Дьявольское cвятилище

92

Йегер с трудом вышел из «Рендж-Ровера». Правая нога все еще болела, но ему была противна даже мысль о том, чтобы ходить с палочкой. Нога уже начала заживать, поэтому гордость не позволила ему опереться на руку Наровой.

Он и так был благодарен ей, что она села за руль. Ему не стоило водить машину, учитывая мощные обезболивающие, которые он принимал.

Сейчас имело значение лишь то, что он жив, вышел из госпиталя и вот-вот увидит своих мальчиков. Да и мир уцелел. Во всяком случае, какое-то время он будет в безопасности, пока очередной безумец вроде Каммлера не попытается посеять хаос и разрушения.

Люк и Саймон шли к ним с противоположной стороны поля. Их спортивная форма испачкалась и промокла от пота, однако они носили цвета своей новой школы с гордостью.

И пусть в данном матче им не удалось победить, они играли как демоны. А в регби лишь это имеет значение. Как, впрочем, и в жизни, сказал себе Йегер. Глядя на шагающих к нему сыновей, Йегер поразился, как всего за несколько месяцев в этой школе они превратились из мальчиков в молодых мужчин.

Они так повзрослели! И дело не только в том, что они стали выше и крупнее, а их голоса — заметно ниже. В их жизни как будто появился новый смысл.

Люк и Саймон остановились в нескольких ярдах от него. Их глаза улыбались, однако они никак не могли решиться броситься на шею отцу на глазах у своих товарищей по команде и этой незнакомки, которая стояла с ним рядом.

Йегер оглядел чумазых сыновей.

— Эх вы, ребята. По уши в дерьме. А я как раз вымыл для вас Розовенького.

Розовенький. Их семейная шутка. Во время Второй мировой войны бойцы САС выяснили, что бледно-розовый цвет — лучший камуфляж для военной техники при проведении операций в пустыне. Не коричневый, не хаки и не желтый, а розовый. При проведении операций в пустыне «лендроверы» САС до сих пор красят в этот цвет. Отсюда и прозвище «Рендж-Ровера».

Не обращая внимания на грязь, они сели в машину.

— Значит, каждому солдату САС дают в качестве стрелка красавицу-блондинку, которая хорошо управляется со стволом? — кивнув головой в сторону Наровой, поинтересовался Саймон, приемный сын Йегера.

Йегер с трудом сдержал улыбку.

— Увы, нет. За рулем, как видишь, сидит она, а не я. Я пока что хромаю. Да и в САС уже не служу. А вот тебе лучше бы прикрыть форточку.

— Так я и прикрываю.

Они засмеялись.

Выехав с территории школы, Нарова увеличила скорость и направилась в сторону шоссе.

— В общем, ребята, знакомьтесь. Это Ирина, — объявил Йегер, сообразив, что забыл ее представить. — Она предложила помочь отвезти вас домой, так что будьте с ней повежливее. — Он улыбнулся. — Она умеет нагнать страху, если захочет.

Мальчишки переглянулись.

— Как будто мы когда-то бываем невежливыми.

— Ври, да не завирайся.

— Знаешь, почему мы проиграли матч? — заговорил Люк. Регби стало для него смыслом жизни, а он, как и его отец, не выносил поражений. — Мы слишком обнаглели во второй половине игры. Думали, что победа уже за нами. Начали по-глупому рисковать и поплатились.

— Прямо как ваш отец, — бестактно заметила Нарова.

Йегер закатил глаза.

Люк взглянул на отца, и на секунду его лицо стало очень серьезным.

— Я скучаю по маме.

— Я знаю. Мы все по ней скучаем.

В каком-то смысле он сказал правду.

После того как Брукс связался с китайскими властями, они высадили у логова Каммлера большой отряд. Раненых отвезли в ближайшую больницу, которая оказалась оборудована по последнему слову техники. Именно благодаря этому Йегеру и Майлзу удалось выкарабкаться.

Там Йегер и узнал всю правду о сбежавшей жене. Среди руин логова Каммлера был найден ее ноутбук. Электронные письма позволили понять, до какой степени Рут прониклась безумными планами Каммлера.

Со свойственной ему мягкостью Майлз попытался объяснить Йегеру, что предательство Рут в большей мере вызвано психологической травмой, нежели устойчивыми убеждениями или философией. Налицо — классические симптомы стокгольмского синдрома.

В САС стокгольмский синдром изучали во время контртеррористической подготовки — в части, посвященной похищениям с требованием выкупа. Йегер хорошо помнил, что это такое. Термин закрепился в психологии после знаменитого ограбления банка в Стокгольме, когда заложники встали на сторону бандитов. Под воздействием сильного переживания пленники начали сочувствовать захватчикам, оправдывать их действия и в конечном счете отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели.

Йегер пытался убедить себя в том, что именно сломанная психика стала причиной того, что совершила его жена. Это в значительной мере объясняло ее поведение в последние месяцы, хотя он все еще не мог ее простить. И еще долго не сможет. Он по-прежнему любил ее, но эта любовь навсегда омрачена печалью и гневом.

Среди обломков уничтоженного автомобиля нашли несколько тел, одно из которых принадлежало женщине. Китайские власти пообещали предоставить образцы ДНК, с помощью которых можно было бы подтвердить, что среди погибших находились Рут Йегер и Стив Джонс, однако они явно не торопились.

И удивляться тут нечему. Брукс и ЦРУ тоже не спешили предупреждать китайцев, какие планы строит Каммлер на их земле. С чего бы им поступать иначе?

Впрочем, Йегер практически не сомневался, что его жена погибла в той машине. Однако он не собирался ни о чем говорить мальчикам, пока у него не будет стопроцентного подтверждения. На их долю и так выпало достаточно бед.

— Есть новости? — спросил Люк с нажимом. — Хоть какие-то?

Йегер покачал головой:

— Ничего конкретного. Но не будем терять надежду. Не нужно сдаваться.

Он чувствовал себя настоящим иудой, хотя и врал мальчикам исключительно в попытке защитить их от потрясений. Он взглянул на Нарову. Она выглядела так же, как и в тот день, когда он впервые ее встретил. Холодная. Отстраненная. Безэмоциональная.

Вот только глубоко внутри она совсем не такая. Йегер точно знал. В каком-то смысле за это он ее и любил. За ее непроницаемое спокойствие. За честность и прямоту. За способность говорить все как есть.

За ее спокойную, несгибаемую силу.

Йегеру показалось, что пора немного разрядить обстановку. А лучший способ — юмор. Еще одна давняя семейная традиция Йегеров: во время долгих поездок папа всю дорогу пытается шутить.

Он повернулся к мальчишкам:

— Ну что же… Почему трубачи не играют в покер?

Закатив глаза, Люк застонал:

— Только не это… Потому что у них нет роялей[79].

Йегер ухмыльнулся:

— Хорошо. А как насчет такого: куда ездят рыбачить индийские гангстеры?

Люк снова застонал:

— На реку Ганг. Ха-ха. Очень смешно. — Он толкнул Саймона локтем под ребра. — Полагаю, что все будет в порядке, раз уж папа опять взялся за свои дерьмовые шуточки.

Саймон усмехнулся:

— Кстати, насчет Индии. Мы как раз изучаем ее в школе. У них там, типа, крутая религия. — Он заговорил глубоким низким голосом. — «Я смерть, разрушитель миров!» Властитель Кришна, парень с синей физиономией.

Побледнев, Нарова резко обернулась:

— Что ты только что сказал? Я кто?

Саймон пожал плечами:

— Смерть. Разрушитель миров. Это цитата Властителя Кришны.

— Да, а еще так сказал парень по фамилии Оппенгеймер[80], — подключился Люк. — Когда американцы взорвали первую атомную бомбу. Мы проходили по истории. Сказано в точку, как по мне.

Нарова перевела взгляд на Йегера. В ее глазах читалась совершенно непонятная паника.

— Впереди заправка. Я заеду.

Она свернула на бензоколонку и остановила «Рендж-Ровер». Йегер почувствовал, как в машину начинает вползать липкий страх.

— Что случилось? — спросил он.

Нарова нервно взглянула на него. С тревогой. Йегер начал всерьез беспокоиться. Если что-то настолько взволновало ее, то дело дрянь.

— Я… прикончила Каммлера. Впрочем, ты, должно быть, и сам понял. — Не забывая о сидящих сзади мальчиках, она старалась подбирать слова. — И знаешь, что самое странное? Он умер почти с триумфом.

Она смотрела Йегеру прямо в глаза.

— Он так и не успел договорить последнюю фразу до конца. Но, думаю, ты уже догадался, что это была за фраза: «Я смерть…» Тогда я не поняла ее значения. — Нарова нахмурилась. — Но теперь понимаю.

Йегер оцепенел. Кусочки головоломки начали складываться в его мозгу в общую леденящую душу картину.

— Ты намекаешь на то, о чем я подумал? — произнес он.

— Нас одурачили, — ответила Нарова, подтверждая его худшие догадки. — Каммлер обманул всех, даже тех, кому, как мы считали, доверял. — Она покачала головой. — Устройств изготовили не восемь. Где-то должно быть еще одно.

— Господи Иисусе, — пробормотал Йегер. — Девять. И последнее, вероятно, готово взорваться в любую минуту.

Нарова мрачно кивнула.

— И еще одно: прощальное послание Каммлера было личным. Оно начиналось словами «Скажи Йегеру».