Дары Крови

Глава 2

Все тени остались. Кроме Ирала, который выскользнул из шатра следом за мной.

Я сделал десять шагов, минуя кольцо стражей гвардии, затем ещё столько же, оставляя их за спиной и только тогда чуть скосил глаза на моего советника по умениям и техникам, на мои живые ножны.

Ирал уловил этот жест, тут же метнулся вперёд, зависая уже передо мной. Привычно заскользил над землёй спиной вперёд, лицом ко мне, а через миг склонил голову и сложил перед собой руки:

— Господин, как я и надеялся, сражения изменяют вас и с каждым разом всё сильней и сильней.

Я чуть прищурился, удерживая в себе слова, которые срывались с губ, и заставил считать про себя. И тут Ирал удивил, продолжил меня хвалить и хвалил совсем не то, что я опасался и в чём хотел его осадить.

— Вы становитесь всё больше и больше похожи на истинного Оскуридо, кровь всё сильней и сильней проявляется в вас. Сила духа, несгибаемость, упорство, целеустремлённость. Мне жаль, что вам до сих пор приходится склонять голову, но я счастлив видеть, с какой королевской гордостью вы делаете это. Господин, я рад служить вам.

Сказав это, Ирал и вовсе опустился на одно колено, повторив то, что недавно проделал на моих глазах Яшмовые весы — приветствовал меня, как подданный своего правителя, словно мы не посреди шатров армии чужого королевства шагали, а находились в моём тронном зале.

Я выдохнул и шевельнул ладонью. Без единого символа своего тайного языка, замаскированного под жесты техник. Но Ирал понял меня верно — тут же поднялся. Клянусь Ребелом, если бы он был не тенью, а обычным человеком, то его улыбка бы сейчас сверкала даже под скудным светом луны.

Что ж, пусть Ирал радуется. Я в себе не ощущал ни особой гордости, ни особой целеустремлённости. Не считать же ей желание добраться, наконец, до своего шатра, смыть с себя кровь, гарь и пот горячей водой и надеть свежие ханбок и бельё. Такие, чтобы пахли стиркой и лесом, а затем завалиться спать и чтобы меня никто не трогал до обеда, а ещё лучше до вечера.

Так мы и шагали. Я, грязный, окровавленный, в изрубленном умениями меча ханбоке, мечтающий о кровати и горячей воде и Ирал, радующийся тому, что его господин так похож на настоящего короля Оскуридо. Ну, хотя бы Ребела он сегодня не вспоминал.

Полог опустился, король перевёл взгляд на хоу Думайна:

— Что ты скажешь о награде для него?

Думайн для начала постарался незаметно сглотнуть, а затем, чтобы его голос звучал уверено:

— Разумеется, он заслужил…

— Я и сам знаю, что он заслужил, — оборвал король хоу. — Что бы ты дал ему наградой?

У Думайна дёрнулся глаз, он с трудом удержался, чтобы не прижать непослушное веко пальцем, покосился на молчащего Яшмовые весы и, наконец, выдохнул:

— Ваше величество, буду откровенен, сейчас в армии не так много способов наградить отличившихся. Раньше этого вполне хватало, потому как было мирное время. Сейчас же, — хоу Думайн развёл руками. — Отпуск выдать сложно, в деньгах я, как их командир, ограничен, выбить их у канцелярии ещё та задача, армейских рангов довольно мало и выбить их из канцелярии как бы не сложней, чем деньги, но в этом случае только и остаётся, что прибегнуть к ним. Просто потому как больше ничего и не остаётся.

— Действительно, откровенно, — усмехнулся король Лавой, заставив глаз хоу Думайна вновь дёрнуться, и только теперь спросил Яшмовые весы. — Твоё мнение?

Тот спокойно ответил:

— Справедливое замечание. Ввести дополнительные способы поощрения отличившихся необходимо уже давно. Один из моих людей может подготовить доклад о возможных средствах. Именное оружие из рук Клинков, особые награды, которые можно носить как на мечах, так и прикалывать к ханбокам, денежное поощрение в дополнительном объёме из особого резерва, для особо отличившихся повышение статуса его Дома.

— Ого! Вот так сразу этому юноше дать Дом даже без Игр Предков?

Яшмовые весы едва заметно улыбнулся:

— Насчёт него я молчал, ваше величество, но если вы считаете, что он этого достоин, то…

Король Лавой хохотнул:

— Ах, куда делся тот юноша, что говорил прямо и терпеть не мог лизоблюдства? Теназ ещё стоит, а ты уже учишься льстить?

Тень улыбки пропала с губ Яшмовых весов, и он отчеканил:

— Теназ падёт, ваше величество, если мой план будет и дальше исполняться. И раз уж об этом зашла речь, то этот юноша, как вы сказали, не так давно едва не испортил этот план, заставив нас начать раньше.

— Так его наградить или наказать?

Яшмовые весы помолчал, но честно признал:

— Не его в том была вина, так что наградить, у хоу Думайна до сих пор нет заместителя, почему бы не поднять ранг этого Лиала и не назначить его хёнбеном отряда Гирь?

Принцесса Леве прервала молчание, вмешавшись в разговор:

— И всё⁈ За моё спасение он получит лишь новую бляху?

Король Лавой покосился на дочь и повёл рукой:

— Это внешнее и вполне достойное, особенно за то, чего официально и не было. Основной наградой будет возвышение его Дома на Играх.

Принцессу Леве этот ответ не успокоил:

— Разве там всё будет зависеть не от него?

— Ты удивишься, дочь, но нет, не всё. Для начала без моего нового эдикта он даже не выйдет на поле, но сейчас не время об этом говорить. Если желаешь, то обсудим это завтра.

— Хорошо, — кивнула принцесса Леве. — Завтра обсудим Игры Предков и эдикт. Тогда сегодня поговорим о ветвях и моей беспомощности?

Король Лавой вздохнул, повёл рукой:

— Свободны. Хоу, ты получишь завтра приказ о награждении Лиала, Весы, жду от тебя доклад о наградах. Нам ведь нужно подготовиться к взятию Теназа, верно? Заодно пусть твой человек добавит в доклад и раздел о наказаниях. Вплоть до раскола и уничтожения Домов за предательство и трусость.

Яшмовые весы словно хотел что-то сказать, но сдержался, с поклоном вышел вслед за хоу Думайном.

Теперь в шатре остались только король Лавой и принцесса Леве.

Король Лавой немного подождал, прислушиваясь к шагам за стенками шатра, и только когда они стихли, спросил:

— О чём тут говорить? Ты вроде достаточно умна, чтобы понимать очевидное.

— Очевидное что?

Король Лавой закатил глаза:

— Ты сейчас один в один как твоя мать, дочь. Ты можешь создавать Кровавых?

— Ко…

— Я не закончил задавать вопросы, — осадил принцессу Леве король. — А когда выйдешь замуж, вдруг потеряешь эту способность? Перестанешь помогать отцу или брату в их создании? Ну? Теперь отвечай.

— Н-нет.

— Вот и нужный тебе ответ. В прошлом не раз Кровавых создавали такие вот, — жест короля, которым он обвёл фигуру дочери, был более чем красноречив, — ушедшие в другие Дома младшие дети рода Умбрадо. Кровавые живут долго, поэтому да, есть несколько ветвей Кровавых воинов, которые неподвластны тебе или даже мне просто потому, что тут действует правило старшинства крови. Скажу больше, может случиться так, что твои дети, внуки или даже правнуки родятся с достаточно густым ихором Предка и смогут подчинить себе ритуал и вновь стать полезными роду Умбрадо. Я, мой отец, мой дед проверяли таких потомков и твой брат и его потомки тоже будут это делать.

Леве поджала губы:

— Я поняла отец, но думала…

В этот момент из-за пределов шатра послышался голос:

— Ваше величество, старшие собраны.

Принцесса Леве оборвала мысль, а король Лавой обернулся ко входу и приказал:

— Пусть заходят.

Вошли восемь Кровавых. Король Лавой сложил руки за спиной и кивком подбородка указал на окровавленные головы:

— Чьи это младшие?

Один из Кровавых шагнул вперёд, принялся какой-то тряпкой оттирать лица от крови и грязи. Справившись, вернулся назад.

Зато двое других шагнули вперёд вместо него.

— Четверо моих.

— Восемь мои.

Король Лавой хмыкнул:

— Вир, верно?

Ответил тот Кровавый, что был старшим для большей части убитых.

— Да, господин.

— Зови его сюда. Все остальные свободны.

Кровавый, четверо подчинённых которого тоже лежали у ног короля, спросил:

— Я тоже свободен, господин?

— Да. Вон.

Принцесса Леве, провожая взглядом Кровавых, сказала:

— Вот об этом я и хотела спросить, отец. Если столетие за столетием копятся неподконтрольные нашему роду силы, то разве не грозит это уничтожением Умбрадо?

— Разумеется, это опасно и нападение на тебя лучше всего отвечает на твой вопрос. Но я ведь не зря с детства вбиваю в вас мысль, что вы должны быть сильны сами по себе, а не полагаться на одних только подчинённых и телохранителей.

Принцесса Леве посмурнела, развернувшись, опустила голову:

— Простите, ваше величество, я не справилась.

— Оставь. Пусть меня убедили, что в Домах королевства старшая кровь всё слабей и всё сильней уступает младшей, в нашем роду всё не так. Тебе не сравниться в силе ни с братом, ни тем более со мной. Ты сделала всё, что было в твоих силах, осталось наказать виновных и вычистить новый гнойник.

— Новый? — принцесса Леве прищурилась, ловя крошку тайных знаний, о которых до этого никогда не заходила речь. — Значит, были и старые?

— Да, были. За тысячу лет, миновавших с исхода Предков, чего только не было.

— Тогда стоило ли отпускать этих старших Кровавых? Разве не нужно было схватить их на месте? Разве старшие не несут ответственность за подчинённых?

— Хороший вопрос, — король Лавой снова оглядел отрубленные головы, вздохнул. — По большей части, дочь, Кровавые это вполне себе верные подданные. Не каждому даётся право пройти полноценный ритуал и сохранить разум, ещё меньшему числу даётся право набрать силы до предела. Только самым верным, тем, в ком нет жажды власти, у кого за годы служения не осталось или никогда и не было родных, ради которых он бы решил урвать власти. Конечно, пару раз случались в прошлом и восстания с участием старших, но я только что стоял от них на расстоянии двух шагов и ни один из них даже не подумал напасть, так что, думаю, сейчас не тот случай.

Принцесса Леве оглядела отца, вспомнила, как близко оказался тот Кровавый, что оттирал кровь с голов, как отец стоял, убрав руки от меча, сложив их за спиной, буквально давая право на первый удар. Стараясь скрыть дрожь в голосе от запоздалого страха, просила:

— Отец, вы совсем не боитесь?

— Чего? — король Лавой широко улыбнулся. — Леве, я же твой отец, ты делаешь мне больно своим страхом и неверием в меня. Я сильнейший идар королевства, во всём Скеро лишь два, самое большее четыре человека могут мне хоть что-то противопоставить, а проиграть я могу лишь одному… — король сделал явно различимую паузу и с улыбкой закончил, — человеку.

Леве поджала губы, принимая подсказку, вложенную в это слово. Уложила её в голове, а затем снова спросила:

— Тем более. Отец, как бы вы ни были сильны, но от удара в спину и от численного преимущества никто не застрахован. Их же вошло сюда восемь и двое признались. Что, если на самом деле их…

— Оставь, — отмахнулся король Лавой, не давая ей договорить. — Созданные дедом, отцом и лично мной Кровавые рядом, мне нужно только позвать их. Гвардия, вообще, стоит за стеной шатра в шести шагах от меня и никто из них не сражается, так чего я должен бояться? Возможно, наш мир был бы другим, если бы я должен был опасаться яда в пище или удара в спину, но первого я даже не замечу, второе станет для меня самое большее царапиной. Повторю, наш мир — это мир сильных. Кто сильней, тот и находится выше всех. Игры Предков и предназначены для этого — чтобы поднимать вверх сильных.

Леве вздёрнула бровь:

— Отец, прости, но вот последний пример, особенно после того, что ты только что рассказывал Лиалу из Денудо и обещал рассказать мне завтра ещё больше, не самый лучший пример.

— Всё изменится, — усмехнулся король Лавой. — Я очищу и это болото, пришло время.

С улицы донёсся спокойный и холодный голос:

— Ваше величество, позволите?

Король тут же ответил:

— Входи.

Откинув полог, внутрь шатра скользнул Вир, тот, кто сейчас был главой Академии. Коротко склонил голову:

— Ваше величество. Ваше высочество.

Принцесса Леве покосилась на отца, но тот принял это спокойно, сразу перешёл к делу:

— Тебе сообщили?

— Разумеется.

Леве снова скосила глаза на отца, но тот и этой грубости словно не заметил, зато отдал короткий и странный приказ:

— Займись этим. Отыщи те сорняки, что остались.

Вир не стал прятать взгляд. Перевёл его сначала на принцессу, внимательно оценив её вид, затем вернул взгляд на короля и спросил:

— Ваше величество решили, что Скеро нуждается в настолько сильных изменениях?

— О чём ты?

— Вы решили передать корону, её дела и её тайны не по линии старшей крови? Признаюсь, когда я убеждал вас, что старшие линии слабеют, а младшие, напротив, набирают силу, то даже не рассчитывал на столь могучий эффект. Вы, верно, из тех правителей, что опережают своё время на десятки, а то и сотни лет.

Король Лавой скривился, и снова, к удивлению принцессы Леве, даже не подумал осадить Вира. Напротив, сухо сказал ей:

— Думаю, я должен, наконец, позволить тебе заняться собой, дочь. Жду к завтраку.

Всё, что оставалось сделать принцессе Леве — это склонить голову:

— До завтра, отец.

Она вывалилась из шатра, пылая злостью. Да, она не наследница, да, она рано или поздно покинет королевский род, приняв имя другого, но она старшая из дочерей, она хранительница тайны ритуала создания Кровавых жнецов и воинов, она верный помощник отцу и брату на протяжении последних шести, а то и семи лет. Она уже сама не помнит, когда первый раз взяла в руки нож и когда первый раз пустила им себе кровь.

Тем больнее осознавать, что есть тайны, которые ей доверить не могут. Тем больнее…

Леве поджала губы. Что ж, судя по тому, что она сегодня увидела и услышала, отец действительно непричастен к тому, что Лиал из Малого дома Денудо стал двуединым идаром, первым двуединым идаром за тысячу лет.

Вспомнив о том, что ей только что отказали в знании тайны, как-то связанной с Кровавыми, принцесса Леве поправила себя.

Первый из известных ей двуединых идаров за тысячу лет.

Но это двуединый идар, о котором известно ей и о котором не известно отцу. Значит, так дальше и останется.

С Виром… С Виром, владетелем Великого дома Уно всё сложней. Ей пока неясно, догадывается ли Вир о том, какими талантами обладает его бывший ученик, но, видимо, он тоже не знает.

Что ж, значит, это будет её и только её двуединый идар.

Отец, может быть, и не приедет в Грандор на Игры Предков, а вот она будет там обязательно.

А сейчас она и вовсе рядом с ним. Все её телохранители погибли, а значит, нужно отыскать им замену.

Вир чуть повернул голову к плечу, провожая взглядом и словом принцессу Леве:

— Ваше высочество.

Но стоило слуге задёрнуть за ней полог, как он тут же выбросил её из головы, хмыкнул:

— Сорняками займусь. Во всяком случае, мой «старший» и знать не знает, как его подчинённые решились напасть на принцессу. Большая часть из них должна была сейчас находиться на различного рода заданиях. Яшмовые весы ждёт неприятный сюрприз, его планам нанесён изрядный ущерб, завтра он схватится за голову, осознав, сколько заданий не выполнено.

Король усмехнулся:

— Ему ли не знать, что не все планы идут так, как нам хочется? — впрочем, тут же признал. — Но это и впрямь очень не к месту.

— Этого следовало ожидать. Ты резко увеличил число Кровавых, война и твоя прополка строптивых Домов и советников дала им возможность быстро набрать силы, а сила кружит голову.

Король усмехнулся:

— И что, среди предателей есть молодые? Те, кто создан недавно?

Вир оглядел всё ещё лежащие на полу шатра головы и спокойно сообщил:

— Нет. Но так оно обычно и бывает — восстания поднимают те, кто устал от ограничений и чужой власти, и силу они тоже получают в числе первых.

— Знаешь, — король помедлил, вглядываясь в лицо Вира, затем продолжил, — если кто и устал сильнее всего от этих ограничений, то…

Вир усмехнулся и закончил за короля:

— Я? Ты всегда отличался от всех прошлых поколений, Лавой. До сих пор помню, как тебя посвятили в ритуал ухода королей Скеро и что тогда, что сейчас ты сомневаешься в одном и том же. Ритуал создан для тех, кто устал от власти. Как я? Я! Как я могу быть исключением из него?

— И это говоришь мне ты? — изумился король Лавой. — Ты стоишь здесь, а не заперт в Ожерелье как прочие, и про «не могу быть исключением» говоришь мне ты?

— Ты пытаешься уравнять две разных вещи, Лавой, — поморщился Вир. — К чему? Что тогда тридцать лет назад, что сейчас, ты спрашиваешь об одном и том же. Нет, малыш, мне не нужна власть. Я наигрался ей, пока таскал корону, я устал от неё, устал от подданных, дрязг и интриг за моей спиной.

— Но бляху граера ты у меня получил.

Вир замер, а затем протянул:

— Вон ты о чём. Да, я попросил её и стал голосом короля. Но она понадобилась мне лишь для того, чтобы было проще продвигать Академию. И разве моя Академия не стала сейчас подспорьем в твоей войне? Разве всё было зря?

— Но разве ты не используешь эту бляху, чтобы решать и свои вопросы? Пользоваться властью, от которой так устал? Как так вышло, что Лиал из Малого дома Денудо нарушил мой эдикт и остался жив? Что это ещё за замена казни на повторное посвящение Хранителям? Скажешь, что Ирмай сам это придумал?

— Нет, — не стал отрицать Вир. — Я надавил на него. Да, используя бляху граера и право говорить за тебя. Но, во-первых, это дело для Академии, а не для чего-то там другого. Я забрал слабого идара старшей крови, а создал возможно Великого заклинателя, раз уж он выжил там, где погибли все телохранители принцессы. Кто, по сути, сегодня её спас? Я — его руками. Во-вторых, я никогда не был согласен с этим твоим эдиктом. Ты пытался бороться не с тем, не так…

— Хватит учить меня. Разве это не то, от чего ты устал ещё с моим дедом?

— Как смешно. Это то, от чего я устал ещё с твоим прадедом.

— Вот пусть так и остаётся.

— А ты действительно отличаешься от всех…

Король Лавой перебил Вира:

— Да, отличаюсь. Да, пока что я даже и думать не хочу о том покое, в который можно убежать после ритуала. Какой к Безымянному покой? Какая ещё усталость от власти, женщин и всего того, что даёт мне жизнь? Я не хочу, как отец, как дед и как все остальные прочие, остаться в летописях как ничем не примечательный правитель.

— Поэтому и эдикт появился?

— А почему появилась твоя Академия? Не думай, что только ты заботишься о Скеро. Но знаешь, что я скажу? Если бы не случилось этой войны с Реолом, то её нужно было бы начать самому.

— Я понимаю тебя, — кивнул Вир и задумчиво произнёс. — Стать первым правителем за всё время существования наших государств, кто расширит границы королевства. До этого существовал только тот, кто потерял своё королевство. Наверное, эта возможность должна жечь тебе сердце.

— Наверное? — король Лавой сжал губы, а затем со злостью процедил. — Тебе ли не знать, как оно должно жечь?

Вир не смутился, вместо этого ответил ударом:

— Рад, что ты вовремя вспомнил, что это не первая война в истории королевств, не первая попытка перекроить границы королевств. Но кому удалась такая попытка?

— Я буду первым.

— Пока это только громкие слова, Теназ не взят.

— Теназ падёт.

— Поглядим.

— Поглядим? — король Лавой стиснул кулаки. — Реол первый дал нам повод, первым объявил, что разрушит Хранителей Скеро, даже повёл своих людей, чтобы уничтожить Ожерелье.

— Они глупцы, даже не догадывающиеся о тайне Скеро. Род Умбрадо не проклят.

— Это всё неважно. Они дали повод, первыми нарушили законы, поэтому сначала Хранители Реола, а затем и его сердце будут разрушены.

— Допустим. Но какой ценой?

Теперь не смутился упрёком король Лавой:

— Цена пока не важна. Хранители — это основа наших королевств. Теряя алтарь рода, Дом лишается запасов жара души, лишается положения. Уверен, всё это справедливо и для Хранителей.

— Положение Домов — это лишь придумка для равновесия, которое каждый из королей пытается удержать между Домами.

— И разве не были в таком же положении Предки, создавая Хранителей? Одинаковое число для всех королевств.

— Ты веришь, что…

Король Лавой перебил Вира:

— Я верю, что сейчас, после ухода Предков, всё покоится на фундаменте даров Хранителей, я верю, что, уничтожив одного из Хранителей, я лишу Реол сразу одной пятой силы. Все дары ослабеют в такой же степени, алтари опустеют на одну пятую, а может быть, и вовсе на всём юге станут кусками бесполезного камня, потеряв связь с Хранителем.

— Ты так считаешь.

— Я так считаю, но разве у меня нет повода, Вир? Главное — первый удар.

— Удар, в котором ты можешь потерять сколько?

— Что сколько? Здесь со мной считай только Дома юга. Остальные сидят по замкам, откупились от меня детьми третьей-четвёртой крови, выторговали отсрочки для наследников и детей, на браках которых что-то завязано. Скеро толком и не начинало воевать.

— Реол тоже, — возразил Вир. — У обоих королевств есть соседи, что сейчас жадно присматриваются к нашим границам.

Король Лавой закатил глаза:

— Спасибо, Вир, только возвращения в былые времена и уроков от тебя мне не хватало, когда у меня уже седина лезет.

— Как будто это когда-то…

— Договор.

Вир замолчал, бесстрастно взирая на короля Лавоя. А тот давил дальше:

— Когда ты подписывал договор, ты, Вир, клялся, что не будешь вмешиваться в дела следующих правителей. Да, род Умбрадо не проклят, да, ты особенный предок, но что, если ещё одно крохотное преступление изменит твою уникальность? Что, если силы Хранителей хватит, наконец, наказать тебя, и ты вынужден будешь присоединиться к остальным в Ожерелье?

Вир разжал губы:

— Мальчишка. Злой и глупый мальчишка

— Пусть так. Но ты устал от власти, так и не лезь в неё, предок. Вокруг вроде бы земли Реола, а не Скеро, а значит, древнему королю беспокоиться не о чём.

— Хорошо, ваше величество.

Король Лавой поморщился:

— Ну вот не нужно этого. Ты от таких молодых да дерзких устал ещё с моим прадедом. Не нужно делать вид, что обиделся, Вир. В конце концов, ты можешь устать от власти, которая обременяет тебя каждый день решениями, склоками и интригами, но разве ты устал от битв? Когда ты последний раз сражался хотя бы в половину силы? С моим дедом?

Вир помолчал, но всё же разжал губы, ответив:

— Даже он оказался слабоват, чтобы заставить меня использовать половину силы.

— Если Исиор перестанет трусить и выйдет встречать меня на стенах Теназа, то…

Вир не повёлся на такое, безразлично пожал плечами:

— То ты, наконец, насладишься схваткой с равным. Но где здесь я и моя радость схватки?

— Я, как почтительный пра-пра…

— Хватит напоминать мне, как я стар.

— Я, как почтительный внук уступлю право на схватку старшему. Пусть Реол узнает, каких монстров они заставили показать себя и исчезнет от руки двух королей Скеро. Разве это не достойное тебя деяние, предок?

Вир покачал головой:

— Что меня с первого дня восхищало в тебе, малыш Лавой, так это твоё умение сначала нагрубить, но затем польстить, причём так, что тебе хочется всё простить.

— Ваша кровь?

И снова шатёр сотрясали звуки смеха двух королей, заставляя гвардию и Кровавых коситься на него и гадать о причинах веселья внутри.