Двуликий бог (СИ)

Глава 4

Я сделала неуверенный шаг назад, поначалу растерявшись. Я не сразу узнала своего ночного гостя, а когда увидела знакомую ехидную улыбку, испугалась, что тайна, которую я так долго хранила, может всплыть на поверхность в самый неподходящий момент. Ведь мужчина явился не куда-нибудь, а в чертог моего отца! Я отпрянула, и светлое платье мягко колыхнулось, лаская кожу, небрежно собранные волосы упали на плечи. Локи надменно и насмешливо наблюдал за моими манипуляциями, не трогаясь с места и не произнося ни слова. Странно, но его невозмутимое спокойствие постепенно передавалось и мне. Я перестала суетиться и совершать лишние, никому не нужные движения, только выдававшие мою растерянность, гордо выпрямила спину и улыбнулась, выжидающе глядя в глаза своего ночного гостя.

— Не нужно этой ложной скромности, — с издёвкой приветствовал меня огненный бог, лёгким движением зачесав пальцами назад свои густые рыжие волосы. Я по нему скучала. То ли меня пьянил ночной воздух, то ли мужчина выглядел просто потрясающе. Ему был так к лицу роковой чёрный цвет, только оттенявший медные пряди и подчёркивавший светлые медовые глаза, и эта лукавая, чуть зловещая улыбка, которой я больше не боялась, и пронзительный холодный взгляд казалось бы тёплых глаз, — оставь её для кого-нибудь другого.

— Я смотрю, ты жить без меня не можешь, — в тон собеседнику отвечала я, когда первое смятение улеглось в моей груди. За время нашего недолгого знакомства я постепенно училась общаться с Локи на его языке, в язвительной, но в то же время дразнящей манере. Только с ним одним я могла позволить себе быть по-настоящему остроумной, не вызывая общественного порицания. На несколько минут между нами повисла тишина, губы мужчины уязвлённо дрогнули, но затем вновь вернулись к привычной плутоватой улыбке. Я знала, что в этот момент он любуется мной, и было так сладостно чувствовать себя желанной. Кончик языка сам по себе прошёлся по тонкому контуру моих губ, оставляя их слегка блестящими в лунном свете. Дыхание в присутствии сильного аса становилось глубже, заставляя соблазнительно приподниматься молодую грудь. Сама того не замечая, я смотрела на своего спутника озорно и игриво, ничуть его не смущаясь.

— Твоя семья видно не слишком дорожит тобой, — продолжал литься яд из опасно притягательных чувственных губ, Локи хитро прищурился, — раз тебя так легко украсть.

— Они ведь знают, что я не пойду за тебя замуж, даже если украдёшь, — добродушно усмехнувшись и немного поддразнивая самонадеянного красавца, отвечала я, склонив голову в бок и беззастенчиво рассматривая мужчину, каждая встреча с которым давалась мне всё проще и проще и становилась желаннее и важнее.

— Они знают, — вполголоса повторил ас-полукровка, делая ко мне уверенный шаг и сокращая расстояние между нашими телами. Я не отступала, только заинтересованно подняла подбородок вверх, не отрывая взгляда от светло-карих глаз лукавого бога. Забавно, я была не намного выше его плеча, смотрела на мужчину снизу вверх, но всё равно начинала осознавать некую свою власть над ним. В конце концов, у каверзного Локи наверняка были дела поважнее, чем лазить ночью по чужим садам, но он был здесь, предо мною, вопреки всему. — Но мы с тобой знаем совсем другое: ты станешь моей женой, потому что я уже украл тебя… — склонив голову, он говорил всё тише над моим ухом, опаляя его горячим дыханием, отчего у меня мурашки бежали вниз по шее, и хотелось поёжиться, повести плечом.

Однако я ничем не выдавала своих чувств, только смотрела на лукавого аса озорно и влюблённо — мне не под силу было в ту дивную ночь скрывать свои эмоции и чувства. Что до страстного бога огня, то он и не думал таиться, когда его легкомысленную непосредственность сменяло томное желание. Ладонь мужчины медленно скользнула под лёгкую ткань платья, туда, где билось всё сильнее моё наивное юное сердце. Покраснев, я осторожно отпрянула назад, взглянула на бесцеремонного наглеца с укором, только сильнее распаляя нетерпеливого бога. Его непозволительные прикосновения не вызывали во мне праведного гнева — слишком притягательным для меня был роковой бог обмана — однако я старалась сохранять здравомыслие и помнить о чести рода, к которому принадлежала. Я загадочно улыбнулась, вводя своего гостя в окончательное замешательство.

— Уверен? — только коротко спросила я, стремительно подняв на бога насмешливый взгляд из-под опущенных ресниц. Маленькая ладонь плавно легла на его широкую руку, так и замершую в воздухе, где ещё мгновение назад стояла я, и мягко отозвала её прочь. Может быть, моё сердце и правда начинало биться быстрее в его присутствии, может, мне нравилось ступать на острие клинка, поддразнивая вспыльчивого аса, но признаваться в этом Локи я не собиралась.

— Уверен, — мало растерявшись, продолжал напирать самоуверенный хитрец. — Ты такая же, как я. В долгу не останешься, как же, — мужчина вновь не сдержал смешка при воспоминании о нашей первой встрече. Казалось, это было вечность назад. — Ты единственная, у кого среди этих глупцов есть характер. Твоя внешность обманчива: ты вовсе не невинная, непорочная дева, какой тебя считает Асгард, внутри тебя пылает огонь мне под стать, и он манит меня, — Локи потянулся было, чтобы поцеловать меня, но я, наученная горько-сладким опытом, легко отклонилась назад и коснулась кончиками пальцев его губ, мягко отстраняя непрошенного гостя. Глаза отвергнутого аса грозно сверкнули, но было так увлекательно и желанно играть с огнём. Особенно, когда он отвечал тебе взаимностью. Казалось, воздух между нами накалялся докрасна.

— Ты думаешь, что видишь меня насквозь, — задорно прошептала я, ещё не осознавая в полной мере, насколько бог огня прав, как сильно изменяет меня пламя, разгорающееся внутри только при нём, от его слов, взглядов и прикосновений, — но это не так…

— Избавь меня от этих надменных речей, — бесцеремонно перебил меня Локи, нетерпеливо взмахнув рукой и словно разрезая воздух ладонью. — Я здесь вовсе не за этим, — добавил он уже сдержаннее. Его глубокий мужской голос завораживал и вёл за собой. Сопротивляться ему было невозможно, и всё же я нахмурилась, но только хотела возмутиться его бестактностью, как бог лукавства выкинул вперёд руку, что-то протягивая мне. Недоверчиво поглядев сначала на собеседника, а затем на его ладонь, я присмотрелась и невольно ахнула. В руке ловкий проходимец держал кольцо, по красоте которому я не видела равных. Золотой перстень, выкованный очень диковинно, украшал алый яхонт, тёмный, словно густое вино. Редкий камень оказался самым поразительным в неожиданном подарке: он переливался, как тлеющие угли, едва заметными бликами огня и был, будто живой. Я подняла удивлённый взгляд на Локи не в силах скрыть своего восхищения, отчего гордец-ас тут же расплылся в самодовольной улыбке. — Пришлось слетать на гору к великанше Гулльвейг и исполнить её желание, чтобы добыть его. Не знаю, чем оно мне обернётся, но только жена Локи достойна огненного рубина.

— Желание?.. — ещё больше удивилась я, пока не осознавая, что не могу оторвать глаз от чарующего дара бога обмана. Кольцо было сделано на редкость искусно, но больше всего меня манил алый уголёк в его середине — огненный рубин, каких я никогда раньше не видела. Лучшего подарка и представить было нельзя, но я всё ещё не решалась его коснуться, помня о том, что этот красивый знак мог собой олицетворять.

— Возьми же и спрячь в одеждах, — словно предугадывая мои сомнения, продолжал Локи, внимательно вглядываясь в мои потерянные глаза. — Наденешь его в день, указанный Одином, если всё же сумеешь принять решение. У тебя ещё осталось немного времени. Ты колеблешься, но я дважды просить не стану. Выйдешь за одного из этих занудных асов и будешь всю жизнь подносить ему брагу да ругать прислужниц. Ты ведь вовсе не этого желаешь. Если наденешь, тогда и узнаем, вижу я тебя насквозь или нет, — Локи замолчал, а я глядела на него и не узнавала. Неужели насмешливый и легкомысленный бог лицемерия говорил всерьёз? Глаза его смотрели ласково, почти прося, хотя губы неизменно насмехались надо мной и моей нерешительностью.

Когда ожидание затянулось, бог огня вопросительно приподнял выразительную рыжую бровь и уже более настойчиво всучил мне кольцо. Я осторожно приняла дар, словно боялась, что он рассыплется пеплом прямо у меня в ладонях. Перстень оказался тёплым, в тот миг мне показалось даже, что он забился в моих пальцах подобно сердцу, словно жил собственной жизнью. Я всё ещё в замешательстве крутила украшение в руках, не зная, куда деть ни его, ни себя от смущения. Я совсем не ожидала подобного красивого жеста от ироничного бога лукавства. Хотя я не могла не признать, что влюбилась в редкой красоты кольцо с первого взгляда. Ни у кого в Асгарде больше не было и не будет такого.

— Хорошо, — только и смогла тихо произнести я, скрыв кольцо в ладонях и слегка покраснев. Мне по-прежнему не верилось во всё происходящее, в конце концов, передо мной стоял бог лжи и обмана, самый коварный и непредсказуемый житель Асгарда. Этим вечером он был другим. Конечно, он по-прежнему оставался слегка отстранён и невыносимо заносчив, но при этом он был почти трогательно мил и ласков со мной. И даже если это было только иллюзией, умелым обманом, всё внутри меня трепетало.

— В нём заключена энергия огня из Муспельхейма, родной мне стихии, поэтому пока кольцо на твоём пальце, я буду чувствовать биение твоего сердца и всегда знать, где ты, — помедлив, рассказал Локи. Я вновь раскрыла ладонь и взглянула на украшение. А ведь это было обручальное кольцо от самого бога огня — кто ещё мог бы мечтать об этом! Я не сдержала улыбки, такой трогательной мне показалась забота обычно холодного и сдержанного или слишком пламенного и яростного аса.

— Оно очень красиво, спасибо, — ласково ответила я и по привычке поклонилась в знак признательности. Локи тут же скривился от подобного проявления принятого у асов воспитания, а я усмехнулась. Ему не нравилась вся эта важная чинность, как и мне. Бог огня, верно, сказал бы что-то ещё, но в конце галереи послышался шум, и навстречу нам выбежали два стражника, а за ними более спокойно и величаво вышел мой отец. Вздрогнув и на миг задохнувшись от неожиданности и волнения, я бессознательно спрятала кольцо в складках одежды и уже придумывала, что сказать Бальдру в своё оправдание, когда Локи лишь хитро улыбнулся и взмыл вверх, под открытые своды галереи, в прыжке вновь превращаясь в юркого сокола с медными перьями. В тот же миг я почувствовала странное головокружение, земля стремительно выскользнула из-под ног, и я перешла в свободное падение. Последнее, что я помнила, — маленькая и ловкая тёмная точка, растворившаяся в ночном небе.

Когда я очнулась снова, то уже лежала в своей постели переодетая в ночное платье, и одна из девушек бережно распутывала длинные пряди моих светлых волос и заплетала их в причудливую косу. Я узнала её и облегчённо выдохнула: это была одна из служанок, сопровождавших меня в саду, значит, Локи не причинил моим спутницам вреда. Локи… При воспоминании о воз… О боге огня, сердце моё ёкнуло, а ладони сами собой суетливо заскользили по простыням и своим одеждам.

— Не это ли ты ищешь?.. — раздался рядом спокойный, но строгий голос, заставивший меня вздрогнуть и обернуться. С другой стороны сидел мой отец, держа в руке диковинный подарок ночного гостя. Должно быть, одна из девушек обнаружила его, пока раздевала меня, и как честная верная служанка передала драгоценную находку своему повелителю. В другое время подобная преданность согрела бы мне сердце, но сейчас я была ей совсем не рада. «Ох нет, — только и пронеслось в голове, — лучше бы она оставила его себе, украла…» Бальдр властным жестом отозвал служанок, и мы остались наедине. Я склонила голову, потому что мне нечего было сказать. Бог лукавства продумал все детали, чтобы я осталась непричастной к нашему ночному свиданию, одного только он не учёл — простоты и недогадливости моих помощниц. Казалось, отец вовсе не злился, лицо его оставалось безмятежным и сосредоточенным, но я понимала, что это молчание не принесёт совершенно ничего хорошего. Бог света всё крутил в руках диковинный перстень и рассматривал его, словно заворожённый.

— Я думал, я могу тебе доверять, — наконец, негромко произнёс мужчина. Голос его был тих, но столь полон горечи, что я, не сдержавшись, судорожно выдохнула — такое напряжение повисло между нами. Я чувствовала себя виноватой, хоть и не сделала ничего предосудительного. — Я следовал за каждым твоим желанием, отпускал тебя, куда бы ты ни попросила, любил тебя слишком слепо, чтобы разглядеть, что ты уже давно не прислушиваешься к моему мнению.

— Ты можешь мне доверять, — дрожащим голосом ответила я, хотя сама себе не верила. Я стояла между двумя мужчинами, словно между прошлым и будущим, как меж двух огней. Как жаль, что во всех девяти мирах не было ничего, что могло бы их примирить. И у меня не было такого пути, который я могла бы пройти под руку с ними обоими от начала и до конца. — Я всегда прислушивалась к твоему мнению, покуда оно было справедливо…

— Что ты можешь знать о справедливости? — вкрадчиво произнёс отец, разочарованно качая головой. Я чувствовала, что в этот миг мы всё сильнее отдаляемся друг от друга, как юг и север. Я села в постели, приподняла лицо и, сложив руки на коленях, взглянула на Бальдра. — Ты дальше своего носа ничего не видишь. Приняла заколдованный перстень от бога обмана! Лучше бы он и впрямь пытался похитить тебя, как казалось сначала… Тогда, хотя бы, ты была невиновна! Но ты — ты сама! — искра, что разжигает огонь! Тебе бы одуматься, дочь моя, ходить, не поднимая глаз в присутствии этого подлеца. А ты сбегаешь в сад, чтобы принять там — в моем чертоге — Локи!

— Я слишком долго не поднимала глаз, — с обидой отвечала я отцу, смелее глядя в его рассерженное лицо. Мне казалось, что я могу иметь собственное мнение и взгляд на мир, и отступать уже было некуда, отчего я становилась отважной и дерзкой, даже безрассудной. — А теперь открыла их и спрашиваю: за что ты так ненавидишь бога огня? Ты — любимый сын Одина, всеми почитаемый бог света, бог добра, почему отвергаешь того, кто ещё даже не успел оступиться, вместо того, чтобы указать ему верный путь? Вы — совершенные верховные боги без сомнения, без упрёка, за что казните его, за что презираете? Ответь! Ответь, как может соответствовать вашим требованиям тот, кому вы даже не оставляете выбора?! — вскричала, наконец, я, распаляясь всё сильнее. Голос мой дрожал от волнения и переживаний, а ещё обиды за Локи и собственной уязвлённой гордости. Мне казалось, что я прозрела, что видела так ясно, как никто другой, загнивающее изнутри общество Асгарда, где не было места тем, кто делал шаг в сторону от общепризнанной благодетели, частью которой я больше не желала являться.

— Это он научил тебя говорить так? Околдовал, надоумил? — почти с надрывом в голосе продолжал мой отец, постепенно поддаваясь влиянию моих и своих собственных эмоций, и во взгляде когда-то самого родного мне аса теперь я читала только холод и презрение. — Ты думаешь, что в силах изменить его, исправить, что ты такая особенная, неповторимая! У него десяток таких, и ты одна из них, забава на пару дней, а для меня ты единственная. Он развлечётся с тобой и бросит, несчастную и обесчещенную, и ты приползёшь к моему порогу! Только тогда будет поздно.

Я помню тот момент, тот страшный разговор, как сейчас. Потому что тогда я всё поняла, узрела другую сторону богов Асгарда. Передо мной сидел лучший из них — самый добрый, самый милосердный, самый понимающий и, конечно, самый справедливый — и казнил меня — свою единственную дочь — жестокостью и безразличием, которым не было равных. И если это было благо, то что тогда зло?.. Разве тот же Локи смог бы когда-нибудь, хоть однажды сравниться с этой бессердечностью, злобой в голосе, ненавистью во взгляде? Локи, который мог бы одним взмахом руки убить стражников и слуг, ничего для него не значивших, но пощадивший их? Теперь я понимала в полной мере, почему он пожелал покинуть Асгард на такой долгий срок: в тот миг я и сама хотела бы бежать из страны богов, не оглядываясь.

Я старалась быть сильной, но губы дрожали, и слёзы замерли на самом краю ресниц, отделяя меня от ожесточённого лица отца. Перед глазами всё расплывалось. Я не хотела ничего слышать и не хотела говорить, я вдруг всё для себя решила, и град мыслей и чувств обрушился на меня, грозя похоронить под собой. Отец выжидающе глядел на меня. В ту минуту мне казалось, что он гадал: достаточно ли обиды и боли нанёс мне, чтобы сломить зародившуюся волю и непокорность, подчинить дочь своим взглядам и желаниям. Но их было достаточно только для того, чтобы я потеряла веру в собственного отца, оказавшегося богом ещё более двуличным, нежели Локи. Один сказал, что не найти мне света, пока я не ступлю во тьму. Что же, я захлебнулась ей сполна.

— Прошу, верни кольцо, — собравшись с силами, вполголоса выдохнула я, поднимаясь с постели и обходя босоногой своё ложе, — оно принадлежит мне.

— Ты так ничего и не поняла, — раздражённо протянул бог лживого света — отражения тьмы, поднимаясь со своего места. Подаренное мне кольцо призывно сверкнуло в его руках, но тут же исчезло в зажатой в кулак ладони. Сверкнули и глаза отца — как-то зловеще, чуждо. — Ты не оставляешь мне выбора, Сигюн. Придётся закрыть тебя в нижних покоях, пока не придёшь в себя и не одумаешься. Хорошо, что твоя мать уже спит и не узнает этого позора, — прежде, чем я успела что-либо осознать, отец призвал свою верную свиту. Двое стражников в боевом облачении, сиявшем лживым светом, схватили меня под руки и силком повели прочь из палат. Только тогда понимание происходящего окатило меня ледяным горным потоком. Ужас и боль безысходности сковали душу.

— Отпусти! — закричала я, рванувшись в сторону, но что могла сделать маленькая слабая девушка против двух сильных обученных мужчин, обманчиво бережно утаскивавших меня из собственных покоев. Я билась, словно свободная птица, заточенная в клетку, в руках своих тюремщиков и палачей. Слёзы отчаяния от такого неожиданного и подлого предательства наконец-то вырвались наружу, и я зарыдала во весь голос. Я плохо помнила себя в те страшные минуты. Моё время истекало слишком быстро, и у меня оставались считанные секунды, чтобы что-то изменить. Вывернувшись всем телом вперёд, я закричала:

— Я согласна! Слышишь, всевидящий, всезнающий Один! Ты мне свидетель, я согласна подчиниться твоей воле! — срывающимся голосом взывала я, снова сбиваясь в судорожные рыдания. Слёзы застилали глаза, и я бессильно обвисла в руках своих захватчиков, когда снаружи раздался оглушительный грохот, и в веранду, примыкавшую к моим покоям, ударила молния, яркой вспышкой ослепив нас всех. Стражники пали наземь, а мой отец отпрянул назад, бессознательно заслонив глаза предплечьем. Когда наваждение рассеялось, перед нами предстал Всеотец. Он выглядел грозно, око его яростно сверкало, а над головой под сводами опочивальни кружились верные вороны, пронзительно и зловеще каркая.

Сдвинув густые брови к переносице и рассерженно сморщив лоб, владыка асов сделал несколько решительных шагов к Бальдру, почтительно склонившему голову и сложившему перед собой выпрямленные руки. В его ладонях по-прежнему скрывалось кольцо, подаренное Локи. Наконец, Один вплотную приблизился к богу весны, приподнял его лицо за подбородок и сурово взглянул в светлые любящие глаза. Однако ласковый преданный взгляд сына ничуть не смягчил сердца оскорблённого и разгневанного повелителя. Властным точным движением он отнял у светлого аса злополучный перстень и разочарованно, осуждающе покачал головой, устало прикрыл пронзительное ясное око.

Хотя ни единого слова не сорвалось с презрительно сжатых губ отца ратей, я ощущала, как он раздосадован решением сына нарушить своё обещание, пренебречь словом старшего и претить помолвке, о которой был справедливый уговор. И точно так же я знала, что холодный взгляд и тягостное безмолвие Всеотца, расположением которого Бальдр так сильно дорожил, казнят его сильнее громких слов и жестокого тона. Я молчала и боялась пошевелиться, хотя обрела желанную свободу, не решалась поднять глаза, глубоко вздохнуть. Сердце стучало сильней и быстрей с каждой минутой, губы дрожали и кривились, руки ходили ходуном. Я не могла поверить, что это происходит со мной, в моей семье: дочь идёт наперекор воле обезумевшего от горя и ненависти отца, а тот, забыв про честь и доброе имя, отрекается от слова, данного прародителю. Бальдр совершил тяжкий проступок. И я не знала, была в том его или моя вина.

Всё так же молча приблизившись, Один протянул мне кольцо. Трепеща и дрожа всем телом, я осмелилась медленно робко перевести на повелителя взор. Я не знала, как должна была поступить, и уже ни в чём не была уверена. Я просто хотела любить. Любить тех, к кому лежало моё сердце и душа. Только это было невозможно. Моя симпатия к жениху поставила под удар отца. Я была сломлена, ужасно гневалась на Бальдра и принятое им решение, но этого не должно было произойти, так не могло случиться. Меньше всего я хотела, чтобы из-за меня кто-то пострадал, неважно, шла ли речь о честном имени или расположении мудрейшего из богов. Всеотец смотрел на меня много мягче, нежели на рассердившего его сына, уловив мой невысказанный вопрос, он плавно кивнул. Я приняла перстень из его ладони и дрожащими руками надела подарок бога огня на палец.

В тот же миг грозный порыв ночного ветра всколыхнул невесомую ткань оконных занавесей. В проходе между верандой и моей опочивальней стоял, победоносно улыбаясь, лукавый бог Локи, протягивая мне руку. Меня трясло, и я едва могла дышать. Слишком быстро одно волнительное событие сменяло другое, так что я за ними не поспевала. Понимая моё смятение, чуткий отец асов взял меня за руки, подвёл к явившемуся за мной жениху и вложил тонкие пальцы в его горячую ладонь, тем самым обручив нас. Взволнованно взглянув через плечо, я встретилась взглядом с глазами отца. Бальдр был бледен, губы его побелели и гневно вздрагивали, полное горечи лицо выражало глубокую скорбь. Он был унижен, разочарован, разгневан. Я не могла смотреть на его беспомощное и безнадёжное состояние без содрогания. Сердце болезненно сжалось. Сокрушённая предательством, страхом и переживаниями, я вдруг покачнулась и едва не упала на землю, теряя ясность ума и грозя разбиться о светлый камень.

Однако Локи не считался бы самым ловким богом Асгарда, если бы не успел подхватить моё тонкое тело. Я бессильно откинулась в его надёжных руках, безразлично и неосознанно наблюдая за ускользающим миром. Отца я больше не видела, но помню, как, шагнув к Одину, бог огня задержался подле него, глядя внимательным серьёзным взором, точно спрашивая дозволения. Владыка Асгарда поколебался, что-то обдумывая, затем кивнул, одобряя немую просьбу, но прежде чем пламенный ас покинул его, положил широкую ладонь ему на плечо и что-то строго повелел, зоркий глаз его при этом грозно сверкнул. Прикрыв веки, Локи почтительно склонил голову и двинулся прочь. Напоследок обернувшись к Бальдру, замершему в одном положении, словно под влиянием морока, бог огня ухмыльнулся и забрал свою невесту из его чертогов.

Бог лжи и лицемерия вновь получил то, что хотел. Обман был ловок и в то же время так прост, что впору бы рассмеяться. О нет, Локи вовсе не просчитался — двуличный бог никогда не ошибался — и он желал, чтобы Бальдру передали его кольцо, обладавшее ещё одним волшебным свойством. Ведь именно оно, стоило только попасть в руки к богу света, вселило жестокость в его сердце и влило яд в уста, рассорило отца и дочь в тот вечер. Наивный бог света так легко подчинился влиянию темных чар, и оказалось так просто использовать его больное место против него же самого. Если невеста не могла сделать выбор, её нужно было лишь ненавязчиво направить, внушить другой взгляд на вещи, тем более что он был так близок к правде. Правде, выгодной ему. А кто мог выстроить иллюзию и безупречно отыграть её от начала и до конца лучше, чем циничный лживый Локи? Цель оправдывала средства, особенно теперь, когда она была достигнута. Отныне в моей жизни оставался только один мужчина. Мужчина, сгубивший меня такой каверзной ложью, о которой я узнала лишь под конец жизни.