Чужая кровь

Глава 10

Тем же днем ранее.

Идея припугнуть своего надсмотрщика оказалась на редкость удачной, и Радка незатейливым способом узнала всё, что её беспокоило. Ирена оказалась права — их с Фабусем было запрещено отпускать дальше дворцовых парков, хотя по самому дворцу они могли ходить, где угодно. Фабиуш мог выбраться в город с королем или Берхтом, а вот Рада без сына была вольна гулять по центру города. Но тоже под присмотром. Другое дело, что присматривать с ней оставили одного Ринкольфа.

Не иначе, как Ламберт решил, что раз она никуда до сих пор не пыталась сбежать, подать знак или совершить какую-то глупость, то можно и ослабить присмотр. Чепуха, конечно, ведь Рада отличалась тем, что большую часть глупостей совершала на холодную голову и подготавливала их она долго.

Конечно, Ламберт позаботился и о том, чтобы она не заскучала. Поэтому Ирена так быстро появилась во дворце. Да и Ринкольфу было сказано не препятствовать общению с магессами. Другое дело магики — тут король четко дал понять, что будет сам решать, кого подпускать к принцессе.

Радка хотела возмутиться, едва услышала об этом, но затем коснулась живота и решила промолчать. Она и правда не слишком разбиралась в мужчинах. Может, Ламберту и виднее. Плохо только, что не было особого указания насчет мужа. Не то, чтобы Рада хотела его видеть… Но чтобы гордо прогнать прочь, надо чтобы тот хотя бы появился, верно? А от синего мага не было ни слуху ни духу.

— Хорошо, но когда я с сыном в его покоях, мне же не нужен ты или еще какой надсмотрщик? — спросила наконец она.

— Я не надсмотрщик, я охрана! — похоже, Ринкольф оскорбился совершенно искренне. Неужели и впрямь в это верит или хороший врун?

Спорить с ним Радка не стала.

— Я предпочитаю без охраны, — призналась она и добавила уже совсем по-принцессиному:

— И настаиваю на этом.

— Тогда я пока могу артефакты для вас раздобыть, — предложил Ринкольф после недолгих раздумий. — Против падения.

— Для меня, Ирены и Фабуся, — перечислила Радка. — Фабусь, может, и не упадет, но лучше пусть будет. И знаешь что… пригласи мне старую Ирену из синего дома.

— Но… — начал было Ринкольф и замолчал. Видимо, очень Радкин взгляд на взгляд короля похож стал, не посмел магик возражать.

— Она магесса? — строго спросила Радка и сама ответила. — Магесса. Так что ей можно. Вот будь она глухой экономкой моего первого мужа, так я бы её не позвала. И это ей тоже скажи. Заодно покажи артефакты, что для нас закажешь. Может, ей такой же пригодится — в дворцовом парке гулять.

Ринкольф только хлопал глазами. Радка видела, что он чует подвох, но не может понять где он. А отказать просто так — не имеет права.

Очень удачно, что и говорить.

— Я узнаю, что можно сделать, — наконец буркнул он и ушел.

До самого вечера Рада была как на иголках. Её даже тошнило от волнения! Хотя, может, тому виной было её особое положение… Фабиуша она совсем не ждала, и от нервного потрясения плохо помнила, как это было. Но этот малыш. Это совсем другое дело. И ей еще казалось, что её чудесный Фабусь не вовремя! Какая же она глупая. Тогда она хотя бы не была в самой сердцевине надвигающейся войны!

Хуже всего, что она даже не знала, за что схватиться. Просто сидела рядом с Иреной и смотрела, как резвится малыш в полном магии замке. Как перекусывает пирожком её матери — неужели опять стащил из прошлой осени, маленький поросенок?

Так что, когда в дверь постучали, Радка вздрогнула всем телом. Так быстро Ринкольфа она не ждала.

— Это к вам, Радослава, — вернувшаяся Ирена была немного растеряна, но быстро это скрыла. Хорошо, что мы в ваших покоях, иначе…

Радка хмыкнула. Глупые правила! Ей пришлось бы проходить мимо гостьи к себе, а здороваться уже там, словно она не видела её в коридоре. Нет, быть принцессой совсем не так весело, как ей когда-то казалось! Оставив сына с его няней в «комнате для игр», она перешла в комнату для встреч.

«Хорошо еще, что не в комнату встреч с королем, — утешила себя Радка. — О чем сейчас с ним вообще говорить, непонятно».

Она не ждала Ирену старшую так рано, но гостья всё равно её удивила. Ладно, будь это Патрыся — они почти не поссорились тогда, когда Радка заставила её дать клятву. Сейчас эта клятва висела на выброшенном у колодца браслете и не стоило ничего.

Но гостьей была не Патрыся и не Оршула. Вот уж кому тяжко пришлось, наверное. Барвинок же сбежал с прочими цветочными. Простил ли её Венек?..

Радка во все глаза уставилась на гостью. Незнакомая магесса с поблекшим одутловатым лицом. Сколько ей весен? На вид старше прежней Рады лет на пять, не больше. Грузная, с широкими бедрами — скорее всего, она была не слишком хорошим магом. Радка не знала никого из магесс, кроме Берхты, кто мог бы похвастаться массивной фигурой и магической силой. И всё же было что-то знакомое в её лице, хотя Радка была уверена, что не знает её.

— Вы не помните меня, Радослава, — вздохнула магесса и опустила глаза. Она принялась терзать нехитрые амулеты на своем браслете, как делала и сама Радка. И по этому жесту скорее, чем по светло-ореховому платью, поняла, что перед ней найденная. И желтый лоскуток на плече ничего не значил — в клан её не приняли.

Она еще раз оглядела незнакомую магессу, но более тщательно. Тяжелая челюсть, глубоко посаженные глаза, где-то она такие уже видела. Она судорожно принялась вспоминать, где в своей или соседней деревне она могла видеть похожее лицо.

— Я Наджейка, внучка книжной надсмотрщицы, — подсказала гостья. — Помните?

Радка медленно кивнула.

Она помнила ту старушку, что совала ей после сказок про драконов и принцесс те книги, которые ей так помогли увлечь Манфреда. Она часто разговаривала с хмурой Радкой, рассказывала про улетевшую внучку, которая сейчас учится в городе. Да что там говорить, истории об успешной магессе Наджейке не меньше драконов увлекали Радку. А её отправление к магикам? Сейчас она вспомнила. Тогда Наджейке было лет десять или одиннадцать. Для найденной она была уже не слишком юна, но дракон увез её с собой, и возвращалась она к бабке лишь однажды. С красивым браслетом и настоящими украшениями. И в красивом ореховом платье.

Сейчас Радка знала, что украшения были дешевенькими, а платье обычным. Но тогда она поверила, что если у Наджейки получилось, не у красавицы как Янка, а лишь чуть миловидной пухленькой девицы, то и у неё, Радки, получится.

— Я думала, — заторопилась Наджейка, прервав затянувшееся молчание. — Мне показалось, что найденным стоит держаться вместе. Вот я и пришла…

Она замолчала, придавленная молчанием Радки.

— Бабка тебя любила очень, — медленно произнесла наконец Радослава. — Ждала. Каждую весну и осень ждала.

— Ждала? А сейчас не ждет больше? — глазки Наджейки забегали, и Радка поняла — знает. Знает, но собирается соврать. И Радке стало скучно. Нет, она и сама не собиралась возвращаться к родителям, это правда. Но Наджейка не попыталась найти её после свадьбы с Мейнгримом, когда имя Радославы прогремело на весь город. Нет, она пришла сейчас, когда замухрышка из соседнего двора стала принцессой.

Конечно, Радка бы сделала так же. Но это совсем не повод оправдывать других.

— Она умерла той весной, что я родила сына, — ровным голосом ответила Рада. — Не дождалась драконов.

И зевнула. Ровно настолько нарочито, чтобы ненужная гостья засобиралась. Конечно, она еще успела рассказать, что работает на почте — распределяет утерянные и никому не нужные письма. Так себе работка, и они обе это понимали.

Радослава не успела даже встать с кресла и отправиться к сыну, как появился новый гость. По рябому лицу — и отчего он не исправил его, разве магики не могут? — Радка узнала того мальчишку, что улетел вместе с Янкой.

Онджей устроился получше, на его предплечье, чуть выше перчатки, был повязан оранжевый лоскут. Еще не гвардеец, но может им стать. Но только он напрасно намекал Раде, что при дворце лучше держаться своих. Менять забавного Ринкольфа на этого высокомерного земляка Радка не собиралась. Это же ей что, всё время смотреть на его рожу? Нет уж, ей и собственной в зеркале хватает.

Тут Радка сообразила, что Онджей никак не проходит под «магесс», но возмутиться не успела. Только заикнулась об этом, как гость спешно попрощался.

Радка вышла сразу следом. Нет уж, в эту комнату её теперь просто так не загонят! Пусть Ламберт так развлекается. Ему положено, он король.

Навстречу ей попался всадник. Она хотела было выругаться и заявить, что в комнату не вернется, но, присмотревшись, ахнула. Это был тот самый магик, что столько лет прилетал в её родную деревню! Он забрал Янку и Онджея. И он не стал давать даже крошечной надежды маленькой Радке.

С тех пор прошло немало времени, но магики старели медленно. Вот и его Радка узнала сразу. Что удивительно, и он узнал её.

— Госпожа, — он склонил голову. — Вы всё-таки оказались в городе. Мне стоило понять, что вами движет не низменное желание лучшей жизни, славы и богатств, а зов крови. Но я не помнил. Прошу простить меня, Радослава Белая.

«Славы, богатства и лучшей жизни, всё так и было, какой там еще зов крови», — хотела сказать Радка, но у стен есть уши, и она лишь чуть склонила голову на бок. Сейчас, главное, не вспоминать, как она буквально предлагалась ему сама. Ни к чему принцессам такие воспоминания и синие от стыда щеки.

— Вы никогда не представлялись нам, простым людям, — хрипловато произнесла она.

Всадник смутился.

— Простите, мои манеры… Я слишком много времени провожу у колодцев, — он смутился еще больше, сообразив, что еще сильнее оскорбляет принцессу, и торопливо поклонился. — Сигрим. Просто Сигрим. Мой род… это я. Война, о которой я даже не помнил, лишила меня семьи. И я хочу послужить королю.

В голове Радки блеснула мысль. Шансов мало, но вдруг?

— А не хочешь послужить мне? — спросила она и торопливо добавила. — Это важно для королевства и для меня лично.

Сигрим был согласен и на это. Похоже, он не слишком рассчитывал прорваться в зале советов к королю.

Так Радка нашла того, кто будет искать Янку. Янку саму или Янку-дракона.

— Они должны пить воду из колодцев, и значит, рано или поздно моя дорогая подруга окажется в королевстве, — пояснила Радка. — Расскажи, что я её помню. Что я знаю, как её вернуть. О большем и не прошу.

Она не рассчитывала и на это, но когда Сигрим уходил, почувствовала, как на губы скользнула улыбка — одним верным человеком меньше у короля. А найдет ли Сигрим дракона… лучше гоняться за отражениями в луже, чем зачем-то искать с Ламбертом Барвинка!

А вечером, когда уставший от игр и беготни по паркам до самой вершины дворца Фабиуш был унесен Иреной спать, наконец вернулся Ринкольф. Глаза его бегали точь-в-точь как у Наджейки, но Радке не было никакого дела до того, что он там натворил. Потому что он сделал то, что она просила. Он привел старую Ирену.

Старуха была с огромной корзиной, полной пирожков.

— Разве здесь накормят как дома? — проворчала она вместо приветствия.

— Кхм, — кашлянул Ринкольф и стрельнул глазами в потолок.

— Да знаю я. Я старая, а не дура, — буркнула Ирена.

Радку снедало любопытство, но она тоже поняла взгляд Ринкольфа и молчала. Удержалась же она от того, чтобы сказать, что ни разу не видела таких пирожков у Мейнгрима дома.

И её терпение было вознаграждено, как и её попытка передать через гвардейца просьбу.

Из первого же пирожка, безжалостно разломанного Иреной в покоях принцессы, вывалилась не ароматная начинка, а амулет в виде уха. Совсем крошечный — едва ли на пять минут.

— Все сбережения выгребла, — как девчонка захихикала Ирена, сжимая ухо в руке. — Ох, дочка, ну и задала ты мне задачку! Из дворца тебя поди достань! Хорошо хоть догадалась весточку подать. А ты тут без нашего Грима решила устроиться? Во дворец его не зовешь.

От несправедливой обиды в глазах у Радки потемнело. Уж от кого она не ждала укора!

Хорошо хоть вовремя вспомнила, что Ирена знать не знает про то, что творилось у них, про коварство Розы и Евы, да про предательство Мейнгрима.

— Чтобы защитить Еву, он подставил меня под козни цветочных, — глухо произнесла она. — И будь я настоящей магессой, то вместо возвращения короля вы получили бы еще одного дракона. А Фабиуш забыл бы, что у него была мама.

И вроде Радка уже перестала об этом думать, разве что злилась на мужа всё также сильно, но от собственных слов стало до того себя жалко, что она расплакалась.

И всё рассказала конечно. Кроме самого важного. Едва-едва успела закончить к тому моменту, как действие амулета истекло. Ирена приложила пальцы к губам, да Радка и без неё понимала, что их разговоры слушают. И ладно если только Ринкольф, а если Берхт и Берхта? Да и сам Ламберт мог заинтересоваться гостьей из дома синих.

— Плохо тут кормят во дворце, — словно продолжила начатую мысль Ирена. — Зато комнаты у тебя уютные. Так бы и сидела тут круглые дни напролет.

И она разломала следующий пирожок. Радка видела такой амулет впервые, но по жестам и словам Ирены догадалась, для чего он. Вещь была дорогая, но можно было уйти из комнаты, и исчезновение её заметили бы через несколько часов и никак не раньше.

— Заблудиться во дворце легко, наверное, — продолжала Ирена, выуживая очередной артефакт из пирожка. — А услышать, когда тебя зовут, и того тяжелее.

Радка с удовольствием подъедала сладкое хрустящее тесто и поддакивала в нужных местах. Каждый амулет она тут же надевала на себя, и вскоре была точь-в-точь яблоня в своих праздничных фонарях. Хорошо еще, что под одеждой их почти не было видно, да и многие Радка вешала на пояс так, чтобы амулеты уходили под юбку. Кто там проверять станет?

Обвешавшись амулетами, созданными не во дворце, Рада почувствовала себя куда спокойнее. Конечно, Ирена могла быть на стороне Мейнгрима, и поэтому Рада не собиралась даже заикаться о ребенке. Но сейчас она запуталась. Почему же теперь она так сильно не верит королю, что чувствует во дворце себя точь-в-точь как на празднике у Розы? Неужели из-за того предательства мужа? Король для всех был королем, а для неё… нет, не Ламбертом, предком, которого можно было звать дедом. Скорее Седым. И драконам с некоторых пор Радка совсем не доверяла.

Ирена давно ушла — Радка слышала её приглушенный стенами голос из покоев сына, а сама Радослава продолжала сидеть с ногами в уютном кресле и размышлять, что ей делать. Кому довериться? Ирена не могла сказать многого, но она напомнила Радославе про еще одних жителей дворца, его полноправных хозяев. Пусть король и его наследники владели всеми яблоневыми землями, но Берхты и только они, были управляющими дворца и знали тут каждый уголок. Да только непростые эти зеленые. Один из них всегда предан королю. Второй может и предать. Так было всегда, и всегда становилось залогом выживания семьи. Разные короли бывали у яблоневых, кто-то и казнил предателей, но один Берхт всегда оставался награжден за верную службу.

Хотя, что до казни, то Радка теперь сомневалась, что они были на самом деле. Она долго пыталась понять, почему Ламберт так озабочен поисками Барвинка. Этого милого с виду мальчишки со страшными колючими глазами. Что в нем особенного, почему его подослали тогда к Радке, одурманенной травами? Если подумать, то Роза ничем не лучше его, а для Радки и Янки куда опаснее.

Радослава задумчиво потеребила браслеты на руке. Она только заикнулась младшей Ирене о тайне, оставшейся на в сердцах выброшенном у колодцев браслете, как сын тотчас достал его из шкафчика. Подарки Мейнгрима, от прыгуна и до заморозки, ключ тайны Патрыси и даже закрытый глаз — отработавший кредит от Евы — всё было на месте. Радка надела его рядом с новым, чуть переплела бусами-путанкой, и уже нужно было приглядываться, чтобы понять, что браслетов два, а не один. Радка понятия не имела, есть ли маячки на втором, но маячок на первом помогал ей успокоиться.

Она отправилась в постель, но и там мысли её не оставляли. Они кружились и подталкивали её, мешая спать и вваливаясь во сны с нахальностью безымянных.

Ничегонеделанье очень способствовало быстроте мыслей. А может, Радка просто поумнела за последние дни. Нельзя же постоянно набивать шишки и оставаться недотепой! Вот и она смогла сложить две половинки яблока. По всему выходило, что рассказ Ринкольфа про участь безымянного серого и поиски Барвинка были связаны.

Цветочные не спешили объявлять войну, и Радка не могла вспомнить, есть ли у них король. А теперь она поняла. Если бы король погиб, героически или не очень, в битве или в своей постели, уже давно был бы найден другой. Из семьи прежнего короля или иначе — это ей было не интересно. Король бы просто был.

Но что если король был всё это время. Медленно рос, годами пачкал пеленки, годами учился ходить… Но был?

Не за тем ли Ламберт ищет Барвинка?

Радка рывком поднялась с постели. У неё закружилась голова и от резкого подъема сильно замутило, но она смогла справиться с тошнотой. Поправив амулеты, она решительно вышла из покоев. Ужасно хотелось зайти к сыну, но у Фабиуша можно было легко снова проторчать до вечера, а ей были нужны ответы.

Ринкольф, сидевший на полу у двери — ей даже стало немного его жаль, поспешно поднялся следом. Радка приложила палец к губам, мол, только тихо, и заскользила по коридору.

Ей нужно было поговорить с Ламбертом. А еще с Берхтом. Или его сестрой. Да, пожалуй, с ней даже лучше.

Другое дело, что найти их во дворце было непросто. Поэтому-то Радка и направилась к залу слухов. Здесь она могла оторваться от Ринкольфа и узнать что-то новое. И как знать, может, встретить Берхта или его сестру.

План был хорош, но когда у Радки всё шло по плану? Она вошла в зал, и Ринкольф замер у порога — с этим всё вышло прекрасно. А вот потом всё пошло совсем не так. В прошлый раз Радослава по примеру прочих в этом зале села на пуф и без очереди попала к трону Ламберта. Но с кем ей и впрямь не слишком хотелось сейчас общаться, так это с королем. На её счастье, это делать бы и не пришлось.

Трон был пуст.

Не иначе, как король сейчас занимался делами более важных магиков и магесс залом выше. А то и вовсе искал Барвинка, чтоб им обоим пусто было. Радка снова разозлилась и оттого сделала то, что совсем не стоило делать. Она пошла к трону своими ногами. Пуф раз за разом толкался ей под колени, предлагая сесть, но она не обращала на него внимание, и он отстал.

Так Радка оказалась около пустого трона. А он… завораживал. В прошлый раз она не успела разглядеть его. Искусно вылепленный из разных металлов, он напоминал свитые вместе корневища яблони и при этом был не только монументален, но и определенно красив. И в то же время чудовищно уродлив. Удивительная вещь.

Радка осторожно погладила подушечками пальцев трон, поражаясь искусству неизвестного создателя. Она понятия не имела, что в их королевстве такие есть. Да полно, в их ли королевстве? Может, она еще что-то не знает о мире, в котором живет?

Радка провела пальцами по подлокотнику, спинке, привстала повыше, чтобы коснуться украшения в виде белоснежного яблока из неизвестного ей металла, и не удержалась на ногах — плюхнулась на трон.

Так ей, по крайней мере, показалось. Ведь надо было хоть как-то объяснить то, что она уселась на не принадлежащее ей место. Может, это трон её притянул, а может, всё дело в любопытстве. Но было поздно уже решать, кто или что в этом виновато. Металлический трон оказался неожиданно удобным для сидения и совершенно невозможным для всего остального. В уши Радки потекли разговоры, казалось, со всего дворца. Теперь она знала, что Берхта пишет письмо в своих покоях и негромко ругается на какую-то «отмороженную дуру», а вот Берхт рядом с королем и что-то шепчет ему на ухо. Не разобрать!

Она слышала звонкий голосок Фабуся и еще детский плач — это и впрямь безымянный серый остался при дворце, только теперь он всего и мог, что марать пеленки.

Она попыталась встать — слишком много тайн на её несчастные уши, ей столько и не нужно вовсе, но не успела. К ней уже катился пуф. Хорошо еще, что сидящий на пуфе магик разглядывал какие-то свитки, что держал в руках, иначе… Вот Радка-то его сразу узнала.

Она в панике дернула висящий на шее самый дорогой амулет и шепнула:

«По глазам и видение!»

Амулет больно нагрел руку — сработал.