Дети Луны

Глава 35

Гарри направился в соседний зал, который был уже знаком Снейпу, впрочем, как и большая часть дома. Эльфы, наводившие там порядок после гостей, поспешили удалиться, но хозяин даже не посмотрел на них. Он остановился перед фамильным портретом. Чарлус и Дорея улыбнулись парню, и женщина сказала:

— Поздравляю! Прием удался. Поместье ожило и задышало, и все благодаря твоим усилиям.

Чарлус прислушался к часам, отбивающим четверть одиннадцатого, и сказал:

— С днем рождения, молодой лорд Поттер.

— Вы знаете, во сколько это произошло? — удивился Гарри, едва не отшатнувшись. Его остановила лишь уверенная рука Северуса, которая легла на его плечо, успокаивая и поддерживая одновременно.

— Конечно, — кивнул бывший лорд Поттер. — Наследники рода многие поколения рождались под этой крышей. Традиция, которая укрепляет магию и благотворно сказывается на ребенке и доме одновременно. И хоть Джеймсу было тяжело приехать сюда с Лили, когда ты запросился на свет, он это сделал. Так что, свой первый вздох ты сделал здесь, ровно в это время, шестнадцать лет назад.

— Я не знал, — немного растерянно ответил Гарри. — Думал, это произошло где-нибудь в клинике Мунго.

— Древние семьи так не поступают, — покачала головой Дорея. — Даже самый посредственный маг способен оказать необходимую помощь при родах. А вот если с ребенком что-то не так — родовая магия может это исправить, именно благодаря узам крови и прочему. Что во многом помогло тебе выжить в ту роковую ночь на Хэллоуин. Ты был такой маленький, что магическая защита семьи распространялась на тебя автоматически. Она оберегает наследника первые три года жизни. И активизирует всю свою мощь, если он остается последним представителем клана.

— Магический род — очень сильная и сложная структура, которую трудно уничтожить, — добавил Чарлус.

— Это я уже понял.

— Молодец. Мы можем только гордиться тобой. Нет, вами обоими. И дом уже начал готовить вам свой подарок.

— Какой? — похоже, у Гарри сегодня был вечер удивлений.

— Портрет. Он будет изменяться вместе с вами, пока не остановится в том виде, в каком вы захотите предстать перед потомками. Дом жалеет, что не успел создать изображения Джеймса и Лили, поэтому решил поспешить с вами.

В подтверждение слов Чарлуса рама с их картиной отодвинулась на стене чуть в сторону, давая место еще одной, где Гарри, как в зеркале, увидел себя и Северуса. Причем стояли они почти так же, как сейчас. Только не шевелились.

— Надеюсь, не нужно напоминать, что картина оживет лишь после...

— Нашей смерти, — закончил за Дорею Снейп.

— Да.

— Красиво, — протянул Гарри, но потом сказал: — И все-таки я хочу, чтобы пока на этом месте осталось лишь ваше изображение. Любоваться на себя... как-то неправильно. Вы же не оставите меня?

— Нет, конечно, — улыбнулась леди Поттер. — Мы — часть этого дома. Жаль только, что я не могу обнять тебя, мой мальчик.

— Главное, он жив-здоров и принял титул, — утешил супругу Чарлус.

— Ты прав, дорогой. Просто будьте счастливы.

На этом разговор и закончился. Северус поспешил увести парня из зала, еле сдержав упреки предкам, что могли бы и не расстраивать так молодого лорда в день его рождения. Пусть Гарри выглядит и ведет себя как взрослый, но в нем все еще живо это детское желание праздника, ожидание сказки.

Впрочем, зельевар располагал универсальным рецептом, как отвлечь партнера от тяжких дум. И сейчас как раз можно им воспользоваться. Благо, дорогу в спальню Снейп запомнил хорошо.

Хозяйская спальня встретила их теплом зажженного камина и приятным полумраком. И, хоть Северус с Гарри были одни, зельевар тщательно закрыл дверь, потом притянул партнера к себе и поцеловал. Причем вовсе не нежно и целомудренно, а словно утверждая свои права.

Поттера не нужно было уговаривать, уже через секунду он жарко отвечал, лишь во время короткой передышки спросив:

— Решил приступить к вручению подарка?

— Возможно, — неопределенно ответил Северус, и принялся неторопливо избавлять парня от одежды.

Гарри попробовал было перехватить инициативу и был мягко, но настойчиво остановлен, после чего Снейп вкрадчиво проговорил, склонившись к самому уху:

— Сегодня нам некуда спешить. Вся ночь впереди.

Когда Северус говорил таким тоном, Гарри просто терял волю, а волк внутри готов был мурлыкать, как котенок, нежась от прикосновений партнера. Парень и не думал стесняться своей наготы или возбуждения. Тем более когда чуял, что Снейп желает его не меньше. Но терпение не было достоинством Поттера, поэтому раздевание получилось взаимным.

Покончив с последним предметом одежды, партнеры буквально рухнули на кровать, не в силах расцепиться. Поцелуи, прикосновения, ласки, пусть иногда и грубые — Гарри и Северус изучали друг друга всеми доступными способами. И даже волк не показывал свой характер, наслаждаясь процессом. Правда, как выяснилось, до поры до времени.

Когда наслаждение стало на грани невыносимого, зверь выглянул из глаз парня, подначивая к более активным действиям, и тот, не в силах сдерживать свою вторую суть, обхватил Снейпа, резко перевернувшись, так что теперь Гарри оказался сверху. Как ни странно, но у самого зельевара этот маневр вызвал лишь улыбку. Он погладил молодого оборотня по спине, пока руки удобно не легли на поджарые ягодицы и, чуть сжав, поинтересовался:

— Ты так решил воспользоваться... подарком?

— Скоро полнолуние, — выдохнул Поттер между поцелуями на грани укусов. — Волку нужно...

— Я понял. Не останавливайся, — велел Северус, едва сдерживая стон.

— Если ты не хочешь... — забота о партнере затмевала даже огненную страсть Гарри.

— Разве похоже, что не хочу? — фыркнул зельевар, прижавшись теснее, так что его каменный член уже просто нельзя было не заметить.

Гарри рыкнул от удовольствия и продолжил свое «наступление», при этом облизывая, покусывая, целуя буквально каждый сантиметр кожи Северуса. Волк хотел ощутить его всеми органами чувств, целиком и полностью.

Снейп в последнее время не раз пытался представить себя с Гарри в пассивной позиции, но реальность превзошла все ожидания. Зельевар не был ни девственником, ни распутником. Он рано осознал свои предпочтения и к выбору партнеров всегда подходил довольно придирчиво, что сужало их общее количество до довольно скромных размеров. И все равно сейчас, с этим юношей, он понял, что будто и не жил раньше. Каждое движение Гарри такое правильное, словно они знали друг друга всегда. Поцелуй, легкое покусывание — и Северус уже готов был выть не хуже волка, а ведь партнер только подкрадывался к «главному блюду».

Краем пылающего от наслаждения сознания Снейп подумал, что, видимо, это и означает истинное партнерство. Они подходили друг другу во всем. Каждый из них буквально предугадывал, какая ласка принесет большее наслаждение другому.

Время несдержанной юности у Северуса давно миновало, и все равно он едва не кончил в тот же миг, когда член Гарри оказался внутри него. Причем если неприятные ощущения и были, то так и остались неосознанными, быстро потонув в чистом удовольствии.

Кажется, даже на смертном одре зельевар будет видеть эти волчьи с прозеленью глаза, наполненные страстью, адресованной ему одному. А еще абсолютно счастливая улыбка его Гарри, которая стала последней каплей, толкнувшей за грань, заставила мир расколоться на мириады сияющих звезд.

После такого шквала приходить в себя оказалось тяжело, словно они и впрямь оказались в эпицентре шторма. У Снейпа промелькнула шальная мысль, что от подобных «упражнений» можно и инфаркт получить, вот только даже эта угроза не заставит его отказаться от партнера. Как-то незаметно, но прочно угнездилась мысль, что ради Гарри он пойдет на все. Благополучие парня теперь для Северуса на первом месте. Хотя, уже давно так и есть...

Поттер, едва выровняв дыхание, нехотя сполз с партнера, при этом не выпуская его из кольца рук. Просто испугался, что Снейпу будет тяжело. Да и все произошедшее заставило Гарри обеспокоенно поинтересоваться:

— Ты как?

— Как я, да и ты, кажется, весь дом слышал, — усмехнулся зельевар, запустив пальцы в растрепавшуюся шевелюру парня, от чего тот прикрыл глаза и заурчал, но все-таки спросил:

— Я тебе не навредил?

— Чем, интересно? — кажется, Северус откровенно забавлялся.

— Тем самым, — фыркнул Гарри. — Я серьезно.

— Все хорошо, не волнуйся.

— Точно? Вдруг я силы не рассчитал, я же все-таки оборотень.

— Поверь мне, если бы что-то было не так, ты бы узнал первым. Но на второй раунд пока не рассчитывай.

— Хорошо, тогда будем спать, — покладисто согласился Поттер, быстро накладывая на обоих очищающее заклинание. На самом деле он тоже ощущал себя полностью вытраханным и удовлетворенным, и единственным оставшимся желанием было прижаться к любимому, обнять и уснуть. Что он и сделал. Снейп не возражал, тем более, его пальцы, кажется, окончательно запутались в вихрах юноши.

Свое первое утро шестнадцатилетний Гарри встретил так, как очень давно мечтал — в одной постели с любимым человеком, более того, своей парой. Умиротворенный и выспавшийся, как никогда.

Звериное чутье быстро подсказало, что его разбудило — Северус проснулся и внимательно разглядывал своего партнера. От исходящей от зельевара нежности хотелось урчать, и Гарри не видел повода скрывать свои чувства, а после потянулся за поцелуем.

— Так не хочется вставать, — признался парень, потягиваясь всем телом.

— Еще рано. Можешь подремать.

— У меня есть идея получше, — проговорил Гарри, вовлекая Северуса в очередной поцелуй.

Удовлетворенный прошедшей ночью, волк оказался на редкость сговорчивым и не имел ничего против уступить доминирующую позицию партнеру. Что до самого Поттера, то он пока не определился, как ему больше нравится, поэтому предпочитал получать двойное удовольствие.

Лишь через пару часов Гарри и Северус решили, что неплохо бы, наверное, и позавтракать. Поттер был бы не против сделать это прямо в постели, но Снейп настоял, чтобы они встали и привели себя в порядок, подозревая, что иначе они так до вечера проваляются.

Зельевар был готов к тому, что столь бурно проведенная ночь и утро дадут о себе знать, напомнив и о былой травме спины, и о потянутых с непривычки мышцах, и о прочем... Но нет. Наоборот, Северус ощущал каким-то обновленным. Видимо, объединенная магия партнерства защищала их. Любопытный эффект. К тому же, преследовавший его взгляд абсолютно счастливых зеленых глаз действовал всеисцеляющим бальзамом.

Оставшийся до начала учебы месяц пролетел для Гарри как один день. Занятия, дела рода, встречи с друзьями, отказ от очередного настойчивого приглашения Молли погостить в Норе, подготовка к учебному году. А там уже Поттер едет в поезде в Хогвартс рядом со своими друзьями.

Только один момент портил радость встречи — с Северусом перед отъездом так и не получилось встретиться. Он отбыл в школу на неделю раньше обычного по распоряжению директора. Похоже, опять ожидались какие-то перемены. Впрочем, зельевар несколько раз присылал весточку, что с ним все в порядке.

За время каникул в «Пророке» вышло еще две статьи в честь Дамблдора, где рассказывалось уже о его дружбе с Гриндевальдом. Из статьи выходило, что Геллерт вовсе не был исчадием ада, мечтающим подчинить всех магглов волшебникам. Вовсе не о рабстве были его помыслы, а об организации грамотной интеграции магглорожденных магов в волшебный мир, научить их не просто принимать правила игры, но понимать традиции магов, иначе не исключено полное вырождение.

Также Скитер намекала, что размолвка между двумя величайшими магами носила глубоко личный характер, и дело даже не в неосторожном убийстве Арианы. Это потом Дамблдор распространял информацию о том, что признал ошибочность идей Гриндевальда и что он якобы недостоин обладать большой властью, а на самом деле разрыв произошел из-за обманутых чувств любовника. Из ревности и обиды Альбус решил избрать противоположный путь.

Помимо этого в последней статье завуалировано утверждалось, что Темного Лорда из Гриндевальда сделал именно Дамблдор. После расставания Геллерт продолжил свои исследования, оставался успешен и популярен, маги к нему тянулись, и не исключалось, что со временем он станет очередным министром магии, а о своем бывшем любовнике он и не вспоминал, и это задело Альбуса. Жажда мести и заставила нынешнего директора Хогвартса втоптать Гриндевальда в грязь, сначала уничтожив его репутацию, а потом, фактически, и его самого.

Естественно, в дороге до школы только и разговоров было, что об этих статьях. Чистокровные пересказывали их содержание магглорожденным, которые пребывали летом в счастливом неведении, а кто-то делился и бережно сохраненными номерами «Пророка». Только Гермиона и Рон поначалу хмурились, так что, Гарри не выдержал и спросил у них:

— Да что с вами?

— Понимаешь, «Пророк» не доставляют к магглам, — вздохнула умирающая от любопытства Грейнджер.

— А мама с папой, как узнали, о чем там, немедленно уничтожили выпуск, заявив, что это не нашего ума дело, и если она увидит кого-то с этой гадостью... В общем, на нас обрушатся все кары мира, — буркнул Рон.

— Понятно, — едва сдержал улыбку Гарри, потом достал из сумки заветные номера газеты, со словами: — Читайте. Только не порвите.

— Ты чудо! — Гермиона всегда теряла волю при виде долгожданной информации.

Почти на час друзья словно исчезли для всего мира, и даже не заметили, что в вагон зашел Драко со своими неизменными телохранителями, и теперь они с Поттером тихо переговариваются. Грейнджер даже ойкнула, когда все-таки заметила их.

— Все как всегда, — усмехнулся Малфой. — Печатное слово заставило Гермиону забыть обо всем на свете. Но я не знал, что это заразно.

Рон лишь отмахнулся на подколку, слишком увлеченный статьей.

— А ты читал это все? — спросила Грейнджер у слизеринца.

— Конечно. Кажется, уже считается просто неприличным быть не в курсе.

— Неужели это все правда? — ошеломленно пробормотал Уизли.

— Большая часть — определенно, — кивнул Гарри, а Драко добавил:

— Тем более Скитер не просто от себя пишет, она взяла интервью у многих уважаемых волшебников, которые явно не позволили бы перевирать свои слова.

— Но тогда выходит... — похоже, Рону тяжело было произнести это вслух, но вот Малфой закончил ничуть не запинаясь:

— Дамблдор не такой уж светлый волшебник, каким хочет казаться.

Гарри не стал добавлять, что статьи не просто вызвали большой резонанс в магическом обществе, но и общественность потребовала присмотреться к фигуре Альбуса как директора Хогвартса и главы Визенгамота. Фадж использовал свое право задействовать особый отдел министерства — Невыразимцев. Они занялись проверкой деятельности Дамблдора. Тайно и без огласки.

К счастью, в этот отдел не входил никто из соратников директора. Кажется, в свое время Грюм очень желал попасть туда, но его кандидатура была отклонена по неясным причинам. Скорее всего, из-за предвзятого отношения аврора к некоторым группам магов.

Каковы будут результаты проверки — оставалось только гадать. Пока же Гарри отмахивался от вопросов сокурсников. Почему-то чуть ли не каждый гриффиндорец счел обязательным спросить у него лично: правда ли то, что написано в «Пророке». Как будто Поттер Дамблдору сын родной! Правда, парень умело делал вид, что знать ничего не знает, все лето был у магглов и ничего такого не читал. А эту газетенку в руки не возьмет принципиально из-за того, что о нем писали во время Турнира Трех Волшебников. Почти все поверили. Только Невилл понимающе промолчал, да близнецы заговорщически подмигнули.

Фрэд и Джордж вообще были полностью поглощены проблемой открытия собственного магазина. Они признались Гарри по секрету, что уже нашли подходящее помещение и даже договорились об аренде. Осталось только доработать несколько изобретений, и можно начинать торговлю. Близнецы также буквально умоляли Поттера попросить Снейпа о паре консультаций для них, так как несколько опытов никак не хотят сдвигаться с мертвой точки. Парень пообещал сделать все, что в его силах.

В Хогвартсе их ожидали удивительные перемены. Еще в поезде многие ученики гадали, кто в этом году займет несчастливую должность учителя защиты от темных сил. Поэтому в Большом зале все то и дело глазели на нового мага за преподавательским столом — старого и грузного. Но Дамблдор удивил их всех.

Когда закончилось распределение, директор взял слово и объявил, что в этом году преподавать зельеварение будет Гораций Слагхорн, а учителем защиты станет профессор Северус Снейп.

Гарри больших трудов стоило не показать своего удивления. Да, его партнер несколько раз подавал заявление на эту должность, но скорее потому, что данный предмет ученики хоть как-то учат, ведь душа Северуса принадлежала зельеварению, о чем свидетельствовало звание мастера. К тому же, странно, что Дамблдор пошел навстречу именно теперь.

За этим неожиданным известием появление нового ученика осталось почти незамеченным. Семикурсник Эштон Шадоу перевелся в Хогвартс из Дурмстранга по семейным обстоятельствам. После недолгих раздумий шляпа решила, что оставшийся год ему лучше провести в Гриффиндоре.

О статьях не было сказано ни слова. Словно ничего такого и не было. Но Гарри не без некоторого злорадства заметил, что директор как-то спал с лица, словно все прожитые годы разом напомнили о себе. Он осунулся, посерел. Видимо, наконец-то ощутил, что его положение пошатнулось.

Воспользовавшись обычной суматохой в гостиных факультетов по случаю общей встречи и знакомства с новенькими, Гарри накинул мантию-невидимку и спустился в подземелья. К счастью, Северус был у себя. Едва за парнем закрылась дверь, он поцеловал партнера и сразу же спросил:

— Что все это значит?

— Ты о чем? — удивленно приподнял бровь Снейп.

— Сам знаешь. Что за странные перестановки? Я же знаю, что зельеварение — твоя настоящая страсть.

— Я и продолжу им заниматься, буду готовить снадобья для больничного крыла и прочих нужд. Доверить все это Слагхорну — безумие.

— Но зачем?

— Дамблдор очень убедительно просил меня на этот год занять должность преподавателя защиты. Якобы он не смог подобрать достойного кандидата.

— Угу, не смог он, — буркнул Гарри.

— Не переживай, то, что должность проклята — лишь слухи.

— Да знаю я. Просто эта перестановка меня настораживает.

— Меня тоже, но моя квалификация позволяет преподавать обе дисциплины. Да и спорить с директором в этом было бы подозрительно. Конечно, я не смог не возмутиться, что Дамблдор оставался глух к моим просьбам, доверяя учеников крайне сомнительным личностям, и обратился ко мне, когда и их не нашлось, но ты догадываешься, как он это воспринял.

— Просто как ворчание?

— Вот-вот.

— Хм. Или Альбус в самом деле рассчитывает на то, что эта должность проклята, или, что более вероятно, старается приблизить к себе своих соратников. Вот только Слагхорн не показался мне такой уж силой.

— Он ценен своими связями. Всегда любил дружить с подающими надежды магами.

— Вот в чем дело. Надо попробовать получше его узнать.

— Уверен, у тебя даже получится. Знаменитый Гарри Поттер — да он сам мимо не пройдет, — усмехнулся Северус, вот только не слишком весело.

— Мне стоит его опасаться?

— Настороженность не повредит. В остальном полагайся на свое чутье. Но на продвинутые зелья Слагхорн тебя и Рона уже взял.

— Не помню, чтобы я выказывал такое желание... Всегда считал, что одного зельевара на семью нам хватит. Тем более такого, как ты.

— Льстец, — на сей раз улыбка Снейпа значительно потеплела. — На самом деле наш досточтимый директор убедил своего старого друга, что вы с мистером Уизли просто грезите о карьере авроров, которая без данной дисциплины невозможна.

— Ну-ну. Мы ведь, кажется, уже говорили с ним на данную тему, — фыркнул Гарри.

— Пусть его. Думаю, в этом вопросе лучше не идти на конфронтацию. Если ты заметил, Дамблдор и так уже дергается.

— Ладно, пусть так. Черт, но у меня же нет учебника! И у Рона, я уверен, тоже, да и в средствах он стеснен.

— Ты как ребенок! — покачал головой Северус, потом направился к шкафу и достал из его недр две книги, которые протянул Поттеру. — Я преподавал зельеварение больше десяти лет, и программа, замечу, не слишком изменчива. Думаешь, у меня ничего не осталось? Вот, держи. Эту, с пометками, оставь себе.

— Ух ты! — вырвалось у Гарри, когда он пролистал несколько страниц. — Твои заметки на полях?

— Да.

— А почему Принц-полукровка?

— Игра слов, — с некоторой ностальгией в голосе ответил Снейп. — Моя мать — урожденная Принц, а я полукровка, так как мой отец — маггл. Вот и выходит.

— Здорово.

— Да. Только, ради Мерлина, не пытайся испытать то заклинание, что написано на полях. Последствия могут быть непредсказуемы. Оно опасно, и это не шутки.

— А что за заклинание?

— Сектумсемпра. Оно рассекает тот объект, на который направлено. И залечить рану можно только бадьяном, причем лишь в течение четверти часа.

— Ух ты! Ты сам его изобрел? Еще в школе?

— К сожалению, да.

— Почему? Это же здорово! Профессор Флитвик рассказывал, что невероятно сложно придумать новые чары, особенно простые в исполнении. А ты сделал это, будучи учеником, что говорит о большом таланте.

— Возможно. Но не стоит обольщаться. Я был замкнутым, нелюдимым подростком.

— К тому же, тебя доводили отец и его друзья. Как бы там ни было, но четверо на одного — это жестоко.

— Спасибо за... понимание.

— Ладно, не будем ворошить прошлое, — Гарри всегда чуял неприятные для партнера темы разговора, и предпочитал не бередить старые раны. — Никакие заклинания я пробовать не буду. Сектумсемпре ты меня сам научишь, когда будет время, хорошо?

— Что ж с тобой делать, ладно, — кажется, Северус еще не до конца убедился в предусмотрительности партнера и в отсутствии у него неуместного любопытства.

— Отлично. А ты, прошу, будь поосторожнее с нашим директором. Не нравится он мне. К счастью, твоя клятва ему теперь пустой звук.

— Это я уже почувствовал. Честно говоря, приятное чувство — ощутить себя свободным от обязательств. Но Дамблдору пока вовсе не обязательно об этом знать, понимаешь?

— Угу.

— Поэтому возвращайся к себе. Не стоит давать повод для подозрений.

— Ладно. Но я зайду в выходные?

— Посмотрим по обстановке.

Поцеловав мужчину на прощанье, Гарри вернулся к себе. Рона он нашел в укромном уголке гостиной, о чем-то воркующим с Гермионой. Судя по тому, как порозовели ее щеки, явно не об учебе. Поттеру, чтобы привлечь к себе внимание, пришлось раза три кашлянуть. После чего он проигнорировал смущение друзей и сказал, вручив рыжику учебник:

— Держи. Можешь меня не благодарить.

— О! Но зачем?

— Хм. Как тебе сказать. Наш директор и благодетель, — последнее слово в устах Гарри походило на ругательство, — решил, что мы спим и видим, как бы поступить в академию авроров, а без высших зелий там никак. Поэтому нас ждут увлекательные занятия с профессором Слагхорном.

— Ничего себе! — похоже, для Рона его возможное будущее тоже стало новостью. — Я как-то даже и не планировал... Нет, ну на каком основании?

— Тише, Рон, — осадила друга Гермиона. — Как бы там ни было, а лишние знания не навредят. Не нужно сейчас привлекать к себе внимание директора.

— Ты все правильно поняла, — подмигнул девушке Поттер.

— Ну, раз так... — вздохнул рыжик, смиряясь. — Спасибо за учебник.

На это Гарри лишь отмахнулся, так как у него буквально зачесалось между лопатками от чьего-то пристального взгляда. Резко обернувшись, он успел заметить, чьим он был. Новенького. Эштона.

Это стало первым звоночком для Поттера: надо присмотреться к парню получше. Вскоре выяснилось, что Шадоу в самом деле наблюдает за ним. Очень осторожно, ненавязчиво, что не будь Гарри оборотнем, и не заметил бы. Но он почуял. И тотчас проснулась подозрительность на грани паранойи. В принципе, новенький и вел себя странновато. Его сокурсники, кажется, ни о чем кроме выпускных экзаменов и думать не могли, а этого и с книгой редко когда увидишь, и то Эштон, похоже, брал ее только для вида. При чем в отстающих не ходил. Впрочем, в особо успевающих тоже. Почти ни с кем не дружил, разве что перекидывался парой слов.

Гарри хватило на две недели столь «необременительного», но постоянного внимания. Возможно, он потерпел бы и больше, если б его не насторожил временами меняющийся запах Шадоу, словно изредка из одного человека проступал другой. Решив раз и навсегда покончить с подозрениями, Поттер специально вышел якобы в библиотеку за пару часов до отбоя, убедился, что за ним следят, и завел «хвост» в один из пустующих коридоров (карта Мародеров удачно подсказала, где именно лучше всего провести разбор полетов).

Дождавшись, когда Эштон вынужден будет завернуть за ним в тупиковый коридор, Гарри быстро наложил на это место заглушающие чары, а потом резким рывком оборотня прижал парня к стене, едва не вышибив из него дух. Очень хотелось клацнуть зубами, но Поттер придержал свою звериную сущность, почти прорычав:

— Зачем ты за мной следишь?

— Я? Ты что-то напутал, Гарри, — самообладания Шадоу было не занимать. Он казался почти спокойным

— Не ври! Я чую твою ложь.

— Значит, в ориентировке все верно. Ты оборотень!

— Вопрос в том, кто ты, — нахмурился Поттер, усилив хватку, так что Эштон всхлипнул.

— Я... я невыразимец. Прибыл сюда под личиной для наблюдения и защиты тебя, если потребуется.

— Вот как, — Гарри чуял, что парень говорил правду, но все же спросил: — Чем докажешь?

— Если отпустишь, предъявлю специальный значок.

— Хм. Ладно. Но даже не думай наложить на меня Обливиэйт. Во-первых, не выйдет, во-вторых, даже если вышло б, я бы снова тебя заподозрил.

— Да понял я, — вздохнул Эштон, потом нарочито неспешно отвернул ворот мантии и коснулся его кончиком волшебной палочки вместе с каким-то невербальным заклинанием.

Тотчас стал виден значок, в центре которого был герб министерства магии, под которым оказался изображен шар и вокруг всего этого выгравирована надпись: «невыразимы и неотвратимы».

— Веришь? — спросил Шадоу.

— Допустим, — Гарри отпустил парня. — Я так понимаю, возраст и имя у тебя тоже совершенно другие.

— Мне двадцать, а имя... Прости, не могу его назвать. Мы же работаем под прикрытием.

— Ладно. Я все равно тебя узнаю по запаху. Он, собственно, тебя и выдал.

— Можно узнать, как именно?

— Личина отлично работает для внешности, но запах раздваивается, это и подозрительно. Правда, я тут единственный оборотень. Что тоже не афиширую, между прочим.

— Намек понят. Сделаем вид, что ничего не было?

— Выдавать тебя я не собираюсь, но и ты поосторожнее. Не надо так уж откровенно за мной следить. Директор, я так полагаю, тоже не в курсе твоей истинной сути?

— Нет, конечно. Иначе не получилось бы узнать достоверную обстановку. Но я не должен провалить задание!

— Понимаю. И все-таки советую больше внимания уделить происходящему вокруг. Например, присмотрись к Джиневре Уизли.

— В каком смысле?

— У меня есть подозрения, что летом она подверглась какому-то странному ритуалу. Но я только чую, что в ней что-то изменилось, и не могу понять, в чем дело.

— Ясно, — сухо и по-деловому кивнул Эштон. — Разберемся. Прости, если что не так.

— Ты же при исполнении. Я понимаю.

На этом и разошлись, словно между ними и не было ничего. Выдавать парня Гарри не стал. Даже Северусу и друзьям не обмолвился, кто скрывается за личиной гриффиндорца Шадоу. Во-первых, решил не подставлять невыразимца, а во-вторых нужна чистота эксперимента. Слишком долго Дамблдор плел интриги, поэтому придется попотеть, чтобы распутать этот клубок.

Относительно слежки за собой Поттер больше не беспокоился. Она и раньше не причиняла сильных хлопот, теперь Гарри просто знал, что Эштон где-то рядом, и не дергался. Возможно, невыразимец пытался использовать на нем следящие чары, но тут очень помог фамильный артефакт «Ясное око». Оно не давало закрепиться на лорде заклятьям подобного рода. Так что, под прикрытием мантии-невидимки молодой оборотень мог ходить куда угодно. И к своему партнеру в частности.

Правда, Снейп почти постоянно был занят. Он пришел в шок от уровня знаний учеников по защите от темных сил. Все благодаря кадровой политике Дамблдора. Если те, кто состоял в клубе Поттера, еще худо-бедно что-то знали, то у остальных наблюдались нешуточные провалы в знаниях. Особенно удручал уровень тех, кому предстояло сдавать СОВы и ТРИТОНы. На них Северус и бросил основные силы. Он в принципе не привык вести занятия спустя рукава, так что, Гарри всерьез начал опасаться, что партнер доработается до нервного истощения.

Что до профессора Слагхорна, то он Поттеру не понравился. В нем не было снейповской въедливости и внимания к деталям, которые, как выяснилось, в зельеварении просто необходимы. Правда, не наблюдалось и жесткости предшественника. Вообще у Гарри создалось впечатление, что основной целью учителя является расширение круга перспективных знакомств. Поэтому Гораций буквально прилип к ним с Драко, явно выделяя их из общей массы учеников. Ну, еще и Гермиону он замечал благодаря ее выдающимся знаниям. Ничего удивительного, что вскоре все трое получили приглашение на чаепитие в своеобразном клубе Слагхорна.

Гарри, будь на то его воля, и на милю не подошел бы к этому преподавателю, но необходимость держать лицо и соблюдать конспирацию, а также увещевания Северуса сделали свое дело. Правда, некстати выяснилось, что на такие мероприятия следует приходить с парой, но тут Поттер воспользовался проверенным приемом — пригласил Луну. Девушка с радостью согласилась и, что главное, не строила относительно их отношений каких-либо планов, кроме дружеских.

Лавгуд вообще поменялась в лучшую сторону. Не было больше такого явного выпадения из реальности, хоть и оставался легкий налет иномирности. Это для остальных. Для Гарри же она теперь ощущалась как своя. Не оборотень, но от нее пахло стаей. Ведь этим летом произошло еще одно событие: Церес представила Луну Грейбеку и остальным как свою преемницу. Произошел обмен клятвами: девушка пообещала хранить тайну стаи, а вервольфы теперь распространяли на нее и ее близких свою защиту. В качестве залога этого «союза» Лавгуд подарили камею, изображающую волка, воющего на луну. Не просто украшение, но и портключ, и сигнал. С ее помощью можно было позвать стаю. И теперь Гарри был спокоен за подругу.

Так что на званом вечере Поттер и Лавгуд составили достойную конкуренцию блистательному Малфою, пришедшему под руку с Паркинсон. Впрочем, Гермиона и Рон тоже смотрелись вполне на уровне. Уизли преуспел в трансфигурации, поэтому его мантии больше не выглядели такими поношенными, к тому же, он всерьез озаботился будущим, подрабатывал летом в паре мест, причем (как сам потом признался другу) но только ради денег, но и чтобы понять, чем он действительно хочет заниматься после Хогвартса.

«Вечеринка» началась с группового фото, да и потом было не лучше. Бахвальство, разговоры ни о чем. Да и Гарри предпочитал помалкивать, больше наблюдая за остальными. Из-за этого профессор Слагхорн счел его замечательным слушателем, и не менее получаса вещал о своих былых подвигах. Поттер заинтересовался только тогда, когда Гораций упомянул его мать как весьма способную ученицу. Маг искренне сожалел о ее столь ранней кончине. Вот только сам Гарри никогда не знал, что ему делать с этими сожалениями. Отвечать «мне тоже» как-то глупо, благодарить — тем более. Поэтому парень предпочитал просто многозначительно кивать.

На этом ужине не обошлось и без упоминания Тома Реддла. Слагхорн тоже считал его весьма перспективным учеником, правда, упомянув об этом, маг тотчас добавил, что и предположить не мог, что тот будет использовать свои таланты таким извращенным образом, а потом Гораций и вовсе постарался замять эту тему. Причем все волчьи чувства подсказывали Гарри, что профессор где-то лукавит.

Разбираемый любопытством, Поттер не стал более откладывать визит к своему тайному другу и в этот же вечер спустился в покои Салазара. Том, кажется, ждал его. После первого приветствия он с ехидной усмешкой заявил:

— Похоже, тебе все-таки удалось наступить на бороду нашему достославному директору.

— Так скажем, это общими усилиями.

— Любопытно. Давай, делись. Мне не терпится узнать подробности.

— Ну, пока все только начинается, как мне кажется, — счел нужным заметить Гарри, прежде чем приступить к рассказу.

Поттер не стал скрывать от Реддла ни замыслов, ни беседы с министром, ни прочих событий прошедшего лета. Даже о визите в Нору поведал с максимумом подробностей. Когда же закончил, Том улыбнулся, как довольный кот, и заключил:

— Вижу, у тебя весьма активная жизнь.

— Порой даже слишком.

— Ничего, это хорошая школа. Но, должен признаться, я восхищен масштабом действий. Тебя опасно иметь во врагах. Благо, Дамблдор этого еще не знает.

— Уверен?

— Да. Я же за ним пристально наблюдаю. Альбус сильно тебя недооценивает. И продолжает строить планы. Почему-то именно с тобой он связывает свое будущее, хотя ты и поводов ему на такое не давал. Фигурирует некая магическая связь, которая должна зародиться, и ключевым моментом в ее формировании является именно союз с Джиневрой. Видимо, ритуал и правда имел место быть. Вот только мне сложно предположить какой. Надо подумать, полистать литературу. Но Молли Уизли наш директор обрабатывает знатно. Уверяет, уговаривает, да чуть ли не божится. Хотя она и так дама меркантильная и быстро просчитала, какие выгоды ее семье сулит возможность породниться с Поттером.

— Но ведь она из древней семьи, и должна знать возможные последствия моего брака с предательницей крови!

— Так скажем, она догадывается, но это ее не слишком волнует. Наш дорогой директор смог ее убедить, что ты так и так не сможешь стать лордом. И эта глупая женщина повелась.

— Вот ведь... — закончил фразу Гарри тремя словами — все непечатные. Очень непечатные. Том даже окинул его уважительным взглядом. — А почему Слагхорн на тебя так странно реагирует?

— Может, совесть мучает, а может, опять без Дамблдора не обошлось.

— В каком смысле?

— Понимаешь ли, вообще-то именно Слагхорн мне в свое время и рассказал о сути крестражей. Вернее как, я нашел упоминание о них и решил с ним проконсультироваться. Он и просветил. Предупредил, конечно, что это страшная темная магия, но как-то не особо старался, если честно. Я был молод, горяч, и необходимость пролить кровь остановить меня не могла. А о том, что рассудок очень сложно переживает деление души, сказано не было.

— Вот оно что. Видимо, Слагхорн до сих пор винит себя в твоем возвышении и определенной степени неуязвимости?

— Возможно. Также есть вероятность, что Дамблдор старательно играет на этом чувстве старого друга.

— В это я как раз быстрее всего поверю. Как и в то, что директор всеми способами старается убедить меня, какое ты чудовище.

— Он недалек от истины, к сожалению. В последние годы моего существования как Темного Лорда рассудок сильно подводил меня. Случались вспышки ярости. Если Грейбек оказывался рядом, то мог успокоить, но если нет... На моих руках есть и кровь невинных.

— Что ж теперь, — пожал плечами Гарри. — Не в наших силах изменить прошлое, поэтому лучше смотреть в будущее. Осуждать безумные поступки глупо. Ты же не специально сошел с ума!

— Если бы я знал о побочных эффектах от создания крестражей! — фыркнул Том. Но судьба в твоем лице дала мне второй шанс.

— Вот именно. Надо подумать, как им лучше воспользоваться. В первую очередь решить, как тебе легализоваться.

— Тут есть два пути: простой и сложный, — ответил Реддл, словно уже давно ждал этого вопроса. — Можно просто взять новое имя, тем самым навсегда похоронить и Волдеморта и Тома Марволо Реддла. Но кровь — не вода, из жил не сольешь. Она, конечно, несколько изменилась, но любая проверка покажет мое родство в Мраксами. Определенный риск есть. Второй способ — попытаться обелить мое имя. И если удастся сорвать с Дамблдора нимб величайшего светлого волшебника, то он вполне реален, хоть и придется побыть под следствием какое-то время. И, возможно, мне понадобится поручитель.

— Я могу им быть?

— Да. Честно говоря, лучшей кандидатуры и не сыщешь. Но я не имею права просить об этом.

— Чушь. Во-первых, я сам предложил. Во-вторых, не хочу, чтобы вы с отцом до конца дней скрывались от всех.

— Вижу, ты настроен решительно, — заметил Том, пытаясь за усмешкой скрыть восхищение молодым человеком. Реддл очень редко сталкивался с таким благородством и великодушием в свой адрес. Слишком трудное детство и нелегкая юность. Гарри же сумел перешагнуть через боль утраты и легко причислил того, кого прочили ему во враги, к членам своей семьи.

— А как же! — уверил Поттер.

— Спасибо.

— Рано благодарить. Я же ничего не сделал.

— Ошибаешься, — улыбнулся Том. — Ты сделал столько, что никому и не снилось! Да одна поддержка все эти годы дорогого стоит. Я был бы рад считать тебя своим сыном, Гарри.

— По возрасту мы скорее тянем на братьев, — смущенно улыбнулся парень.

— Пусть так, — согласился Реддл. И пока разговор не перешел во взаимное сопение и заверения в вечной дружбе, добавил: — Знаешь, с начала учебного года у меня появилось довольно странное ощущение: словно еще один крестраж где-то неподалеку.

— Правда? Но как они могут прийти, если находятся в предметах?

— Логично предположить, что их кто-то мог принести.

— Ну да. Только ведь чаша в Гринготтсе. А кольцо...

— Да, гоблины вряд ли подпустят абы кого к хранилищу Лестрейнджей. А единственные законные представители этого семейства отбывают пожизненные сроки в Азкабане, — кивнул Том.

— Остается кольцо.

— Именно. Хотя даже мне сложно предположить, кто мог его отыскать и принести сюда.

— Его можно как-то почуять?

— Вряд ли, если даже у меня ощущения довольно смутные. Но если этот «кто-то», разыскавший кольцо Мраксов, наследие самих Певереллов, имел глупость примерить находку, то последствия не заставят себя ждать.

— Каких именно?

— Во-первых, по понятным причинам, кольцо подчиняется только тем, в ком осталась хоть толика крови легендарных братьев, например, тебе или мне, и любого, кто посягнет на реликвию, не имея на то прав, ждет кара. Во-вторых, на защиту крестража я оставил одно очень неприятное проклятье разового действия, ведущее к медленной, но неминуемой гибели.

— Но зачем?

— Я же в этот предмет душу вкладывал, — горько усмехнулся Том. — Да и к тому времени мой рассудок оставлял желать лучшего, и паранойя преследовала почти неотступно. Так что, если обнаружишь кольцо, будь осторожен. Даже если тот, кто нашел кольцо первым, уже разрядил проклятье, сам по себе крестраж может быть опасен.

— Понял.

К сожалению, этот разговор с Реддлом оказался едва ли не пророческим. И недели после не прошло, как директор вызвал Гарри к себе для очередного разговора. Парень понятия не имел, о чем именно, но по привычке предупредил Северуса о намечающемся «мероприятии», принял прочие меры предосторожности и только потом направился в башню.