Дары Крови

Глава 21

Ночь была познавательной, а я, наконец, дорвался до меча. Пусть не сражался с ним в руках, не использовал сложные умения пути меча, но вдоволь подержался за него и потренировался вызывать ауру меча. Оказалось, что это непростое умение и по щелчку пальцев не работает. Клинки не зря получали свои прозвища, этим показывалось, как много сил и труда отделяло Клинков от Великих паладинов.

Но мне уже можно задумываться, какой себе выбрать. К утру я сумел, пусть и на несколько мгновений, но объять меч аурой.

Удивительно, но с умениями второй части когда-то единого пути идаров было легче. Возможно, потому что я последние месяцы только и делал, что тренировался в техниках, возможно, потому что переход на новый ранг силы произошёл именно с использованием техник, здесь я затруднялся с правильным ответом. Но мне хватало и результата.

Для адепта, нынешнего идара младшей крови становление Клинком или Хвао действительно означало, что он мог пренебрегать неполным соответствием печатей и состава ихора. Отныне, как Ирал и обещал мне когда-то, я мог не заботиться переделкой печатей под себя. Как бы. На деле же всё оказалось сильно сложней и не так чудесно, не по щелчку пальцев.

Суть изменений во мне состояла в том, что… Нет, не так. Своё очередное объяснение Ирал повёл с начала начал. Если оставить основные вехи его объяснения, то выходило, что слабые адепты помогали себе звуковым и жестовым активатором, нащупывая с их помощью тропу во тьме и удерживая себя ими от падения. Учились ходить, как ребёнка учат ходить, держа за руку, а затем давая опорой хотя бы стену.

Сильные адепты могли отказаться от звукового костыля, обходясь только печатями. Как ребёнок, они научились и ходить, и бегать, но всё ещё должны следить за дыханием, наклоном тела, движениями рук и тщательно проверять, куда ставить ногу на скользкой горной тропе.

Хвао, то есть я, единственный известный мне Клинок-адепт, мог использовать не совсем верную печать.

При создании техники я, скорее, опирался на некое воспоминание о том, как она появляется, как создаётся. Как юноша, которому за годы тренировок правильное дыхание вплавилось в плоть и кровь.

В ещё одном объяснении Ирала, где он проводил аналогии с путём меча, идар учится правильно сжимать меч, таскает камни для укрепления спины и рук, чтобы сил хватало махать мечом, год за годом с самого детства запоминает правильные движения и нарабатывает память мышц в тысячах тренировочных поединков.

С путём техник идар учится правильно проводить жар души, держать верную печать и всё такое. Но как опытный идар пути меча может ухватить рукоять неверным хватом или сомкнуть пальцы на мокрой и скользкой от крови врагов и всё равно удержать меч и победить, так и идар пути техник может допустить ошибки в печати, дополнив недостающее опытом и мастерством.

Глуповатые и в корне неправильные объяснения, с которыми можно во многом спорить, но суть их я всё же уловил.

Тренировки, многократное воспроизведение правильной техники, пот усилий, боль срывов и прочее, что в итоге обернётся въевшейся в кровь техникой. И уже тогда неважно, дотянул палец в нужную позицию или не дотянул, полностью соответствует печать твоему балансу ихора в крови или нет. Тело, разум, жар души восполнят недостатки, и техника не сорвётся.

Тогда, после битвы в лагере я зря замахнулся на технику, которую до этого ни разу не сумел применить. Правильно действовать так — раз за разом пытаться воплотить технику, запоминать ощущения от удавшихся попыток и тянуться к ним.

Один срыв из десяти? Великолепно. Три срыва из десяти? Никаких проблем, накинуть пару часов к тренировкам. Пять срывов из десяти? Немного упорства и всё получится. Девять срывов из десяти? Вот это уже плохо, но Ирал утверждал, что за неделю и такую технику Хвао сумеет дотянуть до предела и воплощать десять раз из десяти без единого срыва.

Что я знал точно и что я проверил в лесу — плеть света, огня и воздуха, поток лечения и купол защиты, теневой шаг и, вообще, все техники, которые я использовал до этого, не срывались. Даже тогда, когда я нарочно, слегка искажал печати.

Этот момент ощущался как неправильность, небольшая преграда на финальном пути жара души, но чаще всего это дополнительное усилие я даже не замечал, и техника воплощалась.

Проверить более сложные техники, для которых у меня не имелось верных, переделанных под меня печатей, тот же удар гнева или сгусток света, переданные мне Виром, я собирался с утра, заняв на целый день тренировочную площадку отряда Гирь Весов.

Собирался, не зная, что меня с утра ожидает.

Из-за того, что половину ночи провёл в лесу, разбираясь с тенями и своими новыми возможностями, так и не отдохнул толком. Увлёкся, если откровенно. Поэтому утро меня изначально не радовало, а уж когда ко мне в шатёр ввалился Думайн с мрачной физиономией, то и вовсе…

— Не могу пожелать тебе доброго утра, Лиал.

Я отложил лезвие, которым соскребал щетину, и молча уставился на него.

Тот вздохнул, сел и кратко сообщил:

— Неприятности. Большие неприятности.

Молак не преминул добавить:

— О которых мы заранее пытались предупредить, господин.

Я даже глазом не повёл в его сторону, зато жестом предложил Думайну продолжать.

— Тот хоу, командир лагеря, в котором ты покрошил реольцев, поднял большой шум на твой счёт. Всё бы ничего, но у него нашлись высокие покровители, а самого Яшмовых Весов нет в лагере, он выехал куда-то на южные позиции. Это две беды, третья же беда в том, что про ту историю, — Думайн потыкал пальцем вверх, — мало кто знает. Гонган, который подписал бумагу на твой счёт, так точно не знает о ней.

Молак, ещё бледноватый после ночного наказания, фыркнул:

— Вот уж нет, как раз он отлично знает ту историю с принцессой, но такого удачного момента для ослабления Яшмовых Весов упустить не мог.

Ограк недовольно процедил:

— Вечные дрязги. Ничего не меняется.

Думайн снова вздохнул:

— Я просто не могу оспорить приказ, понимаешь? Яшмовые Весы мог бы, а я нет, понимаешь, Лиал?

Я качнул головой:

— Нет, не понимаю. Что за приказ?

— О передаче тебя под стражу людей гонгана Урнеса.

— А он у нас кто?

— Отвечает за стражу лагеря, порядок в нём, расследования по делам простолюдинов и идаров, а ещё в его власти все наказания в лагере. Командир отдела порядка и наказаний. Гонгану Урнесу недавно добавили людей и, — Думайн поморщился и негромко закончил, — власти. По-хорошему, нам бы протянуть пару дней и Яшмовые Весы вернётся, осадит его или договорится с ним полюбовно. Но боюсь, этих двух дней гонган нам не даст.

Думайн снова вздохнул, вынул из-за ворота бумагу и толкнул её мне.

Я разгладил листок, мельком глянул печать и быстро ознакомился с содержанием приказа.

Бла-бла-бла, властью, данной мне королём Умбрадо, приказываю взять под стражу хёнбена Лиала из Малого дома Денудо. Бла-бла-бла, много слов о тяжести моего проступка.

Я невольно покачал головой. Ловко описано, умеют. Так-то, читая это обвинение, сам бы такого самоуверенного и дерзкого придурка взял под стражу. А вот дальше мне стало уже не так весело, потому как выходило, что степень моей вины уже определена, как определено и наказание. Удвоенный Строй мечей и лишение звания хёнбена. Уже сегодня вечером.

Думайн поймал обратно лист, который я шмякнул на стол и толкнул в его сторону. Подумав, я буркнул:

— Неприятно.

— Неприятно? — Думайн задохнулся от возмущения. — Вот уж ты подобрал слово, Лиал. Да это едва ли не смертельный приговор. Двойной Строй мечей назначают только идарам!

— Идарам старшей крови, — поправил я его и вновь взялся за бритвенное лезвие. Если прям сегодня под стражу, то нужно успеть привести себя в порядок. — Проходил я уже через Строй мечей, переживу.

— Я не пойму твоего спокойного отношения, Лиал, — процедил Думайн. — Кажется, ты не осознаёшь всей серьёзности выгребной ямы, куда мы с тобой попали.

— Мы?

— Разумеется, мы! — хлопнул по столу Думайн, заставив подпрыгнуть чашу со взбитой пеной. — Я твой командир, ты мой подчинённый. Если виноват ты, то виноват и я.

— Вернётся Яшмовые Весы и всё исправит.

— Что исправит⁈ — рявкнул Думайн. — О чём ты думаешь? Ты был идаром старшей крови, когда получал прошлый Строй мечей. Теперь ты младшая кровь и не переживёшь двойное наказание. У тебя что, Хранители разум отняли? Я отправлюсь с тобой, будем протестовать, требовать повторного разбора дела с призывом свидетелей. Нам нужен кто-то со стороны, не из твоих людей, для того чтобы наши слова звучали весомо. Что за бабу ты тащил вчера на руках в лечебницу? Она ведь идар? Выступит на нашей стороне или уже свидетельствовала против тебя?

Я покачал головой:

— Её имя в этой бумаге не упоминается. Префера из Дома Виво, — поправился. — Великого дома Виво.

Думайн побарабанил пальцами по столу:

— Уже хоть что-то. Сейчас отправлю человека найти её, а лучше даже сам схожу. Кто-то ещё?

Я снова качнул головой:

— Больше никого не знаю по имени.

— Ладно, — махнул на меня рукой Думайн. — У неё спрошу, может, кого ещё подскажет. И сам подумай, что будешь говорить, Лиал. Ты горячий парень, обычно сначала говоришь, потом думаешь. Здесь так нельзя. Отнесись серьёзней к этому.

Эти же слова повторил и Молак, едва Думайн вышел:

— Господин, действительно, будьте серьёзней. И наказание не шутка, и лишение звания не шутка.

Я доскрёб щетину, отложил лезвие и зевнул. Глаза слипаются, ладно, сейчас обольюсь ледяной водой и немного взбодрюсь.

Снаружи раздался возмущённый голос Думайна:

— Я сказал, нет! Пока мой заместитель, только вчера вернувшийся из битвы, не приведёт себя в порядок, вы и шага к его шатру не сделаете!

А может, и не обольюсь. Похоже, выйти сейчас из шатра будет неверным решением. Вздохнув, лицо просто обтёр мокрой тряпкой, огляделся в поисках свежего ханбока.

Молак же продолжил наседать:

— Думайн пытался, едва получив приказ, добиться встречи с заместителем Яшмовых Весов, но ему отказали. Однако, господин, вы можете решить это дело и сами. У вас даже есть не один способ решения этой проблемы, а самое меньшее — четыре.

Четыре? Я недоумённо глянул на Молака. Два могу предположить, но четыре?

Ариос немного помог мне, озвучив один из тех, о которых я не подумал:

— Отдайте приказ, господин, и ублюдок хоу, которому вы спасли жизнь, её лишится. Если он лишился разума, то и жизни он не достоин.

Тени замерли в ожидании, но я молча отвернулся. Вот уж советнички. Это точно не выход. Что изменит смерть этого человека, когда уже есть приказ о моей вине?

Не дождавшись моего ответа, вновь заговорил Молак:

— Отправьте человека к принцессе, господин. Она сама говорила, что обязана вам и ваше повышение наградой даже считать нельзя.

Она говорила не совсем так, к тому же мне была неприятна даже мысль о том, что я буду просить у неё заступничества для себя. Тем более, в такой глупости, как ложное обвинение.

— Либо используйте…

Я снова зевнул. Отчаянно хотелось оставить всё как есть и позволить всему идти своим чередом. Это идар младшей крови может бояться умереть от удвоенного Строя мечей, мне подобное точно не грозит. Но вот сколько в этой моей странной апатии от обычной усталости, а сколько от глупого желания не слушать советов теней и поступить им назло? Как бы честно ответить самому себе?

К тому же, ничего хорошего из того, что я всем покажу, насколько хороша моя прочность тела, не выйдет. Не нужно знать половине армии, что этот мой дар Хранителей, ослабнув после второго посвящения, сейчас вновь набирает силу.

И вообще, такое наказание и лишение меня звания хёнбена плохо скажется на репутации Дома Денудо.

Третий путь мне тоже пришёлся не по душе, а вот четвёртый…

Я тряхнул головой, ожесточённо растёр лицо и шагнул обратно к столу в поисках бумаги и кисти, благо советнички мои будут только рады помочь.

Откинул полог я уже полностью готовый биться за себя и доброе имя Дома Денудо.

Вокруг было многолюдно. Шатёр полукругом охватили мои люди, за ними, скрестив руки, стоял Думайн, а напротив него стояли те, кто так рвался ко мне: равный мне по званию хёнбен и десяток стражников из простолюдинов, жавшихся за его спиной.

Хёнбен впился в меня недовольным и колючим взглядом, рявкнул:

— Лиал из Малого дома Денудо, вы обвиняетесь в небрежении долгом, невыполнении приказов своего командира и старшего по званию, которые повлекли за собой…

Орал он, не жалея глотки, чтобы донести мои преступления до как можно большего числа людей. Пока я слушал его, от былой вялости и сонности не осталось и следа. Скорее, этот горластый меня взбесил. Особенно своим последним:

— Взять его!

И если Думайн, скрипнул зубами, но шагнул в сторону, уступая дорогу, то вот мои люди, половина из которых была в доспехах, даже не подумали.

Хёнбен замер, сделав только один шаг, снова заорал:

— Расступись! Это приказ! — вскинув вверх руку с синей бляхой, он повторил. — Это приказ! Ну! С дороги!

Ничего не изменилось, и я ощутил, как мои губы расползлись в улыбке. Приятно.

Заметив, как потянулись к оружию стражники, которых привёл с собой крикливый хёнбен, согнал с лица улыбку и рявкнул уже сам, не хуже его:

— Дистро!

Креод, облачённый в доспех, обернулся:

— Здесь, господин!

— Ко мне!

— Слушаюсь, господин!

Едва он оказался рядом, протянул ему несколько листов бумаги и негромко сказал:

— Ты должен отнести это Виру, главе Академии. Сегодня же. Сейчас же.

Хёнбен тут же напомнил о себе:

— Что за переписка у обвиняемого? Запрещаю!

Я перевёл на него взгляд и сообщил:

— Это дела Дома Денудо и Великого дома Уно. Не думаю, что вы можете запретить мне это, достопочтенный.

Тот от злости прищурился, катнул желваки по скулам и процедил:

— Если ваши люди ещё хоть мгновение продолжат стоять у меня на пути, то я подниму тревогу и уже существующие обвинения покажутся вам детским лепетом, Лиал из Малого дома Денудо.

Очень хотелось ответить или хотя ухмыльнуться на эту угрозу, но я сдержался и приказал:

— Дайте им пройти.

Первое, что сделал хёнбен, добравшись до меня, это потребовал:

— Сдать бляху, Лиал из Малого дома Денудо!

Я лишь развёл руками:

— Потерял в битве, удар реольца срезал с пояса, достопочтенный.

Вряд ли он мне поверил.

— Ко мне обращаться по рангу!

А вот теперь я ухмыльнулся и молча шагнул вперёд.

— И что теперь?

Креод дёрнул щекой, услышав этот вопрос от Кодика, обернулся и нашёл взглядом проныру Улика.

— За мной.

Не обращая внимания на вопросы, быстрым шагом, едва ли не бегом добрался до шатра отряда, рванул ремни доспеха и потребовал от скользнувшего следом Улика:

— Шёлковое одеяние мне. То, которое без герба Дома.

— Какого Дома? — не понял Улик.

— Любого! — рыкнул Креод на бывшего разбойника. — Что непонятного? Шёлковый ханбок мне. Живей!

Сам же принялся перечитывать первый из вручённых ему листов. Тот, где господин объяснял, что и как он должен сделать.

Спустя десять минут Креод расправил складки ханбока, потуже затянул пояс и решительно шагнул из шатра, бросив на ходу:

— Передай всем, чтобы доспехи не снимали, но вели себя тихо.

Первое, что сделал Креод, это добрался до Думайна.

— Господин, — почтительно сложил он перед собой ладони, обращаясь к хоу. — Помогите восстановить справедливость.

— А я, по-твоему, чем занимаюсь? — со злостью оборвал тот Креода.

Но Креод не смутился, выпрямился и поймал взгляд Думайна:

— Господин, помогите мне пройти второе кольцо охраны.

— Те бумаги? — прищурился Думайн. — Куда ты должен их отнести?

— Главе Академии, Виру из Великого дома Уно, — не стал скрывать Креод.

Думайн поджал губы:

— Если он на месте.

Ирал, который стоял в шаге от обоих, но которого никто из них не видел и не слышал, злобно прорычал:

— Сколько можно впустую тратить время⁈

Но никто его терять и не думал. Думайн, которого Креод перехватил у крайнего шатра отряда Гирь, решительно развернулся и двинул не к лечебнице, а влево, к центру лагеря. На кольце охраны, которая отделяла внутреннюю часть от внешней, поднял в руке свою алую бляху и сообщил хённаму стражи:

— Хоу Думайн, командир отряда Гирь Весов с подчинённым в канцелярию короля.

Хённам, который с утра уже проверял Думайна, лишь скользнул взглядом по шёлку ханбока Креода и шагнул в сторону.

Через полсотни шагов, когда шатры скрыли их от стражи, Думайн повернул направо, туда, где никакой канцелярии и в помине не было. Зато были шатры гонганов, владетелей Великих домов и прочих, что более остальных приближены к королю и имевших право поставить шатёр в этой части лагеря.

Думайн довёл Креода до конца, остановился лишь в двадцати шагах от нужного шатра, ткнул рукой, указывая на него, и выдохнул:

— Удачи, гаэкуджа.

Креод вновь сложил ладони:

— Благодарю, господин, — и двинул вперёд.

В трёх шагах от входа в шатёр остановился, облизал пересохшие губы и громко сообщил:

— Дистро его милости Лиала из Дома Денудо с вестью о нём.

Несколько ударов сердца он вслушивался в тишину, затем из шатра донёсся негромкий голос:

— Входи.

Креод дёрнул полог, проскользнул внутрь и тут же склонился в поклоне, складывая перед собой ладони:

— Ваша светлость, приветствую вас.

— Что у тебя?

Вместо ответа Креод вытащил из-за пазухи лист бумаги, протянул его Виру.

— Я должен встать?

Креод едва не вздрогнул, столь жёстко прозвучал вопрос, в три шага преодолел расстояние до стола и вновь протянул бумагу, на этот раз глубоко склонившись.

Вир дёрнул лист из его рук и вчитался в неровные, скачущие буквы.

«Ваша светлость Вир, глава Академии. Уведомляю вас о неприятности, которая может нарушить моё обещание внести вклад в штурм Теназа…»

Вир поднял брови, поднял взгляд на Креода и едва слышно шепнул себе под нос:

— Кто бы мог подумать, что он умеет плести такие словесные кружева.

Вновь опустил взгляд на письмо.

«… несправедливо обвинён… понимаю тяжесть обрушившегося на него увечья… не могу не согласиться… не сумел достучаться до разума… уже сегодня… не уверен, что сумею перенести столь тяжёлое наказание, как удвоенный Строй мечей… смею напомнить о себе… сами Хранители… набрался смелости… заступничество… прошу вас вмешаться в мою судьбу… справедливость… многие из них поддержали ложь… идти против правды… пользу Скеро и королю… вашего списка, ваша светлость».

Вир покачал головой и перечитал с середины ещё раз.

«Смею напомнить о себе, ученике, взявшем на себя обязательства перед вами, глава Академи, и сообщаю, что сами Хранители столкнули меня с ещё одним реольцем из вашего списка. Крудо из Великого дома Бротург. Ему не повезло, я же набрался смелости просить вас заменить две новых техники, обещанных платой за его жизнь, на небольшое ваше заступничество. Прошу вас вмешаться в мою судьбу и восстановить справедливость. Обвинения, выдвинутые мне — ложны. Схватке в лагере было немало свидетелей, в том числе и идары, служившие в нём. Даже если из солидарности многие из них поддержат ложь своего обезумевшего от горя командира, останутся те, кто не захотят идти против правды. Надеюсь принести пользу Скеро и королю, привести к смерти и остальных реольцев из вашего списка, ваша светлость.»

Вир разжал пальцы, позволяя листку упасть на стол. С удивившей его самого улыбкой процедил:

— Щенок.

Снова он сумел его и разозлить, и удивить, и заинтересовать. Сама попытка вовлечь его в свои проблемы во многом наивна и слишком прямолинейна, но раньше он даже не подозревал за ним такого таланта. Прямо-таки юный наследник одного из Великих домов, уже немного окунувшийся в гадюшник столицы, а не выходец из славного, но ничтожного Малого дома, привыкший спорить за пастбища.

В любом случае, Вир не собирался ни позволять уничтожить такой славный инструмент, как Сломанный Клинок, который начал доказывать свою пользу, ни упускать случая сделать Яшмовые Весы своим, пусть и небольшим, но должником. Кто это там такой шустрый, что решил одним днём осудить и убить заместителя командира личного отряда Яшмовых Весов?

Очень удобный случай помочь Умбрадо заявить об одной его затее. Лучше не придумаешь.

Вир поднял взгляд на Креода.

— Свободен.

Тому только и оставалось, что стиснуть зубы и молча выскользнуть из шатра. Всё, что просил господин — он исполнил. Теперь следовало подумать, что может сделать он сам, чтобы выручить господина. И стоит ли доходить до крайности? Это Кодик и прочие могут думать, что господину грозит смертельная опасность, Креод же своими глазами видел, как господин сжимал меч и использовал умения идара старшей крови.

Или же в этом и есть смертельная опасность? Разоблачение? Креод мотнул головой. Нужно поспрашивать у более опытных. У того же Илиота и Листена. Различается ли степень третьего дара Хранителей у разных адептов? Есть ли те, чья плоть настолько же прочна, как плоть идаров старшей крови?

Я лежал, заложив руки за голову. Так было удобней пялиться в потолок, лёжа на голых досках. Тюфяк, набитый травой, пришлось выкинуть в угол. Он не только нестерпимо вонял давно немытым телом, но и кишел насекомыми.

Сомневаюсь, что эта грязная каморка предназначена для идаров, но это, невесть какое по счёту, унижение я даже и не подумал принимать близко к сердцу. Возможно, какого-нибудь наследника Великого дома это заставило бы кипеть и орать, но не меня. Не после Кузницы Крови, не после стольких месяцев в армии. Что, что, а привычка к суровым условиям жизни у меня имеется.

Гораздо больше меня волновало, сумел ли я своим письмом заставить Вира вступиться за меня? Вроде бы все советы теней были вполне разумными, да и не им сейчас пытаться навредить мне. Как я ни пытался найти в их словах двойное дно, но так и не сумел. Что для них, что для меня — опасно выдать мою двуединость. Что для них, что для меня — понижение в звании одинаково неприятно.

Они предложили мне четыре пути, и я сам выбрал этот. Возможно, не самый лучший и не самый простой, но сам и только сам. Теперь оставалось лишь ждать, придёт ли помощь или нет.

Я мог бы получить ответ от теней, но едва Ариос доложил, что Креод зашёл в шатёр Вира, как я запретил ему и остальным сообщать что-то ещё. Вроде как хотел наказать теней, а вышло, что скорее наказал себя. Но нужно понемногу привыкать к тому, что я не всегда могу рассчитывать на помощь теней. Глупо? Возможно, но что бы было, если бы моё письмо Креоду пришлось увезти за пределы досягаемости теней? Вот точно так же лежал бы и не мог бы узнать — удалось или нет.

Крутить в голове мысли на этот счёт можно было бесконечно, но не бесконечен был день: сначала спала жара, затем в коридоре зашуршали шаги, скрипнула, отворяясь, дверь.

— На выход, ваша милость.

Я одним движением поднялся. Что же, пришло время узнать, правильный ли я путь выбрал и выйти на свежий воздух.

Два солдата провели меня между шатров, деревьев и сколоченных на скорую руку длинных бараков к очередной тренировочной площадке. Ну да, где ещё выстроить два десятка идаров, чтобы получился строй для моего наказания?

Вот только народу здесь собралось раз в десять больше чем ожидал. Отдельно выстроились мои солдаты в доспехах синей и серой стали. Напротив них настороженно замерли солдаты в доспехах попроще. Справа стояли хоу Думайн, Радер, Омер, ещё троица знакомых идаров из отряда Гирь. Похоже, все, кто сейчас не на задании.

Слева толпились те самые идары, которые будут обрушивать на меня Дождь Клинков. В первом ряду переговаривались выделяющиеся на их фоне командиры или кто они там: идары с бляхами на поясах, в чистом и дорогом шёлке с гербами на плечах. Пытался пронзить меня взглядом тот самый хоу-калека.

Я попытался вспомнить его имя и не смог. Досадливо поморщился. Не сказать, что это важно, но не помнить имя того, из-за чьей ненависти меня хотят лишить звания хёнбена? Не дело это. Имя его Дома нужно помнить очень хорошо. Вряд ли между нами после сегодняшнего дня установится мир и забудутся обиды. Уверен, он надеется, что я умру сегодня. А я выживу. В любом случае. Это только подкинет дров в огонь его ненависти.

Тот самый хёнбен, что объявился у моего шатра с утра, заметив меня шагнул вперёд и зычно сообщил:

— Осуждённый прибыл! Выстроиться для наказания!

Но тут же раздался другой голос, негромкий, но отчётливо слышимый:

— С этим торопиться не стоит.

Я обернулся и постарался задавить улыбку, которая вылезла у меня на лицо. Получилось, пусть и не сразу.

Буквально по моим следам, с той же самой стороны появился Вир и тени, которые следовали за ним.

— Кто вы такой? — недовольно спросил хоу-калека.

Его тут же одёрнул стоявший рядом с ним идар. Я прищурился, поняв, что у них одинаковые гербы на плечах — страшненькая шипастая ящерица. Герб я знал. Вистосо. Великий дом юга, который владел лучшими рудниками железа в Скеро и о котором так много было разговоров во время моей учёбы в Кузне Крови.

Заодно вспомнил и имя хоу-калеки. Кромер. Выходит, он из Великого дома Вистосо.

Вир не спешил отвечать. Шагая вперёд он отыскал меня взглядом, и я едва не вздрогнул от накатившего на меня холода. Я сумел воспользоваться его помощью, вот только во что она мне встанет? Разумеется, я и без советов теней прекрасно осознавал, что упомянутые в письме две техники не стоят ровным счётом ничего. Никто и тем более Вир не стал бы менять их на вмешательство в моё наказание.

Прошлый раз за своё спасение я заплатил процентом с добычи слёз Амании, своей службой, становлением убийцей по прозвищу Сломанный Клинок и обещанием внести вклад в штурм Теназа.

Чем буду платить в этот раз? Если не за спасение жизни, так за помощь в скрытии тайны крепости тела?

Вир отвёл взгляд, и я невольно выдохнул. Это будем решать не здесь и не сейчас.

Тем временем Вир миновал меня, заступил за ограду и остановился там, где его было всем видно, внутри площадки, в десяти шагах от ближайших солдат, и медленно поднял руку вверх. Все как заворожённые проводили глазами его руку, никто не сумел отвести взгляда от чёрной бляхи, что свисала на шнурке.

— Кто я? Я граер.

Раздались десятки приглушённых голосов:

— Голос короля, голос короля, голос короля…

Едва шёпот солдат и идаров смолк, Вир продолжил:

— Я появился здесь, чтобы восстановить нарушенную справедливость.

Хоу-калека, Кромер из Великого дома Вистосо дёрнулся вперёд, заставляя всех перевести взгляды на него:

— Справедливостью будет убить этого ублюдка!

— Справедливость должна быть беспристрастна, — осадил его Вир. — А в тебе говорит лишь гнев и ненависть.

Хоу-калека вытянул в мою сторону правую культю, на которой сквозь повязку проступали кровавые пятна:

— Он виновен в нарушении приказов старшего! В бездействии во время битвы! В глупости поступков!

— По твоим словам, — спокойно заметил Вир.

На шее хоу-калеки вздулись вены, и он зарычал:

— Мои слова подтверждены…

— Замолчи.

Если до этого мне казалось, что во взгляде Вира ощущался холод, то сейчас одной фразой и впрямь можно было заморозить, во всяком случае, хоу-калека подавился словами, словно они вмёрзли ему в горло.

Зато вперёд шагнул идар, до этого молча стоявший и ничем не выделявшийся среди других. На его поясе висела алая бляха хоу, на шёлке ханбока гордо расправил крылья коршун. Кто-то из Великого дома Оргуло из того самого Дома, что и гонган, решивший мою судьбу.

Хоу из Великого дома Оргуло встал плечом к плечу с хоу-калекой и почтительно приветствовал Вира.

— Для меня честь вживую увидеть одного из четырёх Голосов короля. Я поражён, что дело о каком-то адепте привлекло такое внимание короля. Но! — торопливо добавил хоу из Великого дома Оргуло, — Я признаю, что спешка могла подвести меня с рассмотрением этого случая. Обстоятельства дела и свидетельства были ясными, но я мог что-то упустить. Граер, прошу указать мне на мои ошибки.

Хоу-калека что-то яростно зашипел, но позади него оказался его родственник и недвусмысленно сжал ему плечо, заставляя умолкнуть.

Я нахмурился. Так кто составил тот приказ? Гонган Великого дома Оргуло или хоу этого Дома?

Вир же бесстрастно задал вопрос:

— Свидетели подтвердили слова обвинителя?

— Да, — без промедления сообщил хоу из Великого дома Оргуло.

— Но ты опросил не всех. Другие свидетели, бывшие в тот день там, опровергают слова обвинителя.

Кромер, хоу-калека срывающимся голосом выкрикнул:

— Его люди и будут его оправдывать!

— Я опрашивал твоих людей, — осадил его Вир. — Итак, кому же нам верить? Тем, кто обвиняет Лиала из Денудо или тем, кто благодарят его за спасение?

— Вы ведь уже всё решили, граер! — снова закричал Кромер. — Давайте, говорите! Я всё приму!

Вир кивнул:

— Спасибо, что разрешил.

Родственник хоу-калеки что-то зашипел и дёрнул его за плечо, задвигая себе за спину. Следом сложил перед собой ладони.

— Голос короля, я прошу прощения за своего…

— Не нужно пустых слов, — вновь поднял руку Вир, правда, на этот раз без бляхи, которую успел повесить на пояс. — Можно было бы проверить кто из свидетелей говорит правду, а кто лжёт, обратившись к Хранителям. Но речь идёт о битве, о кровавой схватке, где каждый из них видел только свой кусочек и может изначально видеть всё предвзято. Установление истины в этом случае может занять не день и даже не одну неделю. Множество расспросов, кропотливое сопоставление свидетельств и прочее. У нас война, мы не можем позволить себе тратить столько времени, отвлекать от заданий столько идаров, которые уже готовы вернуться к сражениям, — Кромер, хоу-калека дёрнулся, снова попытался что-то заявить, и Вир кивнул. — Да. Я вижу тебя, несчастный. И так же мы не можем оставить без внимания случившиеся потери. Мог ли Лиал из Денудо спасти больше? Мог ли прийти на помощь хоу лагеря и помочь ему справиться в битве с его противником? Мог ли сохранить для Скеро сильного идара?

Вир сказал это и замолчал. Сначала все ждали продолжения, затем в нависшей тишине начали переглядываться, затем и перешёптываться.

Хоу из Оргуло едва заметно поморщился и задал вопрос, которого видимо ждал Вир:

— Так как ответить на эти вопросы?

Вир тут же громко объявил:

— Король Умбрадо, да продлится его правление ещё долгие годы, повелел обратиться к мудрости прошлого и с этого дня решать спорные вопросы через судебные поединки!

— Не верю! — заорал хоу-калека, отталкивая своего родственника. — Как я должен сражаться за правду, если по его вине стал беспомощным калекой? Как король себе это представляет, а⁈

Толпа загудела, мне даже показалось, что хоу из Оргуло подался в сторону, чтобы оказаться чуть подальше от посмевшего заявить такое хоу-калеки.

Вир же припечатал:

— Не пачкай имя короля Умбрадо! Он справедлив! Для судебного поединка возможна замена, и ты вправе ей воспользоваться.

Хоу из Оргуло прищурился и спросил:

— Уважаемый граер, позвольте уточнить. Насколько я помню, судебные поединки решали споры между Домами. В них участвовали только владетель, наследник, старейшина и хранитель Дома. Идары. Здесь же у нас с одной стороны албо, наследник Малого дома Денудо, но не идар, с другой стороны идар, но не представитель наследной ветви Великого дома Вистосо.

Вир качнул головой из стороны в сторону.

— Кажется, хоу Арай, вы игнорируете указания короля о старшей и младшей крови идаров.

— Виноват, граер, привычка, — спрятал взгляд хоу из Оргуло, по имени Арай.

— Избавляйтесь от неё, — посоветовал Вир. — Самое время, — повысив голос, он добавил. — По решению короля Умбрадо нынешние судебные поединки могут проводиться как между идарами старшей крови, так и между идарами младшей крови. Они могут проводиться и между идарами разной крови, которые отныне равны в своих правах, — сказав это, Вир остановил взгляд на пылающем злобой хоу-калеке. — И любая из сторон может выставить вместо себя замену.

Тот скрежетнул зубами:

— Ограничения по силе и возрасту?

— Никаких.

Хоу-калека застыл, словно не веря услышанному, затем расплылся в безумной ухмылке и повернулся к своему родственнику.

— Брат! Убей его!

— В судебных поединках запрещено убивать, — холодно заметил Вир. — Король желает разрешения спорных случаев, а не уменьшение числа своих идаров в тяжёлое время войны с Реолом.

Хоу-калека снова скрежетнул зубами:

— Аг-хр-р! Брат! Лиши его правой руки! Пусть он познает все муки от осознания себя калекой! Пусть он…

— Довольно! — резким окриком заставил его замолчать Вир. — Ты стоишь перед лицом граера! Ещё слово и я обвиню уже тебя в нарушении приказов самого короля.

Осадить-то его Вир осадил, да вот только ни слова не сказал про то, что руки или там ноги рубить в судебном поединке нельзя. И это понял не только я, но и многие другие: тот же хоу-калека снова расплылся в безумной улыбке и несколько раз ткнул брата в грудь культёй, беззвучно что-то требуя. Понятно что.

Я же в который раз ощутил, как на меня нахлынуло ощущение того, что всё это уже было. Второй судебный поединок, в котором снова ни слова о честности.

Так оно выглядит со стороны. Идар младшей крови, который не осилил техник даже ранга Заклинатель, против идара старшей крови в ранге…

Я прищурился, пытаясь оценить силу того, с кем вот-вот придётся сойтись в поединке. Бляха хоу на поясе может принадлежать слабаку, который хорош в управлении и снабжении, а не обязан вести людей в битву. Но для такого слишком уж верит в его победу хоу-калека. Значит, полностью уверен в силе брата.

Когда-то под руководством сабио Атриоса заучивал владетелей, наследников и сильнейших из ветвей главных Домов Скеро. Великий дом Вистосо был в их числе, но только что ясно сказали — эти двое из побочной ветви Дома.

Главное, чтобы мой противник не оказался Клинком. С Великим паладином я вполне справлюсь. Даже без использования теней. Их вообще не стоит привлекать к этому поединку, не под внимательными взглядами стольких опытных идаров и самого Вира. Вот уж кому опыта не занимать. Странную заминку он вполне заметит, а затем ещё и мой противник не забудет упомянуть о необычной слабости.

Только умения идара младшей крови. Даже Устрашение не стоит использовать. Можно, но не стоит. Я даже печати для этой техники не знаю, чтобы замаскировать её применение.

Тем временем идары, что должны были наказывать меня Строем мечей, перебрались за ограду, следом за ними покинули площадку и хоу-калека, и хоу из Великого дома Оргуло. На вытоптанной земле остались стоять только я, брат хоу-калеки и Вир.

Вир неспешно отошёл к ограде, развернулся и негромко спросил:

— Готовы?

Мой противник потянул меч из ножен, опустил его вдоль бедра и сообщил:

— Готов.

Я повёл плечами, несколько раз сжал и разжал кулаки и тоже выдохнул:

— Готов.

Вир кивнул:

— Отлично, — повысив голос, он заставил его греметь над площадкой и разноситься далеко вокруг. — Суд не может в сжатые сроки доподлинно установить, за кем истина в данном деле. Поэтому я, Вир из Великого дома Уно, граер короля Умбрадо, да будет его правление долгим, объявляю, что исход этого дела решит поединок! Обвиняемый из Малого дома Денудо!

— Здесь, — откликнулся я.

— Защитник обвинителя из Великого дома Вистосо!

— Здесь!

— Пусть Хранители вас рассудят! Проигравшим считается тот, кто остался без жара души или первым получил тяжёлую рану! Смерть участников не допускается, нанёсший смертельный удар сам будет казнён. Мной, здесь же на месте! Вам всё понятно?

Всё это прозвучало едва ли не слово в слово так, как и в прошлом. Меня даже пробрала дрожь, которую явно заметил мой противник и принял это на свой счёт, самодовольно ухмыльнувшись. Я на миг стиснул зубы и произнёс:

— Всё понятно.

Я страшусь того, что прошлое полностью повторится. Надеюсь, у него хватит ума не кидаться на мою технику грудью, отдавая жизнь за своего брата? Раз они оба идары старшей крови, то явно не родные братья, а в лучшем случае — двоюродные. Прошлое не должно повториться.

Тем временем мой противник кивнул и повторил мои слова:

— Всё понятно.

Вир выждал несколько мгновений и объявил:

— Пусть судебный поединок начнётся! Раз! Два! Три! Бейтесь!