони, сколько и самой пустыни. Меня трясло крупной дрожью, бросало в холодный пот, руки и ноги перестали сгибаться, и я сидела в седле как окаменелый истукан. Вдобавок, я, толком и не ездившая верхом, стерла себе кожу на тех местах, которые прикасались к бокам единорога. Я мужественно терпела кровь и боль. Не было никакого желания вновь возвращаться к Шакти, чтобы лишиться свободы и девственности, стать отверженной. Даже и не знаю, что напугало меня больше — возможность стать рабыней, страх забеременеть, провалить миссию и никогда не вернуться домой на Терру. Вариантов много.

Стало так жарко, что пот лился с меня водопадами. Маска не давала нормально дышать, а импровизированная тога, которая растянулась из-за моего нового мужского облика, болталась на плечах, обнажала грудь, сваливалась и соскальзывала. Постоянно приходилось её поправлять. Поэтому одной рукой я подтягивала её, а другой держала поводья. И каждый раз с трудом удерживалась в седле, непрестанно ёрзая. Я напряжена, как тетива лука, и устремляю свое сознание вперед, чтобы вновь ощутить Айур, — произносила я про себя эту мантру.

Очень сильно хотелось пить. Вдобавок, мне приспичило, но я терпела, так как не знала, далеко ли от меня находится погоня.

Так мы с Дафни мчались много долгих, нестерпимо долгих, часов. И на самом закате я увидела башни далёкого города, вздымающиеся на горизонте. Я уже видела этот город-мираж. Интересно, сейчас он настоящий?

Но кадди, представленный сам себе, продолжал двигаться в ту сторону, и постепенно город начал увеличиваться в размерах, становиться всё ближе и ближе. Я разглядела белизну его стен, возможно, сделанных из известняка и песчаника. Ввысь вздымались тонкие минареты, купола блестели багрянцем в свете заходящих светил. Крепостная стена надежным кольцом охватывала сердце города.

Мы приблизились к огромным кованым воротам, предваряющим въезд в город. Город нависал над моей головой, как белая громада, ворота предательски закрывались.

— Подождите! — отчаянно крикнула я и прибавила ходу.

Привратники с раздражением посмотрели на меня, и начали тихо переговариваться. Их угрюмый и грозный вид пугал меня.

— Что тебе надо? — спросил меня великан в пластинчатом доспехе, отливающим бронзой. Его голову прикрывала куфия, перевязанная синим экали.

Я не поняла, почему он так груб со мной.

— Схватить её! — раздался голос с крепостной стены.

Привратники с лёгкостью поймали моего кадди, схватив его за поводья. Я чуть не вылетела из седла от неожиданности, так как толчок оказался очень сильным.

— Что вы делаете? — закричала я. — Что я вам сделала?

— В острог её!

Острог? Темница? За что?

— И маску, маску снимите. Мало ли какой демон скрывается под ней.

Только теперь я поняла, что они увидели. Перед ними предстала разбойница Шакти в волчьей маске, верхом на кадди, которого мог обуздать только точно такой же разбойник.

Привратники схватили меня, связали руки за спиной, и грубо потащили за конец верёвки. Я мельком увидела длинную и широкую дорогу, ведущую вглубь города, привратницкую, услышала отдаленный шум водопадов. На город опустилась ночь.

Они тащили меня за собой, и я прикусила губу, стараясь на обращать внимания на затёкшие руки, сдавленные верёвкой. И на болящие от напряжения мышцы ног, и на окровавленную, стёртую кожу. Мне уже натёрло запястья до крови, и я подумала, что могла бы смазать ей петли оков, чтобы выскользнуть из них. Но стоило только этой мысли появиться, как меня втолкнули в мрачное каменное помещение, которое освещалось лишь нещадно чадящими факелами.

Вниз, вниз по винтовой лестнице, шаг за шагом ещё ниже под землю, по узким коридорам и переходам. И повсюду дежурят безмолвные стражи, провожающие нас ничего не выражающими глазами. Я вижу коридор с рядами клетей, в которых заперты люди с тоскливыми глазами на костлявых лицах, с серой кожей и отчаянием во взгляде. Похоже, они долго не видели солнечный свет. Я поёжилась. И стоило сбегать оттуда? Что ж, по крайней мере, здесь ещё никто не угрожает моей невинности.

Меня подтолкнули в сторону свободной камеры.

— Вперед, разбойница. Твоей судьбе точно не позавидуешь.

В моём сердце поселилась ядовитая змея. Это был страх. Что они собираются со мной сделать?

Грубо впихнув меня в камеру, они зазвенели связкой ключей, закрывая путь к свободе. Я подбежала к решётке, отчаянно пытаясь докричаться до их благоразумия:

— Постойте! Я ни в чём не виновата! Я не разбойница, я всего лишь их жертва! Освободите меня, я боюсь! Прошу вас, я правда не виновна!

Но они лишь безжалостно рассмеялись.

— Только настоящий разбойник может управляться с кадди. Они столь непослушны, что ни один укротитель лошадей не возьмётся их дрессировать. То, насколько ты уверенно держалась в седле, доказывает твою вину.

— А что же будет с кадди и маской?

— Кадди мы скормим львам. Твоя маска будет доказательством на суде.

Суд? За что??

Наконец, они ушли, оставив меня в полумраке. Я опустилась на холодные, шершавые камни пола, и зарыдала.

— Это ты? Что ты здесь делаешь? — раздался знакомый, родной голос. — Ты пришла спасти меня?

Я повернула голову в сторону. Над моей головой на толстой цепи висела клетка под больших размеров собаку. Я пригляделась. И то, что я увидела, повергло меня в ужас.

— Не может этого быть! — воскликнула я, глядя на Рю.

Загрузка...