Черный номер один

Глава 17. Встреча с эзру

Время застыло, и теперь тянулось, как резина. Я повернула голову, и как в замедленной съемке смотрела, как палач по миллиметру опускает топор на мою шею. Что же мешает мне просто встать и отойти в сторону? Я встала с колен, уклонившись от топора, поднялась на ноги и побежала прочь от площади. В этот момент время опять ускорилось.

Послышался чавкающий звук, с которым топор вошел в колоду на месте моей шеи. Палач удивленно смотрел мне вслед.

В этот момент произошло сразу два события.

— Ведьма! — заорала толпа.

А Рьюга рванулся и порвал цепочку. Затем начал увеличиваться в размерах, стал, наверное, раза в три больше. Размером побольше, чем песчаные грифоны. Теперь надо мной вздымался полноценный дракон. Стражи, по команде старейшин, начали стрелять в меня из арбалетов. Рю прикрыл меня своим бронированным крылом, и болты застучали, как град, падая наземь. Голос Рю рокотал, отражаясь от стен зданий, окружающих площадь.

— Видишь, у меня все под контролем. А теперь нам пора уходить. Забирайся на спину. Обычно драконы не катают на себе других существ, но ты — исключение. Потом поймешь, почему. Молодец, научилась управлять временем.

Я так и не пришла в себя от трансформации Рьюги, но послушно вскарабкалась к нему на спину по протянутому крылу. Уселась. И дракон без предупреждения рванул в небеса. Из меня вырвался сдавленный писк, я заскользила по чешуе, падая вниз, в сторону хвоста. Но, не успев толком упасть, услышала замогильный голос:

— Ты обещана мне.

Словно невидимый притягивающий луч поймал меня и Рю, неведомая сила тащила нас обратно к земле. Рю напряг все мускулы, но не смог преодолеть эту магию. Потом он перестал бороться, чтобы сэкономить силы для битвы. Сложил передние лапы на груди ти расслабился. Я сползла на его хвост, и теперь сидела, свесив ноги и держась за чешуйки обеими руками. И вот, мы опять на земле. Спуск прошел очень плавно и незаметно.

А я смотрела в черные глаза эзру.

— Ты обещана мне, — повторил он своим жутким голосом.

Рьюга больше не уменьшился до своих прежних размеров, чему был безумно рад.

— Следуйте за мной, — мрачный голос эзру звучал глухо и загробно.

Я пошла за ним, а Рю побрел рядом.

— Зачем ты устроил всю эту сцену с казнью на песке арены? — осмелилась спросить я.

— Это было испытание. Ты его прошла. Твоя магия отозвалась моей.

— И что же будет дальше?

Эзру, не оборачиваясь, ответил:

— Твоя жизнь принадлежит мне.

Вот уж радость-то какая. Чем это отличается от рабства?

— Вскоре ты осознаешь, что твоя судьба — не удел рабыни. Ты поймёшь.

Я нервно хихикнула.

— Так вы всё-таки не заплатили за меня тем работорговцам?

Немного помолчав, он сказал:

— Всё имеет свою цену. Я оплатил её сполна.

Я больше не осмеливалась задавать ему вопросы. Он меня пугал. И не только меня. Рю тоже выглядел напряженным. И, похоже, эзру прекрасно осознавал, какое впечатление производит. А человек ли он вообще?

Тем временем мы вышли на мрачную, узкую улицу. Между обшарпанными серыми балконами трепетали на ветру растянутые веревки в бельем, нависая низко, прямо над нашими головами. Я даже подумала, как это высокий эзру не боится удариться головой. Но он ни разы не склонил голову, хотя, казалось бы, мог достать затылком до стропил, поддерживающих балконы. Рю же попросту сметал всё белье на своем пути.

И тут эзру исчез. Я остановилась и начала озираться по сторонам.

Рю принюхался.

— Вход здесь.

И тоже исчез, как будто бы тут не было огромного дракона с горой белья и веревок на шее.

Я подошла к известняковой стене, и начала ее простукивать; нашла полость в одном месте, здесь камень звучал иначе. Я провела ладонью по шершавой поверхности стены, и моя рука провалилась сквозь камень. Я от неожиданности ахнула, и и в этот момент меня затащили внутрь.

Кромешная тьма. Некто взял меня за руку и повел вниз по ступеням, которые я не видела, а только пыталась нашарить ногами. Мою ладонь ласково погладили. Потом, когда мы достигли дна, я поняла, что перестала ощущать черное ласковое присутствие, которое пахло свободой и лесом, а на вкус было как шоколадное мороженое. Я расстроенно вздохнула.

Я брела по коридору, придерживаясь рукой за стену, и нащупала деревянную дверь, окованную железом. Проведя по шершавой кромке, я опустила руку ниже и уперлась в дверное кольцо. Металл приятно холодил кожу. Я постучала кольцом о дверь. Никто не открыл. Но стоило мне потянуть ручку на себя, как дверь открылась, и меня ослепил солнечный свет.

— Добро пожаловать домой, сестра, — прозвучал хор замогильных голосов.

Сощурившись, я смогла разглядеть мужчин в чёрных тогах, которые стояли против солнца. Они пристально смотрели на меня черными глазами без блеска. Мне показалось, что они похожи, как однояйцевые близнецы.

А потом, глаза привыкли к солнечному свету. И я удивилась. Здесь светило только одно солнце! Тогда я поняла, что мы больше не находимся в мире Сефар.

— Что это за место? — спросила я. Взглядом я, кажется, нашла того эзру, который привёл меня сюда. Он ободряюще кивнул мне.

— Это мир Йоль. Он создан последним среди Восьми Миров. И практически не населён разумными существами. Здесь живёт только наше братство. В это место могут попасть только эзру. Этот мир закрыт даже для Лунной Богини.

— А как же я оказалась здесь?

— Для тебя есть два пути: либо пойти с проводником, как ты и пошла, либо пробраться сюда во сне, украдкой, через Архив.

— Но почему я могу сюда пройти, а Богиня — нет?

Они только промолчали. И тут я заметила Рю. Он сидел на траве и с удовольствием уплетал красно-коричневые ягоды. Увидев, что я на него смотрю, он довольно осклабился.

— Следуй за мной, — сказал эзру и повёл меня по солнечному лугу, ярко зеленеющему под светом юной звезды. Мы прошли мимо серебряных колосков, мимо широко распахнутых алых цветов, чьи острые листья могли порезать до крови, мимо длинных плетей дикого вьюна, и направились в сторону леса. Небо казалось таким глубоким, далёким-предалёким. В воздухе пахло озоном, как после грозы. Радостно пели птицы, проносясь над нашими головами, в траве то и дело кто-то шустро мелькал. Я лишь видела пушистые или лысые длинные хвосты.

Мы вошли в лес. Тёмные кроны деревьев нависали над нами, ветер пел и гудел, путаясь в ветвях. По ногами пружинил мягкий мох. Я провела рукой по древесному стволу, и с удивлением обнаружила, что он будто стеклянный наощупь. Что же это за место?

Чем дальше мы шли в лес, тем мрачнее становилось пространство вокруг. Птицы уже не пели. Воздух застыл. Даже время, казалось, завивалось здесь спиралями, закручивалось в тугие узлы и не могло распутаться, прямо как в черной дыре.

Вдруг я увидела надгробные плиты. Кельтские кресты, анкхи, статуи ангелов и демонов, купидонов и драконов охраняли это место, которое не могло быть ничем иным, кроме кладбища.

Я посмотрела на эзру, но он ничего мне не прокомментировал.

Потом мы вышли на поляну, вдоль окраины которой кто-то расставил огромные дольмены. В центре пронзал небеса большой храм с тремя высокими, остроконечными и ажурными башнями. В центре окна-розы стекольщики изобразили летящего над рекой ворона. Каменное кружево, такое тонкое, что казалось, что его вот-вот разорвет порывом ветерка, гудело и пело, подобно органу. Это звучание напомнило мне музыку Баха.

— Песнь Богини Ардун.

Ардун, Ардун… что-то знакомое. Ах, да, точно!

— Разве это не ваш ад?

Эзру покачал головой.

— В утробе Ардун каждый обретает свое свершение. В землях Терры есть такое понятие — карма — это больше всего подходит для описания того, что мы получаем в награду после смерти. Воздаяние. Справедливость. Кара. Поощрение. Шанс переродиться.

— Что это за ворон изображён на окне?

— Вороны — вестники Ардун. Они летают над Рекой Забвения, которая протекает в каждом из Восьми миров. Лишь эти тёмные птицы способны перелететь реку без того, чтобы попасть в её бурные воды, забыться и переродиться в иной жизни без имени, без памяти, без самого себя.

Кажется, я начала понимать, что тогда произошло со мной. Похоже, я окунулась в эту реку, после чего и начались все эти неприятные приключения. Надо что-то с этим делать, в конце-то концов, я не хочу всю жизнь оставаться просто безымянной игрушкой судьбы.

На острый шпиль наиболее высокой башни, прямо на флюгер в виде стрелы, присел ворон. Его внимательные черные глаза наблюдали за каждым моим движением. Казалось, что ворон вполне разумен. Он так смотрел на меня, что я начала нервничать.

— Это Киатсу. Мой фамильяр, — сказал эзру.

— Стоп! Но разве в землях Сефар не запрещено колдовство?

— Эзру дозволено всё.

— Но почему?

— Ты всё узнаешь в свой черёд. А теперь следуй за мной.

Как только затих его мощный и невероятно тоскливый голос, перед нами открылись мощные ворота, ведущие внутрь храма.

Стоило нам войти внутрь и сделать несколько шагов, как храм осветился холодным, синеватым сиянием, которое не имело конкретного источника. Казалось, каждая точка пространства источает его.

Мы прошли мимо клироса, направились к алтарю. Всюду возвышались статуи эзру, похожие друг на друга практически до полной идентичности. Эзру, увидев мой непонимающий взгляд, объяснил:

— Эзру, каждый в свое время, становятся похожи на Бога Начала и Конца, мглистого брата нашей Богини. Каждый из нас, кто служит ей, становится обезличен. Мы все есть часть великого целого. Мы — голос Богини, мы — манифестация Бога.

— А, значит, в вашем пантеоне всего два божества, мужское и женское?

Эзру мрачно усмехнулся.

— Не в нашем пантеоне, а в этом мире. Йолем управляют именно они.

Я смотрела на высокие своды, теряющиеся во мраке, и видела свисающие с потолка длинные, полупрозрачные красные нити, которые занимали почти всё свободное пространство над нашими головами.

— Что это?

— Это? Нити судьбы. Когда кто-то теряет себя в Междумирье, здесь появляется его нить. Мглистые храмы есть в каждом из Восьми Миров. И все они представляют собой единый храм Богини Ардун. Так что из каждого храма можно попасть в любой из миров.

— Сколько же у вас путей перемещения?

— Тоннели под землёй, которые мы называем паутина. Их сделали неведомые нам существа ещё до рассвета Терры. И мглистые храмы, откуда мы можем следить за всеми мирами.

— В чём ваше предназначение?

— Сохранять равновесие. Мы — хранители Жизни и Смерти.

— И всё же я не понимаю, что это значит.

— Давным-давно Бог Начала и Конца потерпел поражение в битве с Лунной Богиней. Никто не помнит, из-за чего началась эта вражда. Однако Богиня, одержав верх над Богом, расколола его на части. И развеяла по всем Восьми Мирам. И каждая часть стремится вернуться к остальным, воплотиться снова в своём первозданном облике, чтобы стать единым целым.

Порой рождаются странные дети. Их матери умирают при рождении, потому что младенцы оказываются непомерно велики, и всегда мужского пола. И каждый начинает свою жизнь не с первого крика, а с первого слова — «эзру».

Я начала понимать, куда он клонит. Но решила точно убедиться.

— Мы ищем таких младенцев. Люди, зная, что таких детей нельзя убить, сами приносят их в мглистые храмы. И нам остаётся лишь время от времени проверять каждый из них. Постепенно наша община растет, набирает мощь. Мы бессмертны, нас нельзя убить. Мы приходим в этот мир не для того, чтобы завести семьи и умереть. Мы живём целомудренной жизнью.

— Но почему вас все так боятся?

— Наши дары страшны. Мы можем воскрешать мёртвых и отправлять живых в Ардун, где проклятые души скитаются до тех пор, пока Богиня не решает отправить их обратно в цепь перерождений.

— А зачем вам нужна я?

Эзру вновь усмехнулся. Его глаза без блеска смотрели в мои. Я не смогла отвести взгляд, замерла, как птичка перед кошкой.

— Об этом рано говорить. Посмотри на алтарь ближе.

Он подвел меня к огромной плите, испещренной символами языка, который я ещё не успела изучить. К плите крепились кандалы и наручники. Выемка в верхней части плиты, похоже, предназначалось для головы жертвы.

Я вскрикнула и побежала. Но двери храма закрылись передо мной.

— Так ты спас меня лишь для того, чтобы принести в жертву своим тёмным богам!

Эзру покачал головой и поманил меня. Я не могла контролировать своё тело. И шла назад к алтарю. Мои ноги против воли привели меня обратно.

— Не бойся. Доверься мне, — сказал эзру.

Он достал широкую шелковую ленту ярко-алого цвета, затем сказал:

— Сейчас я завяжу тебе глаза, а затем помогу лечь на алтарь. Я прикую тебя к нему, это основное правило. Мы не можем его нарушить. А потом придётся немного подождать. Я скажу тебе, когда смогу снять оковы и отпустить тебя. И до тех пор ты жди, и не пугайся, не кричи, что бы ни происходило вокруг тебя. А теперь раздевайся.

Опять раздеваться? Но я покорно сделала то, что он сказал, всё ещё зачарованная его магией. Подождала, пока он повяжет ленту. И легла на жертвенник. Эзру приковал мои руки и ноги к алтарю так, что я оказалась распята.

— Ничего не бойся, — сказал его удаляющийся голос. — С тобой не должно произойти ничего дурного.

Не должно? Теоретически что-то может мне повредить?

Я еле сдерживала себя от того, чтобы не заорать от страха. Но продолжала лежать на алтаре. Наконец, каменные двери закрылись за эзру, мистический свет, сияющий в храме, погас, и я осталась одна, в темноте. Моё тело охлаждал алтарь, оковы давили на руки и ноги, и конечности уже начали неметь. Но я обещала ему быть смелой. Кроме того, сейчас уже поздно что-либо менять.

И тут я услышала, как нечто крадется ко мне.