Ешь. Молись. Разводись (СИ)

Глава 30

— Мам, поехали в Питер, а?

Слова сына выводят меня из ступора. Я на кухне, утро, помешиваю кофе, хотя сахара в нём нет, смотрю в никуда.

— Ма-ам? Поехали, я тоже хочу.

А я-то как хочу…

Краснею, опуская голову.

Месяц прошёл. Целый месяц. А я до сих пор в полном раздрае, в коматозе.

И застыла, словно стрекоза в смоле, превратившейся в янтарь.

Питер, Питер, Питер… Как молитва. Как проклятие.

Как надежда.

На что?

Арс пишет мне. Каждый день пишет. Я читаю его сообщения. Не отвечаю.

Он женат.

Так нельзя.

Нельзя, Милана, нельзя…

Я весь интернет прошерстила. Нашла одно фото. И краткое описание.

Дочь бизнесмена и мецената Владимира Должанского вышла замуж за руководителя крупной компании девелопера Арсения Северова.

Красивая молодая девочка.

Что ему не хватает?

В голове жёсткие слова

«Ей хотелось красивую свадьбу, о которой полгорода говорило и в прессе освещали. Хотелось замуж за завидного холостяка, который входил в десятку самых желанных женихов Питера».

Он так говорил. Ей хотелось. Она как сестра. А он гуляет направо и налево.

И зачем мне такой гуляющий мужик? У меня уже был один.

Кстати, о нём.

Бывший позвонил, когда я вернулась в Москву. Думал, я еще в Питере. Интересно, что никаких вопросов про Арсения он не задавал. Но я не думаю, что это потому, что ему было всё равно. Уверена, Королькевич просто испугался. Испугался моего неожиданного знакомства с таким человеком как Арсений Северов.

И вообще, тон его разговора изменился. Он как-то очень аккуратно начал говорить про квартиру. Мол, всё понимает, мне и детям, конечно, лучше тут, но может я как-то подумаю над тем, чтобы переехать. Ему хотелось бы разменять квартиру, мне и детям он готов купить жильё попроще. Небольшую трёшку.

— Я уже советовался с риелтором, Миля, есть варианты, тоже наш район, но дома чуть постарше и попроще, зато близко к школе.

Дома чуть постарше тут совсем другого уровня нежели элитный ЖК в котором мы живём.

Я так опешила от этого предложения, что просто ответила — мне надо подумать. Прошла неделя. Я думала. Прошла другая.

Олег звонил еще пару раз. Но мне было не до него.

Я получила весьма интересное предложение по работе. Нужно было расписать несколько пеших экскурсий по Москве. Тема — город и любовь. Найти места, связанные с известными историями любви. Или историями любви известных людей. Меня это зацепило.

Меня вообще цепляло всё, что было связано с любовью.

Я влюблена в Арсения.

И чётко отдаю себе в этом отчёт.

Влюблена.

Знаю, что это лечится. Разлука, расстояние, безысходность.

Его жена.

Лечится.

Только пока лекарства на меня не очень хорошо действуют.

Я всё равно люблю.

А он продолжает писать.

«Постоянно думаю о тебе. Наваждение моё. Сегодня приехал на встречу в ресторан, у окна сидела блондинка, спиной, чем-то похожа на тебя. Чуть всю встречу не просрал к хренам. Пялился так, что клиент мне предложил подойти и познакомиться с девушкой. А потом она повернулась. Не ты».

«Проезжал мимо «Астории».

«В «Пышечной» дикая очередь, ехал мимо. Сахарная пудра была очень сладкой на твоих губах».

Кто-то скажет, что это очень глупо.

А я умираю от счастья, когда читаю эти короткие зарисовки.

И схожу с ума, когда их нет.

Что же нам делать? Что мне делать?

— Мам, ну скоро сентябрь, там школа. Точно не сможем поехать.

— Никит, у меня сейчас много работы, ты же видишь?

Я не лукавила. Помимо экскурсий, материал к которым я собирала, моя подруга — та, с телевидения, Ольга, предложила немного «поторговать лицом».

— Милан, мне нужен эксперт в кадр. Сразу только не отказывайся, это на постоянной основе, но занятость не очень большая. Ну и оплата, конечно, копейки, и то я выбила для экспертов, хотели вообще нахаляву.

Ольга снимала новый проект о столице — истории районов Москвы, показанные глазами жителей этих районов. В проекте участвовали обычные горожане и эксперты — москвоведы, краеведы, историки. На роль такого эксперта Оля предложила меня. Продюсерам я понравилась, меня утвердили. Предполагалось, что снимать меня будут минимум раз в неделю, материал готовлю я, по запросам, предоставленным авторами. Я была рада возможности поработать вот так, хотя никогда не мечтала побывать, что называется «в телеке». Помимо подготовки материала, который я должна была озвучить в кадре я еще взялась помогать авторам. Искала интересные легенды про районы, какие-то знаковые места, здания. Это отнимало достаточно много времени. И, к счастью, загружало мою голову.

Не давало совсем уж провалиться в тоску и безысходность безответной любви.

Нет, я была уверена, что она не безответна.

Но Арс не свободен.

А я… я всё-таки не могу.

— Хотя бы на выходные, а? Мамуль?

— Ну, мамулечка-красотулечка, ну, пожалуйста! Я так хочу погулять по Питеру! Пожалуйста!

Я тоже хочу. Погулять. И не только.

Хочу увидеть его.

Безумно.

Знаю, что нельзя, но…

Королькевич приезжает в один из вечеров неожиданно.

— Миля, надо ускориться.

— В смысле? — смотрю на бывшего мужа, хотя развода у нас еще не было, его юристы до сих пор готовят бумаги.

— Квартира. Мне нужна квартира.

— Слушай, Королькевич, а ты не охренел часом, а? — закипаю, настроение у меня ниже плинтуса. От Арса уже сутки ничего нет. И я бешусь. Мне больно.

Я понимаю, насколько всё это иррационально. Но тем не менее…

— Я охренел? Это ты, Миля, охренела! Ты… кем себя возомнила? Думаешь, на «телеке» засветилась, знакомства интересные приобрела, и всё, да? Всё можно? Ты никто! Поняла? Никто! И звать тебя никак! Если я захочу, ты вылетишь отсюда как пробка из бутылки! Отсюда, и с телевидения, и со всех твоих идиотских прожектов! Ты…

— Всё сказал?

Чувствую, как меня просто заполняет чёрная, обжигающая ярость.

Значит, я никто, да? Никто?

Не глядя хватаю со стеллажа статуэтку. Я знаю, что это балерина. Не дешевка. Не подделка. Настоящая фарфоровая красавица, стоимостью тысяч тридцать пять, а то и больше уже.

— Миля!

— Милана. — говорю спокойно и грохаю статуэтку о дубовый паркет.

— Ты… с ума сошла!

Рука тянется за новой фигуркой.

— Следующая полетит тебе в голову!

— Ты… ты реально сумасшедшая! Я… я на тебя найду управу!

— Ищи!

Ярость переполняет, бурлит, уже через край.

Как я могла упустить вот это? Не понять, что столько лет жила с человеком, которого совсем не знала? Он умело притворялся? Наверное — да. А может и нет. Может быть, я просто многое спускала на тормозах. Считала, что сама неправа. Его старалась оправдать, себя… себя просто не слушать.

Дура! Какая же я была дура!

А может, дело еще в известной фразе: хочешь узнать мужчину — разведись с ним? Просто в этой критической ситуации выплыли наружу самые темные стороны моего бывшего, которые раньше он предпочитал скрывать?

Что ж, не пора ли ему показать и мои тёмные стороны?

— Я предупредил, Милана! Ты зарываешься! Не нужно со мной ссориться. Не надейся на то, что твой любовник тебе поможет.

— Кто? — эти слова бывшего совсем выбивают из колеи.

— Ты сама знаешь кто! Северов! Ты знаешь, что он женат? Знаешь на ком он женат? Он никогда не разведётся ради такой как ты!

— Какая же ты мразь, Олег! Просто мразь!

— Не смей! — но он не успевает. И статуэтка летит в стену. Еще одна балерина.

Когда-то я их очень любила. Сейчас же для меня они как символ моего падения.

Падения в своих глазах. Да, да. Именно в своих собственных глазах я упала. Потому что жила с таким ничтожеством. Потому что не смогла его распознать. Потому что позволяю ему вот так себя вести. Вот так со мной разговаривать.

И ненавижу сама себя за это.

А еще… воспоминания больно бьют по щекам. Наотмашь.

Страсть на крыше. Взахлеб. Огненно. Горячо. Жадно. Его губы везде. Его пальцы.

Член внутри. Мне не хватает этого. Я на стенку лезу, так мне этого не хватает.

Его внутри. Его на мне. Чужого мужа, который смотрит на меня как на самую дорогую в мире драгоценность. Который купает меня в своих эмоциях.

Заставляет чувствовать себя живой, настоящей, ценной.

Я хочу к нему. Хочу просто побыть рядом с ним маленькой, нежной девочкой, которой нужна защита.

Да, да, я тридцатисемилетняя мать двоих детей хочу быть маленькой, хочу, чтобы он меня оградил от всего мира, спрятал за пазухой, прижал к груди. Любил.

— Мам, ну, пожалуйста! Поедем в Питер!

А почему бы и нет?

— Я подумаю.

Сегодня среда. Можно взять и рвануть, например в субботу. Завтра у меня съемка, потом перерыв — неделя, материал могу подготовить удалённо.

Я не скажу Арсению о том, что я еду. Я ничего ему не буду говорить. Я не буду с ним встречаться.

Я просто хочу дышать с ним одним воздухом. Знать, что мы в одном городе, может, совсем рядом. Нас не разделяет пропасть в шестьсот с лишним километров.

Я поеду в Питер. Поеду.

Следующее утро яркое, солнечное. Этот август в столице всё еще жаркий, хороший. Москвичи изголодались по тёплому лету, хотя недовольных как обычно много. Это те, кому приходится париться в офисах, чьи коллеги яростно протестуют против кондиционеров и сквозняков.

Как же хорошо, что мне не нужно пахать в таком вот «опен спейсе», где все как на ладони, все слишком близко, и конфликты неизбежны!

Я стою перед камерой, проговаривает с Ольгой то, что я должна сказать.

Киваю. На мне элегантное платье цвета травы, идеально сидит. Платье моё, на этом проекте никто никаких нарядов экспертам не выдаёт — не положено. И даже гримёра нет. Благо, я умею наносить макияж и даже купила специальные салфетки от блеска на лице по совету ребят операторов.

Сегодня у нас интересная тема. Я рассказываю коротко историю Сухаревой башни. Её давно уже нет — снесли в тридцать четвёртом. Легенд о ней ходило не мало. В начале восемнадцатого века, еще при жизни Петра первого в Сухаревой башне располагалась Школа математических и навигацких наук, руководителем её был сподвижник Петра Яков Брюс.

— Якова в народе считали чернокнижником и магом, поговаривали, что есть у Брюса некая «черная книга», в которой записаны его колдовские премудрости.

— Стоп. — Ольга командует записью, её что-то не устраивает, но я не нервничаю, знаю, что это нормально и с одного дубля снять мой текст получается редко. — Еще раз, давай, Милаш, с того же места.

— Якова считали чернокнижником и магом. В тридцать четвертом, когда было принято решение снести Сухареву башню, её не стали взрывать, разбирали по кирпичикам. Сам Лазарь Каганович приезжал сюда, и москвичи считали, что всемогущий, в то время первый секретарь Московского городского комитета ВКП(б) ищет спрятанные в башне клады, а главное ту самую «черную книгу».

Заканчиваю реплику, смотрю на Олю, с которой я по формату веду беседу, чувствую, как горит левая щека. Чей-то пронзительный взгляд.

— Стоп, это сняли. Милана, спасибо, сегодня свободна.

Поворачиваю голову и иду. Иду к нему.

Иду, чтобы просто прижаться, почувствовать его руки на своём теле.

И плевать на то, что это неправильно.

Правильно.

— Ты очень красивая. Прекрасно смотришься на экране, я тебя уже видел.

— Я скучала, Арс. Я так скучала.

— Моя девочка. Я тоже. Я тоже…