Дьявольское cвятилище

17

Нарова не отрывала взгляда от мини-экрана. Голос принадлежал мужчине средних лет с ястребиным лицом, носом, напоминавшим клюв, и взглядом, полным пламенного фанатизма и бесконечной жестокости. Он выглядел чрезвычайно нагло — как человек, помешанный на власти.

Все дело во власти, напомнила себе Нарова. Перед ней была ее цель — Серый Волк, человек, который не остановится ни перед чем…

Его собеседник выглядел моложе. Смуглая кожа, крепкое телосложение. То, как он держался, выдавало в нем солдата, хотя сейчас он был одет в дорогой деловой костюм. И явно чувствовал себя неуютно.

— Я звонил Иссельхорсту на мобильный, — ответил он, пожав плечами. — Рано утром. Ответила какая-то женщина.

Пожилой мужчина свирепо уставился на него:

— Женщина? Что он делает с женщиной здесь, в Дубае? Он не женат. У него нет секретарши. Он сам по себе. Гибкий. Осторожный. Потому мы и пользуемся его услугами. И, что более важно, ему были даны четкие указания.

Молодой мужчина вздохнул:

— Сэр, я знаю. Я предположил, что это просто какая-то женщина, которую он подцепил в Дубае. Вы же знаете, как бывает.

— И что же проклятая женщина сказала? — потребовал ответа пожилой, проигнорировав замечание.

— Что они попали в пробку. Предположила, что они могут минут на двадцать опоздать.

Старик зарычал от злости.

— И где же, интересно, хваленая адвокатская пунктуальность? — Он с видимым усилием взял себя в руки. — Ладно. Когда приедет команда юристов другой стороны?

— Пятнадцать минут. Где-то так.

— А Иссельхорст нам вообще нужен? Я думал, что все уже решено. Если он опоздает, начнем без него.

— Юристы посоветовали фонду подписать соглашение. Угроза судом сделала свое дело. Плюс репутационные потери. К тому же благотворительные фонды всегда поступают так, как им велят их адвокаты.

— Ха! Репутационные потери. Семьдесят лет доходов от продаж литературного шедевра фюрера — и они еще хотят отдать их благотворительным фондам, которые продвигают то, что он ненавидел: расовую гармонию, права беженцев, взаимопонимание между культурами! Что за бредятина? Они заслуживают любых репутационных потерь. — Мужчина сверкнул глазами. — Вернемся к моему вопросу: Иссельхорст нам нужен? А эта женщина?

— Сэр, сомневаюсь, что он приведет ее на встречу.

Глаза старика сузились.

— Лучше бы ему и правда этого не делать, — проговорил он и на мгновение замолчал. — Мне не нравится новый поворот. Вмешивать в дела женщину! Неужели Иссельхорст действительно настолько туп? Узнай, кто она. И надо усилить меры безопасности. К этой комнате не должна приблизиться ни одна живая душа. Тебе ясно?

— Слушаюсь, сэр.

Молодой мужчина отдал несколько отрывистых приказов в беспроводной микрофон, скрытый за лацканом его пиджака. По прозвучавшим ответам было ясно, что он отдал службе безопасности приказ оповестить всю башню «Аль-Мохаджир».

— Готово, — сказал он, подняв глаза.

— Хорошо. У нас еще десять минут. Расскажи мне о другом деле. Все идет по плану?

— О каком другом деле, сэр? У нас сейчас… довольно напряженный график.

— О Молдове! О чем же еще?

— Все схвачено. Они ждут итогового платежа.

Лицо пожилого мужчины просветлело.

— Великолепно. А канал поставок? С ним тоже «все схвачено»?

— Схвачено. Колумбийцы готовы принять груз в любую минуту. Авиалинии Бута ждут сигнала.

— Хорошая работа, Владимир. Я впечатлен.

Глаза сидящей в кабинке Наровой сузились. Владимир Установ. Должно быть, это он.

Установ командовал силами, которые гнались за Йегером и его командой через пол-Амазонии во время их первой охоты на Каммлера. Это бесстрашный и безжалостный профессиональный солдат с садистскими наклонностями. Нарова и Йегер атаковали базу его наемников с помощью смертельного газа, но Установу удалось каким-то образом выжить.

— Скажи мне, — продолжал пожилой, — почему ты до сих пор называешь их авиалиниями Бута? Американцы бросили его за решетку несколько лет назад.

— Все просто: в России его считали героем. И до сих пор считают. Мы продолжаем называть их авиалиниями Бута в его честь.

Старик засмеялся лающим смехом.

— Бут! Его погубила его же собственная известность. Он начал плыть против течения. Поверил в миф о своей непобедимости. Торговцы оружием должны оставаться в тени. Именно так мы и делаем.

Молодой пожал плечами:

— Чего еще ждать от американцев? Сегодня они — твои лучшие друзья, а на следующий день швыряют тебя за решетку. Ни чести. Ни преданности. Только деньги и власть.

— А тот здоровяк? Английский олух? Есть от него какие-то новости?

— В Австрии все более или менее схвачено. Нужно просто подчистить несколько хвостов — и руда будет в пути.

— Хорошо. Мне он не нравится, и ты это знаешь. Достаточно того, что он — англичанин. Но он может быть… полезным.

— Может.

Пожилой мужчина поднял глаза, осматривая помещение.

— Эта комната — ее проверяли? Ты ее просканировал?

— Да, сэр.

— Когда?

— Вчера вечером.

— Но не сегодня утром?

— Нет. Не сегодня утром.

— Значит, сделай это сейчас. Появление непонятной «женщины» мне не нравится. Мои подозрения удвоились.

Молодой мужчина поднялся, вытащил из-под стола сумку и достал из нее маленькое ручное устройство — сканер для выявления жучков и прочих подозрительных электрических сигналов. Включив прибор, он начал двигаться вдоль ближайшей стены.

Сидевшая за стеной Нарова напряглась. Ее миниатюрная камера потребляла ничтожное количество энергии — вряд ли сканер сможет ее засечь. Гораздо больше ее волновали просверленное отверстие и насыпавшаяся пыль.

Она следила за движениями сканера, за тем, как он скользит по стене мимо того участка, где она установила камеру. Установ уже собрался двигаться дальше, но внезапно остановился. Что-то привлекло его внимание.

Он взглянул на столик, стоявший у стены. Он был весь уставлен бутылками минеральной воды, стаканами и термосами с кофе. Казалось, все в порядке, однако что-то его обеспокоило.

Он протянул руку и провел по полированной столешнице. На руке осталось что-то белое. Штукатурка. Причем, судя по всему, насыпавшаяся совсем недавно. Он взял стакан и осмотрел его. Чистый. Штукатурка попала на стол до того, как принесли подносы с напитками.

Он поднял взгляд на стену и начал внимательно ее осматривать.

Нарова, засевшая с другой стороны, боялась вздохнуть. Она следила за каждым его движением. В какой-то момент его взгляд остановился на объективе камеры. Казалось, он смотрел прямо на Нарову. Его выражение изменилось, и он протянул к ней руку.

В одно мгновение Нарова выдернула оптоволоконный кабель и затолкала устройство глубоко в карман. Распахнув дверь кабинки, она ринулась наружу. Сзади раздался встревоженный гортанный крик, за которым последовали оглушительные выстрелы, пробившие стену в том месте, где она только что сидела.

Она бросилась бежать через туалет. Из коридора доносился стук ботинок. Достигнув последней кабинки, она повернула влево и ринулась к окну. В этот же момент кто-то пинком распахнул дверь у нее за спиной, и коренастая фигура открыла шквальный огонь в ее сторону.

Нарова бросилась вперед. Очерченное стеклорезом стекло легко вылетело наружу, а за ним в ослепительную синеву нырнула и она сама.

Ей предстояло пролететь вниз 1100 футов[22], и скорость падения быстро увеличивалась. Усилием воли она успокоила нервы и стала считать секунды. Она уже однажды прыгала с парашютом вместе с Йегером с 250 футов, но они были лишь жалким подобием той высоты, с которой она летела сейчас. Однако у нее нет права на ошибку.

Достигнув высоты 800 футов, она раскрыла висевший за спиной парашют. В небо взвился прочный шелковый купол, и падение замедлилось. Нарова решила использовать компактный спортивный парашют, предназначенный для быстрого, но маневренного снижения. Он просто идеален для лавирования между дубайскими высотками.

Ее первоочередной задачей было достигнуть точки, в которой что-то — желательно твердый и прочный небоскреб — отделило бы ее от стрелков, сгрудившихся у окна верхнего этажа башни «Аль-Мохаджир».

Вторая задача — улететь из страны.

Нужно оказаться на достаточном расстоянии от отрядов охраны, которые, скорее всего, уже выбежали из башни и бросились за ней в погоню. Нарова предусмотрела и это. Она знала, где сможет приземлиться в относительной безопасности, заранее выбрав место — открытое и в то же время сравнительно безлюдное.

Как любил говаривать Йегер, «провалил подготовку — подготовься к провалу».

Она мчалась наперегонки со стрелками Серого Волка.

Нарова повернула влево, совершив несколько очень быстрых оборотов с небольшим радиусом, и, использовав набранную скорость, скользнула за стену ближайшей высотки. Оказавшись в ее тени, она поняла, что ушла с прямой линии огня своих преследователей.

Ощутив пощипывание в правой икроножной мышце, Нарова взглянула вниз. С удивлением она отметила, что флуоресцентные штаны разорваны, а с ноги капает кровь. Она ранена — либо сама порезалась об осколок стекла, когда выпрыгивала из окна, либо ее зацепил выстрелом Владимир.

Адреналин зашкаливал, так что она этого не почувствовала. И даже сейчас боли почти не было. Ее болевой порог вряд ли можно считать нормальным. Хотя, честно говоря, в ней вообще мало нормального. Казалось, боль ее просто не волновала. Нарова никогда не могла понять, почему это причиняет такие страдания другим людям.

Она взяла себе на заметку, что с ногой надо будет что-то сделать — кровотечение нужно остановить.

Но сначала она должна пролететь подобно ветру и безопасно приземлиться.