Чужая кровь

Глава 5

Манфред смотрел, как один за другим опускаются драконы. Легко соскальзывает с чешуйчатой спины сам король, придерживающий его, Манфреда, сына. Чуть неловко спускается Радослава, аккуратно придерживаемая всадником за руку и талию. Внутри шевельнулась ревность. Странно, но эта ревность спала, когда Манфред узнал, что его любовница была замужем за селянином, когда она вышла замуж за Мейнгрима… Хотя нет, не стоило лгать хотя бы себе, ревность кольнула его, когда Радослава после клятвы целовалась с мужем. Уж больно напомнило это, какими жаркими и страстными были её поцелуи. Но он успокоил себя, что это всё лишь для того, чтобы позлить Еву. Мейнгрим такой же деревянный как и его сестра, даже если они разок разделили ложе, то вряд ли больше. И уж точно это не могло сравниться с их встречами.

А теперь какой-то всадник обнимал за талию его любовницу так, словно имел на это право. А её платье, причудливо запятнанное травой и землей, промокшее и от того прилипающее к телу, больше показывало, чем скрывало, и будило собственнические чувства. Волосы Радославы растрепались и тем больше напоминали об их общих днях, чем о всегда идеально уложенных прическах скучных до зубовного скрежета магесс.

Против воли Манфред вдруг с досадой вспомнил, что почти никогда не видел красивые пепельные волосы Евы не уложенными. Она всегда была с этой прической, даже спать ложилась с ней. Когда они только поженились, он пару раз заставал её за расчесыванием волос и даже видел амулет, хотя вот это он точно предпочел бы забыть. А Ева тогда ясно дала понять, что ему стоит воздержаться от разглядывания её длинных локонов и уж точно не пытаться пропускать их сквозь пальцы. Да, сто раз да! Это Ева была виновата. Своей холодностью она сама подтолкнула его к Радославе, только и всего.

Манфред приободрился, и легко отогнал внутренний голос, который намекал, что заглядываться на ту горчичную подружку Евы прямо на свадьбе было недальновидно. И пусть Ева ему ничего не сказала, высказался вездесущий Мейнгрим. А девица… Как её там звали? Гери? Труди? Она вовсе пропала. Ни разу Манфред её с тех пор не видел ни рядом с Евой, ни где либо еще.

Манфред снова посмотрел на жену и обнаружил, что она не сводит с кого-то глаз. С короля или Радославы? Что же, проследив за взглядом, Манфред понял, что жена его полна сюрпризов. Её взгляд был устремлен на Берхта.

— Может не стоит так откровенно пялиться на постороннего мужчину, дорогая моя, — вполголоса произнес он, дергая её за локоть.

— Что такое, я мешаю тебе капать слюной на жену моего брата? — усмехнулась Ева, не поворачивая головы. Губы её были сжаты в тонкую линию, глаза потемнели настолько, что казались почти черными. Когда Манфред видел её такой, он вспоминал, как нравилась она ему и почему он женился. А еще он понимал, что возвращаться домой, когда она в таком настроении, очень недальновидно. К счастью, у него и без того были другие планы.

— Я, как и все, смотрю на принцессу и наследника, — ответил он. — А вот ты… Ты мне назло, верно?

Он успокоился. Ну разумеется. Ева тоже женщина, она тоже может попытаться заставить его ревновать. И ведь получилось, правда? Пусть ненадолго, но он позабыл даже про браслет, что сжимал предплечье супруги и не позволял коснуться её ни одному мужчине кроме супруга и брата.

Оставив в покое Еву, он принялся размышлять, кого из своих знакомых он может отправить на службу во дворец. Король не оставит принцессу без присмотра, и хорошо бы ему знать, кто это будет. Убедившись, что на него никто не смотрит, он нырнул в толпу и направился прямо к гвардейцам. Может, кто-то молодой, из хорошей семьи… такой, чтобы сумел привлечь внимание Радославы, но слишком робкий, чтобы суметь этим воспользоваться.

Не самая простая задача.

Взрывались фейерверки, магессы звонко смеялись, что-то кричали магики. Праздник шел полным ходом, но только не для Манфреда, который выстраивал цепочку по новому завоеванию бывшей любовницы. Еще стоило отвлечь чем-то Мейнгрима, пока он на правах супруга не пробился во дворец. Впрочем, своими вопросами королю он делал хуже только себе. Время работало на Манфреда, и он счел это хорошим знаком. Значит, повелитель времени на его стороне.

Тем временем король закончил говорить, и первым покинул площадь. Радослава и Фабиуш пропали следом. Большинство магиков и магесс тотчас влились в праздник, но Манфреду было нужно еще многое сделать. Например, придумать всё-таки что-то, способное отдалить синих от дворца еще на некоторое время. Особенно Грима. Пара слов там, потом тут… Обсуждение возможной войны должно было собрать клан синих вместе с их нелюдимым главой. А когда он сообразит, что еще рано, будет уже поздно. И Манфред ухмыльнулся мысленной игре слов. Как же ему не хватало вот этого всего, чтобы чувствовать себя живым! Он был создан для придворной жизни, странно, что он раньше не понимал этого.

Только под утро он наконец вернулся домой, чтобы переодеться. Он собирался лично навестить любовницу во дворце и напомнить, как хорошо им было вместе. Для этого он решил надавать на женскую сентиментальность и надеть костюм, в котором он был в их первую встречу. Радослава точно растает. А потом он назовет её Цветкой…

Стоп. Где в это время можно достать клубнику? Цветка так её ела…

Манфред даже постоял на одном месте с закрытыми глазами, дожидаясь, пока схлынет возбуждение. А потом тихо проскользнул в спальню, надеясь переодеться так, чтобы не разбудить Еву. Только жены в комнате не оказалось. Наверное, она тоже пошла на встречу синих магиков в дом Мейнгрима. Что за упрямая женщина. Ни стать сама золотой магессой не пожелала, ни родить золотого магика не смогла.

Манфред еле слышно зарычал, сообразив, что идти с пустыми руками не стоит. Сделать браслет для емещения Радославы и добавить пару спящих фокусов? Не быстро, зато убьет этим сразу двух зайцев. Торопиться не стоит. Не сейчас.

Работая над браслетом и позволяя мыслям течь своим чередом, Манфред с раздражением понял, что его брак исчерпал себя давно. И если Радослава избавится от его жены руками короля, то он не будет жалеть. Сына будет жаль, но его вырастят и нанятые няньки, как когда-то вырастили самого Манфреда. Ничего страшного. Были бы деньги и власть. А это у них было. Пусть и всегда хотелось больше.

Манфред остановился у зеркала и придирчиво осмотрел себя в нем. Он успел хорошо рассмотреть Радославу на её свадьбе, когда она отбросила юбку и направилась к дракону в мужских кюлотах, а потом — еще лучше, во время представления короля. И эта Радослава была не похожа на измученную мать из села. Она выглядела как юная девушка, когда-то покорившая Манфреда своей пылкостью и бесстыдством. Такой следовало соответствовать.

Увиденное в зеркале его успокоило. Может, он чуть и прибавил за эти годы, но точно не жиром. Сильные магики не обрастали формами, и пусть это в первую очередь касалось женщин, мужчины тоже чаще были жилистые и худые. Манфред был чуть фактурнее тощего Мейнгрима, но заметно отставал от Берхта. И снова в мысли пролез Берхт! Манфред выругался и отправился принять ванну. Раз жены нет, можно чуть тщательнее подготовиться ко встречи с принцессой. В своих покоях, вдали от мужа и сына она определенно будет более открытой и естественной.

Когда Манфред наконец оказался у дворца, снова стемнело и улицы были пусты. Праздновавшие всю ночь и весь день магики разбрелись по домам, и только бурые, да курьеры мелькали перед глазами, но их Манфред за публику не считал. Он подошел к дворцу и попытался получше прицениться к тому, где находится Радослава. Неучи вроде синих, способные только мериться стихиями, считали, что пространственный магик может лишь пробивать пространство, да создавать амулеты, делающие это за тех, кто сам не может. А с учетом того, что амулеты, пусть похуже, но способны создавать артефакторы, то и вовсе ничего особенного он вроде как не умел. И Ева была даже рада, что сын родился синим. Вроде как его умения будут полезнее. И сколько Манфред не пытался объяснить, что он чувствует все созданные им маяки, может проследить любой в пространстве, они оставались глухи. Тем хуже для них.

Сейчас он прекрасно чувствовал «прыгуна» Радославы, и собирался пробить пространство так, чтобы оказать аккурат рядом с ней. Ни к чему встречаться с её охраной и прочими, живущими во дворце.

Он смерил на всякий случай расстояние до нужного ему этажа, свел пальцы в железной перчатке, прикрыл глаза и… ничего. Он даже с места не сдвинулся!

Он напряг все тело, словно готовился к физическому, а не пространственному прыжку, и был вознагражден ощущением отпружинивания, словно он столкнулся с чем-то, мягко отбросившим его назад. Едва на ногах устоял, хотя всё также не двигался с места.

Ворота дворца открылись, и перед ним предстал Берхт. Всего лишь старый знакомый Берхт, хранитель, цепной пес города Лесин. И только.

— Было бы довольно глупо, если бы во дворец короля мог бы проникнуть любой, кому захотелось, согласись, — без приветствия начал Берхт. Улыбался он весьма радушно, но одними губами. Глаза были злыми, словно Манфред успел наступить ему на любимую мозоль. — И тем более, в покои особы королевской крови.

— А ты что, заделался мажордомом дворца, Берхт? — поинтересовался Манфред, тоже раздражаясь. — Что тебе до Радославы и с кем она проводит время?

— Если принцессе будет угодно проводить время с тобой или каким иным магиком, она отдаст об этом недвусмысленный приказ, — Берхт ухмыльнулся каким-то своим мыслям. — Такая хорошая девочка, с ума сойти. А что до тебя, то пока что ты женат на прекраснейшей магессе, и пытаться тайком проникнуть в покои другой женщины… Это недостойно.

— Так забирай себе прекраснейшую магессу, — сплюнул Манфред. — Или тебе она не приглянулась раньше? Хорошо судить о чужой жене, но её еще надо терпеть с утра до вечера и с вечера до утра!

Он замолчал, почувствовав, как неожиданно потяжелел воздух, пригибая его к земле. Некстати вспомнилось, что никто никогда не спорил с Берхтами. И это притом, что они ни с кем не дрались магией или каким оружием, не владели драконами или пегасами. Даже самыми богатыми они не были. Просто жили в стержне города, который сейчас раскинулся дворцом.

— Тяжело быть приживалами во дворце, да? — прохрипел Манфред, с трудом удерживаясь на ногах. Колено чуть хрустнуло, подгибаясь, но он устоял. Злость горечью разливалась на языке и выплевывалась словами. — Пришел хозяин, и вам нужно выслужиться получше?

— Куда лучше бегать за чужой женщиной и надеяться, что её сын назовет тебя отцом, — Берхт стоял спокойно, но теперь Манфреда воздух словно тисками стиснул и с боков. Какой там во дворец, он не мог пробить пространство даже просто прочь отсюда. Ему стало жутко. До сих пор он не задумывался, может ли что-то остановить его дар.

— Это не только её сын, но и мой, — прохрипел Манфред. — Он похож на меня. У него моя магия!

— Какая разница, если отцом он зовет Мейнгрима синего, — Берхт ухмыльнулся и неожиданно ослабил хватку. Манфред вдохнул поглубже, сжимая перчатку для ответного удара и все еще не понимая, почему тот остановился. Впрочем, стук каблуков с той стороны ворот все объяснил. Кто-то шел к ним, и этому кому-то Берхт не собирался показывать свою ссору с пространственником.

Манфред ожидал увидеть Радославу или хотя бы Берхту, но вместо этого из ворот выскользнула Ева.

— Ева? — Манфред посмотрел на продолжающегося ухмыляться Берхта, и злость заполнила его до кончиков ногтей. Он стал просто сгустком злости. — Что ты делала во дворце?

— А что ты собирался тут делать, раз в такую рань уже стоишь перед воротами? — невинный с виду вопрос снова вернул Манфреда к его планам насчет Радославы, и он зарычал. Браслет был на предплечье, Манфред чувствовал его, но успокаивать это почему-то перестало. Женщины коварны, и его жена в своем коварстве хитроумнее многих. Мало ли что она придумала, чтобы проникнуть во дворец. Не для всего нужно прикасаться.

— Можешь не отвечать, у тебя лицо так посинело от прилившей крови, что того гляди удар хватит, — жена нарочито зевнула. — Самое главное я уже узнала, нам ничего не грозит. То ли принцесса слишком… простодушная, то ли хитрее, чем я думала. А может, она просто без ума от моего брата. Нет, ну правда, почему бы и нет? Может, мы просто не знаем всех его талантов.

Насмехалась.

Манфред кивнул, делая вид, что принимает её правила игры, по которым она выиграла. Ну что же, предположим. Есть и другие способы попасть во дворец. Пусть, они не такие интересные, да и Радославу он вряд ли увидит, но куда важнее сейчас понравиться королю. Принцессы только кажутся свободнее других женщин. На деле их судьба полностью зависит от королей. А у Манфреда есть, что предложить королю.

Война еще будет или нет, как знать. А вот порталы и арки нужны всегда. Особенно сейчас, когда король только-только восстанавливает свою власть.

— Иди домой, Ева, — произнес он как можно ласковее и оглядел худенькую фигурку жены так, словно там было на что смотреть. По тому, как нахмурился Берхт, он понял, что задел что-то важное. Ну что же, осталось разобраться, что именно. — А я хотел бы записаться на прием к королю.

— Зал слухов или советов? — Берхт снова вернул маску пренебрежительной вежливости, но было поздно. Манфред уже знал, что это лишь маска. Советы или слухи. Слухи или советы…

— Зал слухов, — наконец ответил он и понял, что не ошибся.

— Прошу следовать за мной, — нехотя произнес Берхт. — Я позову наушника, что проводит тебя.

Манфред с трудом сдержал торжествующую улыбку, когда проходил за ворота. Но даже радость от крошечной победы не помешала ему заметить, как непозволительно долго Берхт стоял совсем близко от Евы прежде чем пойти за ним следом.

До встречи с Цветкой… ну, то есть, с Радославой, Манфред бы только посмеялся над этим. Видит око, да зуб неймет, так говорят? Но фантазия любовницы, оказавшейся селянкой, а не цветочной, заставили его теперь напрячься. Слишком многое можно было сделать, услаждая лишь слух и зрение. Ревность поднялась змеей и опустилась ледяным комом, ворочаясь в груди и царапая изнутри.

Ничего, память у него хорошая. И он припомнит всё. Потом.

Сейчас же Манфред лишь вежливым кивком обозначил свою благодарность Берхту и направился за безымянным серым, стараясь держаться от своего проводника подальше. Безымянных он не любил.

Испорченное настроение чуть улучшилось, когда он обнаружил, что король находится в полупустом зале, где самые расторопные магики торопились упрочить свое место в изменившемся мире. Ждать придется совсем недолго, и он точно знает, о чем хочет поговорить.