Червь Могильных Холмов

Глава 3

В последний день плавания граф пригласил Червя поудить рыбу, нахваливая эти воды, богатые на добычу. Тидред представил уже, что сегодня он, наконец, нормально поест, но надеждам его не было суждено оправдаться — вся пойманная рыба тут же отправлялась обратно за борт. Благородные господа Шикатрии считали неприемлемым употребление в пищу даже таких безмозглых существ, как морские обитатели.

– Милый Алир, – обратился к нему Финтин, не сводя глаз с мерно качающегося на волнах поплавка. – Вы знаете, завтра поутру мы будем у берегов Шикатры. Так вот, я позволю себе наглость пригласить вас сначала на рынок. Ведь являться в таком виде пред очи государя – это по меньшей мере непочтительно. Если вы не возражаете, разумеется, господин рыцарь.

— Не возражаю, — буркнул в ответ Червь, с сожалением выбрасывая в море очередного толстого окуня. Тот только чешуей блеснул на солнце, напоследок, да весело взмахнул хвостом, уходя в темные глубины. — Надеюсь завтра мы предстанем перед королем и будем большими и сверкающими героями.

– Воистину, вы скромны и можете смеяться над собой, – хохотнул граф. — Но почести, оказанные вам, будут несоразмерны вашему подвигу. Вы достойны гораздо большего. А, все, ну ее к морским дьяволам, эту рыбалку.

Тинарро положил удочку под борт и крикнул ближайшему матросу:

– Махва, убери!

Тот сорвался с места и споро исполнил отданную команду господина. Тидред, смотав катушку с леской, с радостью вручил матросу и свою удочку.

— А теперь мы пойдем пить вино! — радостно воскликнул Финтин, который оказался редким пьяницей.

Все часы, проведенные в каюте графа, Червь пил с ним проклятое ирийское, оглашая пространство все новыми и новыми тостами. И каждый день застолье заканчивалось одинаково – Тинарро неизменно засыпал за столом, а Тидред, преодолевая желание перерезать спящему хозяину "Элладонии" горло, возвращался, покачиваясь, в свою постель и долго не мог заснуть, обдумывая свою дальнейшую судьбу.

То же произошло и сегодня.

– За баго...пуч..ное кочанье плав... ня! -- наполовину выговорив тост, граф уронил опустевший бокал на стол, а голову на руки и захрапел.

Но, вопреки словам Финтина, благополучным окончание плавания не стало.

Тидред, по обыкновению ушедший к себе, уснул не сразу.

Ему приснился сон о том, как он, будучи ребенком, пробирался с остальными такими же ребятами через Ручьи Смерти – потоки лавы вулкана, находившегося на почтительном расстоянии от Яслей Боли. Изнывая от нестерпимого жара, будущие воины Ордена перепрыгивали с островка на островок, прикованные друг к другу длинной цепью.

– Быстрее! Быстрее! – кричали наставники.

И они прыгали быстрее. Кто-то оступался, кто-то не допрыгивал до спасительного каменного пятачка, а кто и поскальзывался на этих самых камнях. И неизменно цепь после каждого падения становилась тяжелее. Упавшие в раскаленную породу дети испарялись почти мгновенно и на цепи сиротливо оставались висеть широкие пустые ошейники.

Тидред перепрыгивал Ручьи уверенно, быстро. Он ни разу не ошибался и даже, вовремя натянув свой кусок цепи, пару раз спас жизнь соседу слева. Вот впереди последний поток ярко пылающего металла. Тидред прыгнул. Он не боялся, предыдущие были куда шире. Ступил на оплавленный базальт и только теперь позволил губам искривиться в легкой усмешке. Смог, победил. Но что это? Внезапно одна из ног предательски скользнула назад, к огню. Его сосед все-таки упал в Ручей и в этот момент дернул цепь. Тидред упал на живот, а левую ногу, попавшую в лаву, пронзила ужасная боль. Он почувствовал как горит его кожа, мышцы. Как обугливается и осыпается кость.

Червь резко открыл глаза и выпал из сновидения. Как ни странно, хоть сон и ушел, Тидред продолжал ощущать боль в левой ноге. Провел по ней рукой и понял, что причиной жара являлся не отстегнутый в пьяном угаре Луч Света. Нагрев ножны и больно упираясь в бедро, он слабо вибрировал.

Червь сел в постели и быстрым движением вытащил его. Артефакт тут же остыл, только по лезвию пробегали то загораясь, то потухая, древние руны.

Тидред поводил им из стороны в сторону. Знаки на клинке становились ярче именно в тот момент, когда меч оказывался как раз напротив выхода из каюты. Поняв, что древний артефакт в данный момент выполняет роль компаса, Червь поднялся с постели и последовал по направлению, подсказанному светящимся лезвием.

Поднявшись по ступеням, он оказался на пустынной корабельной палубе.

Слабый ветерок приятно холодил лицо, убывающая луна омывала "Элладонию" серебристыми лучами. Здесь клинок полностью потерял свечение и Тидред вернул его в ножны. Привыкшие к темноте глаза разглядели стоявшего у штурвала рулевого, но кроме него никого из моряков видно не было.

Вдруг Тидред заметил три человеческих силуэта, вынырнувшие из помещения для матросов. Он вжался в стену, прячась в тени. Троица прошла мимо, не заметив слившегося с досками человека, обсуждая что-то тихим шепотом. В руке у каждого отливала металлом обнаженная короткая сабля. Миновав его укрытие, тени скользнули в каюту Тинарро. Выждав немного, Червь последовал за ними.

Подойдя к порогу жилья графа, он замер и весь превратился в слух.

– Да как это? Одумайтесь! – первым до него донесся полупьяный голос Финтина. – Нельзя убивать паладина Ордена!

– Отчего же? – а это ему ответил капитан. Тидред помнил его хриплый бас и точно никогда не спутал бы ни с каким другим.

– С кораблей сопровождения никто не видел, как мы поднимали этого солдатика на борт. Они считают, что мы забрали с острова только несколько бочек пресной водички. Я говорю тебе, Финтин, никто так же не заметит его исчезновения. Он сейчас спит – прикончить проще простого. Был рыцарь и нет рыцаря. Одним больше, одним меньше. А Луч Света достанется нам. Ты представляешь, какие это деньжищи? Еще и внукам моим хватит. Нашим. Всем нашим внукам. А ты, как добывший меч благородный господин, получишь дополнительно благоволение короля. Ну что же ты, решайся, Финтин.

– Я не могу, – в голосе не слышалось ни малейшего колебания. Затем, видимо вспомнив их ежедневные попойки, добавил: – Мы с ним так хорошо проводили время. Он друг мне...

– Что? – произнес капитан удивленно. – Да вы знакомы с ним несколько дней. Финтин, мы давно знаем друг друга, я служу тебе уже восемь лет. Я всегда исполнял твои приказания и ослушиваться не смел. Но сейчас на одной чаше весов жизнь незнакомого нам человека, а на другой – благосостояние всей команды. Не знаю, что выберешь ты, но свой выбор я уже сделал. Так что умоляю тебя, не ошибись.

– Так, Редез, я, как твой господин, приказываю тебе и твоим людям сложить оружие и разойтись по своим местам! Идите спать и я завтра не вспомню о сегодняшнем! Даю слово!

– Хорошо, – судя по интонации, Редез, похоже, действительно принял решение, хоть втайне и надеялся на другой исход. – Прости, Финтин, но нам придется тебя убить. А господам с других кораблей мы скажем, что ты упал за борт, пытаясь вытянуть особенно большую рыбину и утонул. Нам поверят, ведь нас много, а ты так любил порыбачить.

До Червя донесся тихий одобрительный гул множества голосов.

– Твое последнее слово, Финтин? – послышался звук доставаемой из ножен сабли.

– Дайте мне меч, – Тиндред никак не ожидал услышать эту фразу из уст Тинарро и удивленно покачал головой. – Дайте меч и я покажу вам, что значит трогать людей, находящихся под моей защитой.

– Ну уж нет, – раздался смешок Редеза. – К чему нам лишний шум, господин Тинарро? От него, не приведи Старец, проснется наш пьяный рыцарь и доставит нам немного трудностей. А судя по тому, что этому олуху удалось добыть Луч Света, их вполне может оказаться больше, чем мы ожидаем. Прощайте, граф.

Дальше Червь слушать не стал. В свою очередь вытащив из ножен меч, он рывком распахнул дверь в каюту Финтина.

Ворвавшись в помещение, Тидред увидел такую картину: за столом, на своем обычном месте сидел граф, над ним, обнажив саблю, нависал Редез, а почти все свободное пространство каюты заняли разношерстные члены команды. Окинув взглядом вооруженную толпу, Червь отметил, что здесь собрались все матросы, кроме оставшегося у штурвала помощника капитана.

Как Тидред и предполагал, никто из присутствующих не ожидал его прихода и среагировали они на внезапную атаку только после того, как Луч Света вспорол грудь троим, что повернули головы на звук открывшейся двери. Падение тел и предсмертные хрипы товарищей наконец привлекли внимание остальных членов экипажа, до этого сосредоточенно слушавших беседу графа с капитаном.

Тидред бросился в толпу нанося удары один за другим. Бедолаги матросы пытались защищаться, но куда там. Они не были даже солдатами, Червь же являлся лучшим воином своего Ордена, имевшим на счету множество боевых сражений, не говоря о количестве убийств, совершенных исподтишка под покровом ночи. Он рубил и колол, резал и разбивал рукоятью меча головы тех, что оказались к нему слишком близко. Отсутствие доспехов у противников ускорило расправу.

Через пару минут все было кончено. Червь даже не вспотел. Сжимая в руке измазанный кровью клинок, аккуратно обходя трупы, он медленно прошествовал к столику, где все также сидел граф и, стоял Редез, развернувшись к Червю, выставив перед собой длинную саблю. Тидред подошел почти вплотную к оружию капитана и, остановившись перед ним так, что лезвие очутилось не более, чем в паре дюймов от груди, широко улыбнулся.

Редез сжимал рукоять сабли с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Острие оружия ходило из стороны в сторону, чему способствовала сильная дрожь в руках.

– Капита-а-ан, – весело протянул Червь, одним движением смахнув кровь с Луча Света и опустив его лезвие к полу. – Вы же хотели убить меня, Редез. Что же вы? Давайте! Или, насколько я слышал, вам нравится убивать только спящих?

Капитан судорожно облизнул пересохшие губы, смотря непонятно от чего развеселившемуся Тидреду прямо в глаза и не опуская оружия.

– Ты Паладин Света, – бородач сглотнул комок в горле и повторил: – Паладин Света! А вы не убиваете тех, что сдаются вам, пусть даже они и совершили что-то очень мерзкое. Такое, как предательство и убийство во сне. Не убиваете безоружных, а отдаете их королевскому суду. Я сдаюсь, Паладин. Смотри!

И, сделав видимое усилие, капитан разжал руки. Сабля со звоном ударилась о доски пола и отскочила в угол. Отойдя к стене, Редез скрестил руки на груди и замер.

Не перестававший улыбаться Тидред, выслушал капитана и тихо произнес:

– Ты прав во всем, капитан, кроме одного.

– Чего же? – почуявший подвох бородач поневоле бросил взгляд на выброшенную саблю.

– Я – не паладин!

Брови Редеза взметнулись вверх, но в то же мгновение острие Луча Света вонзилось ему в горло, остановив слова, пытавшиеся сорваться с губ капитана. Удару хватило силы не только проткнуть мышцы, а и перерубив позвоночник, войти на несколько дюймов в поперечную балку, прислонившись к которой стоял Редез.

Оставив пришпиленное тело стоять и не вынимая меч из его шеи, Тидред повернулся к трясущемуся графу. Он смотрел на Червя распахнутыми от ужаса глазами, не пытаясь вытереть попавшие на лицо капли крови.

– Не паладин? – подал звук Тинарро. – А кто же, если не паладин?

Тидред подошел к столику и плеснул в бокал вина. Осушив его одним глотком, поставил обратно и, наконец, ответил:

– Смерть-В-Тени. Слышал обо мне? Граф, ты приютил на своем корабле Магистра Ордена Тёмной Воли Цашеса.

Тинарро вжался в кресло, стиснув подлокотники руками. Еще бы он не слыхал о Старшем из Руки Ярости. Одно лишь это прозвище вызывало страх в душах простых людей. Глава воинов Темного Ордена был знаменит своей жестокостью и изощренностью в убийствах, совершенных на Спорных Территориях.

– Узнал, – губы Тидреда вновь растянулись в усмешке. – Ах, эта популярность! Слава часто бежит впереди воина.

Он склонился над перепуганным Финтином и прошипел:

– Боишься? Зря. Я не буду убивать тебя. Не потому, что ты несколько дней поил меня этим скверным вином и не по причине защиты, как ты думал, моего спящего тельца. И даже не потому, что ты назвал меня другом. Я оставлю графу Тинарро жизнь, так как болезнь печени, которая обязательно придет к нему со временем, убьет его гораздо мучительнее, чем мой клинок.

Сказав это, Тидред отошел к трупу капитана и выдернул артефакт из шеи убитого. Тело тотчас же рухнуло на пол. Вытерев меч о висевшую рядом бархатную штору, Червь сунул его в ножны.

– Хотя, я тоже мог бы сделать так, чтобы ты испытал перед смертью страшные муки, но, к сожалению, у меня нет на это времени. Через несколько часов мы будем в Шикатре. В отличие от тебя, граф, я туда не стремлюсь, ведь мне совсем в другую сторону. Ты понимаешь, о чем я, Тинарро?

Граф быстро закивал, показывая, что он прекрасно все понимает и не имеет ничего против.

– Вот и славно, – Тидред направился к выходу. Около самой двери он обернулся.

– Да, граф, сиди тихо и не вздумай покидать каюту до того момента, пока сюда кто-нибудь не войдет.

Тинарро снова закивал, как клюющая зерно курица.

Увидев, что его наставление принято и понято, Червь прошел на палубу.

Стоящему у штурвала моряку, в силу расстояния и шума волн не слышавшему звуков короткой схватки и потому ничего не подозревавшему, Тидред одним движением свернул шею. Затем, отбросив тело в сторону, несколькими ударами ноги отбил колесо штурвала и, подойдя к борту, выкинул в море. Все, корабль неуправляем, и даже если Тинарро умеет вести каравеллу по волнам лично (в чем Червь сильно сомневался), то сделать это сейчас у него не получится.

Он взглянул на прикрепленную неподалеку шлюпку и выругался. Сложный механизм спуска лодки на воду с "Элладонии" предполагал наличие хотя бы четырех матросов, так что ему никак этого не сделать в одиночку. Некоторое время Червь колебался – не сходить ли за графом, чтоб спустить ее вдвоем, но тут же отбросил мысль в сторону. Хилый пьяница не удержит двуручный ворот пока сам Тидред будет направлять шлюпку.

Что ж, второй раз за короткое время придется плавать в ночном море.

Тидред снял одежду, сандалии, отцепил ножны и сложил все это в пустой бочонок из-под вина, благо после попоек хозяина каравеллы их на палубе стояло немало. Эфес меча выступал на три ладони и беглецу пришлось закрепить выдающуюся часть коротким куском шпагата. Привязав к бочонку веревку, длиной около пяти шагов, Червь швырнул его в бушующее море, а следом прыгнул сам.