Дары Крови

Глава 24

Реолец разорвал дистанцию, прекратив наш обмен ударами, в котором он начал проигрывать. Я мог его не отпустить и дожать, но в ближнем бою я уже проверил всё, что хотел, настало время других техник.

Сжал кулаки, ломая плеть и ускорение, обновил на себе защиту и сложил первую печать.

Настало время проверить, сумею ли я повторить в бою то, что пока удавалось только на тренировке.

Сложил первую печать и тут же получил первый выговор:

— Господин, — недовольно произнёс Ирал, — для всех это будет первое применение техники. Каким бы вы ни были гением, но обычный идар не сумеет так быстро отказаться от звукового активатора.

Я едва заметно кивнул, принимая его упрёк. Всё верно. То, что сейчас здесь нет посторонних глаз, не говорит о том, что этих глаз не будет всегда. Можно держать это в уме, маскируясь только тогда, когда это требуется, а можно пойти более простым путём и перестать красоваться даже там, где это не причинит беды.

Поэтому через миг я выдохнул первое из четырёх слов:

— Раммас, — а затем принялся звуковым активатором подкреплять каждую из последующих печатей. — Огилус. Зиарот.

До реольца в этот миг дошло, что он слишком уж поторопился сбежать, тем самым снова дав мне возможность беспрепятственно воспользоваться сильной стороной идаров младшей крови — создать сильную технику.

Он мог попытаться сбежать, мог снова накрыться Сферой Мечей, но к его чести, он попытался добраться до меня и не дать мне завершить удар.

Смелый, но очень глупый поступок. Рвани он ко мне на первой, а не на третьей печати, ещё мог бы успеть, а так… Глупая ошибка, которую он допустил, опять недооценив меня.

Я, ощущая, как жар души вливается в ладони и исчезает бесследно, для видимости выдохнул завершающее слово:

— Фехт.

Реольцу оставалось ещё семь шагов до меня, когда с яркого полуденного неба упали вниз десятки ослепительно-белых лучей, прожигающих всё на своём пути.

Они вонзались в шатры, солдат-реольцев, землю, заставляя последнюю буквально взрываться фонтанами, засыпая всё вокруг пылью, песком и глиной.

Я удерживал печати четыре удара сердца, с каждым ударом вливая в технику жар души. Больше не смог, слишком уж тяжело это далось.

Когда жжение в жилах стало нестерпимым, смял печати и не удержался от широкой улыбки.

Раз я стою и не защищаюсь от меча, значит, реолец не сумел пройти оставшееся расстояние. А ещё, клубы дыма и пыли, которые начал относить в сторону ветер, означают, что с сегодняшнего дня я для всех официально Великий заклинатель. Удар гнева доступен только им. Только им хватает объёма жара души для этой техники и только им хватает умения и контроля, чтобы использовать её. Заклинатель не удержит подобную технику.

Сквозь редеющую пыль, наконец, показался реолец. Похоже, он получил сразу два прямых удара лучами света и лишился правой руки и левой ноги. Неудивительно, что не добрался до меня и не ударил из облака пыли. Мало какой идар старшей крови способен так же уверенно плести умения меча левой рукой, как и правой. А уж если меч утерян, так это и вовсе бесполезно.

К сожалению, его и моему, реолец ещё был жив.

От Ирала это тоже не скрылось, и он расплылся в довольной улыбке.

— Господин! Отличный шанс для новой тренировки. Быстрее, быстрее, пока он не истёк кровью! Подлечите его!

Разумеется, я этого делать не стал. Не хватало мне ещё продлевать мучения. Наши общие мучения. Реольцу всё равно суждено умереть, я за ним третий день бегаю, а мне незачем слишком уж погружаться в тренировку, которой так жаждет самый, наверное, безумный из моих теней.

Поэтому я прошёл оставшиеся пять шагов до реольца, преклонил колено, нагибаясь к нему, и отбил в сторону руку, которой тот пытался ухватить меня за ханбок. Отбил только для того, чтобы открыть ему грудь.

Здесь и сейчас мне не нужно было ни печатей, ни звуковых активаторов. При всём этом тени продолжали говорить, что лишены памяти о техниках, но то, что я собирался сделать — была не техника, и они твёрдо помнили, что для того, что я собирался провернуть, ничего внешнего и не нужно.

Я просто приложил ладонь по центру груди реольца, прямо на припорошившую его землю, надавил всем весом, прижимая его и не давая вырваться.

Он дёрнулся, снова махнул рукой, пытаясь ударить мне по глазам, не сумел, вцепился в локоть, пытаясь сделать что-то ещё, но силы стремительно его покидали вместе с хлещущей из обрубков кровью.

Он понял это, с ненавистью прохрипел:

— Ты-ы-ы…

А я сосредоточился, потянувшись к тому, что должно было находиться в его теле и сейчас должно было там едва держаться. Потребовал: иди ко мне.

И ощутил, как это нечто дёрнулось где-то под моей ладонью. Дёрнулось в глубине тела реольца, глубоко-глубоко. Что-то большое, пульсирующее, пытающееся сопротивляться моему зову.

Я сильнее вдавил реольца в землю и ещё раз потребовал: «Иди ко мне».

Ещё мгновение пульсирующий комок сопротивлялся, а затем вдруг дёрнулся, сорвался с места и… проскочил мимо моей руки, бесследно исчезнув.

Реолец захрипел, выпучил глаза и обмяк. Сердце его больше не билось.

— Господи-и-н, — разочарованно протянул Ирал. — Нужно было подлечить его, а только потом начинать тренировку. Так бы он протянул дольше. Теперь, когда выпадет такой удобный случай, чтобы рядом не было чужих глаз?

Чужими Ирал считал все глаза, кроме глаз Креода. Был прав, на самом деле, но именно поэтому следовать его совету я и не собирался. Да и, вообще, слушал вполуха, сосредоточенный на своих ощущениях, которые в этот раз были ярче. Если опираться только на них, то можно было подумать, что я пытался вырвать из реольца сердце. Мысленным усилием. Но это было не так.

Я пытался вырвать из него жар души. Основу человека, которую когда-то Предки разожгли своим ихором и одновременно с этим разделили, определив — это смерть, это жизнь, это свет, воздух, огонь, земля и вода, а это тьма, где границей между ней и прочими служит пустота. Я пытался вырвать из него этот жар, чтобы затем разрушить его, помешать созданию смертной тени и напрямую отдать весь жар побеждённого Ребелу. Не сумел. Снова.

И снова напомнил Иралу:

— Ещё в тюрьме Академии ты сказал, что для подобного не хватит сил ни Великого паладина, ни даже Хвао.

Он покачал головой:

— И там же, господин мой, я сказал вам, что это не может быть просто, что никогда первый шаг не даётся сразу. Я сказал вам там, что верю в вас, господин, у вас всё получится и чем раньше вы начнёте тренироваться, тем лучше.

Я сложил короткий ответ, на этот раз обойдясь печатью.

Понял.

Ухмылку я скрыл, позволил ей сиять лишь внутри себя.

А ещё в том подвале я сразу выделил, что всё зависит только от моих сознательных действий. Ирал не знает, что сейчас я тренируюсь лишь затем, чтобы в миг, когда у меня действительно получится вырвать жар души из человека, суметь сорвать это действие в последний момент, суметь испортить разрушение жара души и передачу его Ребелу. Причём я должен научиться делать всё так, чтобы даже Ирал, который сейчас в буквальном смысле видит меня насквозь, видит движение жара души уже в моём теле, не сумел заподозрить подвоха.

Да, я убиваю реольцев, чтобы стать сильней. Делаю это без жалости и сомнений, отщипываю от каждой из смертной тени кусочек для себя. Неосознанно. Это не зависит от меня, зависит только от состава ихора в моей крови, зависит только от моего наследия Ребела.

Но со времён подвала ничего не изменилось — я не желаю возрождения Ребела. Известные мне летописи прошлого говорят одно, тени говорят другое. Кому верить? Проще не верить никому и оставить всё так, как есть. А ещё лучше отыскать Аманию, которой я обещал смерть, и задать вопросы той, кто больше всего хотела уничтожить Ребела и его кровь. Спросить: «Зачем ты раз за разом спасала меня? Зачем тебе нужна именно кровь Ребела? Знаешь ли ты, что кровь Ребела может его возродить? Должен ли я возрождать его?»

Но, чтобы задать эти вопросы, я должен сначала закончить с Теназом и расплатиться с другим долгом за свою жизнь.

К счастью, день расплаты всё ближе и ближе, уже вот-вот. Реольцы стремительно отступают. Бывает, как это вышло с этим мёртвым, который лежит у моих ног, что, прибыв в нужное место, я не нахожу там лагеря реольцев, зато нахожу Кровавого от Вира, который и сообщает мне, куда реольцы отступили и в каком направлении их следует догонять.

Разумеется, все они оттягиваются к Теназу, к его стенам. Но в этих лабиринтах рек и лесов на их берегах это слишком размытое направление. Теназ с каждым днём всё ближе, но всё же до его стен ещё многие лиги. Радует лишь то, что с каждым днём этих лиг всё меньше и меньше.

С той стороны разгромленного лагеря показался Креод. Отлично, значит, там тоже закончили.

Остановившись в пяти шагах от меня, он осторожно спросил:

— Господин?

Я отмахнулся и бросил на тело шёлковый платок с изображением сломанного клинка, сверху положил налобную повязку. Не снял её с себя, а использовал одну из запасных, которые теперь всегда ношу с собой.

Креод шагнул в сторону, поднял меч реольца, вырвав его из хватки оторванной руки, покрутил и вздохнул:

— Жалко, хороший клинок, можно было бы отдать Суташу.

Я пожимаю плечами:

— Так отдай.

Он щурится, кивает, через миг в его руке появляется нож. Обычный походный нож, который очень нужен на любом привале, да и, вообще, в походной жизни.

Пять шагов — и Креод уже рядом со мной, короткое движение и он вбивает нож в грудь реольцу, пробивая насквозь и платок, и повязку.

— Так точно не снесёт ветром.

Я пожимаю плечами:

— Не уверен, что здесь вообще появятся реольцы.

На это Креод ничего не отвечает, лишь принимается срезать с мёртвого часть ханбока, ту, где изображена неприятная тварь с множеством щупальцев. Может быть, реольцы и не появятся, а вот мне не помешает доказательство того, что я задание выполнил — герб реольца. Герб Великого Дома Лагер.

Следом за реольцами движемся и мы, перенося лагеря, но с опаской. Что раньше у меня уходило два дня на возвращение, что сейчас. Король и главный алтарь армии защищены расстоянием от внезапного удара реольцев. Слышал, вернее, слышали мои тени, что по алтарям у нас тоже преимущество — реольцы сумели уничтожить три наших походных алтаря, мы же уничтожили пять.

Думайну я делал доклад уже привычно: «Задание Весов выполнено. Особое задание выполнено. Вот герб, вот примерное число убитых реольцев с отдельным перечислением идаров. Вечером подам подробный отчёт.»

И привычно же шагнул на выход, когда он остановил меня:

— Погоди, — когда я обернулся, он постучал пальцем по какой-то бумажке на краю стола. — Насчёт твоей просьбы выделить тебе Паладина.

Я невольно вскинул брови. Неужто Преферо не сошлась с принцессой Леве, показала характер и всё же пришла к Гирям Весов? Неудобно вышло. Кто бы мог подумать, что она решится испортить подобное благодеяние со стороны принцессы Леве.

Тем временем Думайн продолжил:

— Нашёлся Паладин, сам пришёл, попросился именно к тебе, — я при этих словах аж скривился, осознавая, как Преферо подвела меня. — Ещё есть приказ Гирь, чтобы приписать к нам двух Кровавых. Из этих, — многозначительно добавил Думайн, и я сразу понял, из каких «этих».

По армии не просто шепчутся, а уже открыто болтают о том, что мы создаём Кровавых. Причём не тех Кровавых жнецов, безмозглых и жаждущих лишь убивать, какими пугали в торговых караванах во времена моей поездки в Кузню, а Кровавых воинов. Сохранивших и разум, и память. Я же знаю гораздо больше них. Была в прошлом лечебница, где моими ранеными едва не подкормили Кровавых, а ещё была…

Я прикинул по времени. Какая по счёту? Выходит, третья неделя уже пошла с тех пор, как я вернулся в лагерь с очередного задания, а тени доложили, что на окраине лагеря в огромном шатре начерчена огромная печать ритуала. Они же рассказали и о том, что принцесса Леве едва ли не каждый вечер превращает наших умирающих идаров в Кровавых.

С помощью десятков пленных реольцев.

Не самое приятное знание. Нет, когда-то я гнался за реольцами, шёл по их следам, то и дело натыкаясь на груды мёртвых тел вокруг таких ритуалов: реольцы уничтожали всех крестьян, до которых дотягивались. Сейчас они лишь получают расплату за прошлое, но всё же хорошо, что я получаю честные задания убить их, а не задания с подвохом — взять в плен. И в плен я никого не беру. Так тоже честней.

Хотя, разумеется, всё это очень двулично. Принцесса Леве спасает наших идаров и создаёт сильных Кровавых, убивая реольцев на ритуале. Я делаю сильнее себя, без всякого видимого ритуала убивая реольцев, которые хотели бы сохранить себе жизнь. По сути, мы делаем одно и то же, а я так вдобавок ещё и учусь вырывать жар души из реольцев, чтобы уметь отдавать его Ребелу.

Я невольно покачал головой. Очень не вовремя, потому что Думайн возмутился:

— Чем ты недоволен? Не нравится иметь в отряде Кровавых? Так я и не дам их тебе, слишком жирно. У тебя и так сильнейший отряд.

Я лишь фыркнул:

— П-ха! Вот и отлично, без них обойдусь.

— Если ты думаешь, что избежишь общения с Кровавыми, то ошибаешься. Я хочу, чтобы ты помог другим избежать проблем.

— Кто эти другие и каких проблем? — не понял я Думайна.

Он в ответ фыркнул, явно передразнивая меня:

— П-ха! Другие — это остальные идары нашего большого отряда Гирь Весов, дорогой ты мой заместитель. Это ты, может быть, одной рукой и взглядом в бараний рог скрутишь новорождённых Кровавых, а другие идары и слабей, и пожиже тебя будут. Поработай-ка немного именно моим заместителем. Закончил последнее из особых дел? — задал Думайн пустой вопрос, на который знал ответ и тут же кивнул. — Молодец. С остальными заданиями справятся и другие, тем более, этих заданий осталось всего ничего. Возьми день, а лучше — три дня перерыва в заданиях и подмени меня. Походи по шатрам, поговори с подчинёнными, а то они скоро забудут, как ты выглядишь.

Я буркнул:

— Они и не знали.

— Исправь это! — рявкнул Думайн, затем сунул мне бумажку. — Вот. Для начала иди познакомься со своим новым Паладином, затем отыщешь Кровавых и приструнишь их наперёд, чтобы даже не думали чего.

— Чего не думали?

— Чего угодно! — рявкнул Думайн. — Наглеть, пить кровь, игнорировать приказы своих новых командиров. Говорят, новая жизнь кружит им голову, проверь это и пообещай оторвать эти самые головы. Вперёд! Вперёд, заместитель Лиал. О тебе по лагерю идёт слава того, кто и идару старшей крови открутит голову? Иди используй её на благо Гирь Весов.

Я молча показал на лице всё, что я думаю о таком приказе и шагнул прочь из шатра, на ходу просматривая бумаги, которые Думайн мне сунул.

Первое и главное, что из них следовало — Паладин, который ко мне попросился это не Преферо. Насчёт этого можно было быть спокойным. Мужик средних лет. Попросился же он ко мне потому, что был знаком с Преферо, служил с ней и, вообще, входил в число тех, кого я спас в том разгромленном лагере. Я, правда, его не помнил, но я вообще из того лагеря помнил только двоих: Преферо и Кромера, который лишился рук.

Кровавые были какими-то слабыми идарами ранга Возвышенного мечника, даже не Паладинами. Думаю, и без моих угроз проблем с ними не будет. Принцесса Леве спасла им жизни ритуалом, но не более. Сил у них не прибавилось, и это было печально.

Я знал, что Кровавые немного напоминают меня самого и становятся сильнее, убивая врагов, поглощая их кровь и улучшая баланс ихора. Об этом мне прямо говорил ещё реольский Кровавый, которого я убил на склонах Ожерелья, а я с тех пор сам и с помощью теней ещё больше узнал о секретах Кровавых. Но есть ли у нас время на такой рост сил? Ещё пять-шесть дней и последние реольцы окажутся за стенами Теназа. Пожалуй, я возьму все пять дней перерыва.

Завтра с утра получу у Вира награду, и если он не даст мне новых поручений, то больше из лагеря и впрямь не выйду — пусть мои люди набираются сил перед штурмом Теназа. С ним у меня точно будет особое задание от Вира, в этом нет никаких сомнений, и силы моим людям понадобятся.

Я не ошибся ни в чём, угадал всё, даже количество отпущенных мне Виром дней.

— Так, значит, считаешь, что полностью со мной расплатился? — в очередной раз попытался вывести меня из себя Вир.

Но я не первый раз отчитывался перед ним, поэтому не стал даже считать про себя, спокойно ответил:

— Нет, не считаю, ваша светлость. Ещё ведь остался Теназ.

— Да, верно, — кивнул Вир. — А ты после судебного поединка сильно изменился. До того дня с трудом справлялся с целями, а теперь отчитываешься об их уничтожении так, словно просто проходил мимо.

— Это кажущаяся лёгкость, ваша светлость.

Будто не слыша меня, Вир задумчиво проговорил:

— В тот день я отвернулся буквально на миг, а ты за этот миг стал другим и уже закончил поединок, который до этого вытягивал с трудом. Теперь же закончил с моим особым списком, а ведь этому последнему реольцу из Великого дома Лагер уже подбирали прозвище Клинка. Год, быть может, два, и он действительно бы им стал.

Об этом было сказано в описании задания. Больше я не позволял себе безответственно относиться к таким вещам. Но, пусть первый удар в спину он выдержал, я не заметил за ним такой уж особой силы. Честно говоря, четвёртый по порядку оказался опасней, чем этот, шестой и почти Клинок. Но отвечать что-то нужно было: молчание затягивалось, а вперивший в меня взгляд Вир явно ждал от меня ответа.

Поэтому я пожал плечами и сказал:

— В какой-то мере, так и есть, я изменился. Но не в тот день, а день за днём, понемногу. Кем я был раньше? Адептом, который едва успел освоить десяток самых простых техник. Закий муштровал нас на совесть, и только благодаря этому я выжил в первые дни. Но опыт — это опыт. Каждая ошибка, которая меня не убивает, — я с намёком провёл пальцем по шраму на щеке, — делает меня сильней. Да и новые, ваши, — с нажимом произнёс я, — техники, делают меня совсем другим идаром. Более сильным и опасным. Этого недоКлинка я убил с помощью вашей техники Удар гнева.

Я, вроде как, вполне удачно отбился от очередного обвинения Вира, но чем-то меня всё же его обвинение зацепило, поэтому я добавил, сам того не ожидая:

— Три месяца это мало, это очень мало, ваше сиятельство, что для птенцов Кузни, что для адептов Академии.

Вир удивлённо поднял бровь:

— Ты кого-то обвиняешь в этом? Меня? Или, быть может, его величество короля Скеро? Это ведь он потребовал от меня как можно быстрее сократить отставание Скеро в идарах младшей крови.

Я прикусил язык, кляня про себя свою несдержанность, неловко ответил:

— Я лишь высказываю своё мнение, ваша светлость. Получив время для развития, я стал сильней. Сильней стали и принятые в отряд птенцы Академии.

— Идары младшей крови, — поправил меня Вир.

— Прошу прощения, ваша светлость, но идаров младшей крови много, а выпускников Академии нужно как-то отличать от других. Я называю их птенцами, не отличая от птенцов Кузни, но боюсь, это может вас оскорбить.

Губы Вира чуть изогнулись в улыбке, которую я так редко у него видел:

— Оскорбить меня этим? Забавно, — улыбка пропала так же быстро, как и появилась. — Больше никаких заданий, включая задания от Весов. С этого дня ты и твои люди должны отдохнуть, восстановить силы, подготовиться к штурму Теназа. Взять его будет нелегко, и многое будет зависеть от тебя. Ты сумел освоить Удар гнева? Значит, сегодня я дам тебе достойные этого уровня защитные техники. Боюсь, без них ты не справишься с последней частью своего долга, — Вир поднял руки, медленно складывая печати и тщательно проговаривая активатор. — Херристра сортам айтме.

Сам активатор на две трети был мне известен и, по сути, оказался усиленным вариантом защиты тела, доступной любому птенцу Академии. Но накладывался дольше, имел шесть печатей и должен был защищать лучше. Вероятно, я с ним уже сталкивался, когда убивал сильных реольских идаров младшей крови.

Второй техникой снова оказалась техника из раздела света. Раммас аут раум зиарот. Звуковой активатор состоял из известных мне частей, но в итоге создавал большой защитный купол, который мог накрыть целый отряд и двигаться вместе с ним. Вот такого я не видел у реольцев ни разу.

Вир не стал спрашивать, запомнил ли я техники, сжал кулаки, ломая печати, и сказал:

— Штурмовать стены Теназа обычным способом, посылая на них идаров старшей крови, означает понести большие потери. Пусть даже в количестве слабых идаров младшей крови мы уже почти сравнялись с Реолом, а в количестве сильных идаров младшей крови даже превзошли.

Насчёт последнего у меня были большие сомнения, но спорить я не стал. Несмотря на своих теней, я вижу лишь небольшую часть общей картины. И то, что сам я не сталкивался с сильными идарами младшей крови в лагере, не означает, что их здесь нет или нет в других лагерях. Здесь есть, например, Вир, который ни разу не участвовал в битвах. Если он будет лично штурмовать Теназ или удерживать защиту над штурмующими, это уже изменит очень многое.

— План предусматривает захват главных ворот Теназа.

Вир поднял руку, и рядом тут же мелькнула тень, обернувшаяся Кровавым. Тот замер чуть позади Вира и вложил ему в руку несколько листков. Вир же протянул их мне.

Я принял и опустил на них взгляд. На верхнем листке были нарисованы эти самые главные ворота, находящиеся между двух башен. Левая часть рисунка показывала внешний вид, а правая — внутренние переходы, помещения и этажи башни с фигурками воинов, стоящими тут и там для понимания размеров сооружения.

На следующих листах было что-то вроде плана по захвату ворот. Указаны места для удобного и незаметного подъёма по стенам. Расписано, почему атаку нужно начинать со стен и почему нужно первым делом захватывать верхние этажи превратных башен. Сигналом для начала внешней атаки назначено было падение флага Реола, там установленного.

Но по плану прийти мне на помощь должна была не вся армия Скеро, а лишь мой отряд.

Выглядело это… не очень. В чём был смысл такого ограничения, я тоже не очень понял. Выглядело это так, словно сначала собирались проверить меня и ещё три отряда идаров младшей крови и Кровавых — способны ли мы справиться со стражей и открыть ворота. Затем собирались проверить мой отряд — способен ли он удержать ворота, когда в его узости на нас навалится вся армия Теназа. Где в этих проверках затерялось взятие самого Теназа, мне было решительно непонятно.

— Прочитал, запомнил? — холодно осведомился Вир, едва я развернул последний лист, проверяя, нет ли чего на обратной стороне.

Я помедлил и кивнул:

— Да.

Кровавый тут же отобрал листы и ускорился, убираясь прочь с тренировочной площадки.

— Рассчитывай на пять дней, — подвёл итог Вир. — Самое большее — на семь. Свободен.

Шагая прочь, я на ходу складывал пальцы в печати, отдавая приказ теням.

Мне нужно знать всё об этом. Что они задумали? Кто эти они? Зачем?

Ариос кивнул:

— Понял, господин. Будем надеяться, Вир хотя бы несколько слов скажет об этом.

К счастью, так и случилось. Очень удобно, когда у тебя есть шпионы, для которых нет преград и которых никто не может обнаружить, даже когда они стоят за твоей спиной.

Ещё до ночи я узнал суть плана, и он мне очень не понравился.

Не проверка. Ловушка. Приманка.

Мог бы и сам догадаться.

Мог ли я теперь отказаться? Разумеется, нет.

Могу ли я не открывать ворота, чтобы не начинать всё это? Тоже не могу.

Я должен это сделать, чтобы полностью расплатиться за своё спасение от казни.

Ограк шагнул вперёд, оттесняя от меня Ариоса, и сказал:

— Господин, не вижу причины для уныния. План как план. Жертвовать малым ради большого вполне обычное дело в крупном сражении. К тому же вам не обязательно безропотно выполнять свою роль от и до, а судить за мелочи победителя не будут.

Я сложил пальцы в знак.

Поясни.

— Не только вся армия Теназа будет рваться к упавшему флагу Реола, но и вся армия Скеро будет смотреть на эту башню и эти ворота. Разве это не лучший способ показать всем, кто сражается там против всего Теназа?

Чем больше я слушал Ограка, тем сильнее вдохновлялся предстоящим. Одно жаль — ведь мог и сам додуматься до такого, без подсказок теней. Стоило только вспомнить немного историй, которыми Флайм в детстве награждал меняза успехи в тренировках. Отец когда-то проворачивал похожее, а я его сын, верно?

Жаль, но не настолько, чтобы отказываться от предложенного только из-за пустой обиды на свою несообразительность.

С улыбкой на губах я нетерпеливо позвал:

— Креод, Илиот!

Первому я тут же вполголоса приказал:

— Вина на весь отряд. Ко мне в шатёр.

Вино, кстати, за последние недели оказалось под запретом в лагере. Как и излишняя щедрость с Яростью Эскары. Если насчёт последнего я был полностью согласен, то лишение солдат простейшего способа чуть отдохнуть от битв и ощущения нависшей над ними смерти считал ошибкой. Но держал своё мнение при себе. Найти же с помощью теней тех, кто продолжал за тройную цену снабжать вином, привозя кувшины прямо к шатру, не составляло труда.

Креод на миг поджал губы, а затем сказал, беспокоясь вовсе не о моих деньгах:

— Господин, осмелюсь заметить — вы с этим частите.

— Приходится, — отмахнулся я. — Мне сегодня и завтра мяса, жареной печени. Ещё ту горькую настойку от Азура, она в прошлый раз прям хорошо помогла.

Креод молча кивнул, и я перешёл к следующему распоряжению.

Илиот вошёл в шатёр и тут же недовольно заметил обернувшемуся к нему Листену:

— Ты бы хоть проветривал здесь. Весь воздух выдышал. Как ты тут сидишь?

— Нормально сижу, — огрызнулся тот, потирая покрасневшие глаза.

Илиот хмыкнул и приказал:

— Отложи всё остальное. Срочно переделай вот эту технику.

Листен скосил взгляд на подсунутый лист с зарисованными печатями и уточнил:

— Под чей баланс переделывать?

— Под мой, — не подвёл его Илиот.

У Листена дёрнулась щека, и он мрачно, исподлобья глядя на Илиота, сказал:

— Последние недели я только и делаю, что переделываю техники под тебя, обделяя господина. Из десяти техник восемь я делаю под тебя. Не многовато ли?

Илиот вскинул брови:

— Ты что, намекаешь, что я обманываю господина?

— Я боюсь, что снова окажусь виноватым бездельником, и господин снова заставит меня искупать вину.

— Так не сиди на заднице ровно, если боишься, — заметил Илиот. — Господин сейчас в лагере. Выйди из шатра на свежий воздух, прогуляйся до него и прямо задай ему этот вопрос.

У Листена снова дёрнулась щека:

— Я доверяю тебе.

— Или же боишься показываться на глаза господину, — презрительно уронил Илиот.

Листен зыркнул исподлобья:

— Пусть боюсь, тебе какое дело?

— Есть дело, — отрезал Илиот. — Мне придётся тебя огорчить. Прячась от господина и безвылазно корпя над переделкой техник, ты всё равно не спрячешься от других своих обязанностей.

Листен побледнел:

— К-каких об-бязаностей.

— Ты поклялся служить господину? — не дожидаясь ответа Илиот продолжил вопросы. — Ты начал расти в силе? Ты Возвышенный плетущий? Ты в отряде Гирь Весов? В этом отряде все идары младшей крови сражаются. Через неделю наступит и твоя очередь.

— Н-нет!

— Да. Нам скоро понадобится вся возможная помощь. И твоя тоже.

— Я т-только всё испорчу! Я не ум-мею с-с-сражаться!

— В прошлый же раз справился? Справишься и в этот. Рядом с тобой будет опытный идар. Всё, что от тебя потребуется — слушать его команды и применять техники. Агдже, тум, рафага, херристра аут — знаешь?

— З-з-з-з… — под презрительным взглядом Илиота Листен замолчал, сглотнул и всё же справился с резко напавшим заиканием. — Знаю.

— Этого достаточно. Домар и Урай знали не больше, когда приехали из Академии и начали сражаться. Чем раньше ты закончишь переделку этой техники, тем больше времени у тебя останется на личные тренировки. Выползай из своего убежища, ищи Домара и тренируйся с ним. Никто лучше тебя не позаботится о твоей собственной жизни. Пока ты был беспомощным и почти не отличимым от простолюдина, господин не требовал от тебя того, что не было в твоих силах. Но ты теперь другой, Листен, верно?

Листен не сумел ничего возразить. Не о таком он думал, мечтая о силе и возможностях адепта.