Дары Крови

Глава 5

Уже стемнело, когда принцесса Леве покинула меня и тренировочную площадку. А я…

А я остался.

Мог бы и сам догадаться, ещё до слов посланника Вира, что и вторая моя встреча пройдёт на этом же месте, как и в прошлый раз.

Вир сгустился из ночной темноты, вдруг, внезапно…

Для любого другого, но не для того, кто видел в этой самой темноте словно днём, и не для того, у кого были тени.

Тем не менее я вздрогнул, замер, остановив свои шаги по песку площадки. Сделал всё, что и намеревался. Чуть согнув спину, сложил перед собой ладони в приветствии:

— Доброго… — как бы я ни готовился к этой встрече, слова всё равно тяжело давались, но я вовремя спохватился и поправился. — Доброй ночи, ваша светлость.

Вир застыл недвижимой статуей, не торопясь отвечать. Чуть выждав, я разогнулся, поднял взгляд от песка и встретился с ним глазами. Они у него были пустыми, бесстрастными, тёмными.

Наконец, Вир разомкнул губы, но первые его слова оказались обращены не ко мне.

— Факел.

Топтавшийся за оградой мелкий идар-посланник засуетился, ухватил факел, что горел рядом с ним, перемахнул через невысокое заграждение, торопливо двинулся к нам, но успел пройти едва ли десять шагов, а затем рядом с ним сгустилась ещё одна тень, шагнула в круг света и обратилась Кровавым.

Кровавый перехватил факел и глухо, с явно ощутимой угрозой буркнул:

— Свободен.

Посыльный попятился, бледнея и, похоже, осознавая своё место. А может, знал его и раньше, в отличие от посыльного принцессы Леве, который сегодня позволял себе слишком много даже на мой неопытный взгляд.

Едва факел осветил меня, Вир хмыкнул:

— Мне донесли правду, ты очень изменился за эти дни, Лиал.

Не зная, как отвечать, и не получив подсказки, я чуть шевельнулся, пытаясь жестом показать недоумение. На губах Вира мелькнула холодная, жестокая улыбка:

— А судя по тому, что я слышу, ты пытаешься освободиться от нашей с тобой связи. Верно, не рад когда-то заключённой сделке?

Я похолодел, тут же ожил и Молак:

— Господин, не грубите, не соглашайтесь, вам нужно успокоить его.

Да здесь и последний дурак это поймёт, тоже мне совет.

— Ваша светлость…

Вир оборвал меня:

— Помнится, совсем недавно ты называл меня господином. Как меняет человека всего один подвиг.

Молак даже сделал шаг ко мне, словно я мог не услышать его совет:

— Господин, уступите.

Я честно попытался посчитать про себя до десяти. Посчитал, но ничуть не успокоился, а осознав это, лишь облизнул пересохшие губы и выдохнул:

— Буду откровенен, ваша светлость, — в этот раз меня не перебили. — Начну по порядку. Вы говорите, что я не рад заключённой сделке. Не рад, — опасная, холодная улыбка на губах Вира стала сильней, — но благодарен вам за эту сделку.

Вир разжал губы:

— Лесть?

— Лесть? — переспросил я и развёл руками. — Несколько часов назад на этом самом месте я сказал принцессе Леве, что не умею льстить, далёк от интриг и придворной жизни. Повторю это и вам, ваша светлость. Я не умею льстить, а сейчас лишь признаю очевидное — я ждал смерти за преступление, вы пошли навстречу просьбе своей старой ученицы и оказали мне милость, дав шанс остаться в живых. И я благодарен вам за ту сделку.

— Хм, а, как по мне, так льстить ты вполне умеешь. Или же быстро учишься, ощущая, как близок к смерти.

Если Вир думал напугать меня этим замечанием, то он ошибался, лишь заставил чуть остывшую злость вновь набухнуть во мне жарким и тёмным комом.

Жаль только, что я не мог позволить себе сейчас опять замолчать и считать про себя успокаиваясь.

— С того дня в подземелье я всегда буквально в шаге от смерти, ваша светлость. В шаге от смерти, проходя второе посвящение; в шаге от смерти, корчась на ледяных камнях закрытых камер и блюя кровью; в шаге от смерти, выполняя ваши задания всего после двух месяцев обучения. Я уже привык.

— Ты говоришь такие глупости, — покачал головой Вир. — Юноша, горящий жизнью и признающий лишь белое и чёрное.

Я, ещё помнящий разговор с принцессой Леве и свои размышления о флаге с чёрным цветом, вздрогнул. Едва заметно, но это не могло ускользнуть от взгляда Вира, и тот усмехнулся:

— Или же бравируешь, и это вернее. Я видел сотни людей, которые годы, десятилетия жили на краю смерти и не могли к этому привыкнуть, цеплялись за жизнь, юлили, падали на колени, ползали на брюхе, пытаясь вымолить у меня ещё месяц, ещё день своей никчёмной жизни. Как думаешь, сколько дней жизни осталось у тебя?

Молак охнул, оказался рядом со мной, едва ли не вцепился в меня:

— Господин! Господин! Склоните голову, признайте вину и назовите вы его, наконец, господином!

Не смолчал и Ирал, он взмыл в воздух, зависнув над головой Вира, готовый упасть на него и в его тело, рявкнул:

— Господин, только прикажите! Если кто здесь и сдохнет, то только он! Ограк! Тени!

Всё пространство тренировочной площадки рассекли чёрные росчерки, миг, и вокруг меня, Вира и его Кровавого сомкнулось кольцо теней, которые примчались на зов Ирала. Ограк, высокий, худощавый, чуть наклонился вперёд, рука его опустилась к поясу, на котором уже тысячу лет не было меча, а взгляд упёрся в меня.

— Ваше величество, я жду приказа…

Я усмехнулся, качая головой. Как у них всё просто — убить Вира и что? Бежать? Я что, один на этом свете? Наследник Малого дома убивает владетеля Великого дома и бежит с поля сражения с Реолом? Это же конец для моих родителей. Безумцы, которые ради своего Ребела не пожалеют никого. Так, с улыбкой я и ответил Виру:

— Кто знает, сколько дней мне осталось? Срока жизни человека не знают даже Хранители, куда уж мне? Возможно, я умру на одном из ваших грядущих заданий, возможно, паду в битве за Теназ, пытаясь исполнить нашу сделку, а возможно, проживу долгую жизнь, сумев всё это сделать и исполнить и сумев вернуть величие своему Дому.

Вир кивнул:

— Что же, я услышал тебя, но, честно говоря, глядеть на твои трепыхания не более чем забавно, сегодня я хотел увидеть тебя совсем по другому поводу, но ты заставил меня ждать себя, да ещё и так нагло.

И снова язык начал шевелиться раньше, чем я успел подумать:

— Ваша светлость, простите меня, но как я могу быть в этом виноват? В первую очередь, я верный подданный Скеро и короля, а уже затем тот, кто должен вам жизнь.

Вир покачал головой:

— Какое странное ощущение, за сутки ты уже второй человек, что одновременно умудряется грубить и льстить мне.

Я прикусил язык, наконец, отыскав самый проверенный способ держать его за зубами, а вернее, между зубов. Тут сначала волей-неволей придётся чуть подумать, заставить себя разжать зубы, чтобы заговорить. И уж лучше прикусить язык до крови или даже откусить его, чем давать ему волю.

Я всё же не пра-пра-правнук Вира, чтобы он терпел от меня то же, что и от короля Лавоя.

Вир оглядел меня, хмыкнул и оставил свои предыдущие слова без продолжения, вместо этого заговорил совсем о другом:

— Скажи-ка мне, зачем ты так старательно уничтожил следы битвы за принцессу Леве?

Молак воскликнул:

— Господин! Отрицайте!

Надеюсь, Вир не заметил, как дёрнулась у меня щека. Хотя кого я обманываю? Себя?

Ирал, всё ещё висящий над Виром, громыхнул:

— Господин, помните, мы здесь! И мы теперь сильней, чем были раньше. Сильней стали и вы.

Шека снова дёрнулась. Чтоб вас Ребел к себе прибрал. Да что не так с вами сегодня?

Ощущая, как время уходит песком сквозь пальцы, просыпаясь под ноги и начиная затягивать меня в ловушку, едва ли не шкурой ощущая угрозу смерти, которая начала исходить не только от Вира, но и от его Кровавого, я разжал зубы, выпуская язык на волю, и осторожно сказал:

— Простите, не понимаю, ваша светлость. Я не уничтожал следы битвы, а лишь позаботился о том, чтобы тела павших не достались на поругание зверям и реольцам.

Тут же снова прикусил язык, держа его в узде.

Вир не замедлил с новым вопросом:

— Тогда к чему было поступать так с телами предателей?

Я похолодел. Я рассчитывал, что Вир окажется под подозрением и будет вынужден оправдываться перед королём, а на деле он даже на минуту не попал в шкуру предателя и ничуть не потерял в доверии, а напротив, получил от короля разрешение на полную свободу в расследовании этого дела.

Похоже, Кровавые Вира отправились на место схватки и всё там осмотрели.

Неожиданно совет дал Ограк, советник по армии:

— Господин, напирайте на то, что это обычное дело. Несильно-то и разбираются на поле битвы, где чей убитый, земле или огню предают всех подряд.

Я одними глазами зыркнул на его худощавую фигуру. Интересные времена были при Предках, если у Ограка такой богатый в этом опыт. Разжал зубы и ответил:

— Не задумывался, ваша светлость, что это были тела предателей. Мертвецы и мертвецы, вряд ли реольцы или падальщики стали бы разбираться, кого из этих скерцев можно рвать на куски, а кого нет.

Сказал и чуть не скривился, так убого прозвучал мой ответ. Сабио Атриос бы заставил меня переделывать такое косноязычие раз десять. Но это не урок, а попытка у меня была только одна.

Тут же и Молак поспешил дать совет:

— Господин, напирайте, что вас удивляет вопрос, что есть принцесса.

Я напомнил себе — одна попытка и постарался не ошибиться:

— Не улавливаю сути вашего вопроса, ваша светлость. Следы битвы? Какая в них важность? Принцесса Леве жива, это ли не главное? Она видела всё своими глазами и узнать подробности битвы можно у неё, если… — Я хотел сказать: «Если это вам интересно», но вовремя и без подсказки прикусил язык, пропуская эту часть, и продолжил совсем о другом. — Возможно, у предателей и остались сообщники, но мне не по силам оказалось взять их живыми, я и так с трудом сумел победить.

— С трудом, это когда ты месяц лежишь, не в силах подняться из-за ран или лишаешься ноги, а ты, я слышал, уже завтра собираешься отправиться на задание?

— Боюсь, ваша светлость, что битва за Теназ будет гораздо сложней, чем спасение принцессы Леве, мне нужно набраться опыта.

— Упрёк? — усмехнулся Вир. — Хорошо, пусть ты и старательно избегаешь касаться нашей связи, как ученик и глава Академии, я о ней всё ещё помню, — Вир повёл рукой, указывая за пределы круга света. — Продемонстрируй технику Удара гнева, «раммас огилус зиарот фехт», которой ты справился с предателем Клинком, я оценю чистоту его исполнения и решу, что дать тебе следующим.

Я вновь похолодел. Считать про себя времени не было, но я всё же сначала вдохнул, затем медленно выдохнул, снова вдохнул и только затем ответил:

— Ваша светлость, это невозможно. Я не освоил ещё эту технику.

— Что? Тогда… Выходит, ты передал её слуге? Это он сражался в том месте? — Вир переменился в лице. — Ты в своём уме⁈

Кровавый чуть пригнул голову, словно собираясь прыгнуть на меня, едва услышит команду хозяина. Ограк снова подобрался, да и все тени чуть сомкнули кольцо вокруг нас.

— Господин…

Я не дослушал Молака:

— А как иначе? Не знаю, было ли что-то насчёт этого в письме, что я доставил вам от учителя Закия, но у меня большая проблема с многосоставными техниками, они подвержены срыву, потому что не подходят мне.

— Я дал тебе учебник по этой проблеме! Чуть ли не в первый день нашего с тобой договора! Ты что, только делал вид, что читаешь?

Я изумился:

— Ваша светлость, вы что, и впрямь думали, что по той книге я хоть что-то пойму? Да в ней нет ни одной из нужных формул!

— Формулы достать гораздо проще, чем понять методологию изменения печатей!

— Для кого? Для меня? Я проучился всего два месяца! Даже Илиот, что отучился три года и то не смог помочь мне переделать печати. Мне для этого пришлось нанять отдельного человека ему в помощь! Ваша светлость, вы что, считаете меня каким-то гением? Всё, что я могу, это сосчитать налог, который должна заплатить деревня за поля и пастбища, а в той книге я вообще ничего понять не сумел, хотя прочёл её от корки до корки.

Молак завопил:

— Господин! Да остановитесь же вы!

Опомнившись, я сглотнул, но только и додумался, что добавить:

— Уж простите за прямоту, ваша светлость.

Вир словно не заметил мою вспышку гнева, задав и вовсе странный вопрос:

— Твоя мать невероятно талантлива, переделка печатей не составляла для неё ни малейшего труда. Неужели она не научила тебя? Это же тоже основы.

Я выдохнул. Кажется, моя грубость и мои крики сойдут мне с рук, но нужно держать себя в руках. Глубоко вдохнул и вежливо напомнил:

— Ваша светлость, я наследник, я очень далёк от всего этого. Больше того, отец всегда был против того, чтобы матушка учила меня хоть чему-то. Она даже опечатала все книги для адептов, чтобы отец был уверен, что я сосредоточен только на мече.

Вир холодно ухмыльнулся:

— Забавно. Выходит, сейчас твой отец переживает крушение всех надежд?

И снова, как бы я ни старался и не обещал себе, не успел уследить за языком:

— В Академии меня учили, что адепты становятся сильней идаров пути меча. Да и его величество обещал мне, что скоро не будет идаров и адептов, а будут лишь младшие и старшие идары. Возможно, что надежды отца только пошли в рост.

— Гляжу, ты ищешь во всём положительные стороны?

— Кто знает, может быть, пройдёт ещё лет двадцать и младшими начнут считать как раз парней с мечами?

Вир снова покачал головой, но даже не засмеялся, хотя, как по мне — шутка у меня удалась.

Но оказалось, Вир думал совсем о другом:

— Я не припомню Илиота из Дома Биос среди тех, кто подавал надежды на становление Великим заклинателем, а тут такой успех в постижении новой и сложной техники. Неужто и для него не было подходящего стимула, а теперь я вдруг обрёл двух талантов? — вперив в меня взгляд, Вир потребовал. — Вторая техника, техника «вестет сортам порртаг» тебе ведь далась?

Я не видел смысла отрицать то, что ему точно было известно, но всё же сглотнул, перед тем как ответить:

— Да.

Опасный момент, ведь пройти проверку мне будет сложно, я ведь сумел выполнить её, только смешав со своим умением, умением шага Оскуридо, которое получил в тайной пещере со статуей Ребела. Конечно, я немало полезного сегодня почерпнул из беседы с принцессой Леве, но хватит ли этого, чтобы за раз сделать такой большой шаг в понимании техники, которая совсем не похожа на технику королевского рода Скеро?

— Для начала хватит и этого, — хмыкнул Вир. — Похоже, состав ихора твоей крови далёк от техник раздела «рамас», я подумаю, что дать тебе взамен того, что хотел дать сегодня.

Я открыл рот и так же его закрыл. Не соображу даже, что мне сейчас лучше — опровергнуть Вира и сообщить о невероятной близости состава своего ихора к королевскому или оставить это при себе? Да нет, глупо. Это всё равно выяснится, и тогда я окажусь в сложном положении.

— Ваша светлость, всё совсем…

— Неважно, — оборвал меня Вир, — Я уже потратил на тебя времени больше, чем собирался и больше, чем могу себе позволить. Техники будут позже, пока жди от Весов особых заданий лично для тебя. Они будут идти с особой пометкой, узнаешь.

Через миг Вир развернулся и двинулся прочь, заставив круг моих теней расступиться. Кровавый ещё пару ударов сердца глядел на меня непроницаемой тьмой из-под капюшона, а затем последовал за своим господином, унося факел и позволяя мне оказаться в темноте.

Я же не скрываясь, шумно выдохнул.

Неужели этот какой-то бесконечный день вот-вот закончится?

Завтра же сорвусь из лагеря. Лучше две сотни реольцев со своим огнём и пара Великих паладинов, чем вот это всё.

Зачем звал, что хотел, что решил, что за метка, что за задания? Совершенно ничего не понятно.

Надеюсь, что в этих заданиях будет не больше загаданных двух сотен реольцев и двух Великих паладинов за раз.

Но помня доброту Вира, в это мало верится.