Ешь. Молись. Разводись (СИ)

Глава 35

Прячу пылающее лицо на груди Арса.

Наши стаканчики с остывшим кофе на парапете.

— Боже, боже…

Как я могла! Господи… Какая глупость. Дурость.

Ирония судьбы.

Почему именно так?

Рита точно узнала меня. Узнала ли она Арсения? Показала ли нашу парочку брату?

Ничего не знаю. Потому что я как страус, голову в песок и всё.

— Милана, что случилось?

— Дети. Там.

Он сразу всё понимает.

Я еще и за это его люблю. За то, что сразу вот так, с полуслова.

Люблю.

«Я люблю тебя».

Арс отворачивает меня от канала, закрывая своим телом.

Но поздно.

Меня уже увидели.

Ладно, что теперь?

Я ведь не преступница? Почти.

Дети не знают о том, что Арсений женат. И я могу им не говорить.

Я вообще могу ничего не говорить! Я взрослая!

Это они обязаны отчитываться, а я мать, мне позволено.

Увы. Я так не смогу.

И буду краснеть, глядя в глаза дочери. Если скрою.

И даже если всё расскажу.

Придётся рассказать. Терпеть не могу ложь.

Еще более сильно после поступка мужа. После его измены.

Миллион раз уже думала и еще столько же подумаю о том, неужели нельзя было сначала рассказать всё мне, разойтись мирно, а потом уже сходиться со своей новой любовью?

Если это любовь.

Ну, ведь можно же по-человечески?

— Мила, они уплыли.

— Хорошо.

— Зайдём в кофейню?

Пожимаю плечами. Зайдём, что ж теперь делать? Или он хотел меня куда-то в другое место отвести? На ту крышу?

Смотрю ему в лицо. Арс смотрит на меня.

Головой качает.

— Хорошего же ты обо мне мнения.

— Что? — удивляюсь искренне.

— То. У тебя на лице всё написано.

— Что написано? — конечно, я всё понимаю, но не могу же я сразу признать вину?

— Всё.

Заходим в ближайшее заведение. Уютно тут, и есть укромный уголок.

На улице лето, но почему-то я чувствую себя так, словно осень уже вступила в права. Мёрзну.

Заказываем, конечно же раф. Как же мы и без рафа? Ведь тот кофе, который он принёс мы не допили.

Эх, знал бы тот мифический Рафаэль, какие страсти происходят из-за его любимого напитка!

Ведь если бы не те мои слова про раф…

— Я всё равно на тебя внимание обратил.

— Но если бы я не сказала…

— Не решился бы подарить пирожные.

— И не приехал бы опять.

— Приехал бы.

Если бы да кабы… Мне очень хочется верить, что в любом случае мы бы встретились.

При этом я постоянно думаю о том, что встречаться нам не нужно.

Это опасно. Для меня.

Нет, не потому что я боюсь его жену или её родственников.

Не потому, что боюсь осуждения окружающих.

Я боюсь другого. Саму себя боюсь. Боюсь себя потерять.

Ведь я, та, до Арсовская, до питерская, до развода мостов, до секса на крыше, никогда не пошла бы на секс с женатым. Это было табу.

Женатый мужчина тот, на кого смотреть нельзя. Ни при каких условиях.

И меня не спас бы тот факт, что я не знала о его семейном положении.

Могла догадаться. Могла спросить.

Загуглить могла бы. Господи боже мой.

Теперь, получается, я делаю всё то, на что никогда не пошла бы раньше.

Просто потому, что запала на него?

Влюбилась?

Но разве можно влюбиться вот так? С ходу? С лёту? Мгновенно?

Чёрт…

Можно.

Только так и можно.

Но нужно остановиться, найти в себе силы.

— Милана, ты опять о чём-то думаешь.

— Думаю.

— Я сказал тебе, что я всё решу. Если ты готова.

Молчу, не хочу плакать, оно само.

— Я сказал, что люблю тебя, вообще-то. А ты даже не смотришь на меня.

Поднимаю глаза.

У него такой странный вид. Виноватый, и в то же время важный.

Сказал, что любит.

Это хорошо или плохо?

Господи, он сказал, что любит меня?

Арсений признался мне в любви?

Видимо я чересчур хлопаю глазами, он снова читает мысли.

— Там, на набережной. До того, как ты увидела катерок с… Я сказал, что люблю тебя.

— Сказал?

— Я тебя люблю.

Протягивает руку, накрывая мою ладонь.

— Я готов сделать всё, чтобы мы были рядом, слышишь?

— Может, не надо?

— Что?

Что! Если бы я знала что. Но я сама не знаю.

Ничего не знаю.

Мне только очень жаль его жену и их малыша. Я не могу вот так.

Поэтому нужно наступить на горло собственной песне.

Отказаться от чувства.

Это ведь нормально? Так поступила бы любая нормальная женщина.

Или нет?

— Милана, я хочу, чтобы ты мне поверила.

— Я верю.

Эх, как в детской поговорке. «Верю любому зверю, а ежу — погожу».

Мне хочется верить.

Нет, не так. Хочется, чтобы всё было проще. Чтобы не было этого адского клубка.

Да кому я вру?

Я хотела бы, чтобы у Арса не было жены и ребёнка. Вот так эгоистично.

Но они есть. Не сотрешь.

И рушить чужую жизнь потому, что нам приспичило влюбиться я считаю подло. И пошло.

И именно я должна поставить точку.

Наверное.

— Арс, я хочу объяснить. Может, у меня получится плохо, косноязычно, пойми, мне очень трудно. Правда. Безумно трудно, но я…

— Ты меня любишь?

— Что?

Поднимаю глаза, чувствуя, как моментально начинают дрожать губы.

Зачем он так? За что?

Я… не могу так. Это не честно!

— Ты любишь меня, Милана?

— Я… нет… да… я… Господи, ты же сам знаешь!

Вскакиваю, мне нужно бежать отсюда. Быстрее.

Но конечно же я не успеваю, оказываюсь поймана. Прижата.

— Всё, всё… тихо. Я понял. Я не буду.

— Не ломай свою жизнь.

— Что?

— Не ломай жизнь сына и жены. Так нельзя. Так не честно.

— А мою жизнь честно? А твою?

— Мы… я…

— Что? Что «мы», «я»? Мы не живые? Или мы сильнее? Или наша жизнь ничего не стоит? Я не понимаю!

— Я тоже… я не знаю как правильно, но вот так нельзя!

— Как нельзя? Признаться честно, что я полюбил и хочу развод?

— Но это же получается будет так же, как…

— Так же как что? Ты хочешь сказать, что я поступлю так же подло как твой бывший муж?

— Еще не бывший.

— Не важно. Бывший. Ты для него бывшая, понимаешь? Сравниваешь меня с ним?

Арс почти орёт. В кафе никого, но бариста и официантка замерли, глядя на нас.

— Арс, перестань.

— Я не твой муж.

— Я знаю.

— Пока…

— Нет. Ты не мой муж. Ты другой. Ты…. Ты Север. Но сейчас ты создаёшь такую же ситуацию.

— Да! Представь! И не только я, но и ты! Мы оба создали такую ситуацию! Тысячи людей создают такую же ситуацию. Потому что любовь случается, понимаешь?

— Случается?

— Дурацкое слово. Приходит. Наступает. Не знаю. Прыгает из-за угла.

— Из-под земли… — цитирую я вечный роман.

Вспоминаю о своей работе. Я хотела включить в список то самое место, где на Маргариту выскочила любовь. Из-под земли.

Это произошло в переулке, она свернула с Тверской на Большой Гнездниковский. Там находится знаменитый дом Нирнзее. Кто любит старые советские фильмы наверняка бы узнал его крышу на которой поливала цветочки Людмила Прокофьевна Калугина из «Служебного романа»…

Господи, о чём я думаю?

О любви.

Всё в этом мире о любви. И ничего не стоит любви.

У меня звонит телефон. Сын.

Господи.

— Да?

— Мам, ты где? Мы уже подплываем к пристани.

— Я тут… я рядом, я бегу.

— Я провожу, — безапелляционно заявляет Арсений.

— Не надо.

— Я уйду. Они меня не увидят.

Конечно, я ему позволяю. И он на самом деле показывает мне проход к пристани и уходит. Не обернувшись. Быстрым шагом.

Злой.

Больно.

— Мам? — это Рита. Спрашивает. Требует объяснений.

Что мне сказать?

— Как… поплавали?

— Прикольно, жрать охота. Я тут нагуглил недалеко прикольная раменная, пойдём? Говорят настоящие рамены там.

— Пойдём.

Киваю, и иду за сыном.

— Мам? — снова Рита.

— Что? — падаю в пропасть.

— Это он, да? — она говорит тихонько, чтобы не слышал брат. Не сказала? Или что?

Киваю. Просто киваю.

— Расскажешь? Он красивый. — шепчет загадочно. Боже, ей десять! Всего десять! Могу я с ней это обсуждать?

— Давай потом, пожалуйста.

— Ты на нём женишься?

— Не женишься, женятся мужчины, женщины выходят замуж.

— Кто там замуж выходит? — резко поворачивается Никита.

Чёрт. Смотрит.

Значит тоже видел? Явно, потому что разглядывает меня так…

— Никто. Идём, вы голодные.

Мы продолжаем идти. Я по московской привычке бегу, словно сдаю стометровку. Вечно меня не догнать. И дети семенят. Не отстают.

Кто там выходит замуж… Если бы всё было так просто. Взять и выйти замуж.

Я не хочу так. Не могу. Мне страшно.

На чужом несчастье счастья не построишь.

Или всё это глупости, придуманные теми чьё счастье внезапно разрушила вот такая вот вынырнувшая из-под земли любовь?

Любовь.

Он спросил, люблю ли я его!

Он что, не знает?

Или ему нужно было именно услышать? Почему я не смогла это сказать?

В раменной много народу, в основном молодежь. Немного странное заведение, но дети хотели. Нас сажают, приносят меню, Никита что-то читает в телефоне, объясняет нам, что надо заказать, что тут «маст-хэв». Я не особо фанат раменов, но заказываю. И еще какие-то креветки в темпуре. Рита спрашивает, можно ли ей тоже суп и второе, и еще напиток и десерт.

Можно, деньги есть. Заказываем.

Приносят на удивление быстро. Еще меня поражает то, что официантка становится перед нами на колени, вернее приседает на корточки.

Никита смотрит с восхищением. Я понимаю, что он сюда пришёл чтобы именно это увидеть.

Суп очень вкусный. И креветки. И дети в восторге, с удовольствием уминают.

Я на меня накатывает такая усталость. Просто жесть.

— Мам, а если ты выйдешь замуж мы в Питер переедем?

— Никуда я не выйду.

Выдыхаю, сцепив зубы, а потом резко встаю.

— Извините, я на минуту.

Ухожу в уборную.

Дети не должны видеть как я реву.

Я же сильная. И тушь потекла.

Господи, какая же я жалкая!

Влюбилась как школьница, как дура! Возомнила себя женщиной вамп, роковой красавицей.

Что делать? Что теперь делать?

А если Арс на самом деле разведётся?

Мысль об этом прокатывается по телу таким всплеском бешеной радости, что мне дурно. Словно кровь моя резко сменилась на самое шипучее шампанское и пузырьки взрывают вены и артерии.

И сердце на части.

Если он разведется, мне придётся переехать в Питер? Или он поедет в Москву? У него тут бизнес. У меня там вся жизнь. Родители. Дети. Коржик.

Что делать с этим? С моей устоявшейся жизнью?

Боже, Мила, кому ты врешь, твоя жизнь развалилась!

Да, но жизнь детей пока нет. Они там учатся. У них друзья. Увлечения. Секции, кружки.

Жизнь.

Я делю шкуру неубитого медведя.

Арс еще не развёлся. И я не хочу, чтобы разводился.

Я не смогу с этим жить.

В «Октябрь» возвращаемся на такси. Еле тащу свою задницу по лестнице. В холле небольшая стайка пожилых дам. Тут вечно какие-то мероприятия проводят. Похожие на собрания секты или мошенников, которые что-то продают. Одна фигура выделяется.

Молодая девушка. Красивая. Дорого и стильно одета.

Я сразу понимаю кто это. Бледнею. В голове шум, уши закладывает.

Протягиваю сыну карту.

— Поднимитесь в номер, я… я зайду в сувенирную лавку.

— Я с тобой, мам, можно?

— Рит, не сейчас, я не буду покупать, приценюсь.

— Ну, ма-ам!

— Рита, в номер! — очень резко говорю. Я так с детьми не разговариваю обычно. Зато сразу понимают.

Остаюсь одна, и она подходит.

— Здравствуйте, Мила… Милана.

— Добрый день.

— Я тоже Мила… Людмила. Жена Арсения.