Черный номер один

Глава 32. Беглецы

Я завизжала, увидев, как кусок гнилой плоти отвалился от одного из умертвий. Никогда не любила фильмы ужасов, и теперь попала в один из них. На мои крики тут же обратили внимание еще несколько зомбаков. Гвардейцы Ришелье, очевидно, были полностью ликвидированы, потому что теперь все ходячие трупы повернули головы на нас. Я мгновенно осознала конечность собственного бытия, и поняла, что сейчас будет бойня. Я готовилась сбегать, и вдруг заметила, что эзру достает из кармана кельтский крест.

У меня началась паническая атака, и я задыхалась от страха. Эзру стиснул в кулаке свой талисман, и тот хрустнул, развалился на части, изранив ладонь эзру. Я сочувственно шмыгнула носом, сама не понимая, откуда взялось это чувство. Он, глядя на меня, и совершенно не обращая внимания на боль, приободрил:

— В Восьми Мирах за все приходится платить. В этом случае — кровью.

— Мы чего-то ждем? — спросила я спустя долгую паузу. Зомби подошли практически вплотную, и теперь нюхали воздух перед собой. Я вцепилась в Сердце Айур, ощущая бешеное биение сердца. Началась тошнота и захотелось в уборную, тогда я поняла, что я на самой грани. Я спряталась за эзру. Мама, страшно-то как.

— Не страшись так, он уже близко. Я чую его смрад и хлопанье перепончатых крыльев.

Послышался громкий, душераздирающий вопль, и я вспомнила крылатых коней назгулов. По телу побежали ледяные мурашки. И я почуяла присутствие невиданной силы; в голове разливался чернильно-черный цвет, и играла группа The Pale Horse Named Death. Я обернулась.

Передо мной предстал не милый Конек-Горбунок, и не Сивка-Бурка, а гигантский костяной единорог, седую гриву которого развевал ветер. Сквозь череп единорога росли белые и черные розы, в пустых глазницах тлели зрачки — красные уголья. Крылатый конь смотрел на эзру. Перепончатые крылья за спиной единорога сложились за спиной, и я сразу поняла, кто это. Хтонический зверь. Бледный конь, чье имя — Смерть.

Смерть открыл рот, и издал дикий вопль, от которого каждый волосок у меня на коже встал дыбом. Зомби остановились и начали трястись, видимо, от ужаса. Даже умертвия боятся Смерти. Стоило единорогу издать еще один вопль, как трупы рассыпались прахом. Я испытала смесь страха, облегчения и радости: Смерть дал ходячим трупам освобождение.

— Пойдем же, — прохрипел эзру, столь же бледный, что и единорог. — Он отнесет нас к Сумеречному храму.

— С чего бы это Смерти слушаться тебя?

— Он испытывает слабость к божественной крови. А теперь садись на него. Поторопись. Я сразу за тобой.

Однако эзру так шатался от слабости, что мне пришлось помогать ему вскарабкаться на спину Смерти. Я подсадила его, и он повис через круп коня, как мешок с мукой. Я с трудом залезла на того, кто не пожелал вставать на колени. Смерть не будет пресмыкаться перед трусихой.

Он не оглянулся на своих седоков, а просто развернул широкие крылья, взмыв в воздух, издав протяжный и тоскливый вой. Меня пробрало до самых костей. Этот хтонический зверь так же предвечен, как и Ф’хтагн. В чем же различие между небытием-хаосом и Смертью?

— Смерть — это путь к перерождению и обновлению, а хаос — это небытие, стирание всего сущего навсегда, — прочитал мои мысли эзру.

— Разве бессмертие не лучше смерти?

Смерть искоса посмотрел на меня, и мне захотелось спрыгнуть наземь, только подальше от его взгляда.

Я и в самом деле считаю, что лучше не умирать никогда.

— Куда он летит? — на всякий случай уточнила я.

— К Сумеречному храму.

— Может, он донесет нас прямо до места?

— Ты осмелишься приказывать самой Смерти? — саркастически рыкнул эзру.

Я только пожала плечами. Но эзру по-прежнему читал мои мысли.

— Никто не в силах приказывать Смерти. Кроме тех, кто истинно бессмертен, кто не появлялся вовсе, а был всегда. Между ними возможно лишь противостояние, так как вселенская гармония не должна быть нарушена, а Ф’хтагн именно это и делает. А теперь молчи и дай мне сконцентрироваться, я пытаюсь залечить свои раны.

Мы летели целую вечность, пока Смерть не начал снижаться по плавной нисходящей спирали. Ему не нужен был ни ветер, ни другие стихийные явления.

Одна из горных вершин все увеличивалась и увеличивалась, и я поняла, что страдаю от удушья из-за невероятной высоты. Остро не хватало кислорода. А из-за быстрого спуска в глазах замелькали черные точки и разноцветные круги. Кружилась голова и сильно тошнило. Чтобы не упасть в обморок и не свалиться со спины единорога, я легла на его шею. Тот не возражал. Пока что. Или вовсе не обратил внимания. Смерти все равно, что ей за дело до живых.

Немного придя в себя, я увидела острые шпили готического храма. Все было именно так, как нужно: извивы контрфорсов и аркбутанов, стрельчатый вход-портал, горгульи на крыше, на водостоках. Нет отличия от других Сумеречных храмов, как будто они все были как под копирку.

— Сумеречный храм один, но во многих местах, — сказал эзру. Он каким-то образом умудрился сесть за мной, и теперь приобнимал меня за талию.

Смерть же, сложив крылья, начал стремительное приземление. Я вновь визжала от страха, и немного от восторга, хотя в животе появилось неприятное ощущение. Не за что зацепиться, и я как на американской горке, парю в высоте, барахтаюсь, как щенок, которого топят в проруби. Я чуть не улетела вовсе, но эзру удержал меня. Схватилась за седую гриву единорога, и, когда тот сел, перелетела через его голову. Уй, кажется, ногу вывихнула. Шипя от боли и ноя, я села поудобнее, разминая затекшие конечности.

Эзру грациозно слез с коня. Он протянул раненую руку единорогу, и конь начал пить его кровь. Когда он насытился, издал прощальный вопль, и рванул в воздух. Его колоссальная фигура расплылась в воздухе, и он исчез.

Ещё более бледный эзру протянул мне здоровую руку.

— Держи меня за руку и веди к Храму. Мы должны успеть раньше них.

— Раньше кого? За нами опять кто-то охотится? — вздохнула я.

Эзру тоже вздохнул, теряя терпение.

— Делай то, что я сказал, и не спорь, и не задавай никаких вопросов.

— Это почему же? — взорвалась я.

— Потому, что ты принадлежишь мне.

— Да с чего бы это?

— Я заплатил за тебя немалую цену. А теперь встань и иди.

В его глазах сквозила острая боль. Мне стало немного жаль его, хоть он — чёрный маг и вообще какой-то осколок страшного Бога.

— Поторопись, — сказал эзру. — Время утекает. Нам нужно поспешить.

— Поздно, — отозвалась я.

Эзру оглянулся и застонал от досады.

— Снова не успели. Помоги мне добраться до храма, у нас есть примерно минута, чтобы сбежать. Надеюсь, они не последуют за нами в портал. А если последуют, то заблудятся.

Я в шоке разглядывала тех, кто пришёл по мою душу. Невозможно!

— Аннэа, отойди от него!

Я глядела в прозрачные глаза ведьмы, которая как две капли воды была похожа на Гилль, и не могла поверить в то, что я вижу. Когда Ковен Вереска стал моим врагом? Я, даже не сомневаясь в том, что делаю, пошла к ведьмам. Я одна из них.

— Иди сюда, — сказала другая ведьма, облачённая в чёрное. Кайю террна, которая обладает теми же силами, что и я. Эта будет преследовать нас до самого ада.

Мне послышалась фальшь в её вкрадчивом, мягком голосе. Эзру, уже ступивший на лестницу, ведущую к портальному входу в храм, протянул мне руку:

— Идём, нам предстоит еще многое сделать. Верь мне. Я тебя не подведу.

— Почему я должна тебе верить? — скептически протянула я. — Ты приковал меня к алтарю и заставил пережить то, что я не готова простить.

— Пойми, это всё ради тебя.

— Да ну? Я чуть не уерла, чтобы помочь тебе и твоим братьям вернуть богиню Ардун, а после этого должна считать, что чем-то тебе обязана?

— Доверься мне, прошу, — его замогильный голос стал умоляющим.

— Ни одного внятного аргумента, почему я должна довериться тебе.

— Всё так, аннэа, иди к нам. Он опасен. Эзру лжет тебе.

Гилль подошла немного ближе. На ее губах появилась кроткая улыбка.

— Ну же, аннэа, разве ты не слышишь, что Сердце Айур призывает тебя вернуться?

Но Сердце Айур молчало. Я пыталась потянуться к его силе, но наткнулась на каменную стену.

Вдруг я заметила, что несколько разноцветных ведьм, стоящих в заднем ряду, стояли со стеклянными глазами и делали какие-то пассы. Похоже, именно их колдовство отсекло меня от источника моей мощи.

— Что происходит? — вновь спросила я, пристально глядя только на Гилль. — Ты же умерла.

— Не верь им! Я спас тебя, когда ты попала в беду, а где были они?

— Мы не могли прийти на помощь, силы Ф’хтагна атаковали нашу обитель. Прости, аннэа. Мы освободим тебя от влияния черного мага.

— Он не сделал ничего из того, что бы заставило меня не доверять ему, в то время как вы, мои «сестры», заблокировали мне доступ к Сердцу Айур. И после этого я должна верить вам?

Гилль подошла ко мне, при желании я могла бы коснуться ее вытянутой рукой. В голове тут же заиграла банда Skeletal Throne с композицией Barbaric Torment, а мир окрасился в кроваво-красный.

— Не подходи!

— Почему же, аннэа?

— У меня нет основания доверять тебе или другим ведьмам Ковена! Вы выкинули меня из башни в тот момент, когда я больше всего нуждалась в помощи. Я вам этого не прощу.

Я повернулась к ним спиной и сделала шаг в сторону входа.

— Ведьмы, в атаку! — закричала Гилль.

— Пригнись! — крикнул эзру, и я послушно распласталась на снегу.

В меня полетели разноцветные вспышки смертоносных, оглушающих, связывающих и причиняющих боль заклятий. Я ощутила, как они проносятся над головой. Каждое заклинание, проскочив мимо, вклинивалось в стены храма, рассекая их, откалывая куски, превращая в крошку некоторые элементы. Но храм устоял. Он начал восстанавливаться, как живое существо. Я ощутила, что Сумеречный храм дышит, взывает ко мне, просит вернуться, обещает безопасность.

— Скорее! Я не смогу их долго держать!

Эзру вытянул руки вперед и сложил их вместе, и перед ним возник светящийся щит, вращающийся против часовой стрелки. Таинственные символы и геометрические фигуры вертелись вокруг его центра.

Я, больше не думая, ринулась к нему и нырнула за щит. Вовремя: о щит, как дождь по крыше, тут же застучали новые чары.

Я не могла понять, чью сторону мне следует принять: с одной стороны, я — вестница Богини Истинной Луны. Но её адепты атакуют меня. С другой стороны, эзру с их мрачной магией больше всего похожи на моих врагов. Но один из них уже дважды спас мою шкуру, в то время как ведьмы пытались меня только убить.

— Даже не думай, аннэа! Маг пытается внушить тебе, что мы — враги. Это не так! Вернись к нам, сестра!

— Вы только что пытались убить меня! Я не верю тебе, Гилль. Прости уж, но я с ним. Не пытайтесь найти меня. Я стану сильнее и уничтожу всех, кто попытается навредить мне или эзру.

Я поднялась ко входу. Эзру, с трудом удерживая щит, шёл за мной, пятясь. Мы захлопнули тяжелые двери и закрыли их на металлический засов. Храм выстоит. И не пустит посторонних. Я на это надеюсь.

— Храмом не умеет пользоваться никто, кроме эзру и Ардун, но, с другой стороны, твои кайю террна умеют путешествовать между мирами.

— С чего это они мои?

— Они назвали тебя сестрой, — горько усмехнулся эзру. — Ты практически поверила им. Хотя я не причинил тебе вреда.

— Да с чего это мне им верить!

— Я заметил. Ты колебалась так долго, что я чуть не сжег себя изнутри, после чего не смог бы колдовать никогда, так как отрубил бы себя от источника силы. Кому я нужен такой бесполезный?

— Своим братьям. Ты же часть своего темного Бога.

— Это так. Но священную божественную силу мы терять не должны. Наш Бог, будучи собран воедино, поначалу будет крайне уязвим.

— Предположим, ты не лжешь. Но зачем тебе я?

— Следуй за мной, — вместо ответа сказал он.

Проходя по центральному нефу в сумраке храма, я вновь видела статуи эзру, так удивительно похожие друг на друга. Огромные стрельчатые окна-витражи отражали ключевые сцены истории темного Бога. Вот он с сестрой Ардун. А теперь Богиня Истинной Луны раздирает его на части. Ох, как жестоко. Вот появление первого эзру и смерть его матери. Сам собой возник Сумеречный храм. А это… кажется, это я?

Рыжие волосы, изумрудные глаза, чёрное облачение — я узнавала в чертах девушки на витраже себя. Та же фигура, тот же прищур, те же ямочки на щеках.

— Что здесь делает моё изображение?

— Было предсказано, что эзру встретят ту, что поможет нам возродиться.

— Как я должна это сделать?

Эзру пожал плечами.

— Не знаю.

Я мгновенно взъярилась.

— Как — не знаешь? Я тем более не в курсе!

— На месте увидим.

— Ладно, веди.

Эзру снова прикрыл глаза, сосредоточился. Вытянул ладони вперед, и перед ним возник голубой светящийся круг, и вписанная в него перевернутая пентаграмма. По поверхности магической фигуры пробегала едва заметная рябь.

— Что происходит?

— Я пытаюсь настроиться. Не мешай.

Спустя несколько томительных минут, пока я слышала, как ведьмы штурмуют храм, эзру открыл портал.

— Идем, — еле слышно прошелестел его голос. И эзру прыгнул в портал. Я пошла за ним.

Мы оказались в другом мире, но в том же самом Сумеречном храме, где нас уже ждали. Другие эзру подхватили своего бессознательного брата, и поманили меня рукой. Я пошла за ними. Мы миновали рощу и вышли на открытую местность.

— Здесь не будет дождя до тех пор, пока мы не захотим, — объяснил другой эзру, отвечая на мой немой вопрос.

Как у них получается так ловко читать мои мысли? Я всего лишь подумала, почему они живут на открытой местности, без крыши над головой.

— Садись, — эзру подвели меня к костру, на котором на вертеле жарилась туша какого-то оленя. — Поешь, отдохни. Тебе многое пришлось пережить.

Я со стоном облегчения опустилась на рисовую циновку, откинулась на брёвна, служившие спинкой креслу, и потянулась, чтобы отрезать себе кусочек оленины. Но эзру успели раньше. Один из них протянул мне бокал с кроваво-красной жидкостью, другой — мясо, насаженное на шампур.

— Это точно не кровь? — спросила я, подозрительно рассматривая бокал, в котором плескалась алая жидкость.

— Нет. Это глинтвейн, разве ты не чувствуешь запах корицы и гвоздики?

Я принюхалась и поняла, что эзру прав.

— Как вы живёте так?..

— Мы привыкли. Здесь нам комфортнее. Степь просматривается во все стороны, поэтому врагу сложно подкрасться незамеченным. Кроме того, здесь удобное место для спарринга, когда твой противник тоже эзру, тебе приходится стать гораздо сильнее, проворнее, мощнее. Иначе никак, потому что наше братство многие боятся, и ещё больше — ненавидят. Мы должны быть внимательными. Иначе можем выгореть дотла, и никогда не возродимся в своём истинном облике.

А потом к костру, пошатываясь, пришел все еще слабый и бледный мой эзру. Я посмотрела на него, собираясь спросить о здоровье, но он приложил палец к моим губам и улыбнулся, чем удивил меня так, что я чуть не подавилась.

Потом его замогильный голос произнес то, что я ожидала услышать менее всего:

— Позволь еще раз представиться тебе. Я — твой варакси.