Джастин Кейс

54

Пока Джастин был в бессознательном состоянии (никто в больнице не употреблял слово «кома»), он редко оставался один. Родители дежурили у него по очереди, а когда они уходили, в карантине за ним ухаживала одна из медсестер. Питера обследовали и выписали; Доротея и Анна приходили с ним в больницу, но во избежание заражения к Джастину в палату их не пускали. Девочки повесили портреты Элиса в кабинете медсестер и приклеили открытки с пожеланиями выздоровления на матовое стекло в его палате. На открытках Анны, накарябанных в яростном горе, было написано «ВЫЗДОРАВЛИВАЙ СЕЙЧАС ЖЕ» большими черными косыми буквами.

Доротея понимала, что она чувствует. Сегодня она принесла свой рисунок: Джастин с Бобом и Элисом. Она изобразила его распростертым в космосе среди серебряных звезд, налепленных на черный обод неба. Справа, в траве, в профиль стоит Боб, прекрасно исполненный в светлых и темных серых тонах; темная бархатистая мудрость его глаз вышла особенно хорошо. Слева сидит Элис, почти размером с собаку. Доротее удалось передать уютную тяжесть его сонного тела и флегматичный взгляд, черный на белой шерсти. Это был удивительно точный портрет трех друзей.

Анна и Доротея заклеили открытками все стекло, докуда могли дотянуться. Им не нравилось смотреть, как Джастин лежит неподвижно, утыканный жутким количеством иголок и трубок.

— Это не Джастин, — настаивала Анна.

Доротея не спорила. Недвижимое тело было слишком уж спокойно, лишено нервного напряжения. «Можно ли испытывать тревогу, находясь без сознания», — думала она.

Родители Джастина посещали сына по очереди. Его мать оставалась столько, сколько позволял младший сын. Она выглядела ужасно.

— Я его забросила, — говорила она Питеру снова и снова, и ее лицо искажалось мукой. — Я не знала, как ему помочь.

Все время, пока она каялась, Чарли настойчиво дергал ее за рукав.

«Я хотел бы навестить брата, — сказал он. — Я хотел бы рассказать ему эту историю с моей точки зрения, которую он когда-то знал, но забыл. Я хотел бы ему сказать, чтобы он забыл большие страшные вопросы и сосредоточился на том, что ему подвластно, например, пить или не пить молоко, разглядывать книжку или нет. Жизнь проще, если делить ее на короткие отрезки, маленькие желания и нужды, которые можно удовлетворить прямо сейчас».

— Молока дать, — сказал он вслух.

Мать нашла в сумке бутылочку, и ребенок взял ее, улыбнувшись Питеру.

«Понимаешь?»

Питер кивнул.

Немного поразмыслив, Питер позвонил Агнес, и позже вечером она приехала в больницу.

— Как он? — спросила она ночную медсестру, и женщина покачала головой:

— Ваш друг не хочет просыпаться, милая. Никогда не видела, чтобы мальчик так упорно спал. Он спит и спит, и только все решат, что ему лучше, он снова засыпает. Думается мне, он не хочет просыпаться.

«Что ж, с него станется», — подумала Агнес, но тут же оборвала себя на этой нехорошей мысли.

Может, дело тут вовсе не в желании. Может быть, он не может проснуться, даже если хочет. Она тихонько постучала по стеклу в палате Джастина. Его мать как раз собиралась уходить, и на смену ей пришел отец. Он сидел у миниатюрного торшера и, сощурившись, читал в вечерней газете историю о некоем лондонском дизайнере, которого здесь, в Лутоне, во время грозы задавила машина, когда тот пытался спасти пальто (что?!). Отец Джастина поднял голову, устало улыбнулся и помахал. Агнес помахала в ответ, подумав, как забавно выглядит этот человек, вчитывающийся в маленький кружок освещенного печатного текста, в котором можно было разобрать лишь несколько слов за раз. Он действительно читает газету или просто коротает время?

Он не касался сына, это она заметила. Мать Джастина держала его за руку, извинялась шепотом, что-то обещала, призывая его отреагировать на ее присутствие, на его собственное присутствие. Пожалуйста, Дэвид. Агнес видела, как шевелятся ее губы. Пожалуйста, очнись.

Чем больше она за ним наблюдала, тем больше убеждалась в правоте медсестры. Ему проще там, где он сейчас. Бедный Джастин. Не может понять простую мысль, что эти люди и есть его судьба. Все они: Питер, Доротея и Анна, его родители и брат, доктора и медсестры. Даже Тренер и команда, учителя и одноклассники. От них не убежать, точно так же, как и от себя. Разве что он решит не просыпаться. Тогда уж судьба посмеется последней.

— Джастин? — Она прислонилась к самому стеклу и прошептала: — Не облажайся.

Она в тебя даже не влюблена, сама говорила.

Заткнись.

Но ведь это правда, скажешь, нет? Она очень ясно выразилась.

За-мол-чи.

Сам-то как думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы оклематься, когда ты умрешь?

В каком смысле «когда»?

Прошу прощения?

Что значит «когда ты умрешь»?

Ты, разумеется, понимаешь, что это только вопрос времени? Тебе почти конец, Джастин Кейс.

При звуке этого спокойного голоса, с такой уверенностью говорящего о его смерти, Джастин внезапно почувствовал омерзение. Его глаза дрогнули и открылись, но отец заснул, а Агнес отвернулась от окна.

Он снова их закрыл.