Дневник читателя. Русская литература в 2007 году

Вопрос в том, с чем роман Булгакова на этой полке, коли она вообще сохранится, будет соседствовать. Добро, если с «Гарри Поттером». Кажется, «Айвенго» и «Трех мушкетеров» оттуда уже вытеснили. А иные фавориты тинейджеров и их ловких наставников способны заразить своей пошлостью и Роллинг, и Толкиена, и Булгакова.) О противоборстве автора «Мастера и Маргариты» с советским новоязом. О языке распавшейся цивилизации.

Я раскавычил название текста, который Чудакова снабдила подзаголовком «материалы к теме». Конечно, эта – центральная в книге, строящая сегодняшний «мир Чудаковой» и укорененная в ее работах прежних лет, – статья больше, чем просто «материалы». С другой же стороны, вся книга Чудаковой – книга о противоборстве личного слова и угрожающего, но полого новояза тоталитарной системы – может считаться «материалами» к этой необъятной теме. Рассказана (по необходимости конспективно, потому и дорожить надо каждым – единственно нужным здесь – авторским словом) история нашего обезъязычивания – история о том, как большевистская власть, уничтожив все бытовавшие в России авторитетные языки (церкви, судебных прений, публицистики и проч.), назначила свою дикую (день ото дня дичающую – иногда помимо воли хозяев страны) и полую речь единственно «высокой» и принудила к ней огромную часть народа. А также о том, что мы получили «на выходе». Получили же мы инстинктивное недоверие к любому авторитетному слову, привычку балансировать на грани казенного языка и его игровой имитации, крепнущий новейший новояз и приправленную матерком иронию. Как культурная энергия не до конца уничтоженной старой России десятилетиями скрыто противостояла общественному безъязычию, так энергия советского безъязычия (в том числе и его «пристойных» – оговорочных, аллюзионных, компромиссных – изводов) длит и длит свое пустотное анти-дело. В только что вышедшей октябрьской книжке «Знамени» Александр Агеев ставит жесткий вопрос: «…свобода слова – есть. А есть ли у вас слово, которому нужна свобода?» У Чудаковой – есть. Но сколько пустых, ложно многозначительных, глумливо подмигивающих словечек приходится на это свободное слово? И не телеящик я имею в виду, а публицистику и политическую аналитику, историко-филологические штудии и изящную словесность.

В статье «Язык распавшейся цивилизации» Чудакова цитирует письмо Пастернака, писаное в 1958 году: