Червь Могильных Холмов

Глава 33

Зная, что гроры не пользуются в обиходе деньгами, Тидред купил у капитана несколько кинжалов и тяжелых тесаков грубой работы для обмена, да еще короткий абордажный меч для себя. Олаф же оставил на корабле свои латы, так как коня он лишился еще в Жетаре, а при передвижении пешком они только мешали. Забрал паладин только оружие.

На суше воин Аскара, наконец, соизволил заговорить с Червем.

— Куда мы последуем дальше, Темный? – спросил он. – Где остатки моря приникают к Серым Скалам и где, по-твоему, может находится Мертвый бог?

– Неужели Светлый настолько глуп, что не может догадаться сам? – съязвил Тидред.

Лицо Олафа побледнело и он стиснул зубы.

— Порасспрашиваем гроров, — продолжил Тидред спокойно. — То место, где произошла битва богов, они должны знать. Насчет Мертвого бога не уверен, но будем действовать по ситуации.

Скалы называемые как Стальными, так и Серыми, возносились высоко в небо на горизонте и являлись прекрасным ориентиром. К ним они и направились.

Очень скоро путники вышли на грунтовую дорогу, представляющую собой прокатанную телегами колею и, решив с нее не сворачивать, побрели вперед. Они прошли часа два, наблюдая слева лишь чистые поля, а справа густой лиственный лес и, наконец, недалеко от подножия ближайшей покрытой зеленым ковром горы увидели что-то похожее на крестьянское селение, состоящее из нескольких хат, сложенных из толстых ветвей и покрытых звериными шкурами. Рядом с этой местной деревней чернели перепаханные поля. На некоторых всходили зеленоватые ростки.

Первым, из встреченных ими гроров, оказался ребенок. На подходе к жилищам им попалась маленькая, лет восьми, чумазая девочка, в серой тканевой рубахе до пят. От обычных человеческих детей ее отличали лишь массивные надбровные дуги.

Она остановилась и опасливо уставилась на незнакомцев.

Верный своим убеждениям Олаф смотрел на это дитя дикарей брезгливо оттопырив нижнюю губу, поэтому переговоры с ребенком решил начать Тидред.

– Не бойся, – сказал он на общем наречии гроров, присев на корточки. — Мы тебя не обидим. Подскажи, где ваши взрослые. Нам нужно поговорить с вождем твоего клана.

Девочка стояла молча и, не моргая, разглядывала странных людей.

– А вы мне что? — наконец спросила она у них.

Олаф скривился еще сильнее, а Тидред, улыбнувшись, достал из-за пояса один из своих метательных ножей и протянул девочке.

— Держи. И проведи нас к родителям.

Дитя гроров с интересом осмотрело врученный предмет. Она провела пальчиком по намотанному на рукоять шелковому шнуру, немного полюбовалась матовым черным лезвием и, уколовшись о кончик, засунула порезанный палец в рот.

– У меня нет родителей, – сказала она, вытащив изо рта послюнявленный палец. -- Я могу отвести вас к дедушке.

– К дедушке так к дедушке, – согласился Червь. – Веди давай.

Девочка развернулась и ловко перебирая ногами побежала к хижинам. Путники последовали за ней, не срываясь на бег. Им хватило и быстрого шага.

– Деда! – крикнул ребенок, подбегая к хутору. – Деда!

На зов ребенка из ближайшего жилища вышел седой, сгорбившийся от времени грор. Как принято у местных в это время года из одежды на нем была только широкая набедренная повязка.

– Чего кричишь, Анаути? – прошамкал он беззубым ртом. – Случилось что?

Девочка, не замедляя бега, врезалась старому грору в ноги и обняла их.

– Деда, тут чужеземцы, – сказала она и ткнула пальцем в сторону подходящих к ним путников.

Седой грор подслеповато прищурился, а затем засунул руку за полог хижины и в его высохшей от времени конечности появилась небольшая, но грозная на вид дубина.

– С добром, али с худом? – спросил он уже у странников.

– С добром, дед, с добром, – ответил Тидред, демонстрируя открытые ладони и прекрасное знание языка жителей здешних земель. – Нам бы с вождем вашим поговорить.

– Ну, коли обождете, то сейчас будет вам вождь, – прошамкал старик.

И, не выпуская из одной руки дубину, а из второй ладонь внучки, направился к самому большому из стоящих в селении шатров.

Червь с Олафом послушно принялись ждать.

Через пару минут рядом с ними стояли все жители хутора, сжимая в руках кто дубину, кто бронзовый топор грубой работы, но больше всего из оружия наблюдалось копий с широким, отливающим на солнце лезвием.

Вперед вышел могучий грор с окладистой бородой и громадной обоюдоострой секирой.

– Кто такие и зачем пришли? – спросил он, не утруждая себя излишними приветствиями.

– Зла мы вам не желаем, – быстро проговорил Тидред. – Наш корабль проплывал недалеко отсюда, и мы решили прогуляться к Серым Скалам. Но мы не хотим воевать. Нам бы поесть и отдохнуть.

– Горы Древнего Бога не для того, чтобы к ним приближались чужаки, – подбоченясь, важно произнес грор. – Поесть мы вам дадим. Только найдете ли вы чем нам заплатить за пищу?

Тидред стянул с плеча и бросил ему под ноги связку купленных у капитана тесаков.

– Это сталь, – сказал Червь. – Металл у вас редкий. Они прочны и остры. Это хорошее оружие. Так же оно может пригодиться в хозяйстве. Достойная цена за ночлег и немного пищи.

– Хорошо, – ответил вождь, внимательно рассмотрев один из поднятых тесаков. – Этого металла у нас и вправду мало. Он надежен. Он крепок. Чужаки редко дают нам его. Они боятся что Дети Древнего Бога станут сильнее и убьют всех чужих людей. Но гроры не убивают людей, если не трогать гроров. Гроры не жадные. Гроры накормят. Идите за мной.

Толпа расступилась перед своим вождем, и путники прошли вслед за ним. Жители селения стояли по сторонам и глядели на них с любопытством.

– Дикари, – шептал себе под нос Олаф, косясь на ничем не прикрытые груди местных женщин. – Дикари.

Тидред шел молча. Все, что требовалось, он уже сказал.

Вождь довел их до самого большого из виденных ими здесь жилищ, стоящего посреди деревни гроров и откинул полог сшитый из медвежьей шкуры.

Спустя несколько минут Червь и рыцарь Света сидели на покрытом такими же шкурами полу шатра, в окружении нескольких местных жителей, и ели любезно предложенную хозяевами пищу, состоящую, в основном, из жареного на костре мяса. Точнее ел ее один лишь Тидред и гроры.

Олаф не стал пробовать предложенные яства, а, по привычке кривя губы и достав из сумки немного сухарей да стебли каких-то растений, принялся хрустеть на всю хижину как конь.

– Почему ты не ешь нашу еду? – спросил у него вождь с озабоченным видом. – Пища гроров жирна и вкусна.

– Он болен, – сказал Тидред, уписывая за обе щеки предложенный ужин.

– Мы можем помочь, – посочувствовал вождь гроров. – У нас есть лекарство от хворей. Вот ежели залить помет орла горячей водой и настоять три дня, а потом пить два раза в день, то болезни отступают и воин готов сражаться, а охотник – охотиться.

– Не надо, – поперхнувшись, выдавил из себя Олаф, глядя на Червя с ненавистью. – Я чувствую себя хорошо. Просто мой желудок не привык к вашей пище.

– Слабый чужак, – хмыкнул вождь и Тидред злорадно улыбнулся. – А чем занимаются чужаки на своей родине?

– Я воин, – сказал правду Червь.

– Я уничтожаю нечисть, – ответил грору Олаф, многозначительно поглядывая на Тидреда.

После слов паладина Светлого Ордена за импровизированным столом вдруг поднялся шум. Гроры беспорядочно загомонили, перебивая друг друга и горячо споря между собой, чем вызвали недоумение гостей. Наконец вождь поднял руку и все замолчали.

– Ты можешь нам помочь, беловолосый. Помоги нам и мы выполним любую твою просьбу.

Олаф, все еще ничего не понимая, смотрел на толпу дикарей и ждал продолжения.

– Помоги нам – повторил вождь. – Вот уже десять зим мы не видели тали. Помоги.

– Чем я могу вам помочь? – не выдержал рыцарь. – И что такое "тали"?

– Тали – лесные люди, – сказал грор взволнованно. – Мы долго дружили с народом тали. Они делились с нами своим прекрасным деревом, мы же давали им бронзу для литья ножей. Десять зим назад в ущелье, разделяющим наши народы, поселилась неведомая тварь. Мы пытались убить ее и много наших воинов погибло. Может, у тебя получится справиться с ней? А мы сделаем для вас все, что пожелаете.

– Вы отведете нас к вашему Древнему Богу? – встрепенулся Тидред.

Теперь Олаф непонимающе посмотрел на спутника.

– Если вы убьете чудовище, то я сам покажу вам Древнего бога, – сказал вождь, ударив себя в волосатую грудь могучим кулачищем. – Слово грора твердое.

– Хорошо, – неуверенно сказал Олаф. – Я посмотрю, что можно сделать.

– Когда ты сможешь убить ее?

– Ну, сегодня нам нужно отдохнуть... – начал рыцарь.

– Мы сделаем это сегодня ночью, – торопливо перебил его Тидред, пристально глядя на воина Света. – Мы не можем оставить в беде народ добрых гроров.

– Ну, ладно, – недовольно протянул Олаф и повторил слова спутника: – Мы сделаем это сегодня.

– Вы укажете куда идти и мы отправимся только вдвоем, – сказал Червь. – Для ваших людей это может быть опасно.

– Хорошо, – согласился вождь гроров. – А пока ешьте, набирайтесь сил и мы отведем вас к ущелью.

Через несколько минут после окончания ужина небольшая процессия, состоящая из гостей деревни и десятка прибывших вождей ближайших кланов гроров, направилась к Стальным Скалам. Ущелье, о котором говорил Чобр Бесстрашный, глава селения, где их приняли, оказалось на довольно близком расстоянии к жилищам дикарей. Чужакам показали место, где последний раз видели тварь и поспешно ретировались.

Когда они остались в ущелье только вдвоем, Олаф, наконец, обратился к Тидреду, не опасаясь быть непонятым:

– Ты чего это, Темный? Что на тебя нашло?

– Ты совсем не соображаешь, Светлый, – проговорил тот. – Помнишь, что написано на карте или тебе повторить?

– Ключ вы получите у Мертвого Бога? – догадался Олаф. – Думаешь, что Мертвый и Древний – это один и тот же бог?

– Именно, – подтвердил Тидред. – Или ты считаешь, что здесь речь о нескольких богах? Это, конечно, возможно, но маловероятно. Гроры издавна скрывают от пришлых свое святилище и отчего-то мне кажется, что ключ мы отыщем именно там.

– Хорошо. Что будем делать дальше?

– Я – ничего, – невозмутимо ответил Червь. – А вот ты, если мне не изменяет память, подрядился уничтожить какую-то местную тварь.

– Не хочешь убивать своего? – хмыкнул рыцарь.

– Да нет. Просто не хочу выполнять твою работу. Судя по всему, ты привык это делать один и справишься без моей помощи.

– Справлюсь, – с уверенностью сказал Олаф. – Только хочу, чтобы ты посмотрел, как я убью твоего сородича.

– Я – человек, – напомнил ему Тидред.

– Ты – нечисть, – сквозь зубы процедил Олаф. – Здесь, кроме меня вообще нет людей. В ущелье – нечисть, рядом со мной – нечисть, а в долине – дикари. Еще пару столетий назад они жрали друг друга в сыром виде.

– И все же ты согласился помочь этим дикарям, – усмехнулся Тидред.

– Если бы меня не интересовало то, что они могут мне предложить – не согласился бы. А теперь хватит болтать, Темный, займемся лучше делом.

Спустившись в ущелье, рыцарь начал внимательно изучать землю, а Тидред Олафа.

Паладин долго всматривался в глинистую почву, медленно продвигаясь вперед. Наконец он что-то нашел и остановился.

– След, – сказал он задумчиво. – Мне незнакомый.

Тидред глянул через могучее плечо блондина.

– Вырвь, – уверенно сказал он. – Смотри, Светлый, они довольно резвы и прыгают очень высоко. Опасная тварь.

– Вы все опасны, – процедил тот сквозь зубы, но меч из ножен вытащил.

Они пошли по одинокому следу огромных когтистых лап, более не нарушая ночного безмолвия.

Внезапно Олаф услыхал какой-то звук и снова остановился, немного согнув ноги в коленях, вглядываясь в ночной мрак.

– Отойду от тебя, – прошептал Тидред, – а то она не нападет, если я буду рядом.

Олаф кивнул и Червь скрылся в ночи, издалека наблюдая за рыцарем Света.

Он увидел, как около паладина проскочила едва заметная тень. Тот обернулся на звук, но ничего не успел заметить. Передвигающийся на четвереньках размытый силуэт появился с другой стороны. Тварь кружила вокруг Олафа как хищник вокруг мирно жующего корм травоядного.

Внезапно, видимо решившись, тень вылетела из черноты ночи и попыталась поразить воина одним ударом могучей лапы. Но на мгновение тело паладина озарило золотое свечение, позволив глазам увидеть уродливую тварь, напоминавшую безхвостого крокодила, поросшего грязной шерстью, и с треском отбросило ее в сторону.

Уйти этому существу рыцарь не дал. В воздух взметнулась тонкая белая полоса, отливающая серебром, и обвилась вокруг массивной шеи чудовища.

Напрягаясь изо всех сил, Олаф принялся подтягивать к себе упирающуюся всеми четырьмя лапами тварь. Та жалобно заскулила, видимо серебряный аркан воина Света причинял ей сильную боль.

Наконец он подтянул ее к себе левой рукой, и нанес удар посеребренным мечом, зажатым в правой.

Клинок вошел прямо в разверстую пасть чудовища, в последнюю минуту попытавшегося откусить Олафу голову, и погрузился в нёбо по самую гарду. Вырвь издала последний, слабый вой и грохнулась наземь, захлебываясь кровью.

– А ты хорош, – похвалил рыцаря Тидред, подходя к месту схватки. – Для паладина.

Олаф ничего не ответил, лишь яростно оттирал лезвие своего меча о мохнатую шкуру чудовища. Блестящий аркан, висевший на шее твари, медленно растаял в воздухе.

– А что это ты использовал? – невинно поинтересовался Червь. – Золотой доспех? Вырвь так далеко отбросило, так что думаю, что это он. А вот что за светящаяся веревка? Никогда такую не видел. Какое-то из ваших новых заклинаний?

– Пойдем отсюда, – сказал Олаф, засунув клинок в ножны и не отвечая на вопрос. – Скажем этим дикарям, что я убил их страшное чудовище и пускай они покажут нам свое святилище.

– А как же вторая тварь? – лукаво спросил Тидред.

– Как ты узнал? – вскинулся Олаф. – Ты не мог видеть второй след. Он начинается недалеко отсюда и я сам только недавно заметил его.

– Почувствовал. Мы же чувствуем порождения Тьмы, если для тебя это является откровением.

– Не является, – буркнул тот. – Уничтожить я взялся одну тварь. Одну и убил. Про вторую речи не было.

– Ах, – всплеснул руками Тидред. – Ты обманешь этих людей? Светлый, это нехорошо. Они же так и не смогут пробраться к своим соседям тали.

– Это меня не волнует, – огрызнулся тот. – Труп твари есть. Теперь они обязаны показать нам святилище своего бога, а сейчас я хочу отдохнуть.

– Ладно, – Тидреду хотелось того же самого. – Пойдем, осчастливим гроров. На некоторое время.

Справился рыцарь до полуночи и потому они застали вождя и некоторых его друзей за выпивкой. Принесенную ночными охотниками весть гроры приняли воплями радости. Тут же вооружившись факелами, они направились смотреть на убитое чудище. Результатом остались довольны все. Олафа хлопали по плечам и называли великим воином.

До утра тело твари оставили на месте, а сами отправились продолжать попойку. В один момент рыцарь стал героем селения, и местный самогон лился рекой.

Олаф сначала отказывался от выпивки, а потом сдался под уговорами настойчивого населения. Тидред понемногу тянул крепкий алкогольный напиток и общался с одним из воинов, одноглазым жилистым грором, покрытым густыми рыжими волосами.

– ... а еще, бывает, выходят из леса гнилые волки, – рассказывал тот. – К шатрам не подходят, но далеко от деревни лучше не отходить...

Тидред слушал его вполуха, наблюдая как между воинами бегает встретившая их днем довольная девочка, хотя ей уже давно полагалось спать. Однако веселье взрослых нашло отражение в детской душе и она, держа в одной руке подаренный ей Тидредом нож, а в другой жареную ножку какой-то птицы, неустанно бегала по шатру.

Других детей и женщин в жилище не пустили и только старому Пхару, бывшему вождю селения, разрешили взять с собой внучку, которая вовсю пользовалась своей привилегией и таскала со стола все, до чего дотягивались маленькие ручки.

Через некоторое время Червь решил, что ему стоит выйти на воздух. В голове шумело и его сильно покачивало. Да и беседа с рыжим грором начала надоедать.

Пошатываясь, он побрел к выходу. Олафа нигде не было видно, наверное не выдержал возлияний в свою честь и ушел спать. Неугомонную девчонку, скорее всего, успокоили и тоже отправили в постель. В шатре остался лишь пяток самых стойких к алкоголю воинов, да уснувший прямо здесь седой Пхар.

Откинув полог шатра, Червь вышел на улицу. Небо было чистым, лишь висел в нем тонкий полумесяц, слабо освещая местные просторы. Тидред вдохнул поглубже прохладный воздух и с шумом выдохнул. Проделал так несколько раз, пытаясь прогнать окутавшие мозг алкогольные пары. Когда это у него получилось, он услышал невнятный звук на грани слышимости. Остановился и прислушался. Шум вдали напоминал глухое рычание.

Вспомнив россказни рыжего грора про гнилых волков, Тидред вырвал горящий у входа факел из крепления и пошел на звук.