Двуликий бог (СИ)

Глава 30

За ночь самочувствие Локи значительно улучшилось. Глубокая рана затянулась, к телу вернулась подвижность, и теперь бог огня казался безмятежно и сладко спящим. До самого утра я просидела рядом с ним, лелея надежду, что повелитель, наконец, очнётся, и в то же время не решаясь тревожить его покой. Мне хотелось быть рядом, когда лукавый ас придёт в себя, встретить его счастливой и любящей улыбкой, полным нежности и неподдельной радости взглядом, но проходил час за часом, а Локи спал с таким упоением, словно долгая болезнь и всё то время, что он был вынужден провести в постели, только ещё сильнее измотали и утомили его. Я с ласковой усмешкой наблюдала за красивым беззаботным лицом, тонкие выразительные губы которого как будто немного улыбались — загадочно и хитро. Я уже успела позабыть его таким, и сердце вздрагивало от восторга.

Несмотря на то, что я провела бессонную ночь, время рядом с выздоравливающим любимым асом летело незаметно, и я совершенно не чувствовала усталости, напротив — я испытывала упоение и долгожданный внутренний покой. Я словно сумела ожить, возродиться вместе с обожаемым мужем и теперь становилась собой, пробуждалась от страшных тяжёлых чар безразличия и разрушительного гнева. Утро стелилось невесомым золотом, сверкающие драгоценные блики ластились и играли на мужественном волевом лице повелителя, но он не просыпался. Я просидела с ним значительную часть утра, однако затем вынуждена была покинуть покои и вернуться к делам золотого чертога, требовавшим моего участия. А их за время моего пагубного и плачевного состояния накопилось немало.

Когда Рагна всё же оставила меня в покое, я оказалась на попечении Иды и, наконец, соизволила узнать, где же пропадала Аста и отчего так много дней она не попадалась мне на глаза. Служанка смутилась, а затем неуверенно пояснила, что и Аста была ранена тем злополучным вечером и с тех пор медленно выздоравливала под присмотром Хельги, когда у бедного лекаря выпадала возможность позаботиться и о слугах огненного чертога. Я была поражена. На мгновение я лишилась дара речи и не сумела ничего ответить удивлённой спутнице. Я корила себя за холодность и безразличие. Я настолько растворилась в Локи и связанной с его состоянием скорби, что перестала замечать всех вокруг, отстранилась и закрылась от жизни дворца и его обитателей. Настоящая госпожа не позволила бы себе поступить подобным образом. Увы, как бы я ни старалась, я была лишь жалким подобием достойной и рассудительной хранительницы очага.

Как только я обо всём узнала, то сразу же испытала жгучее чувство вины и раскаяния и пожелала немедленно увидеть верную служанку, особенно пока у меня выдалось свободное время. Так я снова оказалась во владениях Хельги. Длинный просторный зал, укутанный прохладной тенью, словно тонкой шерстью, пах лекарственными отварами и горечью трав. Судя по всему, многие постели опустели только недавно, и мне повезло застать совсем немногих пострадавших, чьё выздоровление по разным причинам затягивалось. Должно быть, изначально их было много больше. Бедная Хельга, сколько же трудной кропотливой работы обрушилось на её угловатые плечи! Пройдя несколько пустых постелей, я увидела знакомое веснушчатое лицо и яркую медь блестящих волос, разбросанных по подушке. Аста спала глубоким жадным сном. Что же мне так не везло этим издевательским днём?

Я не стала беспокоить подругу, только тихонько посидела подле неё некоторое время. Аста выздоравливала, это было видно по её немного округлому румяному лицу. Рука у неё была перевязана, но в остальном девушка выглядела хорошо. Удостоверившись, что со служанкой всё будет в порядке, я уже поднялась со своего места и собиралась покинуть лазарет, когда моего чуткого слуха коснулся слабый стон:

— Воды… — приглушённо умолял мужской голос, показавшийся мне смутно знакомым. Я обернулась в поисках его обладателя. Ида ненавязчиво указала мне направление кончиками пальцев: в тени, напротив и немного в стороне от Асты, лежал в постели молодой человек, в котором я к своему изумлению узнала Эйнара. Увы, несчастный юноша определённо чувствовал себя намного хуже Асты: он был бледен и мелко дрожал, будто его бил озноб. Болезненно блестящие глаза безуспешно пытались сосредоточить на мне взгляд, когда я подносила стражнику кубок с родниковой водой. Присев рядом на краешек постели и бережно помогая ему приподняться, я давала пострадавшему воину напиться. Эйнар с нездоровой страстью глядел на меня в ответ.

— Моя милосердная госпожа, — горячо прошептал он, и по капелькам пота, выступившим у него на лбу, я поняла, что у бедняги жар, и он бредит. Я осторожно наклонилась, чтобы поставить опустошённый кубок на низкий деревянный стол возле постели, когда Эйнар с неожиданной для раненого ловкостью поймал мою свободную руку и страстно прижал к своей пылающей груди. — Вы так добры, так ослепительно прекрасны! Как я сумею отблагодарить Вас за Вашу милость?..

— Оставь, Эйнар, — смутившись, я отняла руки, отстранилась, но отчего-то щеки мои вспыхнули предательским румянцем. Он так странно смотрел на меня: с мольбой и в то же время раболепным обожанием, отчего мне становилось по меньшей мере не по себе. Его мучил жар, но глаза молодого мужчины оставались такими ясными и преданно любящими, что мне не удавалось оправдать его необъяснимый порыв недомоганием. И от этого у меня мурашки бежали вниз по шее, к плечу и дальше по спине, будто я совершала нечто ужасное, некую роковую ошибку. Я слишком резко поднялась со своего места и бессознательно отпрянула, а затем, проследив смущённый и испуганный взгляд Иды, повернулась. В дверях, лениво и грациозно опёршись о косяк, стоял огненный Локи.

Я замерла, уже не в первый раз за день не в силах вымолвить ни слова, двинуться со своего места, сомкнуть, в конце концов, растерянно и соблазнительно двусмысленно раскрытые губы. Могла ли я поверить? Неужели это и вправду он — живой, очнувшийся, такой желанный?.. «Госпожа», — тихо шепнула Ида и легонько дёрнула меня за длинный край платья, точно желая привести в себя, после чего незаметно подтолкнула меня к повелителю. Я сделала неуверенный шаг вперёд. Локи так непонятно глядел на меня, и, хотя чуть бледное лицо его оставалось довольно отстранённым, в глазах бесновалось недоброе пламя. Затем непредсказуемый ас круто развернулся и направился прочь. Сердце моё в тот миг остановилось, но не успел бог огня сделать нескольких шагов, как вдруг покачнулся, утратил равновесие и, ослабев, приник к стене.

— Повелитель! — не сговариваясь, мы с Идой бросились на помощь своенравному господину. Не мешкая ни минуты, я нырнула ему под руку и поспешила поддержать мужа. Он коротко гневно взглянул на меня, точно обжигающе хлестнул по щеке, но ничего не сказал, я же искренне не понимала, чем заслужила его неудовольствие, несправедливую холодность. Ида скоро привела стражу, и благодаря сильным и ловким мужчинам нам удалось вернуть бога обмана в его покои. По пути я размышляла, как так могло случиться, что Локи оказался в другом крыле своего чертога, и, главное, что он там искал? Как бы то ни было, я чувствовала себя несказанно счастливой, ведь лукавый бог наконец-то очнулся, более того, уже стоял на ногах, пусть и неуверенно. Оставалось только выяснить, чем объяснялась перемена его настроения и внезапная неблагосклонность.

Когда, наконец, лекари, стражники и слуги покинули опочивальню, оставив нас наедине, я не решилась ни на что лучшее, кроме как осторожно приблизиться к постели повелителя и плавно поклониться. Глаза Локи на миг сверкнули в моём направлении, словно две ярких искры, вспыхнувшие из пустоты, а затем гордец отвернулся, устремил взгляд на родное пламя, вольно плескавшееся в просторном камине. Несмотря на жаркий светлый день, слуги не решились затушить его, и я находила, что это к лучшему. Я выжидала и украдкой любовалась своим невыносимым супругом. Нежность вытесняла во мне все остальные чувства и мысли.

— Оставь меня одного, — наконец, раздражённо и зло выдохнул бог огня, не поворачивая головы, точно меня не существовало вовсе. Я горько улыбнулась, но не двинулась с места. Какая ирония: я так долго, так страстно ждала его пробуждения, а теперь своенравный ас казнил меня ледяным безразличием. Я вздохнула.

— Я прошу позволения остаться, повелитель, — негромко, но твёрдо произнесла я в ответ и снова сделала тихий незаметный шаг к его ложу. Локи полусидел в постели, скрестив руки на груди и легонько постукивая гибкими пальцами по своему плечу, будто что-то обдумывая, — ибо я покину твои покои, только если стража силой выволочет меня отсюда. Но я буду сопротивляться, — с доброй усмешкой добавила я. От меня не укрылось, как на мгновение дрогнули в намёке на улыбку желанные губы, но тут же лицо мужа вновь стало строгим и хмурым. Он молчал. То ли его утомил шум и суматоха слуг, то ли не столь страстно он желал остаться наедине со своими мыслями, но стражу он так и не призвал. Это немного обнадёжило моё трепещущее сердце, и, осмелев, я продолжала:

— Каждый свой день с той страшной ночи я проводила подле твоей постели в мучительном несносном ожидании. Скучала так, что казалось, лишусь рассудка. И вот ты здесь, со мной, однако твой ледяной тон и осуждающий взгляд способны раздавить, уничтожить… — я мягко опустилась рядом с ним, коснулась кончиками пальцев руки чуть выше локтя. Локи нетерпимо дёрнул плечом. — Каждый в твоём чертоге подтвердит правдивость моих слов. И если ты намерен и дальше губить меня своей отстранённостью, то я, по крайней мере, хочу понимать, чем заслужила такое отношение?..

— Трогательная верность, — помолчав, наконец, ядовито заметил Локи, и глаза его сверкнули неясной мне обидой. Я с сожалением и грустью взглянула на него. К чему был этот глупый фарс, особенно после такой долгой и страшной разлуки? Ведь он и сам был несчастлив и не рад той нерушимой преграде, что молниеносно возвёл между нами. Почему он закрывался от меня, что пытался утаить?.. — Довольно странно, что при этом, очнувшись в гордом одиночестве, я застаю тебя у постели другого мужчины.

— Ты ревнуешь, мой вспыльчивый Локи? Серьёзно? — едва сдержав неуместный смех, воскликнула я. Всё вмиг стало ясным, как высокие прозрачные небеса над кроной Иггдрасиля. Невыносимый гордец увидел меня подле Эйнара в самый неловкий и неподходящий момент, и теперь ревность и ярость пожирали его изнутри! И как только я могла не догадаться сразу? Но кто бы подумал, что высокомерный бог обмана мог принять случайного стражника за равного себе в моих глазах? Это было так нелепо, так фальшиво! Понимающе улыбнувшись, я попыталась переубедить супруга:

— Неужели ты правда думаешь, что мой взор может быть устремлён на кого-то ещё, когда я жизнь готова положить за тебя, мой повелитель? В ту ночь, полную унижения и отчаяния, я готова была броситься на острый клинок, лишь бы сохранить верность тебе одному, а ты считаешь, что глупый благодарный мальчишка может потеснить в моём сердце великолепного и желанного бога огня? Ты верно бредишь… — вздохнув и сокрушённо покачав головой, я осторожно прошла ладонями по постели, по-кошачьи прогнув спину, приблизилась к мужу и нежно коснулась губами его лба. Локи был так пьяняще близко, что сердце в груди снова набирало жаркий темп, и я не смела вздохнуть, не смела поднять трепетавших ресниц, боясь быть отвергнутой.

Но он не отверг меня. Тёплое дыхание супруга жарко коснулось моего пылающего лица, порозовевших щёк, полураскрытых губ, и я осмелилась взглянуть на него. Локи внимательно смотрел на меня и тяжело дышал. На миг воздух замер между нами в напряжении, и на глубине его глаз я прочла дикое глухое желание, ту единственную восхитительную слабость, которой был покорен своенравный бог огня. Я подалась вперёд, трепеща от предвкушения, робко коснулась его выразительных губ своими… И он утратил самообладание. Локи набросился на меня, властно укладывая на спину, как изголодавшийся дикий зверь, в порыве безудержного исступления забыв на время о слабости и боли. Я не сопротивлялась, напротив, ненавязчиво провоцировала темпераментного супруга. Это было неправильно, неосторожно, но я этого хотела. Я жаждала крайне тесной близости с лукавым асом едва ли не сильнее, чем он сам. Я вожделела той страсти, что стирала холодность и высокомерие с его красивого лица, сметала все преграды между нами. Не оставалось ничего лишнего, наигранного, лживого. Только его завораживающие горящие глаза…

Тяжело дыша, я лежала на горячей влажной груди Локи и полудремала, потеряв счёт времени. Это был так потрясающе, так долгожданно, что хотелось ещё и ещё, но я должна была сдержать своё роковое влечение и не истощать лишний раз и без того не восстановившегося супруга. Сладкая мелкая дрожь между лопатками заставила меня поёжиться, и в тот же миг сильная тёплая рука крепче прижала меня к богу лукавства. Я была счастлива. Неважно, что готовила мне злодейка-судьба в дальнейшем, неважно, что было и что теперь будет, в тот короткий миг я была беззаветно счастлива. Он рядом, он по-прежнему безудержно одержим мной, разве что-то ещё могло иметь значение?..

— Ты заслонила меня от удара вражеского клинка, — после продолжительного ленивого безмолвия, наконец, прервал тишину повелитель. Голос его звучал несколько неуверенно, будто он помнил далеко не всё. Перевернувшись на живот и приподнявшись на локтях, я взглянула на любимого мной аса. Такой сосредоточенный, серьёзный, искренний. Как же я тосковала по нему, словами не передать!

— Да, повелитель, — негромко подтвердила я, скрыв улыбку в его плече. Теперь, когда он был рядом, пережитый кошмар казался давно забытым сном. — Но всё это было бы тщетным, не поспей Хакан вовремя, чтобы принять удар и повергнуть врага, — Локи ещё многого не помнил, и я неторопливо поведала обо всём, что его интересовало. Умолчала я лишь о нашей со Скади встрече. Мне не слишком хотелось вдаваться и в подробности моей беседы с Всеотцом, однако проницательный супруг слишком быстро догадался, что она не могла не состояться, и наш разговор чрезвычайно заинтересовал его. Сдавшись, я посвятила лукавого аса в свои мысли. Локи внимательно выслушал всё, что я смогла вспомнить, но ничего не сказал. И всё же мне не понравилось, как недобро сверкнули его тёмные глаза и язвительно изогнулись презрительно поджатые губы.

С того дня жизнь золотых чертогов разительно переменилась. Жаркое дыхание пламени всему вокруг возвращало силу, и вскоре почти ничто не напоминало о страшном происшествии, потрясшем дворец двуликого бога. Хакан с присущей ему ответственностью и строгостью обучал новоприбывших стражников. Вместе с одобрением и закреплением в новом звании доблестный воин получил личную признательность Локи, а также драгоценный перстень с руки обожаемого повелителя. Мне довелось украдкой застать эту трогательную сцену, и, клянусь, никогда прежде я не видела сурового Хакана в таком смятении и трепетном восторге. Хельга, наконец, обрела заслуженные минуты долгожданного покоя. Благодаря её самоотверженным усилиям удалось выходить многих прежних стражников и слуг. Аста выздоровела окончательно, и мы снова были неразлучны, как прежде.

Локи постепенно восстанавливался. Он довольно быстро встал на ноги вопреки увещеваниям и укорам Хельги, вновь взял власть в свои руки и не выказывал и доли сомнения или слабости. Однако болезнь и тяжёлая рана истощили его, это было видно, и гордый бог огня одержимо рвался в бой в страстном стремлении вернуть былую силу и ловкость как можно скорее. В последнее время он не выпускал меча из рук и не только сражался с Хаканом и другими наиболее умелыми воинами золотого чертога снова и снова, но и не пренебрегал учениями, что были припасены у предводителя стражи для юных и неопытных бойцов. Так лукавый повелитель успевал охватить и тайную внутреннюю жизнь своих подчинённых.

Несколько чрезмерная увлечённость Локи беспокоила меня, но своенравный и упрямый супруг ничуть не прислушивался к моим ласковым уговорам. Мне оставалось лишь смириться и отдать судьбу в руки вещих норн, которым она испокон веков и принадлежала. Всё же пытаться сдержать в ладонях яркое жаркое пламя было делом слишком неблагодарным. И я отпускала буйный нрав двуликого бога на волю, иногда тайно им любуясь. Одним ясным ранним утром я стояла в тени галереи, наполовину скрывшись за высокой опорой, и наблюдала за поединком Локи и Хакана на мечах. Я была очень далека от любви к военному умению — наверное, единственная среди асов и асинь — но, тем не менее, не могла не любоваться плавными, размеренными, просчитанными движениями каждого из умелых воинов.

Поначалу мужчины отрабатывали отдельные элементы нападения и отражения удара, периодически меняясь местами. По крайней мере, движения их казались неторопливыми, отточенными, несколько ленивыми. Каждый раз я удивлялась, словно в первый, с какой завидной лёгкостью и невозмутимостью они обращаются с тяжёлыми мечами, каждый из которых мне не удалось бы даже оторвать от земли. Но, будто этого было мало, умелые воины успевали прыгать, совершать ловкие манёвры, использовать в бою сильные удары ногой или свободной (при отсутствии щита) рукой, при этом не выпуская меча из натруженных ладоней. В какой-то момент я обратила внимание, что Локи, в отличие от своего противника, вдобавок ко всему умудряется одинаково умело сражаться обеими руками, в зависимости от ситуации ловко перекидывая меч из одной ладони в другую, чем зачастую приводил Хакана в ступор. Только быстрая реакция снова и снова выручала его.

Пока я восхищалась военным умением повелителя и предводителя стражи, схватка разгоралась, и, точно превратившись в непримиримых врагов, Локи и Хакан уже бились насмерть, распалённые соперничеством. Моё сердце замирало каждый раз, когда кто-то из них пропускал удар. И хотя мечи были намеренно затуплены, били они слишком сильно, чтобы не причинять боли и не оставлять характерных кровоподтёков. Затаив дыхание, я застыла на месте. Казалось, ожесточившаяся битва вот-вот достигнет своего апогея. Ловко отведя предплечьем в наруче меч противника, повелитель, отклонившись назад, занёс клинок для удара, когда… Выражение острой боли пронзило побелевшее лицо Локи. В следующий миг он рухнул на колени перед соперником; глухо звякнув, меч упал на нагретый солнцем камень.

— Повелитель! — мгновенно забыв былую ярость схватки, преданный Хакан бросился на помощь богу огня. Сомнений быть не могло: дала знать о себе прежняя рана. Я молилась только, чтобы она не раскрылась снова. Однако стоило честному воину склониться над ослабевшим асом, как тот ловко повалил предводителя стражи рядом, выбил из рук меч и, выхватив из-за пояса кинжал, приставил его к горлу поражённого мужчины.

— Вот тебе урок, Хакан, — тяжело дыша, жёстко проговорил Локи, притягивая слугу к себе за ворот рубашки и превращая предательскую слабость в уловку, — никогда не теряй бдительности, — и лукавый ас довольно грубо и бесцеремонно оттолкнул соратника прочь, после чего, покачнувшись, поднялся на ноги. — На сегодня достаточно, — коротко пренебрежительно бросил он, даже не взглянув на противника. Оторопевший воин не нашёл слов для ответа, только растерянно кивнул и проводил господина удивлённым взглядом. Как водится, Локи отыграл свою роль безукоризненно, и ему можно было бы поверить, если бы не красноречивая бледность лица, отрывистость движений, отсутствующий взгляд. Я слишком хорошо помнила это злое и презрительное выражение острой боли на его красивом лице…

Осознав, что пламенный ас идёт в моём направлении, я судорожно отшатнулась и постаралась скрыться за широкой опорой, поддерживающей своды. Сердце моё бешено билось в груди, отчего я никак не могла утаить шумное дыхание. Я слишком хорошо понимала, что мне не полагалось присутствовать при военных забавах взрослых мужчин, и уж тем более случившееся не было предназначено для глаз госпожи. Локи был взбешён: наученная горьким опытом, я могла понять это по грозному сверканию глаз, по дрожащему от гнева голосу, по малейшему изгибу губ. И мне очень сильно не хотелось столкнуться с супругом в столь неподобающих обстоятельствах и его скверном расположении духа. К счастью, двуликий бог решил свернуть в другую сторону и был так занят своими мыслями, что мы разминулись. Я с облегчением выдохнула.

Дождавшись, пока Хакан соберёт оружие и покинет место сражения, я тихонько выскользнула из своего укрытия и вернулась в жилые палаты чертога обходными путями. Что-то задержало Локи, и мы случайно пересеклись уже в другом крыле дворца. Лучезарно улыбнувшись, я почтительно поклонилась, не подавая виду. Повелитель на миг задержался, прошёлся грозным взглядом по моему покорному облику и, смягчившись, улыбнулся, призывно протянул руку. Трепеща от волнения, я приблизилась, любяще коснулась губами тыльной стороны его ладони, нерешительно подняла взгляд. Краем глаза я заметила, что свободной ладонью бог лукавства поддерживает спину, чуть в сторону от хребта. Сердце больно кольнуло, и я вздрогнула.

Двуликий бог не произнёс ни слова, только тепло и обнадёживающе обнял меня за плечи и двинулся вперёд, увлекая за собой. Глаза его блестели возбуждённо и немного болезненно, и что-то зловещее было в загадочной улыбке, всклокоченной гриве ярко-рыжих волос, хмурых бровях, клонившихся к переносице. Ему бы поберечь своё верное молодое тело, но он был так горяч, так спешил обрести былую форму, будто на пороге нашего чертога уже стоял враг. И от этого мне становилось неуютно. Впрочем, мой прихотливый супруг всегда был крайне нетерпелив, непримирим и категоричен. Чему мне было удивляться? Перечить Локи я всё равно не осмелилась бы, особенно когда он так покровительственно и властно держал меня за тонкие плечи.

Наконец-то я могла выдохнуть и расслабиться, радостно улыбнуться, глядя в глубокие задумчивые глаза мужа. Он был рядом, по левую руку от меня, и, казалось, больше ничто никогда не могло нас разлучить. Эта мысль пьянила, делала меня бесконечно счастливой. И только я позволила себе поверить ей, как впереди раздался протяжный звук рога, гул и смятение. Как раз в тот миг, когда мы неторопливо вышли в просторный центральный зал, примыкавший к главному входу, высокие двери распахнулись, являя нашему взору… Моего отца. Бальдр был облачён в сверкающую кольчугу, на поясе его мерно покачивался при каждом шаге широкий тяжёлый меч. Бога света сопровождала личная стража.

Сердце встрепенулось и забилось сильнее во много раз, когда я поняла, что узнаю её: это были особые приближенные воины моего отца, лучшие из лучших. Я недоумевала — мне так редко доводилось видеть благодушного и миролюбивого Бальдра в боевом облачении, с мечом на поясе и шлемом в руках. Стража пламенного чертога пропустила отца без нареканий, однако ряды её сразу же сомкнулись за спинами пришедших, непонятно откуда явился Хакан, а за ним ряд хорошо обученных воинов, которым предводитель стражи безоговорочно доверял. Их было много больше, и всё же в зале, решительно не подходившем для выяснения отношений путём применения силы, повисла роковая тишина. Воздух стал густым и душным, полным звенящего напряжения. Я покачнулась, ощутив, как сильно кружится голова. К счастью, супруг был рядом, чтобы поддержать меня. Я обратила на него взор. Лицо Локи было безмятежно и не проявляло ни малейшего намёка на агрессию. Напротив, он смотрел на отца насмешливо и с интересом, словно тот очень удивил и даже восхитил его.

Увы, ирония и лёгкость бога огня были чужды светлому Бальдру. Отец смотрел на хозяина чертогов сурово, хмуро, почти презрительно. В присутствии моего супруга мягкость, доброжелательность и любезность отца неизменно улетучивались, растворялись, и бог весны становился холодным, закрытым, сосредоточенным. Я не узнавала отца, и его грозный чуждый облик пугал меня. Безмолвие затянулось. Оставив меня, Локи сделал горделивый шаг вперёд, не говоря ни слова, вопросительно изогнул выразительную рыжую бровь. Бальдр выступил ему навстречу, с достоинством приподняв подбородок, и решительным, хорошо поставленным голосом произнёс:

— Я здесь, чтобы забрать Сигюн в свой чертог!