Дары Крови

Глава 27

Я снова закашлялся, пытаясь выбить из груди вставший там комок. Справившись, с отвращением сплюнул его на землю, утёр рот внутренней стороной ворота ханбока. Знал бы, что идары младшей крови делают схватку в городе такой пыльной, постарался бы убивать их заранее, используя теней в полную мощь.

С другой стороны, не будь этих идаров и действия самих теней было бы гораздо сложней скрыть.

Кто-то сунул мне под нос флягу. Я принял её, хлебнул, полоская рот, а только потом понял, что ханбок протянувшего её чистый и не покрыт пылью, а значит, это не мой человек и, вообще, мои сегодня все в броне, даже Листен.

Вскинул взгляд, с удивлением опознав в идаре Адалио из Великого дома Тенебро, моего старого соученика ещё по Кузне Крови.

Справившись с удивлением, кивнул:

— Давно не виделись, Адалио.

— Да, давненько, — с улыбкой согласился он со мной.

Затем поднял взгляд и нарочито неспешно осмотрел полностью рухнувшую правую, если смотреть отсюда, воротную башню, остатки нашего тележного заграждения, валяющиеся тут и там тела, пятна гари от реольского огня, сумевшего расплавить даже камни мостовой, тлеющие руины домов, что когда-то выходили окнами на площадь, перевязывающихся солдат, Илиота, который лечил самых тяжёлых, шумных, орущих, непрерывным потоком вливающихся в воротный тоннель солдат Скеро, и снова повернулся ко мне.

— Когда мы с тобой выполняли очередное тупое задание Глебола, мог ли ты подумать, Лиал, что однажды будешь участвовать в подобной битве, а?

— Конечно же, нет, — легко ответил я ему. — Всё, о чём я думал в Кузне, так это о том, чтобы превзойти тебя, перековать ихор и заслужить уважение отца.

— Ихор ты перековал дважды, и, кажется, после второй перековки стал только сильней, — улыбка Адалио стала кривой. — Меня ты тоже превзошёл, Лиал, если глядеть на бляху на твоём поясе. Что с твоим отцом, уж прости, не знаю, но кто не станет тебя уважать после того, как ты открыл ворота Теназа и со столь малым отрядом почти час бился против всего гарнизона города?

Я глотнул из фляги, а Молак поспешил с советом:

— Либо благодарите за похвалу, господин, либо обратите всё в шутку, вспомнив что-то из общего прошлого.

Но, прежде чем я успел это сделать, Адалио спросил:

— Ты ведь знал, что помощь к тебе придёт не сразу?

Я помедлил, но ответил честно:

— Знал.

Адалио кивнул и негромко произнёс:

— Когда-то я поспешил сказать за весь юг. Был молод, горяч, с тех пор немного поумнел и скажу в этот раз по-другому, более честно, — я нахмурился, пытаясь понять, о чём он говорит, Адалио же громче и более твёрдо продолжил. — Юг стоял как раз напротив ворот и ждал приказа. Мы верные слуги короля и не могли нарушить приказ «стоять, ждать». Не со всем югом у тебя задались отношения, Лиал из Дома Денудо, но ты должен помнить, что на юге много Домов и во многих из них будут помнить сегодняшний день и то, как ты и твои люди бились в воротах Теназа.

Хлопнув меня по плечу, Адалио шагнул прочь быстрей, чем я успел хоть что-то ответить. Мне только и оставалось, что проводить его спину взглядом, да ещё раз отхлебнуть из его фляги, на этот раз смочив горло.

Только сейчас сумел придумать шутку, связанную с общим прошлым. Правда, шутка была мрачной. В Кузне я всегда проигрывал Адалио в такой дисциплине, как управление большим числом отрядов. Каждый раз, когда я оказывался стратегом, я проигрывал битвы и терял баллы, а вот сам Адалио был великолепен в управлении большой битвой, выигрывая в наших тренировках всего с шестнадцатью отрядами против двадцати восьми.

Вот сегодня я в очередной раз снова доказал, что самое большее, чем я могу хорошо управлять в бою — это десяток солдат, не больше. Что я сделал для управления битвой в последний раз, ну, после того, как мы на пару с Илиотом прикончили сильного идара старшей крови? Приказал всем действовать по усмотрению, бить реольцев и отступать, если совсем прижмёт? Возможно, я больше бы пользы принёс, держась чуть позади, слушая донесения теней, отдавая приказы разделившемуся отряду и выбивая со спины сильных реольцев.

Но тут уж, если нет таланта стратега, то, сколько ни пытайся, отыскать его в себе не получится. Покосился на Ограка, который вполне мог бы стать таким стратегом, но тени после наказания и разговора с ними, не спешили навязывать мне своё мнение и лезть с лишним советом. Возможно, зря.

Налив воды в ладонь, смыл с лица грязь и кровь, натёкшую с небольшого рассечения чуть выше повязки. Основную часть крови впитала сама повязка. Привычно поправив её, позвал:

— Креод!

— Да, господин.

Кому-кому, а трёхжильному Кровавому эта битва далась легче всех. Грязный, весь в крови, в побитых доспехах, но бодрый, словно только-только встал.

— Посчитали, сколько погибших?

— Ещё нет, господин, — мотнул он головой и ткнул рукой за спину и влево. — В том квартале пропало полтора десятка, ищут.

— Нашли, — вмешался Ариос. — Это отряд Кодика. Из четырнадцати погиб только один, Кодик удержал завал Покровом Клинков, спас остальных. Скоро их выкопают.

Я привычно кивнул сразу обоим собеседникам и спросил:

— Если без них?

Спокойно выслушал ответ. Четверть.

С одной стороны, погибло гораздо меньше, чем можно было ожидать после битвы таких размахов и накала. Заслуга в этом не только доспехов, но и идаров старшей и младшей крови, которые выложились на полную сами и опустошили до дна все слёзы Амании. Не меньшая доля в этом и крови, которой я почти месяц тайно поил своих солдат. Потому как Покров клинков в исполнении пусть даже и старших солдат Дома… Это невозможно. Это даётся даже не всем хёнбенами Домов. Это не просто уровень Возвышенного мечника, это уровень полноценных, долго тренировавшихся в пути меча идаров, а не простолюдинов, которые на подобное не замахиваются. Впрочем, Кодик как раз замахивался, а вот другие — нет.

С другой стороны, погибло слишком много для моего небольшого отряда и Малого дома. Раньше подобная потеря каждого четвёртого из небольшого гарнизона погрузила бы наш Малый дом в уныние. Сейчас, пусть мы и окрепли немного, тоже ничего хорошего.

— Я бы предложил, господин, — обратился ко мне Креод, — выбрать ближайший уцелевший дом достаточного для нас размера, бывшую харчевню или постоялый дом, да расположиться там.

Я бросил взгляд выше руин площади, туда, где поднимались дымы битвы за город, и снова задал вопрос сразу обоим своим собеседникам:

— Думаешь, мы справились и дожмём реольцев?

Первым ответил Ариос:

— Скеро нанесли удар сначала гораздо восточней, когда приличная часть гарнизона сосредоточилась на нас, затем вошли в ворота, когда реольцы бросились назад.

Следом его дополнил Ограк:

— Считайте, дважды ударили в спину. И без теней Ариоса ясно, что потери Реола огромны и всё упирается только в «когда»? Ночные битвы не самое приятное, что существует.

Наконец, кивнул и Креод:

— Да, господин, дожмём. Солдаты, — он кивнул на орущую про смерть Реола колонну, что никак не заканчивалась, — говорят король лично снёс стену Теназа в лиге отсюда и первым вошёл в город, уничтожая любое сопротивление.

Ирал недовольно рыкнул:

— Первым в Теназ вошёл наш господин! Вор чужой славы!

Ограк осадил его:

— Спокойней. Никто не заберёт у господина его часть славы. А раз уж в город вошёл сам король Скеро, то Теназ спасёт только чудо, например, король Реола, который всё это время ждал нашего удара.

Ирал недовольно огрызнулся:

— Тебе ли не знать, что мощь можно победить упорством, числом или самопожертвованием.

— Всё возможно, — спокойно согласился Ограк, — поэтому я и не советовал бы углубляться в город. Пока. Мало ли какие сюрпризы для нас припрятаны у Реола. Ночь близится. К чему искушать судьбу?

Креод понимал, что вокруг есть тени, понимал и то, что они не молчат и я их слушаю, но всё же устал ждать и напомнил о себе:

— Господин.

Я кивнул:

— Да, — тут же поправился. — То есть, нет. Покидаем город и возвращаемся в лагерь.

— Господин? — снова проговорил Креод, на этот раз с отчётливо различимой вопросительной интонацией.

— Мы не знаем, как повернётся сражение. К тому же, — я тоже ткнул в проходящих мимо солдат. — Сомнительно, что уже был приказ глотать зелье Ярости, но глянь, как они выглядят и как себя ведут.

Мы вместе, все вместе, и я, и Креод, и тени, что стояли рядом, оглядели чужих солдат. Глаза горят, рты перекошены в ухмылках у каждого второго, половина по-прежнему орёт про смерть Реолу.

— Да-а-а, — протянул Креод. — Я помню, как вы относитесь к мародёрству и насилию, господин, а тут явно не избежать ни того ни другого. Вы правы, господин, лучше уйти прочь, чтобы не видеть всего этого и не искушать наших людей. Они-то сегодня уже пили зелье.

Я кивнул. Креод всё понял правильно.

— Распоряжусь, господин, — кивнул он мне и двинул прочь.

Сделав ещё глоток, я закрыл флягу и тоже поднялся на ноги. Хватит сидеть и бездельничать. Илиот вряд ли устал меньше меня, но лечит солдат, пора и мне заняться делом. Поток излечения будет хорошей помощью Илиоту.

Нам удалось даже отыскать три уцелевших телеги, вытащить их на руках за ворота, и уже там уложить на них раненых. Затем недолгая дорога к лагерю, под взглядами левого крыла армии, к шатрам отряда Гирь Весов, в которых было почти пусто.

Невольно я задумался, что реольцы могли это предугадать, и сюрпризом для нас станет удар в спину обезлюдевшему лагерю, а затем удар в Теназ — в спину нашим вошедшим туда солдатам. Разослал теней, но они ничего и никого не нашли в доступной округе, зато, окружив лагерь, замерли стражей, которую вряд ли реольцы сумеют пройти незамеченными.

Я даже похвалил себя за решение вернуться сюда. Кто знает, как с этим обстоят дела в городе, который штурмуют, а здесь в бочках запасы воды, которые мы тут же пустили в ход.

Возле них я и столкнулся с Листеном, который стащил шлем, броню и смывал с себя пот, грязь и кровь.

Он выпрямился, поприветствовал меня:

— Господин.

Я окинул его взглядом:

— Цел? Молодец.

Листен с трудом, криво улыбнулся:

— Старался.

Я попросил его:

— Слей мне.

Сбросил истерзанный ханбок, оставшись только в штанах, нагнулся над лужей, похлопал себя по затылку, показывая, куда лить. С наслаждением, отфыркиваясь, принялся плескаться под струёй холодной воды.

— Повязка, господин, — вдруг заметил Листен. — Снимите её, она мешает промыть волосы, да и, вообще, вся в крови.

— Да, повязка, — теперь у меня на лице была кривая усмешка.

Снимать я её, конечно, не собирался. Сегодня я убил немало сильных идаров, мои тени убили множество солдат и слабых идаров, а мы до сих пор не знаем, передают ли они мне частицу силы убитых или нет. В любом случае, я совершенно не представляю, что у меня под повязкой, а показывать полутора сотням солдат, пусть даже и моих солдат, знак проклятого рода Оскуридо, я не собирался.

— Ну-ка, дай, — рядом с Листеном будто из ниоткуда возник Креод, ловко отобрал ковшик и буркнул. — Как там тебя? Листен? Свободен, у меня есть разговор к господину.

Креод до сих пор был в мятой, битой броне, покрыт кровью от кончиков волос до кончиков сапог, поэтому Листен даже слова ему не сказал. Хотя не думаю, что сказал бы и в любом другом случае. У Креода в отряде особая репутация.

Едва Листен отошёл на пять шагов, как Креод опустил ковшик в бочку, ловко откуда-то выудил свежую налобную повязку и шагнул ко мне ближе, закрывая меня от постороннего взгляда.

— Да, нужно что-то уже делать, господин, — сообщил он через миг, уже держа в руках старую, грязную повязку.

— Что-то? — переспросил я. — Ты знаешь, что нужно делать.

— Вы не думали, господин, — вдруг спросил он, — открыться ещё кому-то? Например, Илиоту. Он тоже не раз обязан вам жизнью.

Я потёр шрам. Думал-то думал, но… Озвучил своё сомнение:

— А если он не примет этого?

— Значит, он и не был верен вам до конца, — жёстко отрезал Креод, а через миг добавил. — К тому же, господин, ваше увлечение «вином», — с нажимом произнёс он это слово, намекая на то, что я добавлял в это самое вино, — стало уж слишком явно. Те, первые два десятка человек, которые давали клятву у алтаря, молчат, как молчат и все те, с кем мы были в Ожерелье, но вам пора взять клятву и с остальных, пока это не закончилось плохо. Ваших помощников слишком мало, чтобы уследить за всеми длинными языками, а после сегодняшней битвы не осталось тех, кто не заметил возросших сил. Шутка ли, недавно простые солдаты вдруг осознали, что у них всех проявилась крепость тела, третий дар Хранителей, то, что получали гаэкуджи и хёнбены Домов после долгих лет службы.

— Ну, не простые солдаты, — возразил я, — а старшие, опытные, отдавшие те самые долгие года службе.

— Господин, вы серьёзно? — поднял брови Креод. — Ладно крепость тела, господин, но у каждого четвёртого проявилась защита от стрел, четвёртый дар, который здорово их сегодня выручил под стрелами и камнями, когда никакого Великого паладина из наших не было даже на соседней улице. Уверен, уже к вечеру они начнут проверять умения пути меча. Господин, восемь десятков идаров, возникших из ниоткуда, это не шутки.

— И он совершенно прав, — мрачно подтвердил Молак, который последние дни был необычно молчалив. — Нужно закрыть им рты и обязать держать всё хотя бы в подобии тайны, а не светить всем в лагере умения Возвышенных мечников.

— Ты прав, — кивнул я и хлопнул Креода по наплечнику. — Прости, — крутнул головой, выискивая среди шатров в соседних рядах тот, что с походным алтарём, не отыскал, но всё равно приказал. — Как только все приведут себя в порядок, собери их.

— К чему ждать, господин? — не согласился со мной Креод. — Кровь с рож смыли уже все.

Я хмыкнул, не став говорить, что как раз Креод всё ещё в крови, поднял ханбок и тряханул его, выбивая пыль.

— Значит, собирай.

Спустя десять минут я стоял в плотном кольце своих солдат, набившихся на свободный пятачок посреди шатров. Ну, своих и солдат деда, но это было не суть важно. Сегодня они пошли за мной туда, где могли сложить головы и даже слова не сказали, значит, я и правда могу считать их своими людьми. К тому же, сейчас проверю и привяжу к себе окончательно. Хорошие, верные солдаты на дороге не валяются, дед знал, какой подарок мне придётся по душе.

Тени тоже были здесь, пришлось их отозвать со стражи лагеря, сейчас они сновали в толпе, вслушивались во фразы, которыми обменивались солдаты, в это я не влезал, у Ариоса гораздо больше опыта в подобном. Я лишь обозначил теням чем займусь и чего от них хочу. Жаль, что нельзя забрать к себе выжившего Кровавого и двух невидимок.

Я крутнулся на месте, чтобы в сгустившихся сумерках увидеть все лица и позволить всем увидеть своё. Сказал:

— Все сегодня заметили, что превзошли свой привычный предел сил. Кто-то заметил это не в первый раз, для тех же, кто со мной недавно, это стало неожиданным открытием.

Раздался едва ощутимый ропот шепотков. Бывшие люди деда неожиданно обнаружили, что они стоят в ближнем ко мне круге, а внешний составляют как раз старые мои люди. Кое-кому это сильно не понравилось.

— Не буду ходить вокруг и около. Дом Денудо — старый Дом. Когда-то мы были Первым домом севера, были для всего севера вторыми после короля и с тех пор сохранили немало тайн. Одна из таких тайн — тайна состава, который позволяет простолюдинам стать идарами, прибавить вам сил. И этим составом я не раз вас поил.

В этот раз в ропоте были отчётливо слышны восклицания:

— Вино. То кислое пойло. Вино, чтоб его.

Я кивнул:

— Вы верно догадались. А раз догадались, то я хочу получить от вас клятву на алтаре Хранителей, что вы будете хранить в тайне эту догадку и молчать о том, что стали сильней. И конечно же, хочу клятву о том, что вы будете скрывать свою новую силу, а не трепаться о ней у каждого костра и показывать каждому собутыльнику.

Неожиданно раздался выкрик:

— А если не захотим?

Возле этого солдата тут же оказалось сразу четыре тени.

Я широко улыбнулся и сам спросил:

— Что делает владетель с подчинённым, который желает раскрыть тайну господина? — и сам тут же ответил. — Он его убивает. Тайна Дома — есть тайна Дома.

Ответом мне стало мрачное молчание. Никто не стал поправлять меня, что я пока что никакой не владетель.

Не убирая с лица улыбки, я сообщил:

— Думаю, все знают поговорку про кнут и пряник. Кнутом я уже погрозил, но каков же пряник? Ну, если вам мало уже полученной силы… — ответом мне стало мрачное молчание. Я хмыкнул и громко сказал. — Тогда поглядите туда! — указал я на покрытый дымом и пылью Теназ. — Это лишь первая победа Скеро над Реолом. Впереди ещё немало битв и городов. И у кого больше шансов выжить в этих битвах? У простолюдина, чей предел повышенная сила и выносливость или у гвардейца Великого дома, для которого и защита от стрел не предел?

— Господин, — вперёд шагнул Юсто, командир дедовского отряда. — Вы говорите, что мы можем стать ещё сильней?

Я пожал плечами:

— Наш Дом так давно последний раз использовал этот состав, что полные знания о нём утеряны. Я и сам не знаю пределов вашей будущей силы.

Юсто не стал медлить с ответом, не стал даже глядеть на своих людей.

— Я уже говорил, господин, что мы выполним любой ваш приказ и, конечно же, дадим клятву.

Я довольно кивнул:

— Идём.

И развернулся в ту сторону, где тени отыскали шатёр с походным алтарём. Надеюсь, его охрана не решит, что мы реольцы. Впрочем, это будет их проблема.

Для меня же больше проблем принесло само количество клятв. У меня оставалось ещё два незавершённых дела, но больше полусотни клятв — это больше полусотни клятв.

К их концу окончательно стемнело, а мне уже ничего не хотелось. Не было ни малейшего желания переться в Теназ, потом шагать по его горящим улицам в поисках уцелевшей троицы из Кровавого и невидимок. Отсюда наблюдать за клубами дыма над его стенами приятней, чем вдыхать смрад на его улицах.

Но одно дело — хочется, совсем другое дело — надо.

Я, ни как идар, наследник Малого дома, ни как заместитель командира Гирь весов, ни как тот, в ком течёт кровь проклятого рода Оскуридо и убитого Предка Ребела, ни как тот, кто обещал убить другого Предка — Аманию, не мог валяться здесь, когда в паре лиг от меня скоро свершится падение Хранителя.

Креод не был бы собой, если бы упустил, что я куда-то собрался. С тех пор как я спас его от безумия Кровавого жнеца, его верность только становится сильней.

— Господин? Куда вы?

— Хочу поглядеть на статую Хранителя и как её будут разрушать.

И всё же Креод строго придерживался границ отношений господин и слуга.

— Мне пойти с вами, господин?

— Нет, приглядывай здесь.

Креод кивнул и сделал шаг назад.

Город был точно таким, каким я и думал: много разрушенных домов, следов жарких схваток идаров, крики, плач уцелевших жителей, снующие тут и там группки солдат, многим из которых Ярость Эскары затмила разум.

Услышав дикие женские крики из дома по правую руку, я остановился, морщась, спросил:

— Там солдаты, да?

Теням хватило буквально нескольких мгновений.

— Да, господин.

— Убейте их, — коротко приказал я. Уточнил, на всякий случай. — Солдат.

Ограк кивнул, и от меня в сторону дома тут же сорвались пять безымянных теней. Миг — и женские крики сменили тон, а затем и вовсе смолкли, сменившись рыданиями и какими-то причитаниями.

Я, всё так же морщась, двинулся дальше. То, что я вывел своих людей из города это правильно. А вот то, что вернулся сюда сам… Вздохнув, признал, что за всё нужно платить. За возможность увидеть падение Хранителя Предков тоже. И не только запахом гари в воздухе.

Король Лавой оглядел усеянную телами площадь, громаду храма впереди и молча двинул дальше. Пересёк площадь, поднялся по ступеням, вошёл через выбитые двери храма.

Внутри тоже была битва, и реольцы дрались яростно, отчаянно. Никто из живущих сейчас не представлял, чем обернётся для королевства захват одного из Хранителей и тем более его разрушение. Все просто понимали, что ничем хорошим.

Сам король Лавой ожидал, что исчезнет связь Хранителя севера Реола со всеми алтарями, которые относились к этой части Реола. Он надеялся, что все окрестные алтари станут бесполезными кусками камня, не в силах больше накапливать и отдавать жар души. Но как это будет в точности, покажет только жизнь.

Реольцы не хотели этого проверять, но отстоять город, площадь, храм Предков и статую Хранителя не сумели. Оказались слабы.

Король Лавой задрал голову. Освещение храма по большей части уцелело, поэтому статую было отлично видно, огромный сводчатый зал заполнял приятный, рассеянный свет от десятков источников.

Посреди этого огромного зала лежал прямоугольник основания — полированная глыба камня с идеально ровными краями и линиями. А на основании и стоял Хранитель — гигантская статуя серого, шершавого камня, почти упиравшаяся головой в купол храма — широкоплечий мужчина в ханбоке без герба, с суровыми, но неясными чертами лица, держащий перед собой в жесте уважения сжатый в ладонях меч.

Никакого отличия от таких же Хранителей Скеро король Лавой не увидел. Планировка зала, освещение, материалы отделки и прочие мелочи отличались, Хранитель — нет. Даже алтарь перед основанием Хранителя точно такого же размера — глыба полированного чёрного камня высотой по пояс.

Король Лавой перешагнул тело реольца, не заботясь о том, что наступил в лужу крови, сдвинулся в сторону и повёл рукой:

— Он твой.

— Держишь обещание? — спросил вошедший следом Вир.

— Король Лавой Справедливый, звучит?

Вир скривился:

— Что за жалкая попытка отыграться? Реольцы не стали биться за город до конца, а настроение ты срываешь на мне?

— Меня смущает эта лёгкость. Так не должно было быть, — признал король Лавой.

— Меня тоже смущает. Развернёмся и уйдём? — предложил Вир.

— Он твой, — повторил король Лавой, но в этот раз голос его звучал жёстче, почти как приказ, который тоже прозвучал. — Занять оборону вокруг храма! Быть готовым ко всему!

Вир отбросил свои шуточки, молча сделал десять шагов вперёд, с сожалением похлопал по мечу, что висел на его поясе, и поднял перед собой правую руку, складывая печать.

Через несколько мгновений в статую Хранителя ударил неяркий белый луч.

И не оставил на ней ни следа.

Король Лавой пробормотал под нос:

— Никто не обещал, что это будет легко.

Вдали, далеко впереди что-то сверкнуло ярко-белым, озарив начавшее темнеть небо.

Ариос с явно уловимым сожалением произнёс:

— Уже начали. Это Вир бьёт по Хранителю. А нам ещё далековато.

Я смерил его удивлённым взглядом, буркнул:

— Кто желает поглядеть — вперёд.

— Оставить вас? — хмуро переспросил Ирал.

— Меня обидят на этих улицах? — поддел я его и повторил. — Летите, я разрешаю.

Тени, именные тени, кто помнил больше остальных, кто ещё больше тысячи лет назад были назначены советниками Оскуридо, переглянулись. Затем Ограк сказал:

— Господин, мы благодарим за эту возможность.

Ариос добавил:

— С вами останутся незанятые в поиске простые тени.

— Не только, — буркнул Ирал. — Я тоже не уйду. Хранитель Химедо? Что мне до него? Я бы с удовольствием насладился разрушением Хранителя Амании.

Его обожгли многообещающими взглядами сразу несколько других теней, но Ирал лишь хмыкнул и с вызовом глянул на них в ответ.

— Летите, — повторил я в третий раз, видя, как вспышки света в небе стали чаще.

Тени сорвались с места, оставив меня с Иралом и шестью безымянными.

Я переспросил:

— Значит, Хранителя Амании?

Ирал не опустил взгляда:

— У меня, да и всех остальных, остались смутные воспоминания о последних днях. Но ничего хорошего в тех воспоминания нет. Бедняга Тормур помнит, как его развеяло, и не сказать, что это воспоминание приносит ему радость. А ещё я, стоя за вашей спиной, читал книги в библиотеке Кузни Крови. Что с моей памятью, что без неё я могу сказать одно точно: на руках Амании больше всех крови Оскуридо.

Я кивнул, принимая его ответ. По летописям всё выглядело именно так. Тем удивительней было то, что именно Амания спасла меня на посвящении и так радовалась тому, что кровь Ребела уцелела. Что же, Теназ, можно считать, пал. Скоро я стану свободен от долга Виру и поеду домой. И что помешает мне по пути туда заглянуть в Ожерелье и проверить догадку о нахождении Амании?

Да и, вообще, что я там недавно говорил сам себе? Я, столь сильно переплетённый с судьбами двух Предков, просто обязан увидеть падение Хранителя третьего из них. Так чего плетусь?

Весело обронил:

— Догоняйте, — и сорвался с места сначала в ускорении, держа его печать на правой руке, а затем складывая левой рукой печати Шагов сквозь тень.

Лететь, конечно, не полечу, но должен успеть. Хранитель не может быть хрупким, это творение самих Предков.

Вир, щерясь, стоял, широко расставив ноги и стремительно складывая печати. Света в храме стало гораздо меньше, немногие светильники пережили техники Вира, тел павших в храме реольцев теперь почти не было видно, их засыпало обломками рухнувшего свода, как не было видно и алтаря Предков. Но сама статуя Хранителя всё так же возвышалась посреди завала, который сумел засыпать её только по щиколотки.

Не повредило обрушение и королю Лавою. Идара его силы сложно ранить, тем более тогда, когда у него есть пространство для отступления.

Полыхнуло, заставив и короля Лавоя и всех тех, кто подглядывал за происходящим из дверей и проходов, прикрыть глаза от слепящего белого света.

— Аха-ха-ха!

Яростный смех заставил их побыстрей открыть глаза. Хохотал Вир, и причина его веселья была понятна — глубокий шрам-выбоина, появившийся на плече Хранителя.

— Создание Предков может разрушить всего лишь умелый и хитрый Великий заклинатель? — непонятно произнёс Вир. — Как смешно. Или за тысячу лет ваше последнее творение ослабло, Предки?

Кто-то из простых солдат даже попятился, слыша хулу Предков, но Вир уже складывал новые печати.

Первая пара, вторая пара, третья пара… седьмая.

Между рук Вира возникло два вложенных друг в друга кольца. Они принялись вращаться, а едва слились для глаза в единый слепящий шар, Вир словно оттолкнул его от себя.

Техника стремительным росчерком пересекла руины зала, ударила в грудь Хранителя. Со вспышкой, грохотом, яростным взрывом огромная статуя словно переломилась надвое.

Но не успели обломки статуи пролететь даже половину пути до земли, как из заваленного обломками постамента статуи во все стороны ударила ослепительная бело-голубая волна.

Ударила и схлынула прочь, за пределы храма, оставив короля Лавоя и Вира изумлённо оглядываться на то, что она натворила.

Вот всё отлично, я, бесплотный, неуловимый, быстрый, стелюсь над дорогой, торопясь в центр города, а вот меня скручивает болью, выбивает из сосредоточенности бега, техники и умения, и я кубарем качусь по заваленной мусором и битым камнем мостовой.

Ошеломлённый, сбитый с толку, пытающийся понять, свернул я себе шею или нет, я приподнялся на локтях, осторожно качнул головой, проверяя шею.

— Господин!

Рядом оказался Ирал, дёрнулся, вроде как попытался ухватить меня за руку, но в последний миг спохватился, требовательно повторил:

— Господин, вставайте! Что с вами?

Я толкнулся от мостовой, сумел встать на колени и прохрипел:

— Чтобы я так знал.

Ирал как-то странно, замедленно выговорил:

— Эт-то ещё что?

Я торопливо, наплевав на боль, вскинул голову.

Последние минуты я бежал, вывернув на одну из главных улиц города — широкую, прямую и ведущую к храму Предка. Сейчас, в опустившейся на город ночи, далеко впереди, там, где возвышалась громада храма, был отчётливо виден какой-то голубой огонёк на его фоне.

И кажется, этот огонёк стремительно приближался.

И видел его не я один — впереди, там, куда я чуть, буквально полминуты не добежал, стоял отряд в два десятка солдат с безгербовым идаром в шёлке. Наши, из Скеро. Пялились они точно в ту же сторону и задавали тот же вопрос.

— Это ещё что за хрень?

Я со стоном встал и этим привлёк их внимание.

— А ты ещё кто такой и откуда тут взялся?

Вопрос я пропустил мимо ушей — в рёбрах так кольнуло, что мне стало не до чужого пустого любопытства. Если бы я знал, что в бесплотных Шагах сквозь тьму можно так больно упасть, то не стал бы так разгоняться.

А вот Иралу удалось отвлечь меня от боли:

— Господин! Это приближается!

Я вновь вскинул голову. И впрямь: голубой свет стал гораздо ближе, уже видно, что это не какой-то там огонёк, а сияние, перегородившее улицу от края до края и от брусчатки до крыш зданий.

А ещё отчётливо заметны тёмные фигурки на её фоне, которые бегут прочь от этого катящегося по улице сияния, то и дело проигрывая этот бег и исчезая за стеной света.

Что-то мне как-то не хочется проверять, что это за свет такой и что случится, когда он и меня настигнет.

Я бросил быстрый взгляд влево-вправо, выбирая, в каком здании скрыться, но за эти мгновения стена голубого света стала ближе и стали видны ранее неразличимые подробности: волна света то расширялась, то сужалась, неразрывно касаясь стен зданий, отблёскивая голубым во всех стёклах и сияя в провалах окон.

Это не стена света вдоль улицы, осознал я, это волна света, которая не замечает на своём пути даже камня зданий, пронизывая их насквозь.

Солдаты позабыли о вопросах ко мне, засуетились, бросились в разные стороны, не обращая внимания на вопль своего идара.

Но я отметил это лишь краем глаза, продолжая глядеть на волну света: она несётся с такой скоростью, что даже мне, пожалуй, не сбежать — прошло не больше нескольких мгновений, а она уже вот — рядом, совершенно неясно, как успевают убегать вон те тёмные фигуры.

Ирал, потрясённо выдохнув, подсказал:

— Это же тени.

Через миг до меня донёсся и их вопль:

— Защиту! Защиту, господин!

Я подобрался, уже совсем другим взглядом впившись в накатывающую волну голубого света. Слишком близко для «раммас аут раум зиарот», я не успею сложить столько печатей.

Едва осознал это, как вскинул перед собой левую руку, складывая самое быстрое из своих защит.

Херристра аут.

Две печати, которые впитали весь брошенный в них жар души и подняли вокруг меня голубоватый купол.

Но сумеет ли такая слабая техника защитить меня от того, что несётся на меня?

Раздался ещё один вопль:

— В господина! Прячься!

Я изумлённо вскинул брови. Чего?

Через миг получил ответ: Ирал развернулся и бросился на меня, входя внутрь меня.

Ещё через миг, пройдя купол защиты, тёмными росчерками его поступок повторили все остальные тени.

Осколок льда рванул грудь холодом, перехватил дыхание, а следом за тенями сквозь защиту прошла, словно её и не было, волна света, пронизала меня, ослепив меня болью, и умчалась дальше.

Я выдохнул, выкашлял через себя боль, моргнул, разгоняя белую муть перед глазами, и услышал полный муки стон. Не свой стон, моя боль уже прошла.

Проморгавшись, обнаружил, что окружён тенями, которые сейчас глядят не на меня.

Чуть в стороне, сжавшись в клубок, лежал на мостовой… Наверное, это был Ирал. Никого массивней него среди моих теней не было, но сейчас это была скорее безликая фигура, лишившаяся былой плотности, яркости, больше похожая на тень времён моего детства — странное человекообразная тень с руками-лапами. Ни лица, ни деталей одежды не разобрать. Вместо лица — бесформенная маска с провалом стонущего рта.

— Это что такое? — не узнал я своего голоса.

Ответил мне Молак, ответил невпопад:

— Не знаем, господин. Этот свет ударил из храма. Мы остановились, а вот Тормур и некоторые безымянные тени и не подумали. Их разметало на тысячи клочков, и мы бросились бежать.

Я невольно потёр грудь, в которой словно поселился кусок льда. Выходит, боль от которой я упал, пришла от уничтожения нескольких теней? А новая, ослепившая меня только что, значит, от того, что Ирала облизала, ободрала своим светом эта волна? Лёд же, столь памятный мне по Кузне Крови, это жар души, который из меня тянет раненый Ирал? Или не только Ирал? Тормур?

Пополнив жар души из слезы Амании, спросил:

— Ему можно помочь?

— И на это у нас нет ответа, господин, — качнул головой Молак. — Но пока живы вы, мы тоже должны быть живы. А вы живы, в отличие от других.

— Других?

Я торопливо огляделся, обнаружив, о чём он говорит: солдаты, возле которых я вывалился из Шагов и которые разбегались перед волной света. Некоторые из них остались на улице и теперь лежали вповалку буквально в десяти шагах от меня. Над ними потеряно метался их идар, ругаясь и тряся безвольные тела.

Я уточнил:

— Мертвы?

Ариос кивнул:

— Да.

— А те, что спрятались в здании?

Ариос взмахом руки разослал в стороны сразу несколько безымянных теней. Через минуту я знал, что в домах мертвы вообще все. Не только солдаты, но и простые жители. Лежат без единой раны и без дыхания.

Я не успел задать какого-то следующего вопроса, когда все они вылетели у меня из головы.

Мёртвые тела солдат, что лежали невдалеке, вдруг окутало красное свечение, заставив безымянного идара замолкнуть и отскочить прочь, ещё через миг свечение превратилось в красный столб, высотой в два человеческих роста, что вырос из груди тел, а ещё через миг эти столбы превратились в лучи алого света, которые ударили в тёмное небо.

Кто-то из теней охнул, но я даже не обратил на это внимания, крутнулся на месте, оглядываясь. В половине окон сияло алым, отовсюду — из зданий, с соседних улиц, со всех частей города — били вверх лучи алого света, окрашивая тёмное небо в цвет крови. Где-то потеряно, страшно, завыли собаки. Весь город сиял лучами крови.