Черный номер один

Глава 22. Осман собственной персоной

Я прошла сквозь дверной проем и оказалась в роскошных покоях: просторный атриум с посеребренными резными колоннами возвышался над головой на целых три метра. Разноцветные витражные стекла переливались под багровым светом двух закатных светил, так непохожих на солнце Терры. Из калейдоскопа стекол складывалась фигура парящего черного дракона. Странным образом я видела, что с одного угла обзора он складывает крылья, а с другого — напрягает их, а с третьего — распускает. Я поняла: если я пройду по кругу, то увижу, как он летит. Судя по всему, здесь изображен Рю. Меня изумляет тот факт, что ни в одном из миров я больше не встретила ни одного дракона, как будто Рю был единственным. Надо же еще его самочку найти…

Я продолжила нагло осматривать покои османа. Вдоль стен расположились изящные полки стеллажей, возвышающиеся почти до стеклянного потолка. Разнообразные свитки, пергаменты и фолианты в особом порядке были разложены в шкафчиках. И тут я чуть не запищала от восторга. Прозрачный пол позволял разглядеть глубины морского царства. Подо мной проплывали дельфины, рыбы, извивались ленты водорослей, виднелись ракушки и глыбы кораллов, белое песчаное дно, по которому ползали раки-отшельники и скаты. И тут я обомлела. Прямо под моими ногами проплыл огромный синий кит.

— Кстати, нечастый гость в этих местах. Приплывает лишь для того, чтобы полакомиться планктоном, а затем уплывает обратно, в более холодные воды. И ещё мы можем видеть этих гигантских млекопитающих, когда у них появляются малыши, любящие тёплые воды, безопасные, отделённые от царства кашалотов.

Я обернулась. На инкрустированном драгоценными камнями платиновом ложе, неспешно вкушая виноград, лежал осман. Он поднял золотой кубок и небрежно отсалютовал мне, приветствуя. Я невольно смутилась.

Чёрные глаза, в которых отражалось пламя заката, смотрели на меня изучающе. Благородный подбородок и нижнюю часть челюсти украшала аккуратная чёрная борода. За усами, переходящими в бороду, тщательно ухаживали. Наверное, расчёсывали их, умащивали благовониями, чтобы от Вседостойнейшего османа веяло сладким ароматом, так и манящим поцеловать его тонкие, аристократические губы. О чем я думаю вообще?

Осман лежал на оттоманке с полуобнажённым торсом, в широких чёрных шароварах. Голову украшал венец, обнимающий тюрбан. Чёрные, как уголь, волосы ниспадали на плечи мягкими прядями. В то время как осман тянулся за очередной виноградиной, его мускулы чётко обрисовывались и напрягались, напоминая о грации пантеры, и показывая, что великий осман ежедневно упражняется. Я представила, как он спаррингует со своими стражами, и невольно ощутила, что меня это возбуждает. Это не ускользнуло от внимательного взора османа, который изучал меня так же, как я его.

— Драконья дева, подойди ближе.

Зачарованная низким голосом османа, я подошла к нему.

— Присаживайся, — указал он на пуф рядом со своим ложем.

Я, осторожно глядя ему в глаза, как хищнику, с которым не стоит шутить, присела на край пуфика.

— О чём… — я закашлялась, — о чём вы хотели со мной поговорить?

Он, не мигая, смотрел на меня. Неловкая пауза затянулась. Я оценила её драматизм.

— Расслабься, съешь пару ягод, испей моего вина.

Я, все так же очарованная его мелодичным голосом, потянулась за виноградом. Он кивнул головой и протянул кубок.

— Ешь, пей, чувствуй себя свободно в моём доме. Ты здесь желанная гостья.

Он произнёс слово «желанная» с особенной интонацией, выделив второй слог ударением. У меня внутри всё затрепетало. Какой мужчина!

Я отпила из бокала. И ощутила, что в моё горло скользнул чистый золотой свет, такой яркий, такой радостный и изумительно вкусный, что моё сердце наполнилось эйфорией. Я залпом опустошила кубок, и протянула его осману, чтобы он ещё раз наполнил его. И он, как мой личный виночерпий, всё наливал и наливал мне этот дивный напиток.

Я слушала чарующую мелодию, исходящую из ниоткуда.

Потом мне чудилось, что я танцую при лунном свете среди нимф, дриад и ослепительно прекрасных эльфов. И отовсюду я ощущала манящий взгляд османа.

Очнулась я только под утро. Всё тело болело, каждая его мышца и связка, даже те, о которых я не знала. Я лежала на постели, совершенно обнажённая, смотрела в стеклянный потолок и понимала, что ничего не помню. Что со мной произошло?

Я ощутила резь в паху, и поняла, что случилось непоправимое. Но как же… я думала, что сделаю это лишь с моим единственным…

Я горько заплакала, распластавшись на кровати, как сорванный цветок. Не так я представляла свой первый раз.

Вдобавок, голова сильно кружилась и меня тошнило.

В комнату вошёл блэкер. Я настолько погрузилась в свои переживания, что даже не обратила внимания на его появление, восприняв это как нечто само собой разумеющееся. Он принёс тазик, подставил его около моей кровати, и в этот момент меня вывернуло наизнанку. Он придерживал мои волосы, в то время как тело сотрясалось в сильном спазме. Голова заболела сильнее, и я прикрыла глаза от резкой боли и тошноты.

Блэкер сел на кровать рядом со мной и погладил по голове.

— Бедная моя, тебе столько пришлось пережить.

Меня ещё раз стошнило. Я смутилась. Блэкер заметил это, и сказал:

— Ничего страшного, пусть отрава выходит. Хочешь, я отведу тебя в туалет?

Я кивнула головой и разрыдалась. Во рту оставался горький привкус полыни и рвоты. Он поднял меня на руки и понёс в уборную. Я была настолько слаба, что не смогла сидеть, и начала заваливаться на бок, когда блэкер отошёл от меня.

— Я тебя подержу.

— Но как я могу при тебе… эээ…

— Ничего страшного. Я буду с тобой и в горе, и в радости, всегда. Просто доверься мне.

Когда я сделала свои дела, подтёрлась и попыталась встать на ноги, то опять чуть не упала. Он понёс меня в сторону ванной. Бережно опустил в тёплую воду, снял с себя всю одежду, кроме штанов, сел рядом. Достал шампунь и начал намыливать мои волосы. Он нежно перебирал каждую прядь, пропуская её через пальцы, затем попросил меня прикрыть глаза, и поливал водой, смывая пену. Я ощущала себя грязной. Как ни странно, резь между ног больше не беспокоила меня. Руки блэкера мылили моё тело, так легонько прикасаясь к нему, как к хрупким крыльям бабочки. Его массаж сделал своё дело: я перестала ощущать боль в теле и успокоилась.

— Скажи мне, я сплю?

— Увы, нет.

— Тогда почему я вижу тебя?

— Потому что ты так захотела.

— Я захотела?

— Ты позвала меня, и я пришёл.

— Как позвала? Я даже не знаю твоего имени.

— Знаешь. Вспомни!

И он нажал пальцами мне на виски. В тот же миг мозг пронзила ослепительная вспышка. Концерт, и он склоняется ко мне, трогает лицо, треплет по волосам. Его улыбка посвящена только мне. Мой вечный ангел-хранитель. Мой Огнеяр.

— Огнеяр… — прошептала я. — Почему ты не пришёл раньше? Почему ты позволил, чтобы со мной случилось… это.

Он тяжело вздохнул и отвернулся.

— Я всегда рядом с тобой.

Я закричала:

— Тогда почему ты не остановил его!

Он обнял моё дрожащее, бьющееся в истерике тело.

— Шшш, всё будет хорошо.

— Ничего уже не будет хорошо. Мной воспользовались. Меня изнасиловали.

— Ты была в дурмане. Не стоило пить этот нектар.

— Но кто, кто предупредил меня об этом?

— Я говорил тебе.

И тут я вспомнила.

Я лежу на постели, положив голову к нему на колени. Огнеяр обнимает меня и перебирает волосы, поглаживая по спине. Я практически засыпаю, когда он говорит:

— Пообещай мне, что не будешь ничего пить в покоях у османа. Что ты не притронешься к его напиткам. Пообещай мне.

— Я обещаю.

— Нет, ты должна выучить это как непреложный закон.

— Я не буду пить в покоях у османа, — послушно повторяю я.

— Умница, — и он снова гладит меня по голове.

— Почему ты не остановил меня?

— Ты свободна выбирать. Я предупредил тебя, что нужно уходить из дворца. Но ты повела себя беспечно.

— Не смей обвинять меня!

— Я тебя не виню, — спокойно сказал Огнеяр. — Ты в этой ситуации жертва.

— Огнеяр, кто мы друг другу?

— Сложно сказать. Кем ты видишь меня?

Я прищурилась, разглядывая его лицо. Длинные чёрные волосы роняют тень на его лицо, бледное, на котором живут только глаза. Светло-серые, почти прозрачные, и такие глубокие, как небо. Тонкие черты лица, практически анимешные, высокий рост, неизменная косуха, цепи на джинсах, берцы. Когда он успел одеться? Его поджарое, стройное, жилистое тело напряжено, как у кобры перед броском. Он готов защищать меня ценой своей жизни, понимаю я. Но почему же он не успел вовремя?

Вдруг я ощущаю запах горелого.

— Огонь очищает всё, — говорит мой блэкер, обращается чёрным драконом, и, подхватив меня в когти, взмывает ввысь, проломив потолок.

С невероятной высоты я вижу, как сгорает дворец османа, как полыхают его стены, как плавится стекло, как корчатся в муках люди, обращаясь в безобразных демонов, обречённых сгинуть в этом пекле. Вся его мнимая красота, ставшая ловушкой для меня, обращается в пепел. В чёрный-пречёрный пепел.

— А как же Лиор? — пытаюсь перекричать вой ветра.

— Он всегда сможет найти тебя, как и я. Вы связаны с ним узами клятвы, что дал тебе твой народ.

— А этот писк в голове… он возникает, когда ты не рядом.

— Да. Потому что иначе и не может быть.

— Но почему ты раньше не открылся мне?

— Разве? Ты просто забыла это. Спрятала в глубины своего подсознания.

Я вновь вспоминаю.

— Рю, мне скучно. Давай поговорим.

— Давай. О чём ты хочешь разговаривать?

— О любви. Ты когда-нибудь любил так, без памяти, безрассудно, сильно настолько, чтобы потерять себя?

— Да. Я и сейчас люблю.

— Наверное, это горячая драконья самочка! Познакомишь? — отчего-то ощущаю острый укол ревности.

Через миг я вижу, что передо мной сидит мой блэкер. Мой спаситель, практически безмолвный гость всех моих снов. И мечтаний, как теперь осознаю я.

Я смотрю в его прозрачные глаза, и вижу в них бесконечную любовь. Он осторожно прикасается к моему лицу, убирает прядь рыжих волос за ухо, а потом трепетно целует меня. Я ощущаю себя так, как будто вернулась домой. Закрываю глаза, тону в его объятиях, целую его, как в последний раз. Моё сердце парит на такой головокружительной высоте, куда долетит не каждая птица. Но дракон сможет.

— Огнеяр, — шепчу я в его приоткрытые губы. — Больше никогда не оставляй меня, обещаешь?

— Я клянусь тебе.

И вот он, мой настоящий первый поцелуй. А тот, что украл у меня Лиор, он глубоко вторичен, не нужен, не имеет никакого значения. Имеет значение лишь та магия, что происходит между мной и Огнеяром.

— Где же ты был раньше?

— Я был заключён в Архиве. И, когда ты первый раз пришла туда, я освободился. Лишь ты одна могла порвать мои узы, избавить меня от проклятия.

— И мы всегда будем вместе?

— Всегда. Что бы ни случилось. Каждое наше перерождение.

— Так ты — моя истинная пара! Но я же видела тебя на концерте, тогда, дома.

— Ты видела не меня, Ника, а только призрак. Проекцию. То, что я смог отправить из междумирья. Я очень хотел тебя увидеть.

— Почему же ты не пришёл раньше?

— Потому что ты забыла меня в этом земном существовании, отгородила своё сознание от всех непрошенных мыслей, чтобы не думать о прошлом, и о своём предназначении.

— Я сбежала?

— Я бы не назвал это так. Ты просто устала.

— От тебя?

— Нет. От цикла перерождений.

— Но почему ты тогда позволил этому случиться со мной?

— Я позволил?

— Ну а кто же ещё. Ты поклялся защищать меня.

— Да. Я и защитил.