Дары Крови

Глава 19

— Ну получилось же в прошлый раз! Ну получилось же!

— Заткнись! — рявкнул Домар на возмущавшегося Майса. — Тебе ли не знать, как в первые разы могут быть неустойчивы умения.

— Так это не умение! Это дар Хранителей. Если я смог его использовать раз, значит, должен делать это снова и снова.

— Заткнись, говорю. Дар ему. Где твой дар крепости тела, а? Где дар защиты от стрел?

Майс замолчал. Ему, с толстенной, в большой палец стрелой в плече, нечего было на это возразить.

— А теперь вообще зубы сцепил. Сцепил, я сказал. На счёт три. Раз…

Майс захрипел, потому что Домар навалился на стрелу, засаживая её в плечо Майзу глубже, до самого конца, насквозь. Потому как тратить жар души и лечить рану, где засела стрела — глупость, сначала нужно эту стрелу вынуть. И не одну, потому как умников, что даже не вскинули меч навстречу летящим стрелам, положившись на одного идара-неумеху, вокруг было аж пятеро. И Паладин, пусть даже на миг посчитавший себя Великим и обездвиженный из-за этого на правую руку, был среди них самым важным. Особенно когда реольцы так навалились.

В десяти шагах от них Илиот выдохнул приказ:

— На счёт три. Раз. Два. Три!

Жидкий строй, сбитый всего из десятка солдат, шагнул вперёд. Вразнобой, не в ногу, сжимая потные пальцы на рукоятях мечей, но шагнул. Точно вслед за передвинувшейся кромкой защиты Илиота.

Это было очень непросто провернуть, но он справился.

Сейчас Илиот про себя клял тот миг, когда выбежал на этот отряд. Но не бросать же его было, полного раненых и без защиты.

Ничего, он либо додавит реольцев, либо заставит их сбежа…

Молотящие по защите тяжёлые, опасные даже на вид капли вдруг исчезли. Острое зрение Илиота выхватило впереди, в глубине рядов реольцев заваливающуюся на спину фигуру в многослойном ханбоке.

Не пытаясь понять, что произошло, Илиот смял печати, переходя от защиты к нападению.

Принять на щит-тум узкий, сжатый в тугую струю Ветер клинков. Шесть мгновений противостояния заставили мою технику покрыться трещинами и помутнеть, но я сумел удержать достаточный приток жара души и защититься. Через миг я сбросил печать, сложил новую и мстительно метнул в сторону идара таран, сминая тех немногих реольцев, что ещё держались его.

— Незримая смерть!

Оставшиеся в живых бросились врассыпную, оставляя меня и идара одних посреди этого кровавого побоища между шатров.

Высокий, широкоплечий идар с длинными руками, мрачно оглядел меня и сказал:

— Впечатляющие техники. И странная налобная повязка. Очень похожую нашли на теле моего товарища. Скажи честно, его убил ты?

Я нахмурился, не понимая, о чём он говорит, а затем меня словно ударом молнии пронзило — о том Потрошителе! Только там могли найти мою повязку. А передо мной…

Я узнал его только сейчас, несмотря на то, что до последнего слова помнил его описание, несмотря на то, что уже столько времени видел черепаху на его ханбоке. Передо мной один из шести назначенных Виром целей. Я сглотнул, ощущая, как дыбом встаёт шкура, как меня начинает бить дрожь, едва не сделал шаг назад, опомнившись и взяв себя в руки в последний момент.

Спросил:

— Крудо из Дома Бротург?

Реолец усмехнулся, метка Предка на его щеке исказилась, словно тоже смеясь:

— Пожалуй, ответ лучший из возможных. Значит — ты. Значит, на мою жизнь у тебя тоже были планы. Слава Хранителям, которые привели меня сюда, моя месть надолго не задержится. Поглядим, сколько ударов ты продержишся без своих уловок, ночной убийца. Или как быстро сбежишь.

Я до крови прикусил губу. Это не идар младшей крови, техник у него нет. Тем более нет техники, что несколько дней не даёт закрыться ранам.

Он идар старшей крови и идёт по пути меча. Я же всё про него прочитал, я же всё про него знаю. Он ограничен умениями меча и родовыми умениями. Ни там, ни там нет ничего настолько опасного, как те светящиеся капли. Крудо всегда побеждает за счёт мощи. Но со мной это не сработает. Я уже выстоял под его Ветром клинков. Я уже убивал идаров этого Дома.

Я быстро смял печати, складывая новые.

Херристра сортам. Защита тела, что усилит дар Хранителей.

С левой: херристра потег, ускорение.

С правой: рамас питар.

Сорваться с места Шагами, буквально швыряя себя влево, затем вперёд и вправо.

Опережая меня, в Крудо ныряет несколько теней. Он пучит глаза, хрипит, замирая, я толкаю в него Устрашение и бью плетью, пытаясь решить схватку одним ударом.

Не вышло.

Крудо нашёл в себе силы блокировать мой удар, а через миг крутнул меч, сбрасывая с него намотавшуюся плеть света, и выдохнул:

— Что это, Безымянный тебя побери, было?

Сколько в нём теней, что их хватило всего на миг слабости? Ирал, коротышка Урамос и кто-то из безликих? Маловато. Но мне хватит.

Я оскалился:

— А ты как думаешь? — и ударил снова, крест-накрест.

— Это ты всех разогнал, — шипел Урамос, советник по казне. — И что теперь? Теперь все здесь нужны. Зови их, всех зови! Ну! Мне, что ли, орать? Меня и не послушают. Зови, ну!

Ирал захохотал:

— Я не буду никого звать. Господин справится и так.

— Ты обезумел сегодня, Ирал, ты обезумел, — зашипел Урамос.

— Ты, коротышка и задохлик, прячась внутри меня, ничего не понял. Ну-ка, а так?

С этими словами Ирал на миг скользнул в сторону, ровно в тот миг, когда плеть света в очередной раз хлестнула по реольцу. Лиал ударил ловко, снова обманув меч и опытного идара — плеть стегнула по плечу реольца, не пробив, впрочем, защиты тела.

Но Иралу, который уже скользнул обратно, это было неважно. Его слух ласкал потрясённый шёпот Урамоса:

— Жжётся. Плеть жжётся.

— Ещё немного, — согласился Ирал, — ещё совсем чуть-чуть.

— Ты точно безумец! Нужно уходить! Он же изранит нас!

— Отступить? — зарычал Ирал. — Подвести господина? Не смей! А ну, вцепился в реольца! Попробуй только отстать от его движений, и я сам, клянусь, развею тебя для встречи с Ребелом!

Реолец с ярко горящими алым глазами задумчиво провёл пальцами по своему мечу, оглядел их, алые от крови и улыбнулся. Широко, довольно. Поднял глаза на Креода, что замер напротив, в шести шагах.

— Я попал. А ты стоишь как ни в чём не бывало. Значит, мои глаза не подвели меня, и Резо сумел пробить тебе грудь. Значит, и мои ощущения не подводят меня. Я смутно ощущаю в тебе младшего. Что ты такое?

Креод осторожно перенёс вес тела на правую ногу, проверяя, успела ли зажить рана. Успела. Забранные чужие жизни горячили кровь, немного туманили разум, поэтому лучше было убедиться, а не довериться своим возможностями вслепую.

— Что я такое?

Тянув время, Креод проверил себя, проверил и битву вокруг. Она давно распалась на крошечные и не очень схватки, где друг против друга сходились и одиночки, и небольшие, в десяток-полтора солдат, отряды.

Но, похоже, реольцам осталось недолго. Слуги господина неплохо помогли, выкосив самых наглых, самых проблемных и самых далёких. На месте реольского Кровавого воина Креод бы думал о бегстве, а не о любопытстве.

Но это хорошо, что он и не думает бежать. Это не первый реольский Кровавый на пути Креода, но первый, кто, оказывается, что-то там ощущает. Видимо, умения и таланты Кровавых всё же отличаются. Это опасно, это тайна, которая не должна быть раскрыта, а значит, реолец обязательно должен умереть.

Видя, как реольский Кровавый недовольно морщится, Креод всё же ответил:

— Я тот, кого вы пытались сделать Жнецом, но что-то у вас не получилось.

— Ритуал безотказен, — отрезал реольский Кровавый. — Человек, попавший в круг, либо умирает, отдавая силу, либо становится Кровавым, принимая её. Ты из Скеро, а значит, должен был либо умереть, либо стать младшим Жнецом. НА КОЛЕНИ!

Голос реольца ударил по Креоду изнутри, изнутри головы, зазвучав в ней и до холодного пота, до дрожи, до сведённых челюстей напомнив пережитые часы безумия.

Но… И только. Это было громко, это было болезненно, но Креод даже на миг не помыслил о том, чтобы выполнить приказ.

Разлепив губы, Креод выдохнул:

— У меня только один господин, урод.

— НА КОЛЕНИ!

— Даже не надейся, — покачал головой Креод и вскинул меч, сплетая первые движения Ветра клинков.

Вроде бы тяжёлая схватка должна была высосать из меня все силы, но нет, и это — странно. Ладно, лёгкая эйфория от победы над столь сильным противником. Она могла пригасить и боль от ран, и усталость, и жжение внутри от многочисленных срывов техники. Но я ощущал не только её, но и необычную лёгкость. Словно долго и со вкусом спал, а проснулся полным сил и готовым если не на подвиги, то на схватку с полной миской вкусного мяса.

Похоже немного на Ярость Эскары, но совсем не оно. Странное всё же ощущение.

Мы, вроде как, победили, перемололи этих реольцев, но ни отдыхать, ни копаться в себе не было времени.

Креод, который стоял с другой стороны от мёртвого Крудо, негромко сказал:

— Сильный враг.

Я, закончив лечебную технику, согласился:

— Один из тех шести, которых я должен убить по договору с Виром, — усмехнулся. — Удачно встретились. Треть сделал, считай.

Креод тоже улыбнулся и несколько раз коснулся пальцем виска:

— Повязка, господин.

Я поднял руку, проверяя её. На месте. Что ему не так?

— Положите повязку на тело, господин. Платка со знаком Расколотого Меча с вами нет, но вас теперь узнают и по повязке, полтора десятка реольцев улизнуло. Отличный знак, чтобы оставить о себе славу. Оставьте её, господин.

Вообще-то, я не очень хотел, чтобы меня все узнавали, да и сомневался, что с моими тенями простые солдаты сумели на самом деле сбежать, но спорить не стал. Сегодня мне известность всё же больше помогла, чем подпортила: и этот Крудо начал говорить со мной, дав возможность подготовиться, и простые реольцы шарахались, начав кричать о Незримой смерти.

Я развязал повязку, вытянул руку, собираясь уронить её на тело, и только тогда опомнился.

— Что со шрамом?

— По-прежнему уродлив, господин. Нет причины для беспокойства, — без промедления ответил Ирал.

Я разжал пальцы, позволяя повязке упасть на разрубленную грудь Крудо из Дома Бротург, но через миг нагнулся к нему и оторвал от его ханбока полосу, которую тут же повязал на лоб.

Так будет надёжней.

Осознав, сколько времени потратил на полную глупость, торопливо развернулся, выискивая Преферо, и рванул к ней.

Она не только дышала, но и выглядела получше, чем десять минут назад. Но почти перерубленная нога никуда не делась, и я влил в девушку ещё минуту потока излечения, осторожно поднял на руки и двинул в сторону Илиота. Он поможет ей лучше меня.

Возле него уже начало образовываться что-то вроде лечебницы: стоял с серым лицом Майс, суетился над кем-то Домар, солдаты стаскивали раненых.

Я положил Преферо в двух шагах от Илиота, окинул его взглядом, выискивая раны, и не нашёл ничего серьёзного. Вся эта кровь на ханбоке, похоже, не его. Как и большая часть крови на мне.

Илиот ответил мне таким же взглядом, убедился, что со мной всё хорошо, и сипло произнёс:

— Господин, у меня заканчивается жар души в слезе.

Я кивнул, снял с груди медальон и подцепил крышку, открывая его. Судя по цвету слезы, оставалось ещё с четверть. Я оказался неожиданно экономным, невзирая на долгую и опасную схватку.

— Держи, — повысив голос, приказал. — Птенцы! Если в ваших слёзах ещё что-то есть, отдайте их Илиоту. Обыщите реольцев, вон того, — ткнул на своего последнего противника, — первым. Возможно, у кого-то из них найдётся слеза.

Хмурясь, оглядел побоище. Слёзы, можно считать, пусты, не меньше четверти солдат мертвы, ещё четверть или даже больше ранены. Нечего и думать пытаться выполнить задание. Вернее, задания, которых я опять взял два. Ведь рядом же, что мне стоит сделать небольшой рывок и быстро выполнить оба?

Нет, я могу, конечно. Я и тени. Я, тени и Креод. Но кто будет тащить добычу, суть которой в первом из заданий? Для тяжелораненых нужно выделить самое меньшее одного здорового на троих раненых, чтобы приглядывать…

Я вспомнил о лошадях и граухах, которые оказались на пути прибывшего к реольцам подкрепления, и прикусил губу. Возможно, у нас вообще не осталось лошадей, а возможно, у нас их стало лишь больше. Как поступили реольцы, которые приглядывали за их лошадьми? Убили всех, разогнали, увели с собой, увидев, как отряд проиграл? Я слишком увлёкся личной схваткой, перестал следить за боем и происходящим.

Огляделся. Ну да, самое место и время, под десятками взглядов солдат и идаров стоять, думать и разминать руки в тренировочных жестах, общаясь с тенями.

Ткнул пальцем в перекособоченного Урая.

— Ты! Пересчитай, сколько осталось в живых, сколько раненых, разузнай, что с остальными идарами. Нашими и местными, из лагеря.

А сам сел и да, нагло, на глазах у всех, размял запястья, а затем задал первый вопрос:

Что с лошадьми и граухами?

После пятого вопроса вдруг сообразил, что начал не с того, спросил:

Как они сумели спрятаться от вас?

И впервые Ариос запнулся с ответом и отвёл взгляд, словно спрашивая совета. Похоже, что с этим не так всё просто. Выходит, и на их силу есть ответ. Что это? Личная сила реольского идара? Но Крудо не Клинок, и я с ним справился. Может, дело в другом? Может быть, у реольцев был алтарь их Предка? Или даже осколок алтаря Ребела?

— Господин, они не сумели спрятаться от нас.

Я не сразу понял, что услышал. Моргнул раз, другой, третий, повторяя про себя эти слова, а затем они вдруг дошли до меня, и я потрясённо выдохнул:

— Что?

Солдат, что тащил под руку раненного, вздрогнул, заполошно оглянулся, туда, куда я вроде бы глядел. Только я глядел на опускающего на колени Ариоса, а он глядел на дым по ту сторону остатков ограды лагеря.

Солдат, конечно, ничего там не увидел, а вот я отчётливо вдруг вспомнил Ирала, стоящего передо мной на коленях и сообщающего — вместо Ариоса сообщающего! — о реольцах, что сейчас выплеснутся из-за поворота.

До меня, наконец, дошло. Я до хруста стиснул кулаки и зубы, только так сумев удержаться от проклятий и воплей.

Заставил себя считать. И не до десяти, нет, десяти тут явно не хватит.

Шагнувший было ко мне, Урай замер и попятился.

Но мне было плевать на него. Пусть я и молчал, но пытался прожечь этих проклятых теней взглядом.

Рядом с Ариосом на колени опустился Ирал. Вновь. Ублюдок. Я понял, что он хочет сказать ещё до того, как он открыл рот.

— Господин, это я настоял на этом.

— Мы голосовали, — поднял голову Ариос. — И большинство решило так.

На миг мне показалось, что зубы сейчас раскрошатся, с такой силой я стиснул их. Ах, они голосовали! Проклятые бесплотные твари. Хотелось создать плеть огня, да стегануть теней. С оттяжкой, так, чтобы задымились, так, чтобы завопили от боли. Жаль только, я не могу этого сделать, не могу наказать их. Предатели. Они, по сути, предали меня. По-другому это не назвать.

Ирал, как-то странно выглядящий, и странно же улыбаясь, словно ненормальный, выдохнул:

— Нет. Это я настоял, уговорил и обманул остальных. Но я ни о чём не жалею, господин. Всё было не зря. Вы вправе наказать меня. Накажите меня, господин, накажите. Но это было не зря.

Сумасшедший, упёртый баран, думающий только о Ребеле. Что он несёт? Я, истекая ненавистью, уставился на него. Да если бы я мог тебя наказать, то я бы тебя сейчас…

Погоди-ка… Что значит не зря? Что не зря?

Меня словно окатили ведром ледяной воды. Даже дыхание перехватило. С трудом сделав вдох, я, наконец, разжал стиснутые кулаки и тут же выбросил печати.

Что было не зря?

Улыбка Ирала стала ещё шире.

— Господин, сколько раз сорвались ваши техники в последней схватке? — через миг он сам ответил на свой вопрос. — Ни разу. Вы меняли проявление техник по своему желанию. Ваши удары ранили не только реольца, но и меня. Всё было не зря, господин. Вы стали Хвао, господин. Взятых вами жизней хватило на это. Всё было не зря.

Я сообразил, что мне казалось неправильным в облике Ирала. Плотность. Он потерял в плотности и чёткости. Сейчас, зная, куда глядеть и что искать, сравнивая его со стоящим рядом Ариосом, я видел это отчётливо. Больше того, на плечах, груди и ногах Ирала виднелись белёсые полоски, словно шрамы перечёркивавшие темноту его тела.

Следы моей плети, которой я убивал реольца. Убивал в то время, когда Ирал словно поглотил его своим телом, замедляя и лишая части сил.

Всё это время Ирал уже принимал наказание.

Злость, как и желание уже осознанно наказать его, никуда не делись. Но я достаточно долго молчал, чтобы смирить не только злость, но и язык, охладить свои желания и, даже вспомнить, что вокруг не только мои тени, но и солдаты. Мало того что их господин сидит, дули крутит посреди поля тел, так он теперь встанет и начнёт стегать плетью воздух?

Хорошо, если воздух, а если Ирал проявится от моих ударов? Что, если его увидят все? Всех убивать?

Сколько времени я мечтал о наказании теней? Два года, три? И вот, получил, наконец, эту возможность, но не могу пойти на поводу своих желаний.

Разжал стиснутые зубы и ухмыльнулся. Пока не могу. Я так долго ждал этого момента, что лишние два-три дня или даже неделя ничего не смогут изменить.

Ничего.

Будет и наказание, будут и вопросы от меня, а пока нужно занять голову другим.

Отвернувшись от теней, я встал, гаркнул:

— Урай! Ты куда пропал? Живо доложил всё, что насчитал!

— Тебе никто не говорил, что ты глазливый?

— Чего?

— Кто ляпнул про то, что разве можно было отказываться от заданий?

— Я говорил про бросать.

— Спасибо, что поправил, Домар. Только всё же ответь, никто не говорил тебе про глазливость?

— Да иди ты.

— Я еду. Как и ты. И чего-то мне нехорошо при одной только мысли о том, что мы всё ближе к лагерю и всё ближе к вопросу: а что с вашими заданиями, идары Гирь Весов.

— Ты это, как оно говорится…

Сразу два голоса подсказали:

— Сгущаешь краски.

— Нагнетаешь.

— Не знаю, не знаю. Нам в Башне вбили в голову: приказ должен быть выполнен, невзирая ни на что.

Один из солдат подъехал ближе к птенцам и хрипло заметил:

— Не боитесь, ваши милости. Не впервой задание проваливаем. Главное оно что, ваши милости? Что не просто так повернули обратно, а подвиг совершили. Снова. Пусть и помельче, зато народу больше спасли.

Урай изумлённо переспросил:

— Снова? А что в прошлый раз было?

Я скрипнул зубами от злости и гаркнул:

— Эй, Урай и Майс, полтора калеки. Видно, отдохнули? Взяли вторую пятёрку и сменили передовой дозор. Живо!

Ариос, в который раз за сегодня повторил:

— Господин, на много лиг вокруг никого нет. Реольцы, которые сумели сбежать, бежали в сторону реольских земель.

И я в который же раз сделал вид, что не слышу его слов.

Глупо, но пока только так. Пусть солдаты, как бы они ни были усталы и ранены, движутся дозорами. Я же…

Направил руки влево, складывая печати и тщательно выговаривая:

— Раммас огилус зиарот фехт.

Ничего, только жжение в жилах от сорвавшейся техники.

Ага, Хвао, вижу, чтобы тебя Ребел побрал, Ирал.

Недалеко за деревьями кто-то злым, срывающимся голосом рявкнул:

— Харе наваливаться на меня!

— Кто на тебя наваливается? Хорош тут вонять.

— Ты че вякнул? А ну, иди сюда!

Я ожёг взглядом Креода, который тут же рванул в ту сторону и рявкнул там.

— Рты закрыли!

Через миг из-за деревьев раздались звуки тяжёлых затрещин. Зато потом наступила тишина. Наконец-то.